Тени города. Часть первая

— Без резких движений, парень, я не хочу набить себе шишку, если ты вдруг решишь брыкаться, зато не прочь набить еще одну тебе.

Шуд снял с него наручники на ногах и не особо бережно выволок наружу. Ноги тут же подкосились, и Джон упал на асфальт, по крайне мере ему показалось, что это асфальт. Затекшие конечности не желали слушаться, но некоторым было на это плевать. Шуд рывком поднял его и поставил на негнущиеся ноги, и, подгоняя сзади, повел вперед.

Когда под мешком стало чуть темнее, чем до этого, Джон понял, что его заводят в какое-то здание. Через несколько шагов послышался звук открывающейся стальной двери, а затем вниз повела крутая лестница, что не лучшим образом сказалось на ногах Джона, и он не упал только благодаря державшему его за шиворот Шуду.

Когда с его головы сдернули мешок, возвращая в бренный мир, его руки и ноги уже оказались скованны на косом кресте. Нижние конечности широко расставлены, а верхние подняты, превращая тело в живую литеру "X". О каких-либо удобствах говорить было нельзя, хорошо хоть одежду оставили, не считая куртки, подумал Джон. Но надолго ли?

Комната, в которой очутился пленник, походила на иллюстрации к книге об орудиях пыток средневековой инквизиции. В углу стояло кресло допросов, рядом со стулом ведьмы, на стене висел "аист", под которым покоился кол. Повернув голову влево, Джон увидел открытую "Железную деву", манящую своими острыми шипами, рядом, прислоненная к стене, словно скоро может пригодиться, стояла классическая дыба, а на полу под ней небрежно валялись железный тапок и испанский сапог. Орудий было много, и это не считая всевозможных цепей, клещей, пил и страшных на вид масок, должных запугать любого, кто их увидит.

— Атмосферненько, — только и смог выдавить Джон. У него до сих пор раскалывалась голова, и он с трудом фокусировал взгляд.

— Нравится? — усмехнулась Блэкснейк, подходя к нему вплотную. — Знаешь, тут есть такая интересная штучка, — ласково продолжила она, проводя рукой по внутренней стороне бедра Джека, поднимаясь все выше и выше, — которая одевается на мужчину, чтобы поумерить его пыл. Когда он возбуждается, это причиняет ему очень сильную боль. — Дойдя до конца, она с силой сжала пятерню, словно показывая на примере работу той "штучки".

— Ты же сама сказала, что я хорош в постели, неужели ты так просто лишишь себя возможности повторения той ночи?

— Сомневаюсь, что после расспросов Жнеца у тебя останется так уж много ночей впереди.

Она отошла от Джона и стала прогуливаться вдоль всех этих орудий, проводя по ним пальцами, словно прицениваясь и представляя, как они работают, а может, вспоминая. Наверняка, прежде чем примкнуть к Жнецу, она тоже здесь повисела, хотя наблюдая за тем, как она смотрит на все эти инструменты, не факт, что ей не понравилось. Интересно, подумал Джон, а Машери он тоже пытал, чтобы заставить ее примкнуть к нему? Но в слух спросил другое:

— Почему ты с ним? Не из идейных же соображений. Нужно иметь веские основания, чтобы предать родную сестру.

— Я ее не предавала! — с жаром отозвалась Блэкснейк, но тут же успокоилась: — Она не Охотник и не является членом организации, а значит, не имеет ко всему этому отношения.

— Зато она имеет отношение к тебе. Она несколько раз приходила ко мне, чтобы выяснить, что с тобой стряслось, и почему мы тебя разыскиваем.

— Я же сказала, что ее это не касается! — снова закричала Фолла. — А тебя не касаются мои отношения с ней. Ты ей никто, она лишь трахалась с тобой за деньги, пользуясь тем, что ты бегал за ней, словно собачонка, но как только в поле зрения замаячила другая юбка, тут же за ней увязался, виляя хвостиком.

Джон хотел сказать, что это лишь из-за ее способности к гипнозу, но сразу же осекся. Пусть она и поманила его за собой, все остальное он сделал без ее указки. Он сам повалил ее на постель и делал с ней все то, чего не осмелился бы даже предложить Хелин. Только он один виноват в случившемся, а все остальное лишь жалкие попытки найти оправдания. Он едва сдержался, чтобы не зарычать.

Неожиданно она взяла в обе руки большие клещи, подошла к нему и защелкала ими у него перед лицом, словно гадая, как же их получше применить.

— Скажи, — спросила она, — с кем тебе было лучше: со мной или с моей родной старшей сестренкой?

Он не собирался ей отвечать, потому что сам не знал ответа. Точнее знал, но боялся даже себе в этом признаться. После девяти лет он вдруг вкусил плод другой женщины, более страстной и податливой. Это был ураган новых ощущений, затмивший все его предыдущие чувства, что он испытывал с Хелин.

Он не собирался ей отвечать, но она вдруг сомкнула клещи у него на левом ухе и с силой скрутила его, заставляя истошно закричать. Перекрикивая его, она закричала сама:

— Отвечай мне!

— С тобой! С тобой!

Она отпустила клещи с довольной ухмылкой на лице, но задала следующий вопрос:

— Скажи, — промолвила она также ласково, как предлагала в постели сменить позу или сделать ему приятно так, как умеет только она, — а ты хотел бы трахнуть меня и мою сестру одновременно? Устроить тройничок, посмотреть, как мы ласкаем друг друга?

— Нет, — ответил он.

Она ему не поверила. Он и сам себе не поверил, но на самом деле никогда таким вопросом не задавался. Он не знал, что Блэкснейк и Хелин сестры, пока не пришел в их квартиру в поисках первой, а ему открыла вторая. Две противоположности, и особенно это ощущалось теперь.

Она ему не поверила и ухватила пыточными клещами за его разбитый ей же ранее нос, выкручивая его то в одну сторону, то в другую.

— Да! — закричал он ей. — Да! Хотел бы!

На этот раз она чуть помедлила с прекращением пытки. Джон выкрикнул лишь то, что она хотела услышать, но его мысли не могли сосредоточиться на выборе правильного ответа. Голова гудела пуще прежнему, и к этому прибавилась боль вывернутых уха и носа, да и крест, на котором он оказался распят, с каждой минутой как будто все сильнее истомлял его тело, стягивая конечности железными ремнями.

— Да, — заговорила она удовлетворенно, — я знала, что ты просто похотливый извращенец. Наверняка у тебя, когда ты увидел мое лицо, так похожее на лицо моей сестры, тут же закралось подозрение, но от этого ты лишь сильнее возбудился. Я угадала? Можешь не отвечать.

Она снова щелкнула клещами, взглядом обегая его тело, словно прицениваясь, за что его еще можно было "ущипнуть". Как Джон не пытался успокоиться, но его возбуждение не желало проходить, и это не скрылось от глаз Блэкснейк. Завидев новую цель, она хищно заулыбалась.

— Последний вопрос, — сказала она, уже пристраивая клещи, — кого бы ты выбрал прямо сейчас: меня или мою сестру?

Вопрос был заведомо безответный, и Джон это знал. Также он знал, что ни один из данных им ответов не удовлетворит эту женщину. Ее глаза пылали огнем и выражали лишь скорое желание напрячь руки да посильней. Он решил потянуть время:

— В каком смысле — выбрал? Для чего?

— Не прикидывайся! — взревела она, слегка надавив на ручки клещей. — Ты знаешь, что я имею в виду. С кем бы ты хотел быть, иметь отношения и трахаться до конца своих дней? Отвечай.

"А, будь что будет!"

— С Хе... — Он не успел договорить, как дверь в пыточную со скрипом распахнулась.

— Блэкснейк, — тут же заговорил вернувшийся Шед, который покинул комнату сразу же, как только заковал Джона, — чего это ты делаешь?

Она обернулась, гневно сверля его глазами, но клещи все же убрала, чему Джон был несказанно рад, как и тому, что его кровь вновь прилила к голове.

— Это не твое дело, — с неожиданным ледяным спокойствием ответила она.

— Может, и не мое, но точно уж Жнеца. Он приказал не причинять ему вреда сверх необходимого.

— Я и не собиралась, — сказала она, откладывая клещи.

Шуд со стороны не выглядел особо эмоциональным и получающим удовольствие от чужих мучений человеком, но и добродетелью от него не веяло. Джон посчитал, что он вполне мог стоять под дверью и слушать происходящее внутри, а вмешался лишь потому, что должен был выполнить приказания. Джон решил, что этот человек опасен, и если у него будет шанс вырваться на свободу, встречи с ним следует либо по возможности избежать, либо при удобном случае убить первым, даже если это не будет выглядеть особо благородно с его стороны.

Блэкснейк он явно не нравился, потому что поглядывала она на него исподлобья, иногда переводя взгляд на Джона, недовольная тем, что ее прервали в самый неподходящий момент, хотя Шуд, казалось, этого даже не замечал, что злило ее еще больше.

— Кстати, — заговорил он, не глядя на нее, — почему на нем не сработал твой знаменитый гипноз?

— Не знаю. Возможно, потому, что он не может спать или потерять сознание, а гипноз похож на введение человека в полубессознательное состояние.

— Неужели ты об этом не знала, вызываясь схватить его?

Девушка вся покраснела от злости, но продолжала говорить нарочито спокойно, пытаясь встретиться с Шудом глазами и проверить на нем свои способности, но тот продолжал таращиться в другую сторону:

— Мне приказал Мрачный Жнец, потому что знал, что Джон обязательно заглотит эту наживку.

— Значит, это Жнец виноват? — невинно осведомился он.

— Жнец знал об этой его особенности, потому и приказал тебя сопровождать меня, хотела я того или нет, так что заткнись уже!

Шуд пожал плечами, словно и не собирался продолжать разговор, но с таким видом, будто остался победителем. Джон был уверен, что она уже и к нему приценивается, что бы ему такое выкрутить клещами, дабы тот, наконец, хоть как-то выказал свои эмоции.

Молчание затянулось, и Джон спросил:

— Скоро ваш хозяин придет?

— Он нам не хозяин, — выплюнула Блэкснейк.

— Верно, — послышался шершавый, чуть приглушенный голос, и дверь распахнулась, — я им не хозяин. Потому что хозяин не может иметь с питомцами одну цель, не навязанную им насильно.

Жнец выглядел так же, как при первой встрече с Джоном, только меч отсутствовал. Шляпа и повязки на лице придавали ему пугающий образ маньяка из старых фильмов ужасов, которые в свое время кого-то доводили до дрожи в коленках, и для тогдашней публики не было ничего страшнее, чем вот такой вот фрик, да еще и с окровавленным столовым ножом в руках.

— Не похоже, чтобы ты не применял по отношению ко мне насилия, — сказал Джон, дернув прикованными к кресту руками, которые уже начинали ныть.

— О, а я уже и не собираюсь тебя переманивать на нашу сторону, хотя твои способности сослужили бы нам добрую службу. Знаешь, я даже расскажу, что я буду с тобой делать.

— Очень благородно с твоей стороны, — язвительно вставил Джон.

— Сначала я задам тебе вопросы, дав возможность ответить добровольно. Затем я попрошу Шуда помочь мне в этом, потому что я не особо люблю попусту марать руки, и если ты продолжишь артачиться, мне все же придется рассказать, чего я добиваюсь, после чего все повторится вновь. Я сомневаюсь, что даже зная мои цели, ты согласишься с моим мировоззрением и станешь мне помогать, но попытка не пытка. Забавно получилось, — усмехнулся он, оглядывая интерьер.

— А не проще с самого начла рассказать о своих планах?

— По возможности я хотел бы не распространяться по поводу своих замыслов; ты мастак выкручиваться из безвыходных ситуаций, хотя на сей раз я бы на тебя не поставил.

Джон и сам понимал, что эта ситуация даже хуже той, когда он в ночь резни оказался окружен ордой Теней, пусть здесь их сейчас и не было (или все же они где-то неподалеку?). За дверью, ведущей, как он уже заметил, в длинный коридор из слабо отесанных камней, вполне могли поджидать как Тени, так и бывшие Охотники, примкнувшие к Жнецу. А судя по длинному спуску по лестнице, он находился под землей, что только все усложняло, ведь даже если на поверхности солнечный день, здесь в любую секунду может восторжествовать мрак, способный оказаться куда опасней, чем можно представить.

— И что же ты хочешь знать? — поинтересовался Джон.

— Скажи мне, почему вы, пятеро Охотников, так таскаетесь с теми новичками? Что в них такого особенного?

И тут Джон понял, что попал. Попал по-настоящему, потому что сам не знал ответа на этот вопрос.

Глава 13: Там, где не хочется быть

Пот скатывался по лицу Оливера солеными каплями, хотя его никто не подгонял. С того момента, как он согласился стать Охотником в организации "Тенелов", прошло уже четыре дня, и не было ни одного, чтобы он не пожалел о своем решении. Не для того он прогуливал школу, чтобы ходить на другие уроки, посвященные Теням, на которых процентов девяносто всего просто теории и гипотезы, нудное словоблудие. Все, о чем там говорят, лишь развернутое объяснение сказанного Джоном в их первую встречу.

В первый день ему даже все это нравилось, казалось, что он попал в какую-то сказу, пусть и темную, зато в ней он сможет стать героем, возможно, даже главным, однако потом пришло осознание, что все куда более прозаично. Оливеру каждый день втолковывали, что он не супергерой, борющийся со злом и легко его одолевающий, а простой солдат, имеющий лишь слабое превосходство над противником, да и то, если научится им как следует пользоваться, не убив при этом себя. Я не супергерой, твердил он и сам себе каждый день, как просыпался и ложился спать, и в конечном итоге почти с этим смирился.

Единственное, что ему нравилось во всей этой новой жизни, — тренировки с мечом, точнее, с его деревянным аналогом. Он выбрал это оружие не из-за Джона, но из-за согласия с ним по поводу практичности. Несмотря на то, что ему нравилось держать меч в руках, который как будто делал его сильнее, все эти тренировки оказались куда более сложными и изматывающими, чем он предполагал. Практически каждое его движение, выглядящее со стороны бессмысленным маханием палки, имело свое название, а для верного исполнения необходимо было не просто ударить в правильное место, но и правильно же вывернуть руку, поставить ногу и даже вздохнуть, а иначе реальных врагов можно было поразить разве что искусно выполненным па, достойным придворного шута.

После первой такой тренировки мышцы Оливера ломило так, что он едва дополз до кровати, а на следующий день все повторилось, при этом его учитель уверял, что это лишь разминка для настоящего обучения, так сказать — основы основ. Лишь Джон, наведавшийся его с того раза лишь единожды, проведя с ним вторую половину тренировки, решил дать ему какие-никакие поблажки, показав пару настоящих боевых техник. Когда одну из таких техник на следующий день Оливер показал своему учителю, желая похвастаться и показать, что готов уже приступить к серьезному обучению, ему пришлось в качестве наказания прозаниматься лишний час.

Остальным было не лучше. Миранда не могла удержать в руках ни одно из представленных ей холодных оружий, а первый выстрел из пистолета отдачей чуть не выбил ей глаз. В конечном итоге ее тренировали с помощью таких же деревяшек, какими махал и сам Оливера, только раза в два меньше, но лишь для того, чтобы в дальнейшем позволить ей носить с собой тупое дзюттэ, которым она не сможет пораниться сама и поранить других. В бою против Теней ими пользоваться практически невозможно, но никто не сомневался, что если Миранда и станет Охотником, то, скорее всего, ее всегда будет кто-нибудь сопровождать. Оли надеялся, что на эту роль возьмут не его.