Гордая птичка Воробышек

Не знаю, сколько длится этот батл, Зуев не спешит останавливать меня. Мои руки, ноги, ступни — все живет ритмом и прыжком. Я чувствую себя достаточно взвинченной и решаю закончить танец ломаной перекидкой на руке.

Вновь алкоголь, уходящий пол из-под ног и ход Нарьяловой. Ромка сошел с ума, не иначе, потому что решает заострить ситуацию еще больше и кричит в микрофон, глядя блондинке в лицо:

— Ну же, девочка! Давай! Признайся нам из-за кого весь сыр-бор! Покажи того, кто предпочел тебя нашей сумасшедшей птичке и докажи почему!.. Даешь провокацию! — озвучивает свои намерения Зуев и рычит вместе с толпой:

— Да-а-а!

— Да! — пьяно скалится девушка, взбивает нетвердой ладонью поникшие локоны и выхватывает взглядом из толпы знакомую мне фигуру...

Я опрокидываю бокал под дружное эхо зала: "О-о-о!", смотрю, как рука Нарьяловой уверенно ложится на твердое плечо Люкова, взбирается, лаская парня, к затылку, и думаю, что быть третьей лишней в таком красивом дуэте, как Лиза и Илья, не очень-то приятно, особенно на глазах у всех. И почему-то грустно улыбаюсь.

Я запрокидываю голову, сбрасываю кепку, закрываю глаза и запускаю пальцы в рассыпавшиеся по плечам волосы. Убираю их, взмокшие у шеи на грудь, и просто слушаю музыку. Пропускаю низкие вибрации и обертона модной композиции сквозь себя, плыву на волнах головокружения, пока вокруг продолжают нарастать удивленные крики и поощряющие танец девушки возгласы. Когда я все же решаюсь взглянуть на танцпол, я с удивлением обнаруживаю в его центре Нарьялову, покачивающую перед толпой обнаженным бедром.

Девушка медленно стягивает с себя тонкое серебристое платье, проводит руками по груди, плечам, спускает, не отводя глаз от Люкова, со стройной ноги чулок... и, оставшись в одном узком белье, к вовремя прозвучавшему от плейса Зуевсому "Ответ, птичка!", получает достойную порцию мужского внимания зала. Она, не колеблясь, использует при всех свой последний и главный козырь — модельное тело, и вскрыв его, почти празднует победу.

Вряд ли я решусь на предложенный ею стриптиз, говорит ее взгляд. Толпа разогрета и что бы я теперь ни предложила — на фоне смелого Лизиного жеста обнажения, все покажется пресным и неинтересным. Соперница намеренно перевела танец-соревнование в куда более откровенную эротическую плоскость, зная, что неяркая, дерзнувшая принять этим вечером вызов Воробышек, едва ли последует ее примеру, и сейчас отходит к краю танцпола с высоко поднятой головой. Глаза всех присутствующих парней так и прикованы к ее пошатывающейся на некрепких ногах, манерно изгибающейся под их взглядами полуобнаженной фигуре, и лишь одни глаза — темные и колючие, гладят на меня.

Я не вижу лица Ильи, все размыто и нечетко. Насколько бы хорошо я не старалась контролировать тело, алкоголь делает свое дело и стены зала, а следом и зрители, все дальше отступают на край периферического зрения. Не вижу, но чувствую взгляд кожей.

Интересно, тешит ли его мужскую самооценку наша глупая девчоночья дуэль?.. Возможно. А, возможно, ему все равно и взгляд, вцепившийся в меня, — лишь взгляд стороннего наблюдателя и только. Пусть и излишне внимательного.

Нарьялова останавливается и с вызовом опускает ладонь на грудь Ильи. Обернувшись за плечо, уверенно вскидывает на меня бровь и наверняка улыбается. Мне не надо видеть выражение ее лица, чтобы считать с него мимику — все и так предельно ясно озвучивает накалившийся между нами до предела эмоциональный градус. Но Ромка Зуев считает по-другому, а потому довольно орет в микрофон, донося до всех любопытных смысл несказанных Лизой слов:

— Я сделала тебя, птичка! Посмотри! Ты для него никто! — И добавляет уже от себя, чертыхнувшись в микрофон. — Твою мать, Люков! Какие девчонки! Зашибись! Ты в своем уме? Ну так что, Воробышек, будем отвечать?

Я медленно отступаю к своим ребятам и протягиваю руки под бутылку с водой, мелькнувшую в чьих-то пальцах. От обращенных на меня оценивающих взглядов и слов студента, меня так и бросает в жар, и я спешу остудить влагой лицо и шею. Провожу мокрыми ладонями по давно распущенным волосам.

Да, я для Люкова никто, что ж, никем и останусь. Но это будет завтра и в другой жизни, а сегодня и сейчас я намерена до конца отыграть навязанную мне роль и отстоять свое "брошенное" девичье достоинство. Возможно, в последний раз вынырнув на поверхность крепко затягивающего меня на дно алкогольного омута.

* * *

— Давай, золотко! Пойди погуляй где-нибудь, мне тут с друзьями пару важных вопросов перетереть надо. Привет, парни! Привет, Илюха! Чего такой хмурной, жизнь не радует?

Я отрываюсь от разговора с Бампером и Стасом и поворачиваю голову в сторону присевшего у бара Андрея.

— Да так, напрягает слегка. Здоров, Шибуев, — жму протянутую руку и киваю бармену. — Костян, капни человеку чего покрепче. Ну и? — сразу перехожу от приветствия к делу. — Что сказал наш папа-профессор?

— Конкретный какой! — отсмеивается парень. — Внятного — ничего. Обещал подумать. Кстати, Рыжий, — протягивает бокал и скалится Бамперу за мое плечо, — видел у входа твою новую "бэху", шикарная тачка, друган! Обкатать бы!

— Андрюха... — предупреждаю я друга, взглядом затыкая Рыжему рот. — Не мути. Я тебя спросил.

— Да устрою я тебе встречу с ним, не начинай, Люк! — выдыхает устало парень. — Ну у тебя и хватка, блин! Знаешь ведь, какой мой папаша упертый хрен. Медицина для него все, не станет он с бизнесом связываться. Сеть аптек под его именем — это до черта ответственности перед городом и перед болезными, не говоря о времени. А у него их и так со всей страны под завязку.

— Ну, для начала, речь о паре аптечных киосков при его медицинском центре и академии идет. Шибуев, хватит отцовское бабло просирать, я тебе дело предлагаю. Не хочешь напрячься, обойдусь без тебя. В конце концов, у профессора Шибуева личный секретарь имеется. Но не скули после, что не звал в долю. Стас? — встаю и оглядываюсь на друга, с интересом поглядывающего куда-то в зал. — Гони ключи от машины, обойдешься сегодня без девочек, я домой.

— Один? — удивляется тот. — Ты чего, Илья, серьезно, что ли? Время же детское совсем.

— Более чем, — отвечаю. — Давай, Фролов, в другой раз покатаешься! Сегодня нет настроения здесь торчать.

Парень заметно огорчается.

— Черт, Люк! Погуляй часок, а? — просит обиженно. — Да хоть с Марго в кабинете! Подумаешь, пару раз Костяну дала, с нее не убудет. Смотри, как слюни на тебя пускает. Не обламывай кайф ни ей, ни мне. Ну что мне, на морозе спускать, если присмотрю кого?

— Зачем на морозе, Стас? Вон Рыжему обкатаешь "бэху". Там места побольше, чем в моей тачке будет. Заодно и порисуешься, как ты любишь. Хотя, твой хрен и мороз не возьмет, судя по вечно красной роже.

— Ну, не тебе же одному быть всегда готовым, — ржет Стас, и я отвечаю ему понимающей усмешкой.

Я сгребаю со стойки бара ключи и тянусь за курткой. Говорю партнеру:

— Рыжий, наберешь с утра Киру, закажешь корзину с цветами и поздравишь новогодним конвертом, она заслужила. В клуб заеду вечером, увидимся.

— О"кей, командор! — салютует парень. — Сделаю. Хоть и не в моих правилах прогибаться, но так и быть, уважу твою старую гюрзу.

Он трет пальцами веснушчатый нос и поворачивается к Стасу в ответ на толчок в плечо.

— Смотри, Бампер, что-то народ на площадке не на шутку оживился. А в центре твоя бывшая, — замечает Фролов. — Похоже, счеты бабские с кем-то собралась сводить под пьяные танцы с мордобоем. С чего бы вдруг, а?

— Лизка? — удивляется парень. — Не знаю... Че-ерт! — вдруг вскидывает брови и поднимается. — Илюха! — хватает меня за руку, когда я почти ухожу. — Посмотри! Это не та ли с ней девчонка, которую я с тобой видел?

Сегодня был длинный день, и я порядком устал. Мне нет дела до подобных игр и догадок. Мне есть дело до одиночества и тишины, а потому я снимаю с локтя ладонь друга, одергиваю куртку и говорю раздраженно:

— Мало ли с кем ты меня видел, Рыжий. Мне все равно.

Я поворачиваюсь и делаю два шага от барной стойки в сторону выхода, намереваясь покинуть клуб, когда удивленный возглас Шибуева за спиной: "Сероглазая?", и одновременное с ним ехидное от Бампера: "Да? Мне так не показалось", заставляют меня остановиться.

Воробышек здесь? В клубе? Зачем? Я оборачиваюсь и, раздвинув парней, оглядываю зал. Скольжу глазами по многочисленной толпе студентов, отыскивая в ней одну светловолосую девчонку. Хотя, странный вопрос: "зачем?", тут же одергиваю себя, заметив птичку в шумном окружении ее одногруппников. Праздник общий для всего факультета, и пусть это совершенно неожиданно для меня — встретить Воробышек в клубе, после того, как я наблюдал ее за работой в супермаркете пару часов назад, почему бы ей и не залететь на него?

Рыжий не ошибается. Похоже, кое-кому скучен обычный формат вечера, и он решает разбавить его пьяной танцевальной потасовкой, — на то это и главная тусовка факультета. Мне вполне понятно это желание, но непонятно, какого черта Воробышек оказывается в центре невнятного развлечения? За каким нечистым Нарьялова устраивает сцену и впутывает в нее девчонку, спровоцировав и прилюдно оскорбив? Я не видел начало ссоры, но знаком с правилами. К тому же для связки происходящего мне хватает смелых слов Зуева, вызывающей позы Лизы и решительного вида Воробышек. Судя по тому, как прямо она сидит на крае высокого барного стула и каким тихим гневом горят ее щеки у скул, с каким показным равнодушием смотрят в толпу глаза, Лизе удалось обидеть ее.

— Ты для него никто!

— Плевать!

Я подхожу к танцевальной площадке в тот момент, когда птичка изящным движением тонкой руки опрокидывает в себя бокал с крепким алкогольным напитком и уступает первый ход батла зачинщице ссоры. Вряд ли она понимает во что ввязалась, думаю я, поразившись ее внешнему спокойствию и отстраненно блуждающему по танцполу взгляду, иначе послала бы Лизку куда подальше со всей этой глупой затеей. А лучше попросту проигнорировала бы вызов девушки, тем самым вынудив толпу возмущенно пошуметь и переключиться на кого-нибудь другого. Подобное случалось в истории клуба, и не раз, простили бы и Воробышек. С чего вдруг птичке вздумалось потакать капризам блондинки на глазах у всех, какой бы ни была причина размолвки?.. Видимо, дело в гордости и упрямстве, понимаю я, и в сотне веселых сокурсников, отлично проводящих время за подобным развлечением. Я громко чертыхаюсь и спешу добраться до Зуева, чтобы перекрыть парню доступ кислорода к атрофированному мозгу раз и навсегда. Спешу успеть раньше, чем придет черед птички ступить на танцпол и подвергнуться испытанию.

— Люк! Эй, Люк! Да подожди ты! — впивается в меня рука Андрюхи, и я неохотно останавливаюсь. Раздраженно стряхиваю с себя рывком его пальцы.

— Чего тебе, Шибуев?

— Это ведь из-за тебя они, да? — озаряется пониманием ситуации друг. — Из-за тебя сейчас сцепятся? Ну ты даешь, Илюха!

— Что ты несешь?

— Лажаешь, говорю, мудак белобрысый! Ладно бывшую друга за его спиной поимел, Лизка всегда была не против, лишь бы поимели красиво, но когда это ты успел отказаться от такой девочки, как сероглазая?

Я разворачиваюсь и расталкиваю с пути каких-то парней. Посылаю Шибуева с его глубокомысленными выводами нахрен.

— Люков, дай девчонке шанс, раз уж тебе все равно! — Андрей вновь достает мое плечо, и я выдергиваю его за ворот из толпы, ставлю перед собой и шиплю в лицо:

— Какой нахер шанс, Шибуев? О чем ты? Хочешь, чтобы птичка у всех на глазах сломалась на твою потеху? Это развлечение не для нее и точка. Не лезь! — отшвыриваю Андрюху от себя, поворачиваюсь к танцполу и вдруг чувствую, как у меня замедляются шаги и застывают мышцы...

У Воробышек красивая девичья осанка и мягкая поступь. Следовало бы догадаться, что у нее пластичное тело. Я так часто в университете ловил себя на том, что выискиваю гибкую фигурку девчонки в толпе взглядом, а выхватив, бездумно провожаю, не желая отпускать с глаз, что сейчас почти не удивляюсь застигшему меня врасплох виду птички. Виду тонких пальцев девчонки с розовыми ноготками, медленно скользящих по внутренней поверхности бедра, очерчивающей перед ней полукруг ноги. Она смело раскрывает себя, поднимает голову и вдруг, сорвавшись с места, оказывается в центре танцпола, уверенно и смело раскинув руки. Толпа удивленно замирает, Воробышек улыбается, а я... я, кажется, с первым ее движением перестаю видеть и слышать окружающий мир людей. Точнее, все пространство вокруг сужается для меня в узкое кольцо света, в центре которого есть только она... аккуратная как статуэтка, невысокая золотоволосая птичка.

Она словно вырвалась на волю из заточения и теперь летает над танцполом, выполняя серию танцевальных движений, двигается легко и непринужденно, притягивая к себе восторженные взгляды студентов, раздавая улыбки, и вдруг оказывается возле меня. Замирает, глубоко вдохнув в себя воздух приоткрытыми губами, запускает пальцы в рассыпавшиеся по вискам волосы и на одно долгое мгновение прикипает ко мне распахнутым блестящим взглядом.

Она решилась и сбросила с себя укрывавшую ее шелуху свитера, поддавшись на провокацию ведущего, и сейчас ее грудь — женственная и красивая, так и притягивает к себе внимание парней. Мне хочется вновь закрыть ее ото всех, спрятать Воробышек от чужих, ползающих по ее телу жадных глаз, но едва я осознаю это странное желание, как она уже ускользает от меня. Снова и снова пересекает в танце круг и вот уже новый бокал крепкого напитка, мелькнув у лица, исчезает из ее рук...

А я клянусь достать гада Зуева.

... Я знаю, какая тонкая у нее талия и гладкая нежная кожа, а теперь это видят все. Я все еще помню жар под своей рукой и мягкий изгиб спины, запах волос, пахнущих утренним летним садом. Но я еще не держал девчонку так, как мне бы того хотелось — картины, одна другой откровеннее так и рисуются в голове, — и я чувствую, как мои руки подрагивают, стремясь дотянуться до той, которая сейчас для меня так желанна ...

— Зашибись! Ничего себе потеха, Люк! Шутишь? Вот это сероглазая дает!.. Женька! — кричит голос Андрея где-то сбоку от меня. — Да плюнь ты на него, девочка! Ну его к чертям, твердолобого! Посмотри, чем я хуже? Эй!

Воробышек стоит напротив, чуть склонив голову, и смотрит на меня с грустной улыбкой в серых, задернутых хмельной поволокой глазах. Поймав пальцами у лица взбившуюся длинную прядь волос, она отводит ее в сторону, скользит взглядом по моему подбородку, шее, плечам... и замирает, остановив взгляд на груди, где лежат чьи-то руки. Словно споткнувшись о них, медленно опускает ресницы и отворачивается, а я только сейчас замечаю крепкие белые пальцы, иглами впившиеся в кожу куртки, и девушку, пиявкой прильнувшую ко мне.

Лиза. Почти обнаженная в этом душном многолюдном зале, она едва держится на ногах, найдя во мне опору, и что-то кричит вслед воробышку, когда птичка поворачивается, делает решительный шаг в сторону и под одобрительный крик толпы выдергивает на танцпол темноволосого Шибуева. Парень с готовностью шагает девчонке навстречу, обнимает за талию и легко позволяет увлечь себя в ее соблазнительный танец.