Маг

Есть у меня диплом,

Только вот дело в том,

Что всемогущий маг

Лишь на бумаге я.

Даром преподаватели

Время со мною тратили,

Даром со мною мучился

Самый искусный маг.

Да-да да

Мудрых преподавателей

Слушал я не внимательно,

Всё, что ни задавали мне,

Делал я кое-как.

Ленора заржала в голос, видимо вспомнив нерадивых студиозусов.

Сделать хотел грозу,

А получил козу,

Розовую козу

С жёлтою полосой.

Вместо хвоста нога,

А на ноге рога,

Я не хотел бы вновь

Встретиться с той козой.

На этот раз, пробрало даже Ёкай. Я уверен, что слышал "кикенмоно" сквозь его смех, когда я пел припев.

Сделать хотел утюг,

Конь получился вдруг,

Крылья как у пчелы,

Вместо ушей цветы.

Ночью мне снится сон —

Плачут коза и конь,

Плачут и говорят —

Что с нами сделал ты.

Последний припев мы завывали вчетвером с ведьмой, эмиссаром башни и заклинательницей. Ленора потом аж утирала слёзы.

— Алва, нельзя же так. У меня один такой как раз перед глазами встал... Вот бы ему во сне козу с пятой ногой и рогами!

— Вот так вот, всех оборжём и ещё останется. Знай нашу библиотеку!

— Сэр Цверг, когда я вернусь в башню, я обязательно буду проводить в ней больше времени, — сказал прикомандированный маг.

— Слышишь, брат, а про Кйощинджа есть? — поинтересовался рыцарь, хитро глядя на Таии.

— А про Кйощинджа, пожалуй, спою я, — сказал Ёкай и отобрал у меня гитару. Он примерялся к ней около минуты, а затем я фалломорфировал, услышав вполне знакомый мотив...

Знают Сумерцы,

Знает Ривейн —

КЙОЩИНДЖА АРМИЯ

ВСЕХ СИЛЬНЕЙ!

Помнит Минрат,

Как от Красной Звезды

Он получил легендарной ...ЗДЫ!!!

Грозно идут кирзачи и пилотки

Плывут океаном железные лодки.

По..., что пушек и топлива мало —

Лопатой дадим мы врагу ПО ...ЛУ!!!

Красная плесень в Таурике?! Таии-матерщинник?! Обалдев, я услышал только огрызок припева:

ОТ СЕВЕРНЫХ ГОР И ДО ЮЖНЫХ МОРЕЙ

КЙОЩИНДЖА АРМИЯ — ВСЕХ СИЛЬНЕЙ!!!

Чтобы боялись враги-

* * *

асы

В небе летают драконские-асы

...ли Самер,

...ли Анжейцы —

Дружно получат пинками по яйцам.

Но если же враг нас укусит за зад —

За дело возьмется наш Авангард —

Прощайте тогда легионы и замки —

Останутся только говно и портянки!!!

— Что это? — Лишь я один был способен оценить... глубину этой песни...

— Неоффициальная песня Сехеронского Сенкуша... Что? Кйощинджа тоже иногда расслабляются.

— А кирзачи с пилотками? — пушки у Кйощинджа и в игре были, но вот эти слова в средневековье...

— Это... не переводится, — отрезал Ёкай и вернул мне гитару. — Спой что-нибудь... ну, вот про него, — беликан указал рукой на разбойника.

— Про стражей уже было... Спою-ка я про то, чем наш друг занимался в Дире. — Гитара послушно выдала мотив из старого, любимого мультика...

Пусть нету ни кола и не двора.

Зато не платят королю налоги

Работники ножа и топора —

Романтики с большой дороги.

Не желаем жить по другому,

Не желаем жить, эх, по другому.

Ходим мы по краю, ходим мы по краю,

Ходим мы по краю родному.

Мы бродим от утра и до утра.

Чужие сапоги натерли ноги.

Работникам ножа и топора —

Романтикам с большой дороги.

Припев мы с Давидом пели дуэтом.

Прохожих ищем с ночи до утра.

Ну от чего не любят недотроги

Работников ножа и топора —

Романтиков с большой дороги.

— Командир, — прочувствованно сказал бывший головорез, когда умолкла музыка, — если ты это сыграешь в любой Дирской таверне, то тебя потом ни в одной подворотне не тронут... те, кто слышал.

— Да уж... готовая иллюстрация к тезису, что исскуство облагораживает. Ну, кто следующий, пока у меня голос не сел?

— Давай про ведьму! — мстительно заявил Александр. Рыжая согласно кивнула с его колен.

— Мда, ну что же, будет тебе про ведьму. Но если Морриган нам за это в котелок слабительного подсыпет, то рыть сортир будешь ты. — Слава ютюбу и Котовской, подходящую песенку долго вспоминать не пришлось.

Вот почти что с четверть века, как шмыгнула в белый свет,

А чудные человеки ведьмой кличут двадцать лет.

Мол девчонкой пятилетней при сияющей луне

Мать меня порою летней подарила Сатане.

Плюнуть или каяться — кто же разберет.

Кто не испугается, в жены пусть берет.

Матримониальная перспектива для нашей лесной красавицы вызвала гомерический хохот.

Только есть одна проблема — в город толком не войти,

Люди с криком: "Ведьма! Ведьма!" разбегаются с пути.

Люди прячут злые морды в обывательском тепле,

Ну а я над ними гордо пролетаю на метле.

Этот куплет вызвал улыбку и на невозмутимом лике "героини" песни, правда припев ей был не по нраву. Следующие куплеты шли под дружный смех, а припев пели хором.

Чтоб позлить сою соседку и прибавить к ней воров,

Я топор втыкаю в стенку и дою ее коров.

До сих пор она икает, увидавши со двора,

Как молоко ручьем стекает с рукоятки топора.

Плюнуть или каяться — кто же разберет.

Кто не испугается, в жены пусть берет.

Через улицу соседу, что противен толст и лыс,

Я в компанию к обеду под окно пускаю крыс.

Крысы роют в доме норы и порядка нет как нет —

Обвалилось пол забора, то-то будет рад сосед.

Плюнуть или каяться — кто же разберет.

Кто не испугается, в жены пусть берет.

И вдруг музыка сменила темп, а я поднял руку, показывая, что припев будет немного другой.

Я который день лью слезы — присмирела, егоза:

В сердце нож воткнули острый гордо синие глаза.

Месяц ядом вновь налился и себе желаю я,

Чтоб в меня скорей влюбился тот, кого хочу в мужья.

Согрешишь, покаешься и пойдешь домой:

Песне улыбаешься — значит, будешь мой.

— Вот так тебе! — ржал громче всех бывшый рыцарь храма.

— А кто такой "Сатана"? — задала трепещущий, видимо, вопрос Леля.

— Демон какой-то, — пожал я плечами, не желая развивать тему дальше, и наткнулся на недовольный взгляд Морриган.

— Алва... единственное достоинство этой песни, это второй куплет, про дураков из деревни. Остальное — чушь! Летать на метле? Молоко, крысы? И это, последнее... — она укоризненно покачала головой.

— Не про тебя, говоришь? — прищурился я. — А если так?

Я потянулся к воспоминаниям, вытягивая оттуда слова, и полилась мелодия...

В старой церкви не поют святые гимны,

Кровь на бревнах частокола

Светославящего хора,

Свора скалится им в спину,

Не по вкусу им отпетые могилы!

Меч в руках твоих, но в битве он не годен,

Сердце клеть свою проломит,

Веру в Бога похоронит,

Старый меч — не щит Господень,

Свора бесится, и близко Черный полдень...

Это не любовь,

Это Дикая Охота на тебя,

Стынет красный сок,

Где-то вдалеке призывный клич трубят,

Это — марш бросок,

Подпороговые чувства правят бал,

Это не любовь,

Ты ведь ночью не Святую Деву звал!...

С каждым новым словом, я как-будто погружался в Навь, а в звуках струн появились оттенки электро-гитары...

Вспомни, разве ты читал святые книги?

Ты не смог сдержать соблазна

Получить себе все сразу,

И решил призвать Великих,

Так взгляни же в демонические лики!

Это не любовь,

Это Дикая Охота на тебя,

Стынет красный сок,

Где-то вдалеке призывный клич трубят,

Это — марш бросок,

Подпороговые чувства правят бал,

Это не любовь,

Ты ведь ночью не Святую Деву звал!...

Мой голос раздвоился, и вокруг лагеря закружился туман...

Ты устал смотреть на праведные лица...

Мы тебя не осуждаем,

Просто жжем и убиваем,

Ты влюбился в демоницу

И решил ей подарить свою столицу...

Но это не любовь!

Это Дикая Охота на тебя,

Стынет красный сок,

Где-то вдалеке призывный клич трубят,

Это — марш бросок,

Подпороговые чувства правят бал,

Это — не любовь,

Разве ночью ты Святую Деву звал?... Это не любовь!

С последним аккордом упало наваждение, и я устало вернул гитару Лилиане.

— Всё, на сегодня концерт окончен, — взял с земли кружку с давно остывшим чаем и отхлебнул глоток.

— Я, пожалуй, пойду. — Морриган встала и посмотрела мне в глаза: — Что-то в шалаше моём прохладно...

— Пошли, посмотрим...

Несмотря на только что выпитый чай, в горле у меня пересохло, а удаляясь от костра я услышал вопрос Александра: — И кто кого околдовал?

* * *

Не буду вдаваться в подробности, просто озвучу подозрение, что практику у демонов страсти проходил не я один. Проснуться удалось лишь ближе к полудню. Девушка, и та, проснулась раньше меня. Выбравшись из её шалаша, я обнаружил отряд готовым к выходу. Кто-то "особо заботливый" даже сложил на бронто мою палатку. Засранцы. Сама ведьма куда-то пропала — Рене с ухмылкой сказал, что она превратилась в прицу и полетела разведывать путь, так что я собрал шалаш и присел к костру, жрать оставленную кем-то для меня порцию завтрака.

— Я вижу, ты нашёл, чем занять свободное время, кроме тёмного отродья, — рыжая подсела рядом.

— В смысле?

— Вчера, Морриган... Она ведь тебе не сказки на ночь рассказывала.

— Конечно нет. Сказки лучше из книг читать. Или, хотя бы, барда позвать.

— Она... ты... ты ей... Ты бродил по её болоту! — от такого обвинения, я аж поперхнулся холодным чаем.

— Ты что, ревнуешь, "облико морале"? — спросил я прокашлявшись. — Я, вроде, повода не давал, если тебе кто и строит глазки, так это Александр. И вообще, что за инсинуации? Если у кого там и болото, так это у тех, кто по Анжейским обычаям раз в год моется!

— Ничего не раз в год! — покраснев запротестовала Лилиана. — Но я не об этом. Ты можешь... можешь пойти на лишний риск ради неё, подвергнув нас всех опасности.

— Да что за ...ня? — взорвался я. — Леля, иди, лучше, займись Александром и не ... мне мозг.

Болото... Ох уж эти церковники. У самих штаны спереди жёлтые, сзади коричневые, а рот открывают. Морриган, между прочим в ледяных ручьях моется, когда нормальных условий нет. У меня так не получается — приходится греть воду магией. Вообще, по части гигиены, красавица даст фору многим тёткам моего мира — её волосы не провоняли насквозь лаком с духами.

— Анжейские обычаи... — неожиданно мурлыкнул рядом прекрасный голос. — Так ей и надо.

— Так ты рядом была? — я обернулся к возникшей из ниоткуда девушке.

— Я всегда рядом, — улыбнулась она. Я потянулся было поцеловать её, но ведьма неожиданно увернулась и хитро спросила: — Что это? Ты странный разговор желаешь, так придвигаясь близко.

— Как будто много большим мы не занимались, — ничего не могу с собой поделать, как она перейдёт на "поэтический" лексикон, постоянно тянет сделать то же самое.

— Правда это. Возможно стоит мне стать трудней доступной? Или нет? — и Морриган сама поцеловала меня. А жизнь-то налаживается.

Глава Седьмая. Всё Выше, И Выше, И Выше...

Морозным утром я кутался в тулуп и смотрел, как обнажённая ведьма вышла из под ледяной струи горного ручья и подошла ко мне по хрустящей корке снега.

— Я понимаю, ты — могущественная волшебница, ученица персонажа легенд... Но как? Как у тебя получается не схватить переохлаждение? — спросил я, подав девушке полотенце.

— Тоже так хочешь? — улыбнулась она.

— Спрашиваешь. Только отмылся в Каленаде от дорожной вони, так она, родимая, снова с нами.

— Оборотничество.

— В смысле? — удивился я. — Ты вроде-как в своём теле, а не в форме снежного медведя.

— Сразу видна ограниченность классической школы. — Вытирая волосы, красавица проследила за моим взглядом. Алва, ты вообще меня слушаешь? Ты что, ночью не насмотрелся?

— Ночью темно. При дневном свете ты раскрываешься в совсем других ракурсах... Леля сдохнет от зависти. Но вернёмся к нашим оборотням. Какая ограниченность?

— Значит всё-таки слушаешь. Оборотничество, это не только трансформация тела, но и максимально полный контроль над ним. Первый уровень — то, что ты понемногу осваиваешь, простое превращение. Медведи, пауки... твой хомяк. Я, например, умею принимать десятки разных форм. Следом идут высшие трансформации. Рой — самая распространённая из них, но не единственная.

— Не напоминай... До сих пор мутит, как вспомню. А узнаю, какая сволочь мне дохлых муравьёв в шалаш позавчера подкинула — скормлю демонам. Меня, ..., чуть кондратий не схватил. И где только они насекомых зимой нашли?

— Но, согласись, весело получилось, — засмеялась она, пробудив во мне подозрения насчёт авторства шутки. — Впрочем на Рой тебе замахиваться ещё рано... Результат впечатляет, но последствия... До сих пор не понимаю, как тебе удалось в прошлый раз вернуться.

— А в первый?

— Что в первый? Там я тебе помогла.

— Считай, что во второй раз тоже... Точно не помню, но по-моему твоё лицо помогло мне осознать, что я оборотень, а не соборный дух ползучей хрени. Так что там дальше с оборотничеством?

— А дальше контроль над своим телом. Нечуствительность к боли, сопротивляемость холоду, ядам, и прочее.

— Уважаю... Получается, если ты вдруг потеряешь конечность, то можешь её заново отрастить?

— Нет... — она щёлкнула меня по носу, бросила на землю полотенце и одела свою неизменную робу. — Это метаморфизм. Навык частичных трансформаций, а не простой замены одного тела на другое, или магический конструкт из псевдоплоти, как в случае с Роем. Метаморфизм таит в себе больше опасностей, чем даже высшие трансформации... И проснуться с рогами вместо ушей — меньшая из них.

— Интересно... А Багмет, случаем, не метаморф? — спросил я вспомнив разницу в её внешности между первой и второй частями игры.

— И откуда ты всё это знаешь? — сверкнула глазами ведьма. — Она, да, может быть метаморфом. Есть вещи, которыми она не делилась даже со мной. Но, отвечу на твой первый вопрос. Зимние купания без вреда для здоровья тебе ещё долго не светят.

— Не светят? — задумался я. Ну уж нет, на каждый хитрый зад найдётся болт с винтом. — Морриган, позови, пожалуйста Ленору, а я немного поколдую.

— О чём ты?

— Увидишь, — коварно ухмыльнулся я.

Магия камня. Короткий разговор с толстым волшебником оказался для меня откровением. А очищенный от пыли и демонической слизи томик помог претворить озарение в понимание теории. Ну, а поскольку Ленора сняла с меня "магический карантин" и наконец разрешила "кастовать" что угодно, кроме Роя, то можно и попрактиковаться. Я похрустел шеей и "воззвал" к скале...

Ведьма привела не только Ленору. Ведомая любопытством, припёрлась почти вся орава, включая Мурзика. С тягловым скотом остались только эмиссар магов и гномы.

— Вчера здесь этого не было, — авторитетно заявил рыцарь, глядя на большой, врезанный в скалу, ступенчатый бассейн, окружённый полутораметровой каменной оградой и неспешно наполняющийся водой. — Только ручей.

— Сегодня утром тоже, — поскрёб голову Александр, — я бы заметил, когда воду набирал.