Внезапно похолодевший от осознания происходящего, старший Малфой, встрепенулся и ошалевшими глазами посмотрел на Фаджа. Тот его о чем-то спрашивал, нужно было ответить, но что, Люциус не знал, такой пустой бывала его голова.

— Ты, о чем, Корнилиус? — сглотнув судорожно, спросил он, чтобы выиграть время собраться и что-нибудь придумать.

— Люциус, разве не понимаешь, кто-то умудрился бросить имя Мальчика-который-выжил, в Кубок. Понимаешь или нет, но мы говорим о мальчике, который исчез из Волшебного мира в тот самый день, когда впервые после десятилетнего отсутствия, в нём появился. И Кубок его выбрал в чемпионы.

— Которой из школ?— замогильным голосом выдавил Малфой.

— Какое имеет значения, Люциус, важен факт, что Гарри Поттер исчез, и никто не знает живой он или нет! — удивление Фаджа непонимания старшего Малфоя зашкаливало. — Никто не знает.

— Думаю, что кто-то, все-таки, знает, Корнилиус, — вдруг объявляет блондинистый волшебник внезапно повеселел и, в шутку бросает: — Может быть, его опекун, Альбус Дамблдор, держит мальчика невольником где-то в Хогвартсе ...

— Нет-нет, это неправда! — расшевеливается старый колдун и рывком делает два шага внутрь комнаты, внезапно осознавая, что внимание всех присутствующих сосредоточенно на нём. — Я не знаю где Гарри, я не о нем думал, а ... Я ничего не понимаю ...

— Это означает, что, если кто-то бросил листок с именем Гарри Поттера, чтобы подставить его, или директора Дамблдора, или Турнир, должен отвечать по всей строгости закона! — включилась в разборки, и старая профессорша по Артефакторике, бывшая Министерская служащая, Гризельда Марчбэнкс. — В истории Тримагического Турнира есть упоминания о других подобных случаях, когда Кубок заставлял того, кто бросал чужое имя, самого участвовать вместо того, кого он хотел подставить.

Дамблдор начал выдергивать из бороды целые клочья белых волос.

Никто не замечал сидящего позади всех, на кресле у окна, отставного аврора, Аластора Грюма, который дрожал, как осиновый лист, и лишь открывал, и закрывал, как рыба на берегу, изуродованный шрамом рот.

Тем временем присутствующие уставились на эксперта по Турниру Мистера Крауча, ожидая от него подтверждение или отрицание слов мадам Марчбэнкс. Не задумываясь и на минуту, тот кивнул утвердительно и обреченным голосом говорит, что — да, уважаемая Гризельда, права.

Услышав это, силы покидают старого директора, и он начинает сгибаться, падая вниз. Его падению воспрепятствует бросившийся на помощь профессор Снейп, декан Слизерина.

На кресле у окна теряет сознание Аластор Грюм, профессор Защиты от Темных Искусств в Хогвартсе с этого года, но этого никто не замечает.

Люди начали галдеть и давать каждый свое предложения, как справиться с инцидентом, пока растерявшийся сильнее всех преподавателей, и местных, и гостящих, директор Дурмстранга, не смог перекричать всех:

— Я, в качестве директора и временного опекуна студентов Дурмстранга, разрываю контракт Между Кубком огня и любым моим студентом с именем Гарри, Гарольд или Гаррет, которого этой заявкой или любой другой подставили участвовать в Тримагическом Турнире. Да будет так!

Из поднятой палочки Каркарова вспыхнул сноп искр, подтверждающие, что слова приняты. В ответ, из Кубка вылетает еще один лист пергамента и сгорает во вновь вспыхнувшем пламени. Большой зал смотрел на представление, трепеща от любопытство, но сохраняя звенящюю тишину, чтобы кто-то из взрослым не пришло на ум, что студенты должны уже отправится в свои помещения.

Мадам Максим, не мешкая, повторяет клятву-разрывание своего коллеги, а за ней, удрученный Дамблдор произносит те же слова, чтобы люди не сомневались в его непричастности.

* * *

Оседая, наконец, на кресло у самого огня камина, чтобы согреться и прийти побыстрее в себя, несколько минут позже он поднимает затравленный взгляд на свою заместительницу и упавшим голосом спрашивает ее:

— Минерва, как такое могло случиться, что мистер Уизли успел бросить свое имя в Кубок?

— Не спрашивай меня, Альбус, я ни причем, — дернув подбородок с независимым видом ответила ему профессор МакГонагалл.

Корнелиус Фадж сверкнул глазами — тут, один за другим, с неба падали сюрпризы Турнира.

— Альбус, ты возрастной барьер поставил? — с неверием спросил министр.

— Корнилиус, не сомневайся, конечно же, поставил! — воскликнул старый колдун. Все директора поучаствовали в укреплении барьера.

— Скажи, тогда, как четверокурсник смог преодолеть его. Настолько слабым создали вы барьер или парень настолько силён магически?

— Ни одно, ни другое, мне кажется, — призадумался отвечая Дамблдор. — Но, давайте спросим у мистера Уизли, как он справился с защитой Кубка. Мистер Уизли, Рон, как ты успел добраться до Кубка огня, мой мальчик?

Рон заерзал на месте, пряча глаза от всех. Весь покраснев, он не знал, что ответить. Признаться, им, что он свое имя в Кубок не бросал, и сказать "Прощай" будущей славе и богатству? Нет уж. Надо, в кои-то веки, впервые воспользоваться советом близнецов.

— А я никакое сопротивление со стороны черты запрета не почувствовал, профессор Дамблдор.

Ведь все так и было, но случилось это не с ним, а теми оторвами, близнецами.

— Правду говоришь, парень? — сдвинув бровь высокомерно, спросил лорд Малфой.

Рон мог только кивнуть головой.

— Да, я бросил свое имя в Кубок огня и, раз меня выбрали, я буду чемпионом Хогвартса.

Вокруг рыжего мальчика вспыхнул красноватый свет и Контракт заключился.

В помещении ворвался еще один парень Уизли — Персиваль, который, с осени, работал в Министерстве Магии помощником и секретарем мистера Бартемиуса Крауча. Он одним рывком схватил своего младшего брата за плечи и тряхнул его так сильно, что последний, с перепугу, поднял глаза посмотреть и, ответить ударом в нос за такое грубое отношение к себе, но, увидев Перси, стушевался.

— Рон, откажись от этой затеи! — крикнул Перси брату. — Если с тобой что-то случится, мама мне голову оторвет и сотрет в порошок.

Людо Бэгмен вытер лицо рукавом мантии и начал уж возражать, но его перебил мистер Крауч, который, брюзгливым тоном заговорил:

— Боюсь, молодой Уэзерби, что мы должны следовать правилам Турнира. Раз имя вашего брата выпало из Кубка, и он подтвердил свое участие в Турнире, значит он участвует в состязаниях. Контракт с Кубком действительный, он не простой, а магический. Если чемпион откажется от состязаний, расплачивается магией.

Братья Уизли повесили головы, Дамблдор продолжал выглядеть потерянным, как маленький ребенок, который ожидал, но не получил конфету.

* * *

Вечером на корабле, куда вернулись студенты Дурмстранга, в комнате Гарольда с Гермионой состоялось обсуждение.

— Увидел их? — спросила она парня, слегка дотрагиваясь до его руки. — И как они тебе?

С ее стороны, первое впечатление от рыжиков оказалось неожиданно приятное. Они сидели не высовываясь со своих мест, не ерзали, не кричали, не выпендривались. Их веснушчатые лица не показались ей отталкивающими как в прошлой жизни, ее не стошнило при виде Рональда, которого, как оказалось, Кубок выбрал в чемпионы Хогвартса.

— На галстуке девочки я рассмотрел зачетный артефакт, который глушил по-настоящему отрицательные черты всей семейки. — Задумавшись, ответил ей Гарольд и поднял глаза к лицу сидящей напротив девушки. — Разве ты не посмотрела своим особым взглядом, Хэтти? Такая оплошность! Завтра приготовься вглядеться, чтобы поподробнее узнать, что за заколка у нее на одежде, чтобы мы могли подготовится к любому их действию.

* * *

Утром, четверо уселись за слизеринским столом так, что могли смотреть, не оборачиваясь, на гриффиндорцев. Джиневра Уизли появилась к середине завтрака, сияя белизной кожи лица, золотистыми отливами шелковых волос и белозубой улыбкой. Ее приход не остался незамеченным, напротив, сразу привлек внимание завтракающих студентов. Она, ощутив на себя восторженных взглядов парней четырех факультетов, еще больше засияла и пританцовывая, прошагала до свое место и плюхнулась рядом со своими братьями-близнецами, которые вовсю флиртовали с француженками из Шармбатона.

Посмотрев, что делают близнецы, Джинни первоначально вся зарумянилась от смущения, но видя каких успехов добиваются ее братья, сразу стала оглядываться с кем бы, и она сама попробовала поиграть в глядельки.

Точно, напротив нее, на столе скользких слизеринцев, сидели те четверо, которые прибыли вчера вместе с министром магии. Это были студенты из состава делегации Дурмстранга, двое девочек и два парня. Не обращая внимание на то, что пялиться на незнакомцев можно растолковать, не как дерзость, а как наглость, она стала щепетильно их разглядывать.

Первое, что заметила Джинни, было то, что они моложе осталных болгарских студентов.

Старше всех ей показалась шатенка с буйными, до пояса, кудряшками на голове и большими карими глазами. Но она, вряд ли, была старше пятнадцати-шестнадцати лет, хотя выглядела достаточно женственной и за слизеринским столом была в почете.

Другая из гостей была еще маленькая, второкурсница, наверное. Девочка разговаривала с Холодной королевой Слизерина, Дафной Гринграсс и была с ней в самом близком знакомстве так, как они что-то обсуждали и посмеивались, и темой разговора явно была не учеба, а что-то злободневное.

Вдоволь рассмотрев мантий девушек и навешанные на них украшения, по всей вероятности, какие-то артефакты, не меньше того, Джинни переключила внимание на парней и ахнула от неожиданного открытия, один из них был тот роковой Драко Малфой, за которого она должна была выйти замуж. Он сидел слева от второй девицы и сиял.

Джинни аж захлебнулась от волны эмоций. Драко был блондинистый, как и его отец, но не такой светлый. Его глаза с места гриффиндорки выглядели темноватыми и таинственными. Тёмно-зелёная мантия контрастировала с бледным цветом его лица и растягивалась в ширину в плечах, указывая на его мужественность. Парень был до боли привлекательным и Джинни стала ерзать на место, бесстыдно пялясь на него.

Мельком посмотрела она и на второго парня, который смотрел на шатенку с восхищением и Джинни подумала, что тот ей не нравится.

* * *

— Смотри, Драко, у тебя появилась поклонница с Гриффиндора, — толкнула острым локтем своего жениха Астория Гринграсс.

Ее замечание привлекло внимание всех соседей четверки, и рыжая девушка приковала к себе взгляды всей компании.

Гермиона, с ненавистью посмотрев однажды в ее направление, снова продолжила с овсянкой, осведомляя друзей:

— Джиннивера Молли Уизли, третий курс, седьмой ребенок в семье Предателей крови, единственная сестра шести братьев. Опасность ХХХХХ. Приближаться к ней нежелательно, кусает. Ядовитая.

Слизеринцы уставились на Гермиону, не веря, что она так широко осведомлена о студентах не из своей школы. Сестра Астории, Дафна, красивейшая девушка Хогвартса, с любопытством спрашивает:

— А что скажешь, Хэтти, о двух близнецах Уизли? Смотри, смотри! Они сегодня очень популярны среди француженек, хотя, до вчерашнего, никто из девушек не рассматривал их в романтическом плане. Все они, рыжики, сегодня в ударе и внимание к себе недюжинное привлекли.

— О-о, — сказал Драко, — когда у рыжих нищебродов радость, кому-то будет пакость.

— Точное замечание, кузен, — ответила ему Гермиона.

— Посмотрим кто кого, — решил поставить точку в обсуждении Гарольд, погладил побледневшую щеку невесты, преданно посмотрел ей в глаза и, но когда не увидел в них восстановления обычной ей уравновешенности, продолжил, успокаивая ее. — Ничего не бойся, Хэти, они просчитались, думая, что мы не начеку.

Сидящий с другой стороны своей кузины Драко придвинулся к ним и стал шептать:

— Хэтти, посмотри на ауру украшения девушки Уизли. Мне кажется, на ней закреплен какой-то приворот. Может быть, ты сможешь увидеть еще что-то?

Гермиона скрыла под столом обе руки, чтобы никто не мог рассмотреть ее манипуляций и повернула родовое кольцо Малфоев на безымянном пальце, резко сжав ладонь в кулак настолько сильно, что острый край разрезал ей кожу.

Боль укола ударила током в сердцевину солнечного сплетения и глухо запульсировала в затылке, но она не позволила даже тени промелькнуть на её красивом лице. Веки упали над побелевшие глаза девушки, и она вошла в транс, прощупывая внутренним взором вихрящиеся вокруг странной вещицы Джиниверы магические волокна.

Три-четыре минуты стояла она как статуя, пока Гарольд и Драко, отвлекая внимания слизеринцев на себя, шумно разговаривали между собой, пока не вышла из транса и резко рявкнула пугающе пискливым голосом:

— Мы на тропе войны, они вышли на охоту, всем нам — и вам тоже, — обратилась она к знакомым слизеринцам, — следует остерегаться.

Тихий голосок Астории Гринграсс, невесты Малфоя, привлек внимания троих к себе:

— Джиневра нацелилась на Драко, Хэти, я заметила, как она вся загорелась и завелась, глядя на моего жениха. Она не ведает характера наших помолвок, но стоит опасаться, раз ты предупреждаешь. Скажи, что за брошь у нее?

— Не знаю, как это обозначить, Торри, но она сильна, очень сильна. Еще вчера Гарри нас предупреждал, но я не верила, что все так плохо. Надо держаться подальше от этой девушки и, если понадобиться, отправим парней обратно в Дурмстранг.

Гарольд, как обычно происходило раньше в их компаний, поставил точку в обсуждении.

— Уходим! — сказал он командным голосом и четверо, как один, встали с мест и собравшись попарно, быстро удалились.

Их внезапный уход не остался незамеченным, передвижение молоденьких студентов из Дурмстранга следило множество глаз. Из факультета отважных и храбрых за ними смотрели все рыжие дети Артура и Молли Уизли, а из преподавательского стола — с цепким интересом — директор школы, Альбус Дамблдор.

За ним поднялись и быстро догнали группу Малфоя их давнишные знакомые Панси, Крэб и Гойл.

Закрыв за собой дверь зала, прежде чем растаться, они обменялись последними впечатлениями:

— Но почему не только Джинни Уизли, но и все ее присутствующие братья внезапно так изменились, как думаете? Вы заметили как заглядывались на них девушки? — замогильным голосом заговорил Грегори Гойл, до сего момента молчавший.

— Мы еще Рональда не видели, — сказала Панси Паркинсон. — Зуб даю, что и со старшими что-то такое могло бы случиться.

— Присматривать будем и за ними тоже, — подвел итоги Драко и, прощаясь с друзьями из зеленого факультета, вчетвером отправились на корабль Дурмстранга.

Глава 12

Уже целая неделя прошла с момента отбора чемпионов. Студенты обеих гостящих школ изредка появлялись в Большом зале замка Хогвартс и садились за столы Рейвенкло и Слизерина лишь во время приёма пищи. Все остальное время они пребывали в своих средствах передвижения — Дурмстранг на своем корабле, Шармбатон — в своей огромной карете. С хозяевами они не общались, сколько не пробовали эти самые хозяева завести разговор с гостями.

В Хогвартсе занятия шли своим чередом, Трансфигурация чередовалась дуэлями, Зелья — танцами, ЗОТИ — этикетом и поведением за столом и т.д..