В этот раз получалось все намного быстрее и качественнее — предыдущая тренировка пошла на пользу, освежив навыки, и победа получилась безоговорочной. Достаточно легко обогнал пыхтящего и раскрасневшегося от обиды браконьера на целых три минуты.

Несколько веселых шуток и подначек быстро сменились гробовым молчанием со стороны бригады, лишь водитель Коля азартно комментировал и подбадривал свою надежду на обогащение — меня.

Между тем, путь к машине все также преграждает один из мрачных типов в кепке, судя по резким нервным движениям и наколкам на руках — урка бывший. Впрочем, бывшими они редко бывают.

— Может, в картишки перекинемся, дадите шанс отыграться? — нервно ухмыляется бригадир.

В принципе, достаточно умно рассчитал, давая нам возможность разойтись мирно и даже с небольшим барышем на кармане, при этом сохранив свой авторитет. И если бы не его подельники, можно было бы согласиться на этот вариант. Мы проигрываем рублей сто, сто пятьдесят и спокойно уезжаем, сгладив горечь поражения.

Вот только ни за что не поверю, что бригада согласится на такой расклад, вернув только половину. И правда, шестеро здоровых мужиков против школьника и дедушки, и водителя, который не при делах. Кто же при таком раскладе своё отдаст?

— Хорошо, сыграем. На мою долю — пенсионер уже старенький, зрение уже не то.

И в планах нет терять свой кровно заработанный стольник, поэтому держитесь урки, внучек научит вас не садиться за один стол с неизвестными шпилить.

— В буру или секу? — бригадир сама любезность, уголовники только что откровенно не ржут над лохом.

— В секу. Только правила напомните.

Народ не выдерживает, ржут всей бандой. На шум появляется в дверях тот, что стоял на шухере, но обнаружив веселящуюся братву не спешит возвращаться.

— Играем ровно час, после чего расходимся. И никаких претензий и шансов на отыгрыш, — ставлю единственное, но твердое условие. — Зейнулла засекай время.

Странное требование равнодушно принимается, абсолютно все уверены, что намного раньше распотрошат молодого и глупого.

Трое против одного — это даже по зоновским понятиям — перебор, хотя если лоха раздеть — то в своем праве.

Стратегия простая и основана на классическом правиле любого шулера — дай лоху сначала выиграть, а только потом забирай все с запасом. Поэтому довольно ловко вытягиваю с охотников ещё пятьдесят рублей, после чего начинаю 'динамить'. Нет, явно тянуть время мне не позволят, наоборот ускоряю темп, быстро сбрасываю карты или отвечаю почти мгновенно, сбивая с ритма, на время забыв о крупных ставках. В принципе можно вообще дотянуть до конца, потихоньку сливая 'аванс' и даже сохранить свой стольник, но цель-то совершенно другая.

К тому же мне надо время, чтобы запомнить карты — колода старая, даже меток не надо, потертости, царапины и просто грязные отпечатки у каждой карты индивидуальные, как отпечатки пальцев. И через полчаса у меня появляется преимущество перед противниками, в отличии от них я точно знаю, что они все карты 'читают', при этом 'семафорят' друг другу особо не шифруясь.

К сороковой минуте у меня остается всего 85 рублей, и тут приходит моя очередь раздавать. Противники уже усыплены и теряют бдительность, поэтому зевают третьего туза, которого выкладываю себе под предыдущего, из-за чего рубашку не видно и карта не 'читается'.

Теперь противники уверены, что у меня их только два, ещё один на руках у бригадира, и шанс, что четвертый тоже окажется у меня ничтожен. Зато у сидящего справа три дамы, и король на руках у третьего, о чем он уже 'отсемафорил'.

На кону почти три сотни рублей — было бы больше, но бригадир уже сбросил.

Вскрываемся, и в звенящей тишине загребаю себе целую кучу бабла.

Молчание длится не долго.

— Да он же катала! Убью на...

А вот это уже лишнее! В руках у того, что перекрывает выход появляется обрез, одностволка, сделанная из обычного Иж-17. В данной ситуации — не очень удобная пукалка, поскольку дробь заденет не только меня, но кто его, дурака, знает, чем зарядил?

Впрочем, нечто подобное ожидал, поэтому и был готов. Чиркаю по коробку крайней спичкой и торжественно выставляю в центр стола 'динамитную' шашку. Что не отнять у моей конструкции — так это брутальности! Ничем не хуже настоящей динамитной шашки. С поражающими свойствами много проще — их вообще нет. Это пустышка, хотя и заряженная эту конструкция обладает мизерным воздействием — осколков практически нет, и если не оглохнешь, то шанс. Что единственная медная крышка-осколок попадет точно в тебя около нуля.

— Сейчас рванет, с..ки позорные!

Позорные сами сообразили это раньше меня и ломанулись кто-куда. Даже в окно, высадив раму, кто-то сиганул. Мне же удалось в общей суматохе догнать владельца обреза и, зацепив подсечкой сзади, повалить и отобрать огнестрел.

— Ходу! — Коля уже внутри, Зейнулла бросает печальный взгляд на бараньи туши, оставляемые врагу, и тоже прыгает в кабину.

Весело погуляли. Вот, только, проблем бы потом не возникло. Хотя не дураки же они — молчать будут, скорее всего. Как их школьник два раза подряд развел почти на пятьсот рублей, да ещё и сбежал из-под носа, напугав пустым предохранителем — от такого позора только в тундре среди элвенов прятаться.

— Прости меня кошкара старого, — на несчастного Зейнуллу смотреть без слез невозможно.

Кошкар — это баран, по-ногайски, насколько понимаю, так что товарищ проникся и осознал свою вину, раз столь уничижительно, но вполне справедливо, себя поименовал.

— Да, ладно. В жизни всякое случается, зато с прибытком.

В общей сложности доход вышел в 450 рублей, а утерянную баранину компенсировали обрезом, который хозяйственный чабан выпросил себе в собственность:

— Эх, надо было нормальное оружие у них забрать! — вошел в раж доблестный товарищ в старинных шароварах.

— Вот этого категорически делать не надо было. Обрез мы отобрали в порядке самообороны, просто, чтобы в спину не пальнули. Тут мы в своем праве, а если отжать серьёзные стволы, как ты предлагаешь — то это уже грабеж. Да и не простят они такого — зачем лишние проблемы?

— Ты прав, — легко соглашается чабан, вертя и рассматривая трофей, аки ребенок, получивший подарок от Деда Мороза. — Не понятно мне, зачем время просил следить?

— С этим ещё проще. Во-первых: дал им понять, что буду тянуть, чтобы проиграть меньше, а значит, заставлю их торопиться и совершать ошибки. Все же, они не совсем отморозки и предпочли бы отжать деньги, не прибегая к открытому насилию — ведь 'ответка' может прилететь всегда. И такой шанс им я предоставил. Во-вторых: охотники были уверены, что пока время не закончится, никаких активных действий не будет — расслабились, за что и поплатились.

Мое предложение поделить деньги поровну дружно отвергли — все, что взял с кона зачислили юному картежнику в моем лице. Двести семьдесят рублей — целое богатство, по крайней мере, для пятнадцатилетнего школьника, хотя если все нормально пойдет, то официальный заработок тоже за две сотни выйдет.

На этом незапланированные 'выходные' закончились. Поскольку мы отстали от графика, то в следующие два дня усиленно наверстывали упущенное, делая двойную норму — намывая по три-четыре отары в день, причем настоящие, полноразмерные. Учитывая, что утренние тренировки никто не отменял, и вставал я в шесть утра, а по вечерам ещё и баланду травил, закончив, наконец, сериал про Хищника, Чужого и Универсального солдата заодно. Видимо из-за хронического недосыпа и накопившейся усталости, получив упрек о том, что советской фантастики хорошей вообще не осталось, решил пересказать Лукьянеко, его первый дозор, немного переделав сюжет и подправив названия. Горсвет — стал тринадцатым отделом КГБ, о существовании которого не знали даже в ЦК КПСС.

Что сказать в оправдание собственной глупости? Нечего. Пришлось кормить народ баснями в стиле фентези до половины второго — Жук, как назло, опять загулял и не спешил являться мне на выручку. С другой стороны, отношения с одноклассниками и так слишком сложные и запутанные, поэтому важный способ коммуникации через ночные 'чтения' терять очень не хочется.

Жанр, до того не известный в СССР, произвел среди слушателей фантастический успех. Понял это, когда через несколько дней, утром, около умывальника, когда услышал рассказ восьмиклассника своему соседу о мясниках-вампирах, которые всю говядину в стране скупили, и поэтому она теперь дефицит.

В результате двое суток выпали из моей памяти, словно и не было их. Спать хотелось, как в армии: во время работы, обеда и ужина, во время пути и даже во время дискотеки — гремящая над ухом музыка не могла помешать настоящему бойцу 'защемить на массу'.

Зейнулла, видя мое состояние, благоразумно решил перенести соревнования по разделке барана среди своих земляков, поэтому пятница оказалась неожиданно свободной. Честно говоря, потребность в деньгах на данный момент полностью удовлетворена, а лишняя слава мне категорически противопоказана.

Глава 10

— Не все нормально с твоим СУБД. Производительность труда, конечно, выросла, примерно на треть. Но если бы ты знал, сколько нервов и здоровья у меня уходит каждый вечер на выставление коэффициентов трудового участия, сколько претензий, обид и скандалов из-за этого.

Викт Васич в полной растерянности, и я его прекрасно понимаю. Человеческий фактор — ключевой элемент всей системы, и никакая повышенная производительность не сможет его заменить. Предлагаю резко ограничить число этих показателей, оставив три категории: передовики, ударники и штрафники (для эстетической красоты — временно отстающие). Передовикам 10% премии, то есть коэффициент 1.1К, штрафы за лень и саботаж — 0.9К. Естественно, последнее выражение заменяем на благозвучное — отсутствие инициативы и усердия. О нас же в газете будут печатать — впечатление никак нельзя испортить.

— Не пойму, почему СУБД — последняя буква не соответствует? Если у нас студенческий универсальный бригадный подряд, то почему не 'П'?

— Так и задумано! Бригадный подряд — термин известный, изрядно затасканный и потерявший очарование новизны и новаторства! У нас же будет студенческий бригадный договор. Разница не принципиальная, скорее семантическая, но для журналистов напишу специальную статью с разъяснением, что в общих чертах — это возврат к идее прямого общественного договора работающего с предприятием.

Василич одобрительно хмыкает:

— Не думал по партийной линии после школы пойти? У тебя талант, прямо таки, говорить красиво, вдохновенно и ... без малейшего смысла. Сколько их было этих подрядов на моей памяти — и что толку?

— Производительность на треть выше — чем не стимул?

— А! — в сердцах махает рукой. — Через пару недель переругаются все друг с другом, каждый будет себя считать несправедливо обделенным. К концу колхоза — хорошо, если норму собирать будут, из принципа начнут сачковать и филонить. Зачем работать хорошо, если, по их мнению, им несправедливо недоплачивают. И даже штрафы здесь не помогут. Что такое 90% от среднего заработка, если можно филонить, не напрягаясь и трудиться вполсилы. Чувствуешь противоречие?

— Странно, у нас в прошлом году у десятиклассников эта система прекрасно себя зарекомендовала, — вместо 'прошлого' года надо бы сказать, в 'будущем' году, но не суть. Отлично помню, что метод работал и давал прекрасные результаты! О чем и сообщаю Васильичу.

— Вот! Ключевое отличие — у школьников, а не у студентов! Вы же, по сути, ещё дети, идеалисты и романтики, реальной цены труду и деньгам не знаете. Для вас учитель — и есть конечный главный авторитет, и распределение коэффициентов не вызывает никаких споров и вопросов. Идеальная система для идеальных людей, в данном случае — детей. А студент — это уже взрослый человек, который не только учится, но и ещё и кормить себя должен! И материальная составляющая перетягивает любые моральные доводы. Не у всех, конечно, но у подавляющего большинства точно.

Пообещал продумать систему КТУ, так чтобы сгладить это противоречие сгладить, но ВВ скептически отнесся к этой идее, но зато напряг меня по совершенно другому вопросу.

— С трансляцией у нас проблемы! Точнее, со зрителями.

Как и ожидалось, руководитель студотряда не прислушался к моим 'умным' советам, и решил осветить матч Каспаров-Карпов в максимально возможном формате, поэтому выбрал для организации просмотра помещение столовой, а не более подходящую для этого комнату своего штаба.

Теперь же получилась нелепая картина — в огромном пустом зале сидят десяток активистов и смотрят в экран в ожидании новостей. Показать такое организаторское убожество журналистам — все равно, что расписаться в своем непрофессионализме. Написать, может, ничего и не напишут, но мнение будет испорченно. Согнать всех насильно — результат будет ещё хуже, поскольку заставить смотреть толпу, ничего не понимающих в шахматах, людей занудную трансляцию невозможно в принципе.

В принципе, скорее всего так и сделали бы — всяко проще, чем снимать и переставлять антенну и перетаскивать телевизор обратно, но Василич неожиданно уперся, проявив принципиальность, абсолютно не к месту. Можно подумать, что политинформации кто-то хоть где-то по-другому проводит. Только добровольно-принудительно, иначе 99% процентов школьников проигнорируют это жутко увлекательное мероприятие.

— Ладно, выручу вас. Будет народ места за час до начала трансляции бронировать — при желании можно вместо премии билеты в первый ряд вручать, — весело подмигнул опешившему Виктору Васильевичу.

— Но, как?

— Прямо сейчас и увидите! Но сразу предупреждаю, что в первый раз надо собрать всех принудительно — просто, чтобы донести мысль до их разума и сердца. Через сколько начало?

— Через два часа. Но это невозможное!

— Как говорится, если невозможно, но очень надо, то сделаем! — нахально заявляет знаток черного и белого пиара из двадцать первого века.

В заявленное время столовый зал полон, причем недовольство обреченных на просмотр, чувствуется почти физически, словно электромагнитное поле рядом с высоковольтной линией.

— Дорогие товарищи студенты и школьники! Сегодня знаменательный день, который навсегда останется в вашей памяти и войдет в историю советского спорта и нашей страны.

— Ты ничего не перепутал, Морозов? — Петр Иосифович, обалдевший от такого вступления, грозно шепчет с первого зрительского ряда.

Его можно понять — шахматная партия никак не тянет глобальную веху в истории. Но опыт будущего утверждает, что главное — подача события, а не его реальная важность. Поэтому продолжаю, не обращая внимания на угрожающие намеки.

— Кто-то может удивиться такой формулировке, особенно, если никогда до этого дня не интересовался шахматами, но поверьте, даже не зная правил игры, вы сможете оценить всю красоту и масштаб этого титанического сражения лучших умов нашего времени!