Если что, это - не я!

Я уставилась на чёрный коридор, как баран на новые ворота, не спеша, впрочем, выходить из комнаты, словно подсознательно ожидая, что впереди будет какая-то ловушка. Внезапно меня что-то ощутимо приложило по затылку, и я, ойкнув, нащупала у себя в голове какую-то записку. С таким освещением прочесть я ничего не могла, поэтому пришлось в спешке возвращаться в окну и напрягать уставшие глаза.

Привет, милая! Надеюсь, ты там не скучаешь!

P.S. Я эту записку на русском написал, помниться, ты говорила, что знаешь этот язык...

Я оторопело уставилась на кусок бумаги, не в силах пошевелиться. Действительно... а как я во сне смогла прочитать то, что было написано на английском?! Ду-у-ур-ра! И это не лечится! А Гавриил тоже молодец. Спасибо, блять, за великолепный сон, сексуальное возбуждение и страстное желание, чтобы меня кто-то хорошенечко оттрахал. Скомкав записку, я с небывалым наслаждением порвала её на мелкие кусочки и подбросила всё это в воздух, чтобы в лунном свете наблюдать, как мелкие клочки падают на пол.

— Ненавижу, — констатировала я факт, почесав затылок. — Всех ненавижу. Особенно эту крылатую задницу. Кстати, где моя шоколадка?!

Следующая записка, которую я получила, была примерно такого содержания:

Про шоколадку я тоже пошутил =^_^=

Худей!

Э-э-э?.. Шта?! Худей, блять?!

— Сука! — забыв о конспирации, выкрикнула я в потолок, чувствуя себя в на редкость идиотской ситуации. Вроде и освободили, и сказали, что ты толстая, и постебались, а ты всё равно благодарна и ненавидишь этого архангела. Ай, ладно, сейчас бы покушать... И ничего я не толстая! Ну, может, килограммчик лишний есть... но только один! Не больше! И вообще, ему самому худеть пора, а не мне указывать, что и как делать!

Находясь в таком вот отвратительном настроении, я вышла в чёрный коридор и едва не влетела лбом в противоположную стену, которую от меня скрыла темнота. Свет включать я побоялась, а вот выяснять головой, где та или иная стена — это всегда пожалуйста, для чего ещё нужна Кира?

Настроение испортилось конкретно. Я ненавидела весь мир: я ненавидела грёбанного Дина, который в моём сне вытворял такое, что я просто не могла дышать, вспоминая это; я ненавидела Сэма, который почему-то не оказался более смелым, и дальше поцелуев у нас не заходило; я ненавидела Гавриила с его воистину дебильными шуточками, в которых не было ни намёка на какую-то человечность или, по крайней мере, сострадание; я ненавидела свой организм, который намекал, что неплохо было бы и подкрепиться, и заняться с кем-то сексом; я ненавидела Бобби, который оставил меня в этой комнатушке; я ненавидела Хича, который до сих пор гуляет где-то по лесу или в компании с крылатой жопой распивает алкоголь, это они могут. Ненави-и-и-ижу-у-у!

С такими вот мрачными мыслями я поднималась вверх по лестнице, стараясь идти как можно тише. Ступени, как это ни странно, не скрипели, да и вообще, вели себя тихо. Как и я. Подъём дался мне нелегко, потому что глаза продолжали упорно слипаться, а голова постоянно пыталась опуститься на грудь и обеспечить мне если не смерть от спотыкания на какой-то ступеньке, то точно кучу переломов и месячный абонемент на посещение больницы. Поскриптум: я искала наверху кухню. Почему я не додумалась начать обыск внизу? А-а-ах, это же я, причём я страшно хотела спать, вот именно поэтому я и спросонья решила начать поиски наверху. Не, а что?

Первая комната попалась сразу же справа от лестницы. Позёвывая, я открыла её и ужаснулась: там находились куча разной макулатуры, которую надлежало рассортировать. Половина книг находилась в шкафах, причём стояло это всё в предельной аккуратности, вторая же усеивала пол, стулья, кресла и столик, который за этим бардаком не был особо виден и был, кажется, похоронен там на века вечные. Волосы зашевелились от этой картины, которая открылась мне, к тому же, в полной темноте, и я поспешила закрыть дверь, пока не заработала себе сердечный приступ.

За второй дверью была подсобка, но я об этом не догадывалась, когда я любопытством, отогнавшим даже жуткое желание выспаться, тянула на себя дверь. И уж точно я не могла знать, что на меня вываляться швабры, веники, мётлы, моющие средства и прочая дребедень, причём беззвучно. Я упала на пол, погребённая под всем этим добром, и тихо обматерила это всё, чувствуя, что это у меня прямо день невезений какой-то. И почему, чёрт возьми, почему не везёт всегда мне?! Кое-как запихав это всё обратно в маленькую комнатушку и с трудом закрыв дверь, я поняла, что это всё сейчас вывалиться обратно, и подпёрла ручку со своей стороны неизвестно откуда взявшимся стулом. Ощущая себя едва ли не героем, я поплелась дальше, увлечённо крутя головой по сторонам.

В ещё одной комнате я обнаружила спящего Бобби и поспешила поскорее ретироваться отсюда. В ещё одной — Дина, и вот такого случая я уж точно упустить не могла.

На цыпочках подкравшись к кровати, я замерла над ней, злорадно ухмыляясь и потирая ручки. Почему-то у меня создалось впечатление, что Гавриил всё же охраняет меня, иначе все бы уже давно проснулись ещё после моего эпичного подъёма по лестнице. В общем, я быстро уяснила эту мыслишку и мысленно взмолилась; всё равно опуститься ещё ниже, чем я сейчас нахожусь, я не могла — а находилась я ниже низа.

"О, великий архангел Гавриил! Взвывает к тебе твоя смертная!" — я задумалась на пару секунд, но, судя по неожиданному теплу, поняла, что всё делаю правильно. — "Значит так, если меня сейчас убьют, то это будет полностью на твоей совести! Пошли мне, умоляю, несмывающийся как минимум неделю фломастер и сделай так, чтобы эта сука не проснулась!"

Не знаю, дошли ли мои молитвы до получателя, но фломастер в руках возник, а все морщины на лбу Винчестера разгладились, и он засопел, как ребёнок, сладко улыбаясь во сне. Я даже залюбовалась таким зрелищем, впрочем, гадостная ухмылка с моего лица так и не ушла. В общем, я вооружилась фломастером и сначала подрисовала охотнику усы, благо спал он на спине, что давало мне полный доступ к его пока что красивому лицу... на усы я не поскупилась, вы не подумайте! Как у Гитлера, вот ей-Богу, если совру! Затем я, гаденько хихикая, подрисовала ему красивые брови, которые в итоге стали похожи на какое-то сумасшедшее дерево, чьи ветви переплетались на лбу. Кстати, спал парень без футболки, поэтому на всей груди появилась великолепнейшая надпись на английском, чьё значение я знала уже давно, пусть и сам язык понимала хреновенько — "Bitch". Красота, вам не кажется? И написала я это крупно, не скупясь подрисовывать кое-где буквам тень. Фломастер был чёрного цвета, так что получалось красиво и видно даже в темноте. Впрочем, завтра утром посмотрим, на что это похоже, а пока у нас творчество в слепую, как говорится!

Стыдно говорить, но на этом моя фантазия застопорилась. Да, на большее меня не хватило, поэтому я, уныло заправив лезущую в глаза прядь за ухо, потопала из комнаты, напоследок аккуратно закрыв за собой дверь и заткнув фломастер в какую-то щель в стене, которая после данного действия исчезла, как будто её и не было.

— Спасибо, — одними губами прошептала я, зная, что архангел меня всё равно услышит.

А за следующей дверью находился спящий Сэм... нет, серьёзно. Именно он. Внизу живота всё болезненно скрутилось, напоминая, что я не давала обет воздержания, и два с половиной месяца (если не все три) — это как-то слишком. У-у-у, это же Сэм Винчестер, нет-нет-нет, нельзя сейчас лезть к нему в постель и просить, чтобы он с тобой переспал!

...Даже не думай делать этого, слышишь?! Нельзя! Фу!

...Но мне, чёрт возьми, обзавидуются! Сам Сэм Винчестер, Сэмми, которого играл Джаред Падалеки! Мне захотелось побиться головой об дерево, как в тот памятный день, когда я попала в этот мир в одном нижнем белье, и меня окружали одни только деревья. Ничего больше не было, так что приходилось довольствоваться тем, что есть. Но сейчас-то деревьев нет! И вообще, нефиг переводить тему! Дожила. Разговариваю и спорю с самой собой. Ещё и, судя по всему, умудрилась поссориться.

— Чего стоишь? Заходи, — от внезапности я едва не поседела и не получила сердечный приступ, хотя насчёт первого я бы не стала говорить так уверенно — нужно в зеркало глянуть и проверить, а то не дай Бог...

— Т-ты не с-спишь? — как бы я не пыталась справиться с собой, но скрыть дрожь в голосе не получилось. Сэм принял сидячее положение и, судя по всему, посмотрел на меня. Не знаю, у меня нет какого-то улётного зрения, которое бы заставило меня видеть в темноте.

— Спал, пока ты не споткнулась на пороге моей комнаты и чуть не полетела носом вперёд, — со смешком сообщил мне парень, заставляя пристыженно смотреть себе под ноги. Сама невинность.

— И ты не сердишься?.. — я сама стала напоминать себе маленькую девочку, которая не знает, чего она хочет. Вроде хотелось и спать, и кушать, и секса, и...обнимашек. С щенком. А всё потому, что я — девушка. Других объяснений я просто не нахожу!

— На что? — удивлённо спросил у меня охотник. — И ты так и собираешься стоять на пороге?

Переборов себя, я всё же зашла и, подойдя к кровати, уселась скромненько на краю, продолжая упорно смотреть куда-то вниз, куда угодно, лишь бы не на Винчестера, который сейчас находился рядом со мной. По телу пробежались мурашки.

— Сэм... — мне так много хотелось сказать, но я понятия не имела, что именно, поэтому и запнулась.

— Кира, я хотел перед тобой извиниться за то, что произошло, — внезапно начал мой собеседник, и я поняла, что разговор плавно утекает из нужного русла. — Я хотел сказать...

Так. Всё. Хватит.

Это была последняя более-менее связная мысль у меня в голове, потому что сразу после этого я резко подалась вперёд и впилась в его губы жарким поцелуем. Парень опешил, не ожидая такого напора, я же скинула с ног кроссовки (они и так болтались на одном добром слове) и полезла на кровать, усевшись поперёк туловища Сэма. Сейчас он полностью лежал на кровати, я же нависала над ним, схватив руками его за запястья и сведя у него над головой. Наверное, всё должно было быть как-то по-другому (стоп, не наверное, а точно...), но нам обоим было плевать. В этой мягкой темноте я видела улыбку, блуждающую у него на губах, и просто не смогла отказать себе от удовольствия лизнуть его по-собачьи в губы. Да-а, я люблю преподносить сюрпризы... наверное, Сэмми сначала и обалдел, но потом он перехватил инициативу в свои руки, вернее, губы, и начался уже настоящий поцелуй — мы кусались, боролись за место. Он, к примеру, прокусил мою губу до крови, и это всё начало приобретать оттенок садо-мазо, впрочем, нам обоим жутко нравилось, и прекращать что-либо никто из нас не собирался. Своего рода захватывающая игра, где нет проигравших, но есть победитель. Вот за место победителя мы и боролись, не меняя позы. А поза была очень... мм... многообещающая... Я поёрзала на бёдрах у щенка, устраиваясь поудобнее и чувствуя возбуждённый член даже через одежду. Наконец, разорвав поцелуй из-за нехватки воздуха, я наклонилась к уху Винчестера, прошептав:

— Чур, я сверху.

Судя по тихому смеху, так противиться мне никто не собирался.

— Вымогательница, — пробормотал Сэм, устраиваясь поудобнее. — Делай тогда тоже всё сама.

Я только кивнула и стала медленно расстёгивать рубашку парня, в которой он спал. Пуговица за пуговицей — я не спешила, у нас ещё вся ночь впереди, и почему-то мне казалось, что зараза-архангел побеспокоился о том, чтобы нас никто не трогал. Наконец, увидев обнажённый торс Винчестера с его кубиками, я чуть не грохнулась в счастливый обморок, что было бы весьма некстати. Одной рукой перехватив второе запястье в хиленький захват, я второй стала выделывать узоры на груди у Сэма, задержавшись на том месте, где лучше всего чувствовался бешеный стук сердца — он завораживал, заставлял замирать и превращаться в слух, и слушать-слушать-слушать... Сглотнув набежавшую слюну, я поёрзала на бёдрах и наклонилась вниз, поцеловав обнажённую шею. Если честно, то я впервые за всю свою сексуальную практику была сверху, поэтому действовала чисто интуитивно... ну и ещё знания из фанфиков, разумеется, этого никто не отменял. Плавно я спустилась губами ниже, к отчаянно бьющейся жилке, и немного пососала там кожу, после чего попробовала укусить, словно оставляя метку — он мой. Теперь я понимаю, почему так мужчины часто делают, это же такой кайф, знать, что кто-то принадлежит тебе и только тебе, а другие могут только смотреть и пускать слюни!

Тихий стон сорвался с губ Винчестера, когда я лизнула свой укус и спустилась пониже, к ключице, оставляя длинный мокрый след. Что же, какая-никакая, но маленькая победа. Значит, я действую в нужном направлении. Воодушевлённая этим открытием, я прочертила дорожку из поцелуев-вылизывания к низу живота, скрытого трусами, и остановилась на месте, чуть повыше пупка, чтобы ощутимо укусить парня, который попытался взбунтоваться против такого медленного секса. Наверняка Сэм сейчас корил себя за то, что позволил мне быть сверху, ещё и сам флаг в руки сунул, но пути назад не было, поэтому он попытался расслабиться, что, судя по напряжённым мышцам, получалось у него из рук вон плохо.

Меня саму уже давно била дрожь, внизу живота было так мокро и липко, что самой становилось жутко стыдно, но ничего поделать с собой я не могла. Пришлось смириться и пытаться не сорваться раньше времени. Сколько времени этот щенок меня мучал, и я должна вот так просто лечь под него?! Нет! У меня тоже есть гордость! Сейчас она, правда, маленько не к месту, но пусть уж лучше так, чем я была бы бесхребетной амёбой! Вот! Но решив всё же, что мучений понемногу, я кое-как расправилась со своей одеждой и с оставшейся одежонкой Винчестера, после чего, устроившись поудобнее и закусив от напряжения искусанную губу, насадилась на член до самого конца, одним махом, вызвав у нас обоих дружный стон. От осознания того, что, скорее всего, с противного Гавриила станется убрать защиту против лишних слухов, и нас в любой момент могут услышать и застукать, я заводилась ещё больше. Сэм, судя по всему, тоже, хотя кто его знает, придурка этого...

— Как ты мне надоела со своей нерешительностью, — вдруг рыкнул охотник, и не успела я глазом моргнуть, как оказалась подмята, и теперь уже он был сверху, а я снизу. — Ты, — толчок, — знаешь, — выход, — как, — толчок, — сильно, — выход, — я, — толчок, — тебя, — выход, — хотел? — на этот раз он вставил мне на всю длину, и я уже просто не смогла сдерживать эти проклятые стоны, которые лезли абсолютно из всех отверстий, и застонала, одновременно пытаясь взять контроль над своим телом, которое само изворачивалось, как хотело. Спина прогнулась дугой, я же отклонилась назад. Пот градом катился по моему лбу, всё было так липко и похотливо, и воздуха так не хватало...