Повесть о потерпевшем кораблекрушение Часть 2

Республиканцы отошли, а на захваченные неприятелем траншеи обрушился огонь их артиллерии. Однако королевские войска не отступили, несмотря на чувствительные потери, а напротив, подтянули свою артиллерию и ответили на огонь. С этих позиций бронзовые пушки, заряжаемые с дула, смогли, наконец, достать до батарей стальных казнозярядных пушек республиканцев. Ночью бой затих, а на следующий день войска короны вновь двинулись на приступ.

Упорство обороняющихся заставило королевский корпус на какое-то время приостановить атаки, подтянуть подкрепления и дать поработать артиллерии. Но меньше, чем через три недели, 14-го тамиэля осени, начался новый штурм. Вслед за первой линией обороны была потеряна и вторая. Третьей линии у защитников города не было.

У побережья появилась королевская эскадра и обрушила свой огонь на старый форт. Под его прикрытием республиканцы еще удерживали у побережья отрезок второй линии обороны. А главное, пушки форта не давали войскам Рагиза II выйти на холм, на который опиралась здесь оборона республиканцев. Заняв этот холм, можно было обстреливать из тяжелых орудий заводской район, порт, железнодорожный мост через Афаль.

Западная эскадра Республики и береговые батареи отвечали огнем. Но эскадра короны превосходила их огневой мощью, да и корабли республиканцев не рисковали выходить из гавани из-под защиты своих береговых батарей и вели огонь на предельных дистанциях, что, конечно, снижало его точность. Форт, хотя и медленно, но неумолимо превращался в руины. Его мощные пушки замолкали одна за другой. Королевский экспедиционный корпус готовился к третьему, решающему штурму.

Неожиданно для комта Арагиари, фельдмаршала короны, командующего экспедиционным корпусом, за день до намеченного штурма , 36-го тамиэля, заметно ослабевший артиллерийский огонь республиканцев почти вовсе затих, чтобы вспыхнуть с учетверенной силой у шоссе и железной дороги, ведущих на юг, мимо лагеря королевских войск. После полуторачасовой канонады на железной дороге показались два бронепоезда республиканцев и продвинулись на два километра вглубь вражеских позиций, поливая их огнем из четырех пушек, восьми 36-ствольных картечниц и 320 винтовочных стволов. Вслед за ними фронт королевских войск был прорван пехотой Легиона Республики, переброшенной обычными пассажирскими составами, выгрузившейся на виду у противника и ударившей во фланг и тыл королевским войскам. В довершение всего от реки Афаль предприняли настойчивые атаки девять рот волонтеров, пытаясь зайти в тыл подразделениям заслона экспедиционного корпуса на восточном фланге.

Уже к середине дня, перебросив значительные подкрепления, снятые с других участков фронта, войска Рагиза II начали теснить Легион Республики в месте прорыва. Атаки волонтеров также были отражены. Однако теперь республиканцы, воспользовавшись перегруппировкой экспедиционного корпуса, открыли артиллерийский огонь по всему фронту и подняли легионеров в атаку на всем протяжении от моря до реки Афаль.

Вечером положение в районе прорыва все же было восстановлено. Перебросив к прорыву тяжелые осадные орудия, комт Арагиари, фельдмаршал короны, вынудил республиканцев оттянуть бронепоезда вглубь своих позиций, чтобы не потерять их вовсе. Поезда, получившие многочисленные повреждения, с дырами в бронированной обшивке вагонов, с покореженными картечницами, окутанные клубами пара от продырявленных паровозов, ушли.

Но фельдмаршал Арагиари был в бешенстве. Он отстранил от должности командира одного из пехотных полков, разжаловал командиров шести артиллерийских батарей, а одного приказал расстрелять. Стремительный рейд легионеров Республики привел к тому, что к ним в руки попало 11 орудий и около 230 пленных. Атаки легионеров позволили им во многих местах вернуть себе вторую линию обороны.

Однако, несмотря на обуревавшее его стремление немедленно отомстить за дерзкую вылазку, старый фельдмаршал дал приказ начать решительный штурм лишь тогда, когда орудия его эскадры заставили замолчать последнюю пушку форта.

Накануне вечером, 10-го митаэля зимы, в штабе гарнизона обсуждалось отчаянное положение защитников города.

Генерал Бадулу медленно, с усилием произнося слова, докладывал о сложившейся ситуации:

"Резервы наши исчерпаны. Убыль в людях и орудиях слишком велика. Трофейные пушки, захваченные во время рейда, позволят нам, пожалуй, немного оттянуть время неизбежной развязки, но и только. Завтра противник, судя по всему, начнет третий и последний штурм города. Орудия форта разбиты вместе с самим фортом и ничто не помешает Арагиари при поддержке пушек эскадры ворваться на Сигнальный холм. После этого оборона города станет бессмысленной. Под огнем тяжелых осадных орудий, которые бьют на три с лишним километра, окажутся военные заводы, железнодорожный мост, верфь, причалы и даже некоторые корабли в бухте. Я не желаю сдавать город, но и не вижу способов к продолжению обороны". — Генерал опустил голову и, невнятно произнеся, — "Высказывайтесь, господа!" — тяжело опустился в свое кресло.

"Я не согласен!" — вскричал командующий волонтерским округом с нашивками бригадира. — "Как это — исчерпаны резервы!?" — он подскочил со своего места, энергично взмахнув сжатой в кулак рукой. — "Да через два дня, нет, — завтра же к вечеру, — мы можем стянуть сюда два батальона волонтеров! А еще через три-четыре дня — и все четыре!"

Бадулу тяжело вздохнул:

"Этого мало. Да и волонтеры... волонтерские батальоны — это все-таки не линейные полки..."

"А кто непрерывно атакует неприятельские обозы и подкрепления на дороге Лакатарс-Сайлор?" — запальчиво возразил волонтерский бригадир. — "Это вам не какие-нибудь новобранцы, которые и ружья-то в руках не держали!"

"И все же этого мало", — повторил Бадулу устало. — "Тем более, что нам почти нечем восполнить убыль в артиллерии".

"Вы не совсем правы", — вступил в разговор Обер Грайс. — "К вам, вероятно, еще не поступили самые свежие данные. Во-первых, ремонтные мастерские на сегодняшний день могут передать в войска тринадцать отремонтированных полевых пушек, из них девять — новые нарезные, шесть картечниц Варлана и четыре картечницы Далуса. Кроме того, мы готовы уже сегодня ночью вывести на позиции оба бронепоезда, на которые вместо маленьких горных пушек поставлены новые полевые 8-сантиметровки. И это в дополнение к ежедневным двум новым полевым орудиям, которые изготовляет "Западный Арсенал". Во-вторых, как вам должно быть известно, сегодня волонтерский отряд лейтенанта Дрейдена перехватил артиллерийский обоз противника, захватив шесть пушек и значительное число зарядов. Завтра к вечеру эти орудия будут здесь. В— третьих, на заводах "Западный Арсенал" готова к отправке партия из двадцати четырех тяжелых орудий калибра 20,5 сантиметра, предназначенная для Северного фронта. Мы можем временно задержать эти орудия здесь ввиду угрожающего положения". — Обер сделал паузу и, резко рубанув ладонью воздух, почти выкрикнул взволнованно:

"Надо любым способом втолковать умникам из Главного Штаба, что если город падет, отсюда фронт уже не получит ничего!" — Он шумно вдохнул и выдохнул несколько раз, потом, несколько успокоившись, продолжил:

"В-четвертых, есть возможность резко снизить, если не исключить, убыль новых нарезных пушек с клиновым затвором. Их следует все оттянуть вглубь обороны и использовать на предельных дальностях, вне досягаемости артиллерийского огня противника..."

"Но это резко снизит точность огня!" — резко прервал длинный монолог Обера один из дивизионных командиров.

"У нас есть возможность не снижать точность. Мы поставим пушки на закрытые позиции для стрельбы через голову своих войск, а точность попаданий будем корректировать с аэростатов воздушного наблюдения. Фирма Далуса готова передать в распоряжение артиллеристов четыре таких аэростата. Я думаю, контр-адмирал Глариник Затару не откажется дать нам восемь сигнальщиков со своих судов, чтобы передавать данные для стрельбы при помощи оптического телеграфа?"

Глариник Затару согласно кивнул и сделал пометку в своей записной книжке.

Генерал Бадулу недоверчиво спросил:

"Вы уверены, что эта затея с аэростатами даст что-нибудь путное?"

"Да, я полностью уверен", — твердо заявил Обер Грайс. — "Но я еще не закончил. В-пятых, хотя работы на броненосных винтовых пароходах еще не полностью завершены, оба броненосца готовы к практическому боевому применению. Собственно, не завершена отделка и покраска внутренних помещений. Не готовы каюты офицерского состава..."

Контр-адмирал Затару громко захохотал:

"Я готов бить королевских собак и без мягкой кровати в каюте, и без хрустальных рюмок в буфете!" — И продолжил тем же приподнятым тоном, но уже без смеха:

"Я облазил эти суда от бака до юта, от трюма до клотика. Я буквально влюбился в них! Хоть завтра в море. Команды уже подобраны и все — от юнги до штурмана — ждут не дождутся, когда же в бой!"

Генерал Бадулу скептически покачал головой:

"Это ведь всего два судна. У вас ведь, контр-адмирал, в бухте стоит одиннадцать линейных судов, из них семь с паровыми двигателями и с бронированием, да еще девять пароходо-фрегатов. И все же вы не решаетесь сразиться с королевской эскадрой! Что же изменят еще два броненосных парохода?"

Ему в ответ загрохотал адмиральский бас:

"С этими судами я разобью Траффинторский флот Великой Унии! Да я готов выйти на одном "Громовержце" и потопить эскадру противника! Вы не знаете, что это за судно!" — И Затару принялся перечислять:

"Сплошной бронированный пояс на два метра ниже ватерлинии — раз! Бронированная палуба — два! Сплошные бронированные башни с круговым обстрелом и бронированные артиллерийские казематы — три! А пушки! Две двадцатипятисантиметровки в башнях! Двенадцать орудий калибра 17,5 сантиметров в полубашнях на главной палубе! Шесть пушек калибра 12,5 сантиметра в казематах надстройки! Еще восемь десятисантиметровок в бортовых казематах! А дальность! Главный калибр лупит на пять с половиной километров! Да на "Громовержце" можно разнести в щепки любой флот мира! Да и "Мститель" не хуже..." — Глариник Затару, как бы устыдившись своего чересчур эмоционального монолога, замолчал на полуслове.

Бадулу долго сидел молча, потом промолвил:

"Я тут суммировал все новые данные, сообщенные вами, и те, что получил накануне заседания. С учетом волонтеров, возврата из госпиталей, мобилизации, и набора добровольцев мы можем снять с охранных и полицейских задач, а также со второстепенных участков фронта около четырех тысяч человек. Это хоть и скудный, но не пустячный резерв. Далее, я тут прикинул суммарную мощь орудий, которые мы можем выставить через день-два. Получается впечатляющая цифра. Пожалуй, у нас все же есть шанс отдавить старому Арагиаре пальцы. Надо готовить ответ на завтрашний удар королевского корпуса". — Он встал и твердым голосом произнес — "Господа командиры, господа штабные офицеры! Жду от вас предложения к плану боя сегодня к четырем утра!"

Третий штурм был яростным. Перспектива сидеть в полевом лагере, раскисшем от осенних дождей, ожидая наступления сырой и промозглой зимы, заставляла королевских солдат рваться на приступ города. К вечеру был достигнут первый успех — взяты развалины форта. Теперь до Сигнального холма было рукой подать — несколько сотен метров через лощину. Со взятием этого холма рушилась вся оборона республиканцев.

На следующий день, 12-го митаэля зимы, не считаясь с потерями, Арагиари гнал свои войска к Сигнальному холму. Республиканцы сопротивлялись с яростью обреченных, многократными штыковыми атаками сбрасывая королевских гренадеров со склона холма. Лощина была завалена трупами в темно-красных мундирах с черными (гренадерскими) и белыми (линейными) выпушками. Чтобы окончательно решить дело в свою пользу, Арагиари решил не только опереться на артиллерийский огонь эскадры, но и высадить на побережье десант, который должен был атаковать Сигнальный холм с запада.

Ранним утром белые паруса и черные дымы Траффинторского флота Великой Унии сосредоточились на подступах к Сайлорской бухте. Адмирал Валобан выставил линейную эскадру в двадцать один вымпел, из них шестнадцать судов было бронированных, имевших не только паруса, но и паровые машины. Четырнадцать пароходо-фрегатов и девять транспортов с десантом сопровождали главные силы.

Несмотря на ответный огонь береговых батарей, флот начал высадку десанта, обрушив на берег всю мощь своей артиллерии. В этот момент в глубине бухты показалась Западная эскадра Республики в полном составе, за исключением двух неисправных пароходо-фрегатов (на случай поражения подготовленных для затопления, чтобы перекрыть фарватер у входа в порт). Адмирал Валобан, командующий королевской эскадрой, немедленно направил против нее значительную часть своих сил, выделив для морского боя все шестнадцать бронированных линейных судов и восемь пароходо-фрегатов. Остальные пять линейных судов и шесть пароходо-фрегатов поддерживали огнем начинающуюся высадку десанта.

Среди боевых кораблей Республики (состав которых был известен противнику — 11 линейных судов, из них семь бронированных, и 7 пароходо-фрегатов) были заметны два новых необычных приземистых паровых судна с небольшими мачтами. Они казались (так оно и было) целиком сделанными из металла. Набрав скорость, эти корабли пошли на сближение с линейными кораблями королевской эскадры.

За всеми этими событиями Обер Грайс наблюдал в мощный бинокль, расположившись на высоких скалах близ батареи N2 у северной оконечности Сайлорской бухты. На этот раз рядом с Обером был его сын Тиоро, который с усилием держал перед глазами бинокль, казавшийся в его ручонках огромным. Конечно, Тиоро хотел оказаться поближе к месту морского боя, но с отцом спорить не приходилось. С расстояния в пять километров кое-что можно было разглядеть. Со скалы виднелись маленькие кораблики, расположившиеся в бухте как игрушечные лодочки в луже...

Глариник Затару шел на "Громовержце", подняв на мачте флагманский вымпел. Две его паровые машины исправно вращали винты, в четырех котлах поддерживалось необходимое давление. Хоботы орудий искали цель. На дистанции в полтора километра пушки королевской эскадры заговорили, — сначала робко, единичными выстрелами, затем, пристрелявшись, — залпами из всех орудий борта. "Громовержец" и "Мститель", державшийся несколько поодаль, ответили. "Громовержец" сосредоточил огонь на головном судне строя линейных кораблей противника, методично ковыряя его броню своими снарядами. Несколько попаданий из главного калибра привели к тому, что судно дало течь. Еще несколько попаданий — и снаряды начали рвать швы броневых листов. Линейный корабль начал уклоняться, стремясь выйти из боя, но поздно: два снаряда разворотили ему борт на уровне ватерлинии. Судно стало крениться все сильнее и сильнее, а "Громовержец" перенес огонь на следующий линейный корабль.

Этому противнику не повезло. Уже после нескольких попаданий на нем вспыхнул пожар. Но и "Громовержец" не остался невредим. Разрывы снарядов на его палубе обрушивали дождь осколков на расчеты орудий в полубашнях. Сзади они не были прикрыты броней и потери среди артиллеристов быстро росли. Вскоре были выведены из строя несколько орудий. Но "Громовержец" упрямо шел вперед, ворвавшись в середину противостоящего ему строя линейных судов и ведя огонь с обоих бортов.