Так что Шарль просто озвучил все то же самое. Родился. Учился. Армия. Чечня. Плен. Юля. Свадь-ба.
Понт (он же пупс, пончик и полицейский) смотрел с явным подозрением. Но потом, постепенно, видя, что Шарль не врет (хотя бы в той части, которая касалась Леоверенских) смягчился. Видимо по-нял, что Шарлю не было резона убивать старика.
Зачем?
Чуть позже, на пару лет — и он мог бы умереть сам. Зачем наживать себе неприятности?
Он ничего и никому не должен, искренне любит жену, Константин вообще начал вводить его в биз-нес... да и стреляли явно по наводке Станислава Леоверенского. И факт звонка подтвердился.
После этого в полицейской голове прочно утвердилась версия заказного убийства — но заказанного внуком. А Шарлю так и быть разрешили прийти завтра в управления для дачи показаний. Мало ли что понадобится уточнить, вы не против?
Шарль был не против.
Они освободились около двух часов дня. И наконец высказали друг другу то, что не смели в присут-ствии посторонних.
— Юлька...
— Юля...
Валентин звонил ей несколько раз. Звонили и милиционеры. Но телефон абонента был временно не-доступен.
И больше всего мужчины боялись, что и она...
Но вроде бы не должна была...
С другой стороны...
Шарль почувствовал бы смерть Юли где угодно, в любом состоянии. Они были связаны кровью. Ее смерть стала бы для него потрясением во всех смыслах. Магическом, физическом, психическом...
Но даже и без смерти — с ней могли сделать все что угодно! Похитить! Зомбировать! Изолиро-вать!
Юля, Юленька, сестренка, что же с тобой произошло!? Почему ты не отвечаешь на звонки!?
* * *
* * *
Тамара нервно прошлась по комнате.
Да, такого она не ожидала даже от своей сестрицы!
Покушения! Перестрелки! Убийства!
Константин мертв. Что ж, на все воля Божия. Аля пока еще в больнице. Но о ее состоянии ничего не известно. Может быть, она умрет. А может, и нет...
А если умрет...
Тамара задумалась. Сестру было жалко. Немного. В конце концов, зачем жалеть умерших? Их при-звал Господь, и там им будет намного лучше, чем тут. Так говорит Библия. Все в руках Божьих. А смерть это просто начало загробной жизни. В которой каждому будет дано по делам его. Обязатель-но.
Интересно, что ждет этого мерзкого Константина за совращение ее сестры?
И сестру за ее грехи?
И... из всей семьи останется одна Юля?
Да, так оно и есть. Одна-одинешенька. То есть она замужем. Но там надо еще посмотреть, вдруг это гражданский брак?
Тамара вздохнула.
Разумеется, она останется здесь до похорон. А может и дольше. Поддержать бедную девочку в труд-ную минуту — это ее долг. Да и дальше она сможет помочь ей. Наставлять на путь истинный, опекать, открыть ее душе свет истинной христианской веры... а Васенька прекрасно сможет взять на себя ее де-ла.
Юля ведь наверняка сама не справится с фирмой. А Васенька очень умный, он преподавал в институ-те, да и сын пошел в него...
И ничего не будет отвлекать Юлю от действительно важного дела, от заботы о ее душе.
Сейчас девочка просто невыносима. Грубиянка, хамка, нахалка. Но если как следует взяться за ее воспитание, пока она растеряна и горюет, возможны неплохие результаты. Ведь высота помыслов достигается только через страдания...
Первым делом надо ей объяснить, что эти перестрелки — наказание за грехи ее родных. Алчность, серебролюбие, властолюбие, жестокость, нетерпимость... о, у Али и ее старика было много грехов... кстати, не забыть еще и блуд. Потом объяснить девочке, что ближе родных у нее просто нету. Вооб-ще никого. Муж (если он еще и муж! Действителен-то только церковный брак, а всякие загсы — это от Лукавого) не в счет. Он может предать, обидеть, уйти к другой...
А родные — это навсегда.
Тамара задумчиво потеребила пальцами густую косу.
Надо бы заказать молебен за упокой Константина и за здравие Али... или ей тоже лучше сразу за упокой? Деньги-то счета требуют, а поправится она или нет — неизвестно.
Врач сказал, что шансов почти нет. Она чудом дотянула до операционного стола. А сейчас повторяли одно и то же. Идет операция. Что ж, не надо торопиться. Тома позвонит еще. Попозже.
И надо позвонить Юле.
Ох! А телефон?
Какой же у нее телефон?
Надо бы посмотреть у Константина в кабинете.
Тамара повернулась и направилась туда. И была остановлена на полпути полицейским.
— Гражданочка, вы куда?
— В кабинет. А что?
— Ничего. Просто не отлучайтесь пока из дома, с вами тоже хотел бы побеседовать следователь.
Тамара выпрямилась во весь немаленький рост.
— Я что — преступница!?
— Да что вы, боже упаси!
— Не поминайте имя Божье всуе, молодой человек.
— Хорошо. Но вы все равно никуда не уходите. Ладно?
Тамара пообещала и с легким сердцем принялась перекапывать бумаги на столе у Константина, от-кладывая самые интересные в сторону.
Надо же будет помочь бедной Юлечке на первых порах...
Несчастная сиротка...
* * *
Сережа бродил по коридорам института уже минут сорок. Не меньше.
Черт!
Кто ж знал, что тут такой клубок!?
Здесь Минотавра выпускать можно — потеряется на фиг! И ни одного студента не найдет. А и найдет — что толку?
Где Юлина группа?
Посмотри в расписании.
Где расписание?
У деканата.
Где деканат?
Вам надо опуститься на два пролета по лестнице, пройти четыре кабинета направо, свернуть в про-ходную и опять подняться на один пролет. А потом до конца по коридору.
Сережа честно попытался выполнить все инструкции — и понял, что заблудился.
Даже найти выход уже становилось вопросом. Зато он наткнулся на самую настоящую церковь. Кто-то переоборудовал под нее пару кабинетов. Интересно, на кой черт она нужна в институте?!
Церковь оборотню не понравилась. Воняет. Благовония всякие, курения, что они там еще намешива-ют... Сергей расчихался так, что пришлось нагло открыть окно на улицу и посидеть на подоконнике. И плевать, что осень и оно было заклеено! Ему так нюх отшибло, что свои-то следы учуять нельзя!
А Сенька и Юля?
Они могут быть и в соседнем кабинете — и на другом конце здания! Он пройдет мимо! И все! Слиш-ком много народа! Слишком!
Если бы он мог принять свой истинный облик. Но лиса, размером с сенбернара, средь бела дня, в ко-ридорах института... Народ заценит. И новость мгновенно дойдет до ИПФ.
Только облавы еще и не хватало.
Сережа мрачно представил себе местный зоологический музей со своим чучелом и надписью 'Обык-новенная, или рыжая лисица (Vulpes vulpes)'. Неутешительно.
Или отдадут на воротник ректору...
Уроды! Могли бы и указатели повесить!
Сережа не знал, что раньше в этом здании располагался кадетский корпус. Потом, после революции, здание решили перестроить под жилой дом. Потом-таки отдали под музей. Потом опять отобрали у музея и отдали РОНО. А потом, уже лет двадцать назад, отдали институту.
А уж сколько его за это время перестраивали!
С ума сойти!
Поэтому заблудиться в здании мог кто угодно. Из него было минимум двенадцать выходов. Четыре этажа, один полуподземный и три над ним. Угловые башенки. Общая площадь здания больше семиде-сяти тысяч квадратов! Поди, найди иголку в стоге сена!
Сережа и не нашел бы. Но чуткие уши оборотня уловили крик откуда-то...
Откуда-то?! Ниже!
Он сидел на подоконнике! И некто орал почти под ним! Этажом ниже и чуть налево! Орал истерично и истошно. Сережа не услышал бы. Здание-то капитальное. И строилось еще при царской власти. То есть стены такие, что никакой шумоизоляции не надо. В одной комнате ты можешь хоть оргию устро-ить — соседи и не чихнут. Но он сидел на подоконнике, а окно было открыто. И кто-то орал тоже при открытом окне. То есть визжал. Тянул одну истерическую захлебывающуюся ноту.
Просто так? Для удовольствия? Потренировать голосовые связки?
Ой, вряд ли!
Сережа огляделся по сторонам.
Никто не видит?
Вроде бы нет...
Добраться туда по лестнице не представляется возможным. Но вот если...
Стена старая. Кирпичи не слишком ровные. Зато на ней толстый слой штукатурки. А еще есть лепни-на, карнизы — и настоящий подарок судьбы — проходящая неподалеку пожарная лестница. Вот по ней и можно спуститься посмотреть... Надо только до не добраться.
Лисы-оборотни не лазают, как ящерицы. Но они вполне могут устроить себе частичную трансформа-цию. Сережа — мог. Не прошло и минуты, как он разулся. Носки в карман кроссовки связать шнурка-ми и повесить на шею, ступни ног и кисти рук трансформировать в когтистые полузвериные — получе-ловеческие лапы — и на стену.
Никто не смотрит?
Да и смотрел бы! Покажите мне закон, по которому нельзя лазить по стене института!?
До лестницы оборотень добрался за полминуты. И аж зажмурился.
В нос ему ударил резкий запах 'Антисобакина' и какого-то перца.
Ох, черт! Это что же тут такое произошло!?
Спуститься вниз на один пролет лестницы — и наткнуться на открытое окно. Большое. Широкое. На-стоящую раму.
Через такое не то, что людей эвакуировать — слона вынести можно! Не застрянет!
Сережа прищурился — и почти нос к носу столкнулся с какой-то пожилой теткой. Это она орала, стоя в дверях своего кабинета.
И не просто так.
Из груди оборотня вырвалось низкое глухое рычание. Он скользнул в кабинет — и опустился на коле-ни перед телом Арсения.
Телом.
Это он понял сразу.
Жизнь покинула напарника окончательно и бесповоротно. Яд?
Да, наверное.
Выгнутое и скрюченное тело, судорожно сжавшиеся в кулаки пальцы, желтая пена на губах... что же это такое?
А, неважно! Важно другое!
Юля!
Она точно была здесь. Но...
Мысли сменяли одна другую со скоростью калейдоскопа.
Арсений никогда бы ее не бросил. Их разлучили. Его — убили. Ее — что же с ней могли сделать!?
Тела нет.
Да и... Мечислав почувствовал бы. Обязательно!
Тогда — что!?
Унесли?
Наверняка!
Но как?
Окно!?
Скорее! Закрыть дверь! Крючок!? Замечательно!
Оборотень скользнул вперед, к женщине, и что было силы, встряхнул ее, заставляя молчать. Поздно. Кто-нибудь обязательно прибежит на крики. Но ему нужны ответы!
— Окно было открыто!? Отвечай!
— Д-да...
— ты его открываешь?
— Н-нет...
Старуху затрясло.
Сергей чертыхнулся, оттолкнул ее в сторону, всей кожей чувствуя нарастающую по институту трево-гу, и подхватил на руки тело Арсения.
Он не оставит здесь напарника.
Перекинуть тело через плечо — и выскользнуть на пожарную лестницу.
И вниз. Виз по ней, что есть скорости.
Если Юлю унесли, то отсюда. Арсений ни при каких обстоятельствах не отошел бы от нее.
Так и есть.
Внизу следы нескольких человек!
Нюхом их не проследить — постарались, сволочи!
Но следы видны.
И Сергей впивается в них взглядом.
Так, четыре человека... двое явно чем-то нагружены. Да, Юля довольно хрупкая девушка. Но кило-грамм пятьдесят — шестьдесят она весит. И этот вес вдавливает двоих людей в землю глубже, чем двух других. Дальше... куда дальше?
Примятая трава, сломанная ветка...
Их не проследит собака. Но оборотень, который намного зорче и приметливее человека, даже в этом, двуногом облике может видеть многое.
Они прошли до калитки. И вышли наружу.
Калитка закрыта?
Неважно! Когтями ее! Когтями, что есть силы!
Замок жалобно хрупает, не выдержав натиска разъяренного оборотня. И Сережа вываливается в уз-кий проулок.
Никого. Только следы от машины.
Наклониться и запомнить их. Потом по памяти нарисовать рисунок протектора. Обнюхать все равно нет возможности. Перца кругом больше, чем в мексиканской кухне.
Вокруг — ни души. Понятно, почему выбрали этот проулок. Сюда выходят только окна... чего?
Черт! Кажется, это филологи? Или нет? Неважно! Важно то, что переулок виден только из трех окон института. Дальше глухая стена, а окна первого этажа закрывает забор.
Ничего. Ищущий да обрящет. А пока — поудобнее перехватить тело друга. И вперед. К машине. А по-том надо доложить обо всем Валентину и Леониду.
Может, они сами доложат Князю?
А то жить очень хочется...
* * *
Валентин отозвался почти сразу.
— Да?
— Валь, Юльку похитили, — рапортовал Сережа.
Минута молчания.
А потом трубка сотового взорвалась грязными ругательствами.
— Какого ... и ...!? Что ...!? Как... !?
— Сенька пошел сопровождать ее в институт. Я ждал в машине. Позвонил. Никто не ответил. Я пошел искать.
— И? — кое-как справился с собой Валентин.
— Сенька мертв. Юля исчезла.
Валентин еще раз выругался.
— Давно?
— Сложно сказать. Я нашел, откуда ее вытащили. Нашел следы протекторов. Но если я хочу кого-либо опросить в институте, мне надо еще несколько человек. Да и Сеню хорошо бы...
Валентин еще раз чертыхнулся.
— Ладно. Я попробую кого-нибудь прислать. Ты где?
— На стоянке у института.
— Жди там. Я сейчас позвоню Леониду и ребятам. Может, он кого выделит.
И отключился.
Сережа вздохнул. Сложил задние сиденья в салоне и осторожно уложил тело Арсения в багажник че-рез получившееся отверстие. Вздохнул. Друга было ужасно жалко.
Нет, но кто это может быть?
Кому может понадобиться такая головная боль?
Сила-то у нее есть. Но что касается всего остального... в остальном это была именно девчонка два-дцати лет. Соплюшка с ветром в голове и полным набором романтических благоглупостей.
И ведь не вышибешь...
Мечислав как-то контролировал ее. Но старался сохранять у нее иллюзию добровольности всех дейст-вий. А кто-то другой?
Сергей заранее не завидовал этому неизвестному.
Кто бы ни украл Юлю, с какой бы целью это не произошло... молодой человек сильно подозревал, что скоро пропажу вернут им обратно.
С большой доплатой.
* * *
Где же может быть эта сучка!?
Три медведицы нервно мерили шагами съемную квартиру. То есть одна мерила, одна подпиливала ногти, сидя в кресле, а третья сидела у окна, мягкими движениями поглаживая приклад СВД*.
* СВД — Снайперская Винтовка Драгунова, прим. авт.
— Чего ты мечешься, сядь, наконец, — оторвалась от своего увлекательного занятия одна из медве-диц.
— Ты не понимаешь!? Ее до сих пор нету!!!
— И что? Она могла задержаться в институте.
— Разве? У нее сегодня две пары...
— Вот. И считай. Начинаются они в девять утра. Одна пара — это полтора часа. Пока туда, пока отту-да... как раз — час. Это если она еще ничего не знает, и не забурилась куда-нибудь вместе с друзьями. Ты вспомни, мы и предполагали ждать ее до вечера.
— Да все я помню. И очень хорошо помню, что обещала с нами сделать госпожа...
Всех троих передернуло.
Да уж. С Елизаветой шутки были плохи.
— И что? — вступила в разговор третья. Мы можем сделать только то, что можем.
— Ты ей будешь объяснять, что автобус сегодня не пришел?
— в смысле?
Девушка фыркнула.
— анекдот такой. Старый.
