Проект Х))

Повернувшись ко мне, все еще крепко держащему Митрия, Курбаши медленно проговорил.

— Славка, с ним все будет нормально, оклемается. Отпусти его — ребята сами справятся.

Я с трудом понял, что говорит десятник. В голове гулом отдавалось: эта тварь пернатая посмела вот так, цинично и жестоко, поступить с парнишкой ни в чем не повинным! Подняв глаза на Фархада, я, задыхаясь от злобы и ярости, смог лишь выдавить по частям:

— У-бью е-го, пас-ку-ду.

Волна ненависти захлестнула с головой, и только окрик Курбаши остановил от немедленных действий.

— Куда, стоять! Славка, ты что надумал, черт бешенный! — Положив руку мне на плечо, Курбаши добавил негромко, — что ты ему предъявишь? Да он только и ждет, чтобы ты вломился в усадьбу! Застрелит тебя, как собаку и никто его не обвинит, даже Шериф. Этот Пернач — серьезный человек, авторитетный. В городском Совете у него все схвачено. Нет, если прямо доказать, что виноват — никто и не вступится, а так... мы до него доберемся, я тебе обещаю, носом рыть будем, но накопаем! — Он с силой ударил кулаком по ладони. — Я чую, есть за ним много грехов, на пять расстрелов хватит.

— Нет, Фархад, не пойдет. Плевать мне на Совет и на законы, эта гнида думает, что волен творить зло направо и налево, потому что чист перед законом? Не пойман, не вор?! Я забью эти законы ему в пасть вместе зубами! Не держи меня, Курбаши! — Я дернул плечом, высвобождаясь.

— Дурак, ты Славка, ох дурак... Черт с тобой иди, но бойцов тебе не дам, нельзя Отряд выставлять бандитами в городе.

— И не надо, сам разберусь. Все, прощай, десятник, пора мне. Позаботься о Димке, он парень хороший, честный.

Я старался говорить спокойно, а внутри от смертного ужаса и какой-то неведомой прежде решимости захолодело. Но жить дальше по 'закону' не мог... или мог, но решил не жить. Что-то сгорело и рассыпалось в прах раз и навсегда. Мертвые сраму не имут. Пернач думает, что Славке Ертарову можно плюнуть в лицо, и он утрется, да еще спасибо скажет? А ни хрена подобного. Пес паршивый, ловко придумал, и зацепить вроде не за что, и условия выполнил. Получается, воевать незачем! Не-е-ет, врешь, сука, я тебя и душу твою подлую наскрозь вижу.

Сборы получились короткие. Автомат на плечо, пистолет в кобуре, нож на поясе — чего тянуть? Первый шаг дался с трудом, ноги словно отказались идти. Тянуло вернуться к ребятам, остаться вместе ними — защищенным, здоровым, живым... Но воля и ненависть — гремучая смесь, с каждым пройденным метром мне становилось легче. Главное, начать. Бешенство свернулось в груди в тугой ком, не давая дышать полной грудью, меня колотило нервным тиком, пальцы подрагивали, шаги выходили рваные и почти прыгающие. И весело, страшно, и легко. Словно падаю в бездну и почти лечу. Теперь к Дыку, пара боевиков-наемников с пулеметами мне точно не помешает.

В кабаке народу — не протолкнуться, дым, гам и реки пива. Сам кабатчик на козырном месте — у своих сияющих медью кранов — на розливе. Протолкнувшись сквозь неподатливую толпу, добрался до стойки и, напрягая горло, крикнул:

— Дык, что там по моему делу?

Хозяин, оторвавшись от своих бочек, перегнулся через стойку и негромко ответил:

— Нечем тебя порадовать, земеля. Двое уехали, а еще один, нажрался в мат, пьянь, толку от него сегодня ноль. Завтра, как проспится, могу с ним тебя состыковать.

— Ясно. Ладно, тогда просто подыщи мне провожатого до усадьбы Пернача, дело у меня к нему срочное. Я заплачу.

— Не надо платы, выходи на крыльцо, сейчас подгоню тебе паренька, ну, удачи.

Дык мрачновато глянул на меня и вернулся к пивным кранам. Вот такие дела. Выбравшись на двор, спустился с крыльца, поджидая посыльного. В голове крутились разные мысли. Все к лучшему, сам справлюсь или сдохну в одиночку. Только мне помирать рано, домой еще вернуться надо. Пусть вражины чертям поклоны бьют в аду. Эта мысль почти рассмешила меня. А и, правда, зачем я иду? Убить бандюгу и его подручных? В принципе, решаемо... нет, не то. Надо восстановить справедливость. Наказать Пернача так, чтобы впредь неповадно было. Вот приду к нему на двор и потребую дикой виры! Точно! Только одно не ясно, станет ли платить и не захочет ли меня, раба божия, под дерн укатать. Ну, вот тогда и повоюем, но первым начинать бойню не стану. Решено.

— Господин, вам надо к усадьбе Макса Пернача пройти? — Осторожно дернув за рукав, осведомился не высокий, щуплый, но бойкий паренек лет двенадцати.

— Да, все верно. За полтину поработаешь чуток?

Малец, обрадованный такими барышами, быстро довел меня до места. Сунув ему в руку обещанное, в стремительно сгущающихся сумерках долго рассматривал усадьбу. Высокий деревянный забор, по верху — колючая проволока в два ряда, капитальные ворота в нашем сибирском стиле с калиткой — не усадьба, форт настоящий, не хватает только наблюдательных вышек по углам. Над забором видно только крышу дома и трубу с медленно поднимающимся из нее дымом.

Неподалеку от усадьбы росло большое дерево, на которое я решил взобраться. Прикинув, как лучше провернуть дело, передвинул автомат на левый бок и вниз стволом, чтобы не мешал двигаться. Подпрыгнув, ухватился за нижний сук, подтянулся вверх и забросил ногу. Поднявшись еще на пару метров вверх, достаточно устойчиво разместился в развилке, рассматривая внутренний двор усадьбы, видный как на ладони. И темнота не помеха, а только к выгоде — бандиты ярко светили себе керосиновыми лампами, и для них мир за пределами светового круга, был непроглядно темен.

Бритую морду Пернача я узнал сразу. Он как раз садился на коня, рядом стоял фургон с белым тентованным верхом. Еще несколько человек с винтовками за плечами стояли, держа коней под уздцы. Серьезно. Куда это он, на ночь глядя? Но уж точно не от меня бежит... Эх. Кинуть бы туда пару гранат, всех разом положил бы, дочистить только потом и всего делов... жаль, нет их с собой... И сам себе признался — все равно бы не кинул — подловато бы вышло, не честно. Победить я должен иначе. Решил же, так может, сейчас самый момент подходящий выйти к нему навстречу?

Мотнул головой, словно отгоняя наваждение. Нет, не будем спешить. Удача сама в руки идет, допрошу топтуна, обыщу дом, шила в мешке не утаить, что-то да вылезет, а там ниточку потянем... Вот тогда и черед Пернача наступит.

О чем они там говорили, расслышать я не мог, зато лицо стоящего у крыльца с лампой в руке бандита я разглядел в подробностях. Это был мой недавний 'знакомец' Мишка Рогач. Что получается, они его 'на хозяйстве' оставили? Интересно, очень интересно... Короткая колонна, четверо серьезно вооруженных всадников и фургон, выехала через услужливо распахнутые Рогачом ворота. Последним тронулся с места Пернач. Рядом с незадачливым топтуном он придержал коня и громко, так, что и я расслышал, сказал ему:

— Смотри, Рог, не подгадь ни в чем. Задавлю. — И пришпорив лошадь с места, красиво рванул вперед вслед за фургоном. А бандит, еще постояв, слепо глядя в темноту, начал неспешно закрывать ворота. Отличный момент возобновить знакомство. Недавнее напряжение сменил охотничий азарт, ну, пернатый, держись, мало тебе не покажется.

Момент подходящий и время терять не стоило. Соскользнув вниз, за спиной у тянущего одну из створок сторожа, незамеченным прошел во двор. Дождавшись пока он, неловко действуя одной рукой, закончит с воротами, окликнул.

— Эй, убивец. — Мишка обернулся на голос и, увидев меня, попятился, изменившись в лице. — Узнал. — Констатировал я. — Разговор к тебе есть, Михайло.

Но поговорить не удалось. Рогач, истошно завопив, попытался проскочить мимо меня в сторону дома. Подсек его спереди под левое колено. Бандит упал, уронив лампу. Мыча от боли, принялся кататься по земле, зажимая руками ногу. Я на всякий случай поднял и поставил на землю погасшую керосинку. Да чего он так мучается то? Елки, а ведь я сегодня по этой голени уже бил, получается, по свежаку снова прилетело, а это очень больно. Понятно.

Осмотрел пустой двор, никого. Удачно я зашел на огонек. Вытащив пистолет, поставил глушак — не зачем лишний шум разводить, присел на корточки рядом с Рогачом.

— Слышь, болезный, харош мычать. Отвечай на вопросы. Куда твой хозяин, на ночь глядя, укатил?

— Дела у него, — простонал Мишка. Заговорил, очень хорошо, продолжаем беседу, главное, вопросы простые, не перегружать.

— Ясно, что не прогуляться, ты не юли, отвечай толком. Куда, зачем?

— Встреча у него важная. Не знаю я больше ничего, не доверяет мне Пернач.

— Не верю я тебе, Мишаня. Знаешь ты все, просто подзабыл, так вспомнишь, верно? Ну, времени у нас много, ночь длинная. Так ты что, один остался? — Уточнил я.

— Д-да, — чуть помедлив, ответил бандит.

— Сомневаешься, что один? Кто еще в усадьбе? — И присев перед лежащим бандитом, ткнул для убедительности трубой глушителя, накрученной на ствол, в ноздри. — Отвечай, гнида!

Боковым зрением зацепил смутно мелькнувшие тени, беззвучно летящие слева. И тело само, не дожидаясь приказа головы, развернулось к новой угрозе, одновременно ноги, оттолкнувшись от земли, сместили меня назад и влево. Толком, не изготовившись к стрельбе, с одной руки, открыл бешеную пальбу, норовя зацепить монстров. Два здоровых светлых зверя, беззвучно скаля клыкастые пасти, с разгона проскочили в каких-то сантиметрах, совсем немного промахнувшись мимо резво прыгнувшей цели. Выстрелы, пусть и негромкие, все же дали эффект. На серебрящихся под светом луны шкурах появились темные пятна, хищники чуть замедлились, давая мне шанс выжить. Перехватив 'Стечкина' с тяжелым из-за глушителя стволом, двумя руками, и непрерывно смещаясь назад и вбок, я прицельно всаживал пулю за пулей в белеющие силуэты. Один из хищников упал, а второй, мощным рывком бросившись вперед, сумел добраться до меня, протаранив ударом огромной мордой в живот, зубы клацнули, скользнув по одежде. Я не успел ничего сделать, и сбитый сильным тычком, рухнул на землю. Пистолет улетел в сторону. Защищая лицо и горло, судорожно дернул приклад автомата за ремень и сунул поверх левого предплечья в пасть монстра. Ладонь правой руки, судорожно скользила по поясу, нащупывая нож. Челюсти твари сомкнулись на прикладе, дерево заскрипело и хрустнуло под чудовищным напором, длинные передние клыки зацепили и руку, заставив заорать от боли и злости! Монстр намертво вцепился, рывками дергая мордой из стороны в сторону, 'разрывая жертву', едва не вырвав автомат из рук. Дотянувшись до клинка, намертво стиснул рукоять, рывком выхватив его из ножен. Коротко резанул по горлу зверя, ожесточенно рвущего приклад и мою левую руку. И уже размахнувшись, возвратным ударом пырнул его, глубоко, до упора всаживая лезвие в длинную шею. Еще, еще удар. Поймав миг, когда уродливое рыло качнулось вправо, воткнул нож в широкое ухо, стараясь достать до мозга. Кровь брызнула на лицо, заливая глаза, нос, рот. Хватка зверя на миг ослабла и я, вырвав автомат из клыков монстра, откатился в сторону и встал на ноги. Теперь пришел мой черед нападать. Не давая хищнику передышки, бросился навстречу и, со всей мочи пнул в черную от крови морду. Навалившись сверху, дважды продавил клинок до крестовины через ухо в череп зверя. С тихим стоном он повалился на землю. И только я собрался встать, как раздался негромкий выстрел из моего 'Стечкина'. По нестерпимо саднящему левому плечу стегануло новой болью. Черт, попал, сука! Не размышляя, перекатом ушел в сторону, сбивая прицел, одновременно пытаясь ухватить здоровой рукой автомат. За первым хлопнули еще два выстрела, а потом лишь сухой металлический щелчок. Все, патроны йок. Вставая, медленно поднял оружие к плечу, передернув затвор. Воздух с сипом врывался в легкие, грудь ходила ходуном, мешая прицелиться.

— Ну, что, сволочь, патроны кончились? Руки в гору, тварь!

Напрягая зрение, чтобы разглядеть в царящей темноте весь двор, освещаемый лишь ущербной луной, я шагнул вперед. И только начал поворачивать голову, желая понять, что за спиной — как тяжелый удар обрушился на затылок. Меня бросило вперед. Сгруппировавшись, смог перекатиться, тут же встав на колено и развернувшись, вскинул оружие к плечу, выцеливая врага.

Елки! Бабка! Сухощавая старуха в длинной темной юбке и кофте с занесенным над головой топором! Фурия, мать твою! Седые волосы выбились из-под платка, щербатый рот оскален, глаза горят ненавистью. Ведь она чуть не убила меня, тварь, подкравшись сзади! Но выстрелить в нее я не смог. Поднявшись с колена, шагнул навстречу, и отбив прикладом безжалостно направляемый мне в голову удар топора, стукнул ее в грудину, опрокинув на землю. Пусть полежит.

Мишка так и стоял с пистолетом в руке, отупело глядя на происходящее. В три шага добравшись до него, от души врезал ногой по яйцам и пару раз воткнул кулак в живот. Пусть помучается, козел! Отпустив автомат, свободно повисший поперек груди, отобрал пистолет и сменил магазин. Левая рука постепенно немела и 'Стечкин' в этой ситуации становился предпочтительнее, ведь из его можно стрелять одной здоровой правой. Осмотрев автомат, убедился, что он серьезно поврежден. Верхний гребень приклада начисто обломило, ряд глубоких зарубок и трещин превратил дерево в щепы. Обидно до невозможности, только приобрел красавицу и вот, на тебе. Стрелять из такого себе дороже. На миг вообразив, что сделали бы челюсти монстра с моей рукой и ужаснулся. Тут переломами не обошлось бы, тут запросто и откусили напрочь...

Не смог удержаться и посмотрел, что за твари на меня напали, заодно и нож подобрал. Даже темнота не помешала с первого взгляда узнать тех самых гиен или очень похожих, только с белой шкурой (альбиносы?) и крупнее, чем те, на озере. Видно, судьба у меня такая, думал, в городе этих тварей не встретить, так нет, угораздило... ну, Пернач, урод... наверняка себе падальщиков вместо псов завел, чтобы страху на людей нагонять. Да, Славка, ты настоящий великий убийца гиен! Поздравляю.

Чуть отдышавшись, пнул Рогача, беззвучно разевающего рот от задушенного болью крика.

— Вставай и помоги старушке, гнида.

На удивление мужик, весь скособочившись и зажимая промежность руками, поднялся и заковылял в сторону старухи. Да, ничего страшнее этой беззубо-раззявленной пасти и безумных глаз в ореоле седых растрепанных волос с воздетым топором еще не встречалось. Слава богу, что не убил ее. Елки. Голова кружится, спина мокрая, по ходу дела кровь течет из рассеченного затылка. Доковылял до входа в дом, так спокойнее, что не прошмыгнут мимо и не запрутся изнутри, плюс дополнительная опора мне сейчас не лишней будет. Сунул пистолет за пояс и с трудом, разорвав упаковку ИПП, намотал поверх тампона на голову. Звон и стон внутри черепной коробки пошел такой, что мне пришлось привалиться спиной к прохладной стене, иначе упал бы наверняка от головокружения. Вторым бинтом худо-бедно завязал предплечье, пока и так сойдет.

За это время бандит сумел поднять оклемавшуюся бабку на ноги и довести почти до дверей. Пора и мне двигаться. Пропустив арестантов вперед, двинул следом в темноту прихожей. Когда открылась внутренняя дверь, изнутри полился поток неяркого света, отлично. Внутри обнаружилась просторная комната с несколькими дверями, тремя узкими окнами и квадратным столом посередине. Открыл одну из них, и увидел тесноватое, узкое помещение вроде чулана, возможно, для верхней одежды, по крайней мере, ряды деревянных колышков по стенам намекали на это. Окна в ней не имелось. Отлично.