Обретенная Эквестрия. Часть 2. Поиск

Внезапно распахнулась парадная дверь, и на террасу выбежал Роман Яматов. На его спине, пятнистым горбом топорщился прямоугольный ранец обтянутый суперкевларом, внутри которого находилась энергобатарея чудовищной ёмкости. От него отходил толстый кабель в бронированной оплётке другой конец, которого заканчивался в прикладе чудного, четырёхствольного оружия, зажатого в руках хозяина.

Твайлайт внутренне содрогнулась. То был скорострельный импульсный лучемёт повышенной мощности, не пошедший в серию из-за космической стоимости. Всего их было выпущено не больше десяти штук, и все отправились на подарки высокопоставленным чиновникам. Как-то раз единорожка присутствовала на демонстрации его возможностей. Мишенями послужило стадо коров. Несчастные бурёнки были испепелены меньше чем за минуту. Твай ещё долго тошнило при воспоминании об этом.

Роман Яматов возможно не блистал особым интеллектом, но трусом определённо не был. Ругаясь сквозь зубы, он встал у балюстрады в полный рост и принялся палить по погромщикам. От пуль его защищал силовой щит, выглядевший, словно поставленная на ребро гигантская линза. Очередная эксклюзивная разработка не пошедшая в широкую продажу. Чудовищное оружие работало как часы — невидимые глазу энергетические импульсы превращали людей в чёрные кучки пепла, игнорируя навороченные бронекостюмы.

Атака захлебнулась. Спецназовцы заметались в поисках укрытия. К этому времени, на Верхней террасе в живых оставались только двое — хозяин, прикрытый щитом и поняшка, каким-то чудом не получившая ни царапины. Лучемёт продолжал собирать свою страшную жатву, и Твай в какой-то момент даже решила, что чаша весов склонилась на их сторону, но тут из двери за спиной Романа выскочили несколько фигур. Группа боевиков, пользуясь общей неразберихой, сумела проникнуть в дом, зайдя с фланга и теперь они собирались закончить начатое дело.

Пластиковый приклад штурмовой винтовки вонзился под коленку олигарху и Яматов опрокинулся на спину. Его подхватили, выдернули из рук оружие, стащили ранец. Силовой щит вспыхнул и погас. Толпа погромщиков приветствовала победителей радостным рёвом, затем качнулась вперёд и побежала навстречу приветливо распахнутым дверям дворца. Романа перегнув через балюстраду, швырнули вниз, на руки подбежавших боевиков. Он кричал и извивался, пытаясь вырваться из крепких объятий, но тщетно. Не обращая внимания на сопротивление, его подтащили к стоящей неподалёку гигантской фигуре. То был памятник работы самого Зураба Церетели. Бронзовый Роман Яматов стоял на мраморном постаменте с лавровым венком на голове, облачённый в тогу римского императора. Его правая рука была выброшена вперёд и вверх, повелительным жестом Юлия Цезаря приветствующего Сенат и народ Рима.

Не знаю, было ли это спланировано заранее или то был экспромт, только через руку статуи перебросили верёвку, затем накинули петлю на шею всё ещё дергающегося олигарха. Роман верещал и сучил ногами, но его без затей вздернули, словно негра перешедшего дорогу "Ку-Клус-Клану". Несмотря на ошеломление от увиденного, единорожка смогла оценить весь чёрный юмор ситуации — быть повешенным на собственном памятнике, такой чести не удостоился даже Садам Хусейн.

Мимо Твай пробежало несколько мужиков, разворачивающих на ходу мешки — мародёры готовились к привычной работе. На неё не обратили внимания, сегодня шла охота на людей, до перепуганной поняшки никому пока дела не было. Понимая, что ситуация в любой момент может измениться, единорожка нашла в себе силы сдвинутся с места. Переступив ожившими копытами, она медленно, словно гуляя, двинулась к лестнице ведущей вниз. Тем временем толпа погромщиков вливалась в открытые двери, предвкушая веселье. Твай спустилась с террасы и приготовилась свернуть за угол. В этот момент раздался истошный крик и единорожка с ужасом увидела, как толпа радостно ухающих негодяев тащит к открытой беседке вырывающуюся Ангелину. Поняшка ничем не могла помочь своей молодой хозяйке. Роняя слёзы она кинулась прочь, стараясь как можно скорее уйти от рвущих душу криков"...

— В тот день, Селестия явно благоволила к своей непутёвой ученице, — задумчиво сказала единорожка. — Я, конечно, имею ввиду не ту пошлую куклу, что сидит до сих пор в Кантерлотском замке, а настоящую, которая возможно продолжает витать в высших сферах, наблюдая за всеми нами. Мне удалось уцелеть, и то было воистину чудо... Вы не устали меня слушать? Смотрите, за окном уже смеркается.

— Нет, конечно, — воскликнула Искорка и окинула нас вопросительным взглядом. Никто не стал возражать.

— Тогда я продолжу... Благополучно разминувшись с мародёрами, я без помех добралась до небольшой калитке в ограде парка. Таких калиток имелось несколько штук и все они, конечно, были крепко-накрепко заперты. Впрочем, я была бы не я, если б не позаботилась заранее узнать комбинацию цифр электронных замков. Благополучно покинув территорию поместья я скрылась в ближайшем леске — редком, но имеющим великолепные заросли ивовых кустов. А что ещё нужно беглой лошадке? Забившись поглубже, я улеглась на землю и глубоко задумалась. Что ни говори, а в сложившейся ситуации я поступила как последняя идиотка. Вместо того, чтобы изображать из себя конную статую, рискуя в любой момент получить пулю, я должна была, пользуясь оставшимися минутами собрать девчонок и утечь сквозь хозяйственные ворота. Возможно тогда удалось бы спасти и Ангелину, а теперь... Все мы сильны задним умом. Я до сих пор корю себя за тогдашний промах.

Самое разумное в сложившийся ситуации было подождать, пока толпа схлынет и отправится громить другой дом, после чего вернуться обратно во дворец. Возможно, девочки прячутся среди хозяйственных построек? Так или иначе, это стоило проверить.

Прошло несколько часов. Медленно опустился вечер, стихли выстрелы и я, наконец, решилась. Благополучно вернувшись на территорию поместья, я поспешила на задний двор к "Яблочному домику" Эплджек построенному специально для неё на окраине сада. Дверь была выбита, окна щербились осколками стекла. К счастью Яблочко не стала защищать своё нехитрое имущество — внутри не было ни мёртвых тел, ни пятен крови. Зато разгром оказался знатный. Неужели мародёры решили, что здесь находится сокровищница полная бриллиантов и золотых слитков? Отправившись, дальше я внимательно осмотрела сараи. Никого. Хозяйственные ворота были распахнуты настежь, повсюду виднелись следы поспешного бегства. Похоже, пока шёл бой на террасе, слуги благоразумно решили взять коллективный отпуск без сохранения содержания. Следопыт из меня был аховый, это сейчас я читаю следы как раскрытую книгу, но даже тогда мне удалось отыскать отпечатки копыт уходящие к автомобильной стоянке. Похоже мои подруги оказались умнее и не стали ждать случайной пули в лоб. Порадовавшись за них, я повернула назад. Следовало уходить, но нелепоё чувство любопытства оказалось сильнее осторожности. Вернувшись к дворцу, я поднялась на террасу и огляделась по сторонам. Из правого крыла валил густой дым пожара, но большая часть здания ещё не горела. Повсюду валялись сломанные вещи и трупы. Похоже, в какой-то момент погромщики принялись выяснять отношения и устроили небольшую перестрелку.

Понимая что, делаю то, о чём в будущем ещё пожалею, я подошла к беседке и заглянула внутрь. Растерзанное тело Ангелины сломанной куклой валялось на полу. Судя по всему, умирала она долго и страшно. Не выдержав, я отвернулась, и меня вырвало прямо на копыта. Она была умной и доброй девочкой и не заслужила такой жуткой смерти от рук насильников.

Внезапно грянул выстрел, за ним другой. Спину обожгло словно кипятком. Закричав от боли, я обернулась и увидела группу мародёров в ста шагах от себя. Они были пьяны, что без сомнения и спасло мне жизнь — следующие пули прошли с большим отклонением. Сорвавшись с места, я понеслась прочь, потеряв голову от ужаса. Молнией проскочила сквозь знакомую калитку, не останавливаясь, вломилась в лес и пришла в себя только на берегу небольшого озера, в центре которого красовался крошечный островок с одинокой берёзой и зарослями кустов. Шипя от боли, я вошла в воду, переплыла неширокую протоку и выбралась на берег островка. Укрывшись в кустах, первым делом осмотрела рану. К счастью пуля лишь скользнула по телу, вырвав клок волос, глубоко поцарапав кожу. Кровь уже перестала течь, так что беспокоиться было не о чем. Моя голова болела совсем о другом. Вид растерзанной девушки, выстрелы пьяных уродов и эта глупая царапина оказались последней каплей. В моих несчастных мозгах что-то замкнуло, и я на время утратила возможность мыслить логически. Меня тошнило от всего вокруг. От этого замусоренного туристами островка, от озера с его стоячей, тухлой водой, затянутой мерзкой ряской, от сереющего, чужого неба. Но больше всего меня тошнило от людей. Я ненавидела их всеми фибрами души. Эта ненависть копилась подспудно, с того самого момента как наёмник с татуировкой на лице убил Спайка, и вот теперь она выплеснулась наружу. Что-то хорошее и светлое умирало внутри меня. Маленькая единорожка с сумкой полной умных книг уходила вдаль, понуро помахивая хвостом, а я смотрела ей вслед, и по моим щекам текли горячие слёзы...

Твай вздохнула и, поднявшись, несколько раз прошлась по комнате, разминая затёкшие мышцы. Мы как загипнотизированные наблюдали за каждым её движением. Грустно улыбнувшись, единорожка вернулась на место, и немного помолчав, продолжила:

— Не буду утомлять вас описанием своих душевных переживаний. Скажу только что именно тем вечером, я решила стать отшельницей.

— Серьёзно? Ты? — не веря своим ушам, переспросила Искорка.

— Ага. Понимаю, что звучит нелепо, среди пони никогда не было одиночек, это противоречит всей нашей природе, но, тем не менее, мне очень захотелось остаться одной. Схожие симптомы иногда проявлялись в поведении Пинки Пай. Наш неутомимый Кексик на самом деле была подвержена приступам меланхолии. Тогда она превращалась в Пинкамину — преотвратное существо я вам скажу, которое находило извращённое удовольствие в беседе с неодушевлёнными предметами. Но моя душевная рана была значительно глубже. Я действительно не хотела никого видеть. Ни людей, ни пони. Даже мысль о потерянных подругах меня в тот момент совсем не занимала. Главное сейчас было остаться в полном, рафинированном одиночестве. И я знала, как этого достичь. Вокруг Москвы не осталось по-настоящему глухих мест, но если идти на северо-восток в сторону Костромы можно найти территории, где нет ничего кроме леса. Двигаясь по ночам, избегая дорог, городов и посёлков я рано или поздно отыщу подходящий заповедник, где смогу прожить в мире и покое остаток своих дней...

На следующее утро путешествие началось.

Глава 17. Очарованная странница

Сейчас это выглядит смешным, но тогда мне действительно казалось, что я поступаю правильно. Конечно, в определённой степени отшельничество пошло мне на пользу. Я получила жестокий урок и заглянула в такие бездны, о которых лучше не вспоминать. С другой стороны мне довелось научиться массе вещей необходимых для выживания в любых условиях.

Первый и основной вопрос, который требовалось разрешить немедленно — где взять пищу? Будь я настоящей лошадью, в моём распоряжении были бы все окрестные поля, но я нуждалась в другой еде. Поневоле пришлось учиться охоте. К счастью в моём активе имелось огромное количество прочитанных книг давших море бесценных знаний, светлая голова и растущие из нужного места копыта. Первым делом я научилась делать силки, благо тонкой проволоки на свалках и обочинах дорог валялось вдоволь. Затем я освоила премудрости рыбалки, а под конец, после долгих проб и ошибок собрала вполне работоспособный арбалет, достаточно мощный, чтоб подстрелить зайца, куропатку или даже мелкую косулю. На моей стороне играл ещё один немаловажный фактор, а именно — внешний вид и запах. Звери, традиционно привыкшие бояться людей, не видели во мне опасности и часто подпускали слишком близко, с плачевным для себя результатом...

Естественно, что первое время я убивала бедных пушистиков через силу. Всякий раз, вскинув арбалет, видела перед глазами печальную мордочку Флаттершай, глядящую с немым укором. Но голод слишком требовательный учитель и мне быстро удалось найти компромисс с совестью — у каждой убитой зверюшки я искренне просила прощения. Так продолжалось достаточно долго, но угрызения совести по настоящему перестали мучить только после того, как началось настоящее испытание — зима.

Вот когда у отшельницы-любительницы появились все шансы откинуть копыта. С середины декабря ударили страшные морозы по сравнению, с которыми наша мягкая эквестрийская зима казалась лёгким заморозком. Вообще-то пони хорошо переносят холод, наша шёрстка густа и отлично сохраняет тепло, но всему есть предел. Я скиталась по обледенелому лесу, проваливаясь по брюхо в рыхлый снег, мои веки смерзались, стоило хоть на секунду прикрыть глаза. К счастью я быстро научилась выкапывать в сугробах пещерки, где можно было с относительным комфортом укрыться от мороза. Из проволоки и прутьев лещины удалось сплести отличные снегоступы на все четыре ноги, что резко повысило мобильность, но главная проблема всё же осталась. Еда. В отличие от людей мы устроены так, что способны наедаться впрок, а затем, несколько дней, сидеть на внутренних запасах, но это не может продолжаться до бесконечности. Мне требовалось много высококалорийной пищи, а вот как раз с этим то и была проблема. Дичь попряталась, птицы улетели, медведи впали в спячку... шучу, завалить медведя мне было естественно не по силам. Дошло до того, что я принялась мышковать словно лиса, выкапывая грызунов из-под снега. Пойманную мелочь глотала целиком, вместе с костями, шкуркой и внутренностями не заморачиваясь с тепловой обработкой. Впрочем, мышек было слишком мало, чтобы насытиться. Под конец я опустилась настолько, что стала по ночам выходить к человеческим жилищам и рыться в мусорных кучах в поисках объедков. Однажды меня заметила пожилая бабушка в ватнике и пуховом платке. Всплеснув руками, она ушла в дом и вынесла целое ведро варёной картошки. Селестия, какой это был пир! Мой живот раздулся как барабан, но я запихнула в себя все, хотя потом полночи икала от обжорства.

В феврале морозы спали, стало чуть полегче. Вновь появилась дичь, плевок уже не замерзал на лету, стало ясно, что мне удалось пережить зиму. Вы даже не представляете как я радовалась любому проявлению возвращения тёплых деньков. Первый ручей, первая проклюнувшаяся травинка, первая лопнувшая почка... Весна пришла под аккомпанемент птичьих голосов, я носилась словно жеребёнок по молоденькой травке, впитывая промороженным до костей телом благословенные солнечные лучи. Странно, но перенесённые зимой лишения лишь укрепили желание оставаться одной. Только теперь, вместо незаметно ушедшей боли появилось чувство уверенности в себе и желание проверить предел собственных возможностей.

К этому времени я добралась до большого заповедника, где и решила остаться. Всё лето трудилась как пчёлка, строя временные убежища-схроны и заготавливая припасы. Идея возведения постоянного жилища была отметена сразу — мне не нравилось сидеть на одном месте, хотелось постоянно быть в движении.