Дейтрос-1. Не бойся, девочка!

Свечи озаряли лица. Большой свет выключили, и огоньки плясали, отражаясь в глазах, в стёклах папиных очков, в посуде. Ивик почувствовала себя странно. В первый раз она смотрела на своих родных как бы со стороны. И со стороны они были милыми, очень милыми. Толстенькая тётя Стай с младенцем на руках. Бабушка с седой косой, закрученной на затылке. Дед, высокий, очень худой, с почти лысой головой, он смеялся и что-то провозглашал, держа в руке полупустой бокал. Мама — празднично одетая, с тщательно подкрашенными и закрученными тёмными волосами, в косметике, выглядящей чужеродно и трогательно в сочетании с "гусиными лапками" у глаз и дряблой уже кожей на шее. Папа... Да ведь это и есть Дейтрос, подумала Ивик. Он очень маленький. Мой. "Моя планета так мала". Все они выжили когда-то и продолжают бороться за выживание вот прямо сейчас. Ей вдруг захотелось плакать от странного, щемящего чувства.

— Ивик, ты покушай ещё, ты так похудела, — мама стала подкладывать ей салат, — давай-давай, покушай!

Обет гэйна приносили по традиции на втором курсе. Не случайно.

Церемония растягивалась на целую неделю — потому что второкурсников много, а обет каждый даёт индивидуально. До сена иль Кон очередь дошла быстро, на второй день. Во дворе построили несколько сенов, чья очередь подошла сегодня, а также старшие сены, которые курировали младших. Шёл снег, поэтому для богослужения установили навес.

Как обычно во время службы, Ивик витала мыслями где-то далеко. Никогда ей не удавалось сосредоточиться. Вообще молиться по-настоящему она могла только одна, и то по настроению. А настроение бывает редко. В основном когда уже совсем с ног падаешь.

Потом квиссаны один за другим стали подходить к знамени, установленному рядом с большим распятием, и прочитывать вполголоса слова клятвы. Ивик почти ничего не слышала, одно бормотание. Очередь дошла до неё, и она вдруг испугалась. Испугалась так, что даже руки и ноги стали чужими, и она едва не споткнулась, выходя из строя. Отработанные навыки всё же спасли, кое-как дошагала до знамени. И здесь только, когда сердце немного отпустило, на Ивик навалилось осознание — чего, собственно, она боится.

Обратного пути нет.

Может быть, это было глупо, но Ивик чётко ощущала — путь к отступлению отрезан. Произнесённые слова что-то изменят, окончательно и бесповоротно. Отнимут у неё возможность выбора. То есть, конечно, уйти, отступиться можно, это всегда можно — но это будет именно предательство. Со всеми вытекающими последствиями для души.

Нежный алый шёлк знамени касался её лица.

— Я, Ивенна иль Кон, — начала она дрожащим голосом, — перед Богом-Отцом всемогущим...

Собственно, уже поздно. Выбор она сделала давно, когда крепче сжала в руках красную ленту, наброшенную на плечо. Правда, тогда она даже не представляла — ЧТО выбрала.

— ...в верности моей Родине, Дейтросу. Клянусь всегда следовать учению святой Церкви, строго выполнять законы дейтрийского сообщества, требования воинского устава, приказы...

Колени Ивик дрожали. На неё смотрели сотни глаз — и бо?льшая часть недоброжелательно и с насмешкой. Смотрели ребята, которые дразнили и мучили её. Смотрел Керш иль Рой. Так же внимательно, как ТОГДА, Ивик передёрнуло от этой мысли. Смотрел Шкар иль Риш, наблюдатель Верса, который на допросах в кабинете хессина столь виртуозно доказывал, что не такой твари, как она, защищать Родину.

Перед лицом всех этих людей, из которых почти никто не любил её. Которых она и сама не любила.

— ...клянусь достойно исполнять долг гэйны, мужественно защищать свободу и независимость Дейтроса и Тримы, прародины христианства, Божественные святые реликвии, жизнь и достоинство дейтринов. Да поможет мне Бог всемогущий в нерушимом соблюдении этой клятвы, — облегчённо закончила Ивик. Священник коснулся крестом её лба, благословляя.

Ивик выпрямилась. Теперь ей стало легче. Что-то было навсегда отброшено и решено. И всё равно, что будет дальше. Она зашагала назад и заняла место в строю.

Почти сразу после обетов началось боевое патрулирование Медианы.

Считалось, что квиссаны достаточно подготовлены к встрече с противником. Хотя Ивик в себе была далеко не уверена.

Первые месяцы новичков в патруль посылали вместе со старшими. Ивик поставили в пару к девочке с четвёртого курса, шестнадцатилетней Росси. Марта попалась кому-то из другого сена, но Ивик свою влюблённость в Марту вспоминала с улыбкой. Влюблённость прошла. Росси ей тоже нравилась, невысокая, не склочная, очень деловитая девушка.

Выкладка обычная для Медианы — шлинг на пояс, "Клосс" за плечи, десантный нож на случай боя на Тверди, газовая маска, аптечка индивидуальная, келлог и ещё кое-что по мелочи. Проверив снаряжение Ивик, Росси слегка улыбнулась ей:

— Ну что? Страшно?

— Немножко, — сказала Ивик.

— Да не дрейфь, ничего там нету такого.

Ивик попыталась понять, почему волнуется. Смерти боится? Нет, она почему-то была уверена, что не умрёт. И не ранят её, и в плен не возьмут. В общем, до мыслей о таких крайностях она и не доходила. Её пугала сама встреча с дарайцами. И хотелось встретиться, и страшно это было. А сможет ли она всё делать как надо? Как поведёт себя в настоящем бою? Не учебном? Ведь тут-то всё и решится. Это проверка, чего ты стоишь.

Хотя в патруле очень редки боевые столкновения.

И в самом деле, всё прошло как по маслу. Дарайцев даже издалека не повидали. Ивик ходила вслед за Росси по Медиане. Иногда они отдыхали, присев на камешки. Потом снова — обходы своего участка. Границы его определялись с помощью келлога, заранее настроенного. Дежурство длилось двенадцать часов, затем можно было отоспаться и ещё пару часов отдохнуть. Всего они выпадали из учебного процесса на сутки. Такие дежурства бывали два раза в месяц. Медиана бесконечна, квиссанские патрули охраняли лишь ту зону, из которой можно было попасть в район квенсена и его окрестности. Охранять населённые пункты было не их дело, в том же Лансе была собственная боевая часть гэйнов.

Патрулировали вдвоём, потому что на фронтах затишье. Дарайцы мало атаковали. В более трудные времена в патруль уходили трое или четверо.

По выходным второкурсников стали отпускать в Ланс. Постоянного сообщения между квенсеном и Лансом не существовало, добраться пешком или на лошади за полсотни километров всё равно невозможно. Желающих возили на собственном квенсенском автобусе. Конечно, второкурсники рвались в город — хоть какая-то перемена обстановки. Только Ланс показался Ивик дырой ещё меньше и беднее Шим-Варта. Может, потому что здесь природа не такая яркая. Деревья зимой и большую часть весны голые, и даже когда одеваются листьями, то блёклыми, узенькими. И цветы скромные, крохотные. Шим-Варт украшен великолепной субтропической зеленью, зимой — мохнатая, контрастная хвоя, а весной — широкие листья, причудливые кроны, пышное цветение... Но Ивик нравилось и в Лансе.

Они с Даной и иногда с Ашен сидели в кино. Брали жаренки и мороженое. Обследовали город. Приятно было ходить по улицам в форме, на них поглядывали с уважением. Взрослые мужчины-гэйны, часто попадавшиеся навстречу, с ними заигрывали. Дана, оказывается, умела лихо их отбривать. Штатские парни подходили редко.

В одном дворе они обнаружили высокие качели и частенько сворачивали туда с Даной. Ивик всегда любила качаться. Это похоже на полёт. Она уже пыталась взлететь в Медиане, и у неё получалось, но плоховато. Надо ещё тренироваться. Взрослым гэйнам летать в Медиане как нечего делать, они даже превращаться могут во что угодно.

Они стояли на разных концах доски и приседали по очереди. Взмывая ввысь, Ивик видела перед собой счастливое до самозабвения, смеющееся лицо Даны. И как она сгибает ноги, приседает, выпрямляется — и потом наступает очередь повторить все эти движения Ивик. Как в детстве, только "Дефф" в наплечной полукобуре тяжело хлопал по боку, когда она почти переворачивалась вниз головой. Приходилось отрывать одну руку от штанги и придерживать пистолет.

— Давай отдохнём! — крикнула Ивик. У неё уже начинала голова кружиться. Дана, не дожидаясь остановки, спрыгнула на землю, а вслед за ней — Ивик. И тут девочки увидели, что за ними наблюдают. Рядом с качелями стоял высокий старик, слегка сгорбленный, в длинном расстёгнутом пальто. Он курил сигарету и с интересом смотрел на Дану с Ивик.

— Эй, гэйны! Вам который год?

— Нам четырнадцать, — сказала Дана.

— А вы поесть не хотите?

Девочки переглянулись. Какой же квиссан откажется поесть?

Старик повёл их к себе, приволакивая ногу. Дома у него оказалась жена, шустрая полненькая бабушка, она ходила, опираясь на трость, но, как видно, всё по дому успевала. Она тут же выставила на стол две миски с наваристым горячим супом.

Старик, Шон иль Вирин, оказался бывшим гэйном. Он ни о чём не расспрашивал девочек, да и сам говорил немного. Болтала всё больше бабушка Кейта, её звали Кейтой, как маму Ашен. Сама она работала оператором на заводе — значит, аслен. У них было, оказывается, двенадцать детей. В том числе трое гэйнов, и двое из них давно погибли. Остальные живут хорошо, свои дети у всех. Всего шестьдесят восемь внуков, и уже есть правнуки.

— Ого, — сказала Дана, — а как вы их запоминаете?

— А я всех помню, — гордо сказала бабушка Кейта, — на Рождество каждому хоть маленький, да подарочек. Хоть одну плетёнку — обязательно. А как же? Ты кушай, кушай... Дана, да? Какая ты худая, одна кожа да кости.

— Жилы, старая, жилы, — возразил старик Шон, — гэйну жилы нужны. Будь уверена, сил у них хватает. Хотя нынешние "Клоссы" полегче, у вас теперь семьдесят вторые должны быть...

Ивик хотела подтвердить, что да, семьдесят вторые у них "Клоссы", но прикусила язык.

— А у нас были пятьдесят четвёртые, они потяжелее. Когда я учился. Да и недавно совсем... вот в Лайсе. Когда нашествие гнусков было. Я тогда, кстати, служил под началом самого Эльгеро иль Роя.

Девочки переглянулись.

— Что, слышали?

— Конечно, — сказала Дана, — его дочь с нами учится.

— Вот как? Иль Рой, он да... Ваш начальник, я слыхал, из одного сена с ним. И Кейту иль Дор тоже я видел. В операции на Триме как-то участвовал, мы её объект защищали, нас туда перебросили.

На прощание бабушка Кейта насовала им плетёнок с рисом. Их потом ели всей спальней, и даже Скеро не воротила нос.

Кейта иль Дор только что вернулась с Тримы. Впервые за много месяцев у неё была возможность спокойно побыть с мужем и младшим сыном, восьмилетним Вэйном, названным в честь деда, тоже великого гэйна. Как любой его дейтрийский сверстник, Вэйн всю неделю проводил в тоорсене и только на выходные приходил домой.

На Триме было затишье, Эльгеро тоже располагал временем. Кейта на две недели взяла отпуск — следовало сделать дома ремонт, и кое-какие творческие замыслы уже невозможно было откладывать.

Они ужинали вместе каждый день. Эльгеро рассказывал Кейте о детях — в последнее время у неё не было возможности с ними видеться.

— Я, пожалуй, съезжу в квенсен как-нибудь. Скажешь Туче? Дико соскучилась по Ашен.

— У Ашен крышу совсем снесло. Думаю, скоро помолвка.

— А почему "снесло крышу"? Хороший мальчик.

— Хороший, — согласился Эльгеро, — но на мой взгляд, четырнадцать лет — это рановато, чтобы решать свою судьбу.

— Эль, но она же гэйна! Странно, что это я тебе говорю. У нас на Земле — да, не приняты такие ранние браки. Но здесь-то... И он тоже гэйн!

— Ладно, ладно, до окончания квенсена всё равно никаких браков. Кстати, да, в моём выпуске большинство ещё в школе нашло невест-женихов. Не знаю, — озадачился Эльгеро, — может, это ревность у меня? Ведь дочка-то у нас одна только.

— Ну хочешь ещё одну? — улыбнулась Кейта. — Вот закончим операцию...

Эльгеро безнадёжно махнул рукой.

— Эти операции никогда не закончатся.

— А как вообще дела у Ашен?

Кейта стала убирать посуду. Она хорошо готовила, часто стряпала триманские блюда, ведь она и выросла на Триме. Эльгеро с удовольствием смотрел на крепкую фигурку жены. Надо бы ей помочь, но у него слишком гудели ноги. Последние сутки он провёл на бегу, без отдыха. Ашен... Он вдруг вспомнил.

— У неё-то ничего. А ту девочку, которая у нас гостила, помнишь? Дану. И ещё Ивик, тоже её подруга.

— Да, конечно. Ивенна. Ашен про неё говорила. И Дану помню, очень милая девочка.

Эльгеро стал рассказывать о случившемся. Кейта бросила посуду, села рядом с ним, подперев голову руками, и всё больше мрачнела.

— Но, как видишь, от Верса их удалось избавить. Обеих. О Дане так вообще никто не знает, кроме меня и Тучи.

— Ой, какие же вы всё-таки сволочи, — мрачно сказала Кейта.

— Сволочи? Да. Ты про Ивик? А варианты были, Кей? Посадить её под арест — для квиссана это всё равно что каникулы, сама знаешь. Выпороть, как в школе? Ему надо было поставить наблюдателя в такое положение, чтобы тот не мог прийти с наручниками и забрать девочку. Нет, Туча как раз всё правильно сделал. Ты сама подумай. Может, лучше было отдать её в Верс? Там, конечно, такого не делают... там делают другое.

— Да-да, ты прав. Ты всегда прав, — буркнула она, — вы гнусные сволочи, но Ивик всё это простит, как я понимаю. Что-то мне всё это напоминает...

— Триму?

— Россию. Только вы, пожалуй, малость поумнее будете. Поэтому у Дейтроса есть шансы.

— Как же ты всё правильно понимаешь.

— Но Дана? — вдруг сказала Кейта. — Там ведь хуже. Там ведь отец. Ты на себя такое примерь.

Эльгеро хмыкнул.

— А чем я лучше других. В Версе попадаются идиоты, жаждущие крови, тебе ли не знать. Да, могут и меня притянуть. И кого угодно. И всё равно Верс нужен, вспомни хоть Инзу своего! И шпионов ведь на самом деле полно. И диверсий.

— Да, но ты только представь, как бы отнеслась к твоему аресту Ашен! У Даны этой никого нет. Вообще. Был единственный родной человек, и его расстреляли.

— Ну да, конечно, я согласен с тобой. А что делать?

— Что? Да хотя бы разобраться в этой истории. У тебя же есть в Версе... Кто там у тебя, иль Ран? Он мог бы посодействовать. В архив пустить, например.

— Даже не знаю, — сказал Эльгеро, — а чем это поможет?

— И я не знаю, — ответила Кейта, — не знаю. Но я уверена, что попробовать надо.

— Хорошо, — легко согласился Эльгеро, — тогда я завтра ему позвоню. Ты хочешь сама этим заняться?

— Да, — решительно сказала Кейта, — я займусь.

Эльгеро положил ладонь на её руку. Кейта вздрогнула от тёплого тока и взглянула в глаза мужу. Я люблю тебя, сказала она глазами. А я-то тебя как сильно люблю, ответил взгляд Эльгеро.

— Пойдём, — прошептала Кейта. И они встали одновременно, как бы сросшись в единое тело, и так, обнявшись, пошли в комнату, где сумерки уже совсем сгустились и не надо было включать свет.

— Отдых, — сказала Росси. Они уселись прямо на землю, на серую поверхность Медианы. Не то песок, не то мелкая щебёнка. Ивик ущипнула себе горсточку комков. Перетёрла между пальцами, "щебень" просыпался мягкой, почти невидимой пылью. Что это за вещество? Кроме него, в Медиане и нет ничего реального. А из него состоят и камни, и почва. И виртуальные образы. Но что это за пыль? Откуда она? Состав, говорят, самый обычный — силикаты...