Альв

— Оставайся в гостинице... пожалуйста, — попросила она. — И ни о чем не тревожся! К утру я вернусь. Только, будь любезен, не закрывай окно!

За окном плыла ночь. Было темно, но совсем не так, как ей хотелось бы. Луна в три четверти заливала желтоватым "густым" светом крышу одноэтажного дома напротив, кроны деревьев, шпили церквей. Впрочем, нет худа без добра. По контрасту с лунным светом тени сплотились еще больше, и тьма, обитавшая в них, стала уж вовсе непроглядной.

Альв скинула ночную рубашку и разом — без паузы, без раздумий — впустила в себя "дракона". Мир изменился, или, вернее, изменилась она сама. Эту простую мысль Альв все-таки сумела удержать в своем исказившемся сознании. Знать, кто ты есть на самом деле, помнить о своей человеческой природе — крайне важно. Большинство "меняющих облик" на это не способны, но виверны не обычные оборотни. Они умнее, и память у них куда лучше. Однако даже им требуется что-то, вроде нити Ариадны, чтобы, в конце концов, вернуться к себе. Слово. Имя. Фраза...

"Йеп!"

Она быстро взглянула на мужчину, втянула ноздрями его особый, будоражащий кровь запах и легко выскользнула в окно. Бесшумный спуск по стене гостиницы занял у нее считанные мгновения. Один удар сердца — ее медленного холодного сердца — и Альв уже бежала через ночной город. Ночь выдалась прохладная, но для Альв это был совсем не холод. Она его и не замечала, если честно. Мешала подлая луна, однако, если держаться теней, никто Альв не увидит, тем более не услышит, ведь она бежит босиком, а значит бесшумна, как привидение.

По мосту она не пошла. Там горели факелы и ходили солдаты ночной стражи. Вместо этого, Альв спустилась к реке и беззвучно вошла в воду. Ширина Майна в этом месте не превышала трехсот футов, и Альв переплыла реку, ни разу не всплыв на поверхность. Купание оказалось приятным. Холодная проточная вода освежила ее, смыла грязь и запах. Сейчас ее не должны учуять даже собаки. Впрочем, собаки лают на оборотней, виверн они боятся до ужаса. Поэтому даже те псы, которые почувствовали Альв, пока она продолжала свой бег сквозь тени, не посмели ни залаять, ни заскулить. Лишь сова — ночная охотница, которой некого опасаться, если этот "некто" не умеет летать, — заметила виверну и несколько раз удивленно ухнула с безопасной высоты. На нее, впрочем, никто не обратил внимания: город спал, а кто не спал, для того уханье совы не в диковинку.

До резиденции епископа Альв добежала, даже не запыхавшись. Забралась на высокое старое дерево и, усевшись на ветке, стала изучать здание и окрестности. Этим виверны тоже отличаются от оборотней. Они умеют терпеливо ждать, способны думать на свой звериный лад, оценивать обстановку и выбирать лучший из возможных план действий. Идти на пролом опасно. Во-первых, потому что какой бы сильной ни была Альв, сражаясь в замкнутых пространствах помещений дворца, она потеряет главные из своих преимуществ — скорость и свободу маневра. И, во-вторых, потому что виверны не любят публичности, оттого они и числятся среди сказочных существ. Не показывать себя, не дать себя обнаружить, не оставлять свидетелей. Простые истины, но какой зверь способен их понять и запомнить?

Приглядевшись к зданию, для чего пришлось обойти его по периметру, Альв без особого труда обнаружила место, где охрана епископа дала слабину. Стражники плотно охраняли передний двор. Все пространство перед дворцом, — подъездная аллея, лестница парадного входа и фасад, — были достаточно хорошо освещенный факелами и масляными лампами. А вот задний двор и боковые флигеля не были освещены, да и охранялись всего лишь двумя патрулями, бродившими по сложным, кое-где пересекающимся маршрутам в просторном дворцовом парке. С этой стороны безопасность резиденции епископа обеспечивали узкие, высоко расположенные и зарешеченные окна, глухие стены и крепкие двери. Однако внимательный глаз, — тем более, глаз, способный видеть в темноте, — не мог не заметить, что пара небольших подвальных окон располагалась практически вровень с землей, да еще и в самом темном углу заднего двора. Конечно окошки были маленькие, но не настолько, чтобы Альв не смогла в них пролезть, ну а железные решетки виверна, скорее всего, могла выломать голыми руками. Впрочем, правда жизни всегда куда затейливее теории: одну из решеток и выламывать не пришлось. Кто-то сделал за Альв всю работу, и не сегодня, а достаточно давно, если судить по состоянию железных стержней, образующих решетку, и гнезд, куда они вставляются. Не было секретом и то, зачем трудился этот упорный человек. Чуткий нос виверны уловил запах вина еще издали, так что подбираясь к подвальному оконцу, она уже знала, что помещение по ту сторону решетки — это часть кухонных служб, примыкающая к винным погребам. В самих подвалах окон нет, — это знала и виверна, — но вот в "покоях виночерпия" окошки никому не мешают. Особенно тем, кто выносит через них украденное у епископа вино. Поэтому внутрь дворца Альв проникла без труда, трудности начались позже. Устраивать бойню было рано, это понимала и виверна, даже при том, что кровь ей сейчас отнюдь не помешала бы. Впрочем, как говорят люди, "еще не вечер". Хотя по смыслу правильнее сказать, "ночь длинна".

Она проскользнула в сводчатый коридор. Пусто. Тихо. Пахнет людьми, котами и крысами.

Альв прислушалась. Услышала далекие шаги — это, по-видимому, был кто-то из слуг, — и все, собственно. Она представила себе план дома. Вот это оказалось по-настоящему трудно. Сознание виверны не похоже на человеческое, и все-таки ей удалось сообразить, что, если в этом крыле цокольный этаж занимают кухни, а в подвалах хранится вино, искать ведьму нужно с противоположной стороны дворца. Пробраться туда незамеченной оказалось непросто, но все-таки возможно. Кое-где пришлось красться вдоль стен, а в других местах — бежать на четвереньках, но, в конце концов, Альв добралась до южного крыла, не попавшись на глаза ни слугам, ни стражникам, и не устроив кровавой бойни.

Было далеко за полночь, когда она нашла винтовую лестницу, ведущую вглубь земли. Это был уже не цокольный этаж, а настоящее подземелье и пахло здесь мочой, кровью и болью. Альв осторожно спустилась вниз и оказалась в настоящем краснокирпичном лабиринте. Она ощущала огромное пространство, наполненное влажной тьмой и липкой тишиной. Только где-то поблизости капала вода. Рассмотреть что-либо было трудно. Редкие лампы не столько освещали подземелье, сколько отбрасывали тьму на несколько футов от себя, и тогда взгляду открывался то кусок бурой стены, то свод, сложенный из того же самого кирпича. Потолок удерживали толстые колонны, но их было так много, и они стояли так тесно и в таком беспорядке, что, даже имея ночное зрение женщины-дракона, рассмотреть что-нибудь между ними было невозможно. Впрочем, запахи и отдаленные невнятные звуки с легкостью вывели Альв к арке, за которой начинался сводчатый коридор.

Она шагнула под арку, втянула носом запах крови, и ее выдержка рухнула в тартарары. Остатки человечности смело, словно жалкий домишко сходом лавины, и виверна бросилась на зов плоти. Она двигалась так быстро, как не может ни один человек. Так не бегают даже волки. Обогнать ее сейчас мог только пикирующий на жертву сапсан. Бесшумным вихрем Альв пролетела мимо нескольких плотно закрытых дверей, убила ударом сложенных в щепоть пальцев стражника, не успевшего даже увидеть приближающуюся к нему смерть, отметила краем охотничьего сознания, что острые когти пробили мужчине горло и сломали позвоночник, и, наконец, ворвалась в пыточную. Впрочем, виверна такого слова не знала, она и говорить-то умела с трудом, и понимала лишь самые простые фразы, ориентируясь скорее на интонацию, чем на значения слов. Но смысл увиденного дошел до нее сразу.

Та, кого она не тронет, была распята на косом кресте. В тот момент, когда Альв начала свое стремительное движение по коридору, ведьма закричала на высокой ноте и продолжала непрерывно кричать все те мгновения, что потребовались виверне, чтобы достичь места, где двое мужчин в сутанах прижигали каленым железом бедра несчастной женщины. Крик боли, полный отчаяния и нечеловеческого страдания, запах горелого мяса и свежих ран — вскипятили кровь виверны до последней возможности. Теперь ее вело не только "поручение", оставленное дракону человеческой женщиной, и даже не жажда крови, ее подхватила волна гнева и ненависти, чувств, совершенно незнакомых даже самым кровожадным из ночных охотников, но зато свойственных вивернам точно так же, как и людям. В следующие мгновения она убила всех находившихся в помещении мужчин. Последнего — самого молодого и крупного, Альв захватила живьем. Ударом ноги в грудь опрокинула на каменный пол и тут же упала на него сверху. Едва сдерживая нетерпение, она замерла на мгновение, прислушалась и удовлетворенно заурчала. Ее атака до сих пор оставалась незамеченной и, значит, у Альв имелось в запасе немного времени, чтобы "набраться сил". То, что распятая женщина продолжает кричать, испытывая страх и страдание, виверну ничуть не тронуло. Она знала, что терпеть той осталось совсем немного, а горло все еще живого мужчины было так близко, и так соблазнительно пахла бегущая по его артериям горячая кровь, что устоять перед этим соблазном было невозможно. Да и не нужно.

Своеобразная логика виверны подсказывала, что сначала следует насытиться, а уже потом — спасать ту, за кем она, собственно, и пришла. Рыкнув в сторону висящей на косом кресте женщины, Альв уже не медлила. Плавным, но в то же время стремительным движением она склонилась к горлу жертвы и перекусила сонную артерию. Следующие пару минут она блаженствовала, высасывая из мужчины жизнь и силу, и только насытившись, встала с мертвого тела и снова посмотрела на ведьму. Вот теперь и пришло время освобождать и спасать.

— Не бойся! — выхрипела Альв, разрезая острыми когтями удерживавшие женщину веревки. — Спасу!

Она взвалила обессилившую ведьму на плечо и, шикнув на нее — "Молчи!" — хотела, было, отправиться в обратный путь. Но, увы, дорога из катакомб оказалась перекрыта. Судя по тому, что услышала Альв, ко входу в коридор приближалась группа людей. Позвякивало оружие, скрипели кожаные ремни, долетали отзвуки произнесенных вслух слов. Разумеется, можно было пойти им навстречу, но результатом боя могла стать тревога, а вот это было ей совсем не нужно. Сытая виверна несколько успокоилась и снова оказалась способна думать раньше, чем действовать. Поэтому она быстро спустила с плеча тихо стонущую девушку и пристроила ее около стены.

— Молчи!

Удостоверившись, что ведьма ее поняла, Альв выскользнула в коридор и быстро затащила убитого ею стражника в пыточную. Теперь следовало подождать. Виверна присела на корточки и прислушалась. Люди приближались, и уже можно было различить звуки шагов и оценить количество идущих. Их было всего трое, и Альв вдруг пришло в голову, что ведьма слишком слаба и может не выдержать дорогу на свободу.

— Ты Бьёрг, — сказала она, наставив на девушку острый коготь указательного пальца. — Ведьма.

— Ты меня знаешь? — у ведьмы не было сил на удивление, но она все-таки удивилась.

— Не сейчас! — отрезала Альв, отчаянно борясь с желанием виверны "все упростить". — Ты... умеешь... пить... кровь?

Пить кровь несложно, но правильно ее пить нужно уметь. Это знала даже виверна, которой не нужно было учиться этому запретному искусству.

— Я не вампир! — ведьма попыталась возвысить голос, но ничего хорошего из этого не вышло.

— Дура! — рыкнула на девушку Альв. — Вита... анима... ритуал...

— Душа жизни? — Бьёрг было трудно говорить, но, похоже, она не вовсе выпала из реальности. — Темный ритуал? Ты об этом?

— Да, — подтвердила Альв и испытующе посмотрела в глаза девушки.

Сейчас виверна, наконец, поняла дилемму, перед которой оказалась молодая ведьма. Она, наверняка, была знакома с "темным ритуалом" — коротким стихом на ведийском языке, который следовало произнести речитативом с особым, "ломанным" ритмом. Ни одна ведьма, если она прошла хотя бы базовое обучение у другой ведьмы, не могла не знать, что и как нужно делать, чтобы освободить душу жизни, заключенную в крови. В любой крови, но, в особенности, человеческой. Однако ведьмы боялись этого ритуала, полагая его запретным знанием, поскольку кровь по их убеждениям пьют одни лишь вампиры. На самом деле, кроме вампиров получать "Анима Вита" без всякого ритуала были способны и другие твари. Например, виверны, которые с этой способностью рождались, но никогда ею не злоупотребляли, хотя и не считали ее греховной прежде всего потому, что понятие греха у язычников несколько иное. У язычников вообще взгляд на мир довольно своеобразный, и многие вещи они видят иначе, чем взявшее "в низинах" верх христианство. Видят, знают, понимают. Вот только, как объяснить это "знание" ведьмам, которые считают себя христианками, хотя их же собственные священники в этом с ними не согласны?

— Дура, — повторила свой приговор Альв и, оценив расстояние до идущих в пыточную людей, бросилась в бой.

Сейчас она не сражалась, а "играла", позволяя своим жертвам — двум солдатам и священнику — увидеть ее, попытаться нанести удар шпагой или тяжелым золотым крестом, которым сражался священник, и, разумеется, испытать ужас и разочарование. Раньше Альв лишь приблизительно представляла себе, как на самом деле выглядит виверна, вернее, что из себя представляет сама Альв, когда "надевает драконью шкуру". Однако, недавно Йеп рассказал ей о том, что увидел тогда в Скулнскорхе, в лесу. Разумеется, память виверны не сохранила точных слов мужчины, да она и не знала многих из них, но у нее сохранилось общее впечатление, полученное Альв.

Темное тело с выраженным амарантовым оттенком, фиолетовые глаза, и волосы, похожие на звериную гриву странной масти: переплетенные темно-бордовые и терракотовые пряди. Наверное, ничего подобного люди увидеть не ожидали, и Альв попросту приводила их в ужас, как своим обликом и невероятной скоростью, так и длинной и остротой своих когтей, способных с легкостью рвать не только слабую человеческую плоть, но и железные кольчуги солдат. Впрочем, даже "играя", а не сражаясь в полную силу, виверна разделалась с противниками в считанные минуты: двое солдат оказались мертвы, а священник захвачен живым. Этой ночью он оказался уже вторым человеком предназначенный на заклание. Альв по этому поводу не переживала, поскольку в облике виверны она этого делать не умела и даже не знала, что это такое — переживать. Однако обрадовалась, когда увидела, что потерявшая много крови, истерзанная и измученная ведьма лежит у стены без сознания. Это было куда лучше, чем переубеждать упертую молодую женщину. Сейчас Альв вольна была делать все, что заблагорассудится.

Она бросила оглушенного священника на пол и обернулась к ведьме. Думать ей было трудно, но то, что она задумала, требовало определенного мысленного усилия. Сосредоточившись, Альв наклонилась к женщине, возложила ладони ей на виски и напряглась всем телом, передавая приказ. Женщина вздрогнула, забилась, как пойманная рыба, в руках Альв, но вскоре затихла. Дыхание ее выровнялось, тело расслабилось. Тогда виверна подтянула к себе священника, одним резким движением свободной руки вскрыла артерию на горле и, приподняв над ведьмой, направила струю хлынувшей крови прямо на губы девушки. Ведьма приоткрыла рот и, не просыпаясь, стала пить. Приказ сработал, большего и не требовалось...