Туда, где ждут тебя...

— Кстати. В каком стиле вы собираетесь строить?

Сергей вернулся к суровой действительности, где неприятный голос гундосит над ухом, а из набежавших туч начинает накрапывать дождик.

— А что, есть варианты?

— Разумеется, — Тронов не услышал сарказма. — Моя точка зрения: здание должно быть в классическом стиле.

— Жилое?

— Конечно. Ведь ничего другого вы строить не можете.

Фраза прозвучала обидно. Но даже сейчас Сергей не полез на рожон.

— У вас есть утвержденный проект? Письмо заказчика? Другие официальные материалы?

— Есть мнение ряда высокопоставленных лиц.

— То есть наплюем на функциональность, — перебил Сергей Тронова. — Главное — красивый фасад. А что за ним — кого волнует! Как же, помним, было такое...

Сергей уже собрался прочитать лекцию о кризисе классицизма в середине девятнадцатого столетия, но вовремя одумался. Не поймет. На кой чёрт убеждать человека, который не понимает ни твоих доводов, ни самой проблемы в целом? Распаляться перед ним, трепать нервы, а он будет упрямо стоять на своей идее. Проще сделать по-своему, а потом доказать, что тот хотел именно этого.

— Ладно, сейчас сделаем.

Тронов ободряюще улыбнулся и расслабился.

Чем-то вытащенный кусок камня не нравился Сергею. Он явно отличался от других, даже на ощупь. Но не будешь же капризничать перед человеком, который должен вынести заключение о твоей деятельности. Сергей положил темный камень на белое основание и начал работу.

Дом рос медленно, словно нехотя. Сергей с надрывом дышал, пытаясь не ослабить внимание и не застопориться. Зурм словно сопротивлялся мысленному воздействию. Казалось, он совершенно не хочет воплощаться в то, что придумывает Сергей. Тяжелые дорические колонны еле дотянулись до третьего этажа, и Сергей с облегчением бросил их, перекрыв балкой поверху. Стропила для скатной крыши над фронтоном едва соединились голыми ребрами, а окна по фасаду никак не хотели стеклиться.

Зодчий взмок в непосильной работе по принуждению камня к тому, что хочет Тронов. Зато боковые фасады получились почти сами собой — стоило лишь невзначай подумать, какими они должны быть.

Никогда прежде Сергею не было так тяжело. Под конец перед глазами завертелись огненные искорки, потом всё зарябило и ушло во мглу. Сергей почувствовал удар коленом, локтями, оттолкнулся от скалы и сел, подвернув под себя ушибленную ногу.

Если закрыть глаза, то голова даже почти не кружилась. Для надежности Сергей уперся рукой о мокрый камень. Когда гулкая пустота в голове успокоилась, он провел мокрой ладонью по лбу и неторопливо поднялся на ноги в опасении снова грохнуться в обморок.

Олег Игоревич никак не прореагировал на происшедшее. Мало ли как надо по новой технологии строить. Может, обморок — непременный атрибут успешного созидания? Главное ж не это. Главное, чтобы дом был. Ярослава не заметила падения Сергея. К тому же он недолго пролежал, постаравшись сделать так, чтобы она и не обратила внимания на постыдную слабость.

Что же такое он построил? Что вытянуло из него столько сил? Вот это? Сергей внимательно рассматривал здание.

Если смотреть на фасад с той точки, где сидел Тронов, то дом был идеальным воплощением идей классицизма: высокие мощные колонны формировали выступающий портик. На колоннах лежал простой архитрав, на нем — фриз, украшенный дубовыми листьями, а еще выше — карниз. Всё это завершалось треугольным фронтоном с барельефом в виде военных трофеев павших древних греков.

Но стоило сделать шаг в сторону, как идеальная симметрия нарушалась. Боковые фасады ничего общего с главным не имели. Они прихотливо изгибались, следуя складкам поднявшегося острова. Окна, различной формы на каждом этаже, были обрамлены мерцающими изразцами, на которых можно было разобрать самые разнообразные картинки: от видов далеких планет и их обитателей до весьма фривольных.

В результате, классический фасад смотрелся как нечто чужеродное, прилепленное на скорую руку: дунь ветерок, он и отвалится. Даже Тронов, далекий от архитектуры, почувствовал всю нарочитость и дисгармонию здания. Чувствовал, но выразить не мог, и от этого наливался благородным негодованием. "Да как он посмел пренебречь точными указаниями?! Да кто он вообще такой?! Какой-то мелкий строитель, ничего не понимающий в идеях руководства! Сейчас мы его заставим понимать, кто здесь главный!" Злость бурлила, пытаясь найти подходящие слова, которые раздавят зарвавшегося зодчего и уж наверняка заставят его почувствовать насколько он мелок в своих потугах выглядеть кем-то значительным. Но все привычные обличающие фразы куда-то подевались, и чтобы начать говорить, Тронову требовался внешний толчок. А пока он мог только пыхтеть и наливаться дурной кровью.

Поэтому на невинно-издевательский вопрос Сергея: "Правда, хорошо получилось?" последовал незамедлительный ответ:

— Это разве классика? Нет, классика выглядит по-другому! — Тронов аж взвился с кресла.

— Как?

— Сейчас я покажу! Сейчас-сейчас! — Олег Игоревич раскрыл мемо-планшет и вывел на гибкий дисплей картинку. — Вот! Посмотрите!

Сергей посмотрел и усмехнулся:

— Это ж Исаакиевский собор. А это — Казанский. Храмы православные. Не жилье.

— Сейчас будет и жилье... — Тронов залистал фотографии, остановил просмотр и припечатал ладонью по планшету. — Вот!

— Михайловский дворец, — скучно прокомментировал Сергей. — Чувствуете разницу: дворец и жилье?

— Дворец — это жилье для великих людей!

— Ага. А хижины — для убогих. За дворцами к другим обращайтесь, а я для людей строить буду. Уж как умею.

Сергей ожесточенно вытащил следующий кусок зурма и, забыв, что только что были проблемы с самочувствием, пошел к противоположному от нового здания берегу. Он отошел как можно дальше, повернулся спиной к "дворцу" и в сердцах швырнул темный камень.

Следующий дом лепился легко. Может потому, что на этот раз Тронов ничего не успел сказать о предпочтениях по стилю, и Сергей творил так, как считал нужным. Каждый раз он пытался встраивать дома в мир планеты, на которой находился. Чтобы они казались естественным продолжением пейзажа. Даже такого, как бесконечная водная гладь, изредка подернутая рябью островов и странной растительностью. В любом строении должна быть гармония, и зурм наверняка воспринимал ее. Поэтому и противился созданию нечто чуждого и дисгармоничного. Попробуй это Тронову объяснить! Он даже факты отбросит в сторону, если они будут противоречить его идеям.

На каменном гребне вырастал небольшой средневековый замок с вычурными башенками и шпилями, стрельчатыми окнами темного стекла, рустованными светло-серыми стенами и квадратными зубцами по парапету. Наверняка издали он казался воздушным и игрушечным, но Сергей, стоя вплотную, чувствовал, как от стен давило мощью.

Он прикоснулся к стене, провел рукой по гладкой стеклянистой поверхности и не удержался — открыл дверь и вошел. Странно ходить по только что построенному дому. Вроде, незнакомые помещения, переходы, комнаты, чуланчики, но ориентируешься легко, чуть ли не с закрытыми глазами. Вот там будет дверь, за ней — винтовая лестница на башню, самую высокую в доме. Можно выйти на площадку и посмотреть вокруг.

С башенки было видно, как вдалеке речной охотник выпрыгивает из воды и по широкой дуге ныряет обратно. Его мокрая шкура сверкает солнечными искрами на солнце, а маленькие рыбки, которых он пытается поймать, порскают от его пасти во все стороны солнечными зайчиками.

Свободное существо в свободном мире.

Сергей спустился вниз и подошел к группе людей, издали разглядывающих его новый дом. Их лица не выглядели счастливыми. Наверняка, Тронов всем настроение испортил. Надо же таким быть! Зла не хватает! Как такие только власть получают? И ведь сейчас скажет то, что думает.

Тронов сказал.

— Так. Я всё понял. Это называется — саботаж. Вам следовало бы подумать о своем поведении. А сейчас я вынужден вас изолировать здесь до прибытия специальной комиссии.

— Ты чего такое несешь?! Нас?! Изолировать?! Да ты попробуй! Я Сигизмунда нанимал. Если так рассуждать, то это тебя лучше на острове оставить, чтоб не лез, куда не понимаешь.

Тронов пошел красными пятнами по лицу.

— Водитель! Мы отправляемся! Этих — не брать!

Проводник недоуменно посмотрел на Ясю с Сергеем и ответил:

— Как же так? Разве можно?

— Я приказываю! Не рассуждать!

— Глупость какая... — Сергей говорил словно сам с собой. — Он не понимает. Да если мне нужно будет, я и пешком куда хочешь доберусь без их транспорта. Яся, дай зурм.

Ярослава подала Сергею камень. Он оглядел его со всех сторон и взвесил на руке, словно примериваясь, в кого бы кинуть. Тронов настороженно молчал. Молчали и Яся с Сигизмундом, не понимая, что Сергей хочет сделать.

— Где поселок?

Сигизмунд неопределенно махнул рукой куда-то за спину.

— Не ошибаешься?

Проводник пробурчал что-то насчет шибко умных, неторопливо сходил в катер и принес электронную карту. Тронов, было, возмутился: дескать, нечего саботажникам предоставлять информацию. Но Сигизмунд только упрямо повел плечом и развернул перед Сергеем гибкий лист пластика.

— Мы — здесь, — он упер палец в карту, как припечатал. — Поселок — тут. По прямой — четыреста километров. Сколько дней, чтобы дойти? По воде, аки по-суху. Утонешь.

— Кто сказал, что по воде? У нас будет дамба.

И прежде, чем кто-либо помешал ему, Сергей швырнул зурм далеко в воду.

Синеватый камень неспешно вылезал из воды чешуйчатым драконом, ворочаясь и поблескивая мокрой шкурой. Он знал цель и не торопился. Когда доберется, тогда и остановится. Никого из людей не было поблизости: они уплыли все вместе, спеша к своим безумным и бессмысленным делам. Даже тот, кто вдохнул в него жизнь, не стал ждать...

* * *

Здравствуй, Марина!

Скажи, почему в какой-то момент мы перестаем быть нужным тому, кому были нужны раньше? А может, вообще не были нужны? И что это за момент, который зачеркивает нашу нужность, если всё же нужны были?

Ты не ответишь. Ты молчишь. Между прочим, я уже способен рассуждать логично. Да-да, время прошло. Возможно, я всё пойму сам, если немного подумаю. Или много — зависит от сложности вопроса и количества информации, которой я владею.

Я был нужен, пока был рядом. Как только меня не стало, как только ты лишилась положительных эмоций, связанных с моим присутствием, тебе стало плохо. Это логично. Логично и то, как ты поступила. Кто думает о другом, когда плохо лично тебе? Задача — чтобы стало хорошо, комфортно. А какой комфорт можно получить от отсутствующего? Ищешь того, кто поможет тебе. Ты нашла, я понял...

Я не понимаю себя. Почему я до сих пор пишу эти письма? Почему ты меня не отпускаешь? Каждый день я вспоминаю о тебе. Каждый день. Как оборвать ту мономолекулярную нить, что держит меня? И нужно ли ее рвать?

Последние события говорят, что да, нужно. Необходимо. Я уже не тот, которого ты помнишь. Если вспоминаешь. Я даже могу признаться, что изменил тебе — хуже от этого не будет. Наоборот, ты сможешь оправдаться в своих глазах, если всё еще коришь себя за разрыв.

Знаешь, твое молчание уже перестало задевать меня. Уже не хочется сделать что-нибудь гадостное, чтобы привлечь твое возмущенное внимание. Оно уже ничего не значит для меня, и это странно. Странно и обидно. Ты уходишь из моей жизни. Неторопливо, не оглядываясь. Становишься меньше и меньше, приближаясь к горизонту, за которым исчезнешь навсегда. Но я еще надеюсь: вдруг ты обернешься, вдруг побежишь назад? И я встречу тебя на полдороги...

Дурацкие мечты. Несбыточные надежды. Даже в моих снах ты появляешься всё реже. И тогда я просыпаюсь в тревоге.

Я понимаю — пришло время, когда надо решить для себя: жить с этой болью или избавиться от нее. Рецепт избавления прост. Он известен всем. Не вспоминать. Выкинуть из головы. Не зацикливаться на анализе. Жить так, будто ничего не было. Всё уйдет. Всё исчезнет за серым маревом непрерывных дождей. Неизвестно, выйдет ли когда-нибудь солнце.

Прямо как здесь, на Коломянке. Скоро мы доберемся до поселка, и я брошу письмо в почтовый ящик.

Может быть, ты его и прочтешь.

Сергей.

30.010.170 л.л.

Электронная метка: написано вручную.

Евгений

5

Всё понимаю. Одного понять не могу. На кой он ей сдался? Чего во мне такого не было? Или это так — мимолетное увлечение? Перестанет видеть — забудет? Кто этих женщин разберет... Делают, что хотят, а потом сами недовольны, что мы их не так поняли. Трагедия жизни у нее, понимаешь: Сергей отказал. Ага. Мужа, видите ли, нам недостаточно, нам постороннего мужика завлечь надо. Вот что значит женщину без присмотра оставить. Ей же силы приложить не к чему. Вот только не знаю — у всех так, или мне одному такая попалась? Ну, охочая до мужиков разных. Я ж Сергея не виню. Ни в коем разе. Против женщины мало какой мужчина устоит, если она в нужном направлении усилия приложит. Наверно, отшельник какой-нибудь, святой человек. Наверняка за всю историю человечества таких немало было. А Сергей... Я ж про него интересовался. Жена его бросила, вот с тех пор он одинокий. То есть, совсем. Нет, чтоб подружку завести, отвлечься. Работа это тоже неплохо, но подружка — лучше, сильнее действие, если забыть надо.

А тут, понимаешь, Яся со своими заморочками. Любой бы повелся. В общем, никого не виню. Но ситуация сама по себе дурацкая. То ли расставаться с Ярославой, то ли простить ее, а может лучше вообще внимания не обращать — типа, не знаю ничего. Как же, не знаю. Вам счастливую девушку видеть доводилось? Найдете отличие от обычной? Да они невооруженным глазом видны! Можно даже вопросов не задавать, всё ясно. Нет, я не про фамилию субъекта, который сделал твою жену счастливой. Редкая признается. Я про саму ситуацию. Да и фамилию легко определить, если целью задаться.

В общем, проблемы. Типа поплакался, легче стало. Ты не смотри, у меня тоже чувства есть. Но о другом я. Всё расскажу, как было, ничего не утаю.

Значит, так.

На Коломянку я вообще не собирался. Только начали быт налаживать. Уборка, готовка, встречи гостей. Ага, чуть ли не каждый день. Все поздравить норовят. Такое впечатление, что я для них женился, а не для себя. Даже если у тебя голова болит и из носа хлещет, всё равно, будь добр, а гостей встречай чин по чину. Развлекай их, обхаживай. А они ходят по квартире, нос морщат и замечания отпускают, дескать, для молодой жены я бы мог и получше условия создать. Мог бы. Если б это квартира была, а не проходной двор.

Так что когда Ясе через две недели такой жизни намекнули, что ее ждет очередная командировка, она согласилась не раздумывая. Прибежала радостная, на шею мне бросилась и говорит шепотом: "Через неделю я уезжаю..." Я чуть было не сказал, дескать, отлично — отдохну. Сделал вид, что печалюсь, только и узнал — куда ее посылают. Ага. На Коломянку. Никогда не слышали? А я — нет. Потом-то для интереса материалы поднял, разузнал подробней, что за место. Как обычно, для людей малопригодное. Нас только на такие планеты и шлют.