Джон Шеттлер - "Киров-7: Сад Дьявола"

— Так точно! — Вестовой быстро вскочил на лошадь и понесся вниз по склону. Того проводил его взглядом, снова ощутив беспокойство от странной мысли о том, что отдал первый приказ в новой великой войне, которая решит все. Он не видел в происходящем смысла. Русские могли привести сюда весь оставшийся у них Черноморский флот, и это мало бы что им дало. Он победил бы их так же легко, как разбил Тихоокеанский и Балтийский флоты*. Тем не менее, он научился прислушиваться к своему внутреннему голосу, внезапно возникавшему тенью в его сознании. Эта тень была особенно темной и зловещей.

* При всем уважении, но во время сражения в Желтом море японцы так "легко победили" 1-ю Тихоокеанскую эскадру, что Того уже думал выйти из боя ("Асахи" получил опасную подводную пробоину, на "Микаса" была выбита вся артиллерия, кроме двух 152-мм орудий), но посчастливилось попасть по "Цесаревичу", убив Витгефта и почти весь флагманский офицерский состав. В том, что случилось дальше, заслуга не японского флота, а российского командования

Он свистнул собак и быстро пошел по склону. Что бы это не было, оно только начиналось, и каждый шаг все ближе приближал его к этому. Жизнь в лучах славы великой победы, которой он и его соратники добились три года назад, заканчивалась. Перед ним лежало новое испытание. Он прямо-таки ощущал нового врага, идущего на него с моря.

Что же, подумал он, если враг приходит из моря, наша задача найти и одолеть его там. И именно это мы и будем делать. У меня есть все основания полагать, что Камимура справиться без всяких проблем. Затем будут протестующие крики, переговоры, стенания и требования репараций. Многие говорили, что Япония должна была получить гораздо больше, чем полагалось ей по Портсмутскому договору, положившему конец войне с Россией. Многие считали, что следовало занять весь остров Сахалин, а не только южную его половину. Япония получила Порт-Артур, Маньчжурию и российские железные дороги, ведущие на север, но другие кричали, что вся Корея должна была перейти под контроля Японии, так же, как они заявляли, что вся Формоза должна была быть занята несколько лет назад, после победы над Китаем.

Теперь они захотят, чтобы я оккупировал Владивосток, мрачно подумал он. Посмотрим. Быть может, ничего не будет. После войны в этом портовом городе произошло восстание. Волнения в России и, особенно, в Сибири, возможно, возобновились. Возможно, все дело не более чем в восставшем крейсере, капитан которого решил отплатить за унижение, которое мы нанесли России в этой войне. Быть по сему. Один капитан, или несколько, мы готовы.

Но что за тень засела у меня в душе? Это прекрасный день, и я добыл несколько фазанов для ужина дома. Откуда это щемящее чувство страха?

ГЛАВА 24

* * *

— Это сообщение отправил Саито?

Того встретил вице-адмирала Камимуру в штабе в Майдзуру.

— Как это дошло до него так быстро?

— В проливе Цугару царит настоящий переполох. Выжившие с "Канто-Мару" рассказывают дикие истории. 9-я минная дивизия Кавасэ находилась поблизости на маневрах, и направилась для разбирательства. Теперь и они рассказывают дикие истории.

— Что за истории? Что вы имеете в виду?

— Только то, что корабль, атаковавший их, был очень большим. Определенно, это был броненосец. Рыбаки говорят, что он был похож на огромного морского дракона.

— Рыбаки говорят много того, чего никогда не бывает, — ответил Того. — Но что видел капитан Кавасэ? В его слова я смогу поверить.

— То же самое, адмирал. Огромный корабль. Кавасэ разумно принял решение не атаковать его, а запросить указаний. По-видимому, телеграф был направлен непосредственно Саито в Токио, и именно он передал нам это сообщение.

— Телеграмма не была подписана. Это весьма необычно.

— Но в ней намекается на его фамилию и должность, адмирал. Это был Саито.

— "Пожалуйста, достигните любых договоренностей, необходимых для решения вопроса", — прочитал Того телеграмму вслух. — Что означает возможность спокойно решить этот вопрос. Он просто передает его мне. Хорошо, мы его решим. Я достаточно умею читать между строк, чтобы понять, что Саито желает, чтобы вопрос был решен как можно меньшими силами, не провоцируя крупного международного инцидента. Его и так недавно допрашивали европейские журналисты относительно диспозиции наших сил ввиду приближения американского флота.

— Да, это представляется несколько тревожным. Лондонская "Таймс" распространяет слухи о наших планах атаковать Великий Белый флот. У Саито полно проблем. Вы читали его выступление для журналистов? Вот, в сегодняшней газете: "Вице-адмирал барон Саито, морской министр Японии, заявляет, что готов сделать заявление относительно диспозиции японского флота и намерениях правительства, если существует действительная потребность в смягчении общественного волнения, которое, по слухам, существует в Америке, однако предположение об агрессивных намерениях Японии настолько безосновательно, что вряд ли заслуживает внимания".

— Саито в своем репертуаре, — сказал Того. — Пять слов на одно дело, и положить ноги на змею. Ну что же... Прежде, чем заверять его в том, что вопрос можно будет уладить тихо, мы должны понять, с чем имеем дело. Сегодня вечером я должен покинуть Миадзуру с основными силами флота и направится в Куре. Я не считаю, что нам потребуются больше силы, чем есть в вашем распоряжении, Камимура, но мы будем рядом, если понадобимся.

— Уверен, что мы сможем справиться с одним русским кораблем, адмирал.

Однако у Того возникло странное предчувствие, перераставшее в необъяснимую тревогу. Он стоял, глядя в окно на растущие столбы дыма, вырывающиеся из труб кораблей, разводящих пары. Он повернулся к Камимуре, но глаза его смотрели куда-то вдаль.

— Следуйте на север до Вадзимы на полуострове Ното, — тихо сказал он. — Посмотрим, что вы там найдете.

— А если мы обнаружим этот корабль, адмирал?

— Идите на сближение. Хорошо его рассмотрите. Проверьте, как они поступят.

— А если он откроет огонь или попытается уйти?

— Ваши крейсера легко нагонят любой русский броненосец, если это действительно он. А ваших кораблей будет достаточно, чтобы справиться с ним.

— Им не понравится тот факт, что среди наших кораблей будут "Танго" и "Мисима". Это может осложнить ситуацию. Возможно, нам следует оставить их здесь. Кроме того, они нас замедлят.

— Нет. Броненосцы отправятся с вами. Они возглавят ваши крейсера, а если потребуется, их можно будет отделить. Я оставляю этот вопрос на ваше усмотрение. Разумеется, вид их бывших броненосцев под японским флагом из разозлит. Таково мое намерение. Если заявят что-либо про открытие огня, вы сможете приказать им или сдать корабль, или одним русским броненосцем в море станет меньше. Но не стреляйте первыми. Если дело дойдет до боевых действий, никто не должен сказать, что Япония начала первой.

— Разве "Тацу Мару" уже не было достаточно?

— Вы сможете спросить об этом у них. Увидите, что они ответят, и держите меня в курсе. Я должен прибыть в Куре, как раз когда вы выдвинитесь на север.

— Очень хорошо, — Камимура отдал честь и собирался отправиться к своему кораблю, броненосному крейсеру "Идзумо".

— И еще одно, — сказал Того.

— Да?

— Будьте осторожны, Камимура... Будьте осторожны.

* * *

— Надводная групповая цель, пеленг 195, скорость 18 узлов*. Восемь отметок.

* Очень интересно, как такую скорость могли развивать "Полтава"/"Танго" и "Адмирал Сенявин"/"Мисима", имевшие даже по проекту максимальную скорость 16 и 15 узлов соответственно

— Восемь? — Роденко лично хотел убедиться. Разумеется, это была боевая линия из восьми надводных кораблей, идущих в один за другим, словно бусины на нитке. Он подошел к передним иллюминаторам, заметив на горизонте слабое пятно дыма.

— Задействовать "Ротан".

— Есть, — ответил Николин. — Вывожу на экран.

Изображение с камеры высокого разрешения было несколько нечетким, учитывая расстояние, но Роденко увидел достаточно, чтобы обеспокоится. Это были не коммерческие суда и не маленькие миноносцы вроде тех, что столкнулись с ними в Сангарском проливе. "Киров" развернулся на юг и обошел с севера полуостров Ното, выступавший в море, словно согнутый палец, указывающий на остров Садо у северо-западного побережья Японии.

Была середина дня. Корабль шел под ясным небом и ярким солнцем в пяти милях от относительно пустынного мыса Онга-саки. Мыс достигал в высоту 285 метров, прямо у основания полуострова. Камеры высокой четкости могли различить на головном корабле два значительных размеров орудия в круглой башне в носовой части. За ней виднелся надстройка с мостиком, тремя дымовыми трубами и двумя мачтами, похожими на мачты старых парусников. Роденко не сомневался, что на марсах этих мачт находились наблюдатели, и если они еще не заметили "Киров", то сделают это очень скоро.

— Еременко, всегда указывайте в докладе дистанцию до цели.

— Виноват, товарищ капитан-лейтенант. Дистанция 48 520 метров и сокращается. Взаимная скорость сближения 70 километров в час при нашей скорости 20 узлов.

Роденко хотелось, чтобы рядом был Федоров, который мог бы рассказать ему, что это за корабли. Они не выглядели такими грозными, как те, с которыми они столкнулись во Вторую Мировую, но все же эти орудия смотрелись достаточно внушительно, и он не был уверен в их дальности. Они решил направиться в открытое море и проверить, как отреагируют те корабли.

— Рулевой, десять вправо, курс 220.

— Есть десять вправо, курс 220.

Он некоторое время раздумывал прежде, чем отдать новый приказ, поскольку был уверен, что Карпов немедленно прибудет на мостик. "Киров" мог развить достаточную скорость, чтобы избежать контакта, и Роденко полагал это самым главным.

— Калиничев, они смогут перехватить нас при нашем курсе 230 и скорости 30?

Калиничев произвел несколько быстрых расчетов и отметил новый курс на тактическом планшете световым пером. Система быстро вывела расчеты.

— Товарищ капитан-лейтенант, перехват возможен в данной точке, но противник должен увеличить ход до двадцати узлов.

— Мы сможем уклониться?

— В этом случае требуется изменение курса на пятнадцать-двадцать градусов вправо, товарищ капитан-лейтенант, более 230. Если мы займем курс около 250, они пройдут не более чем в 5000 метрах. При курсе 255 они смогут приблизиться не более чем на 10 000. При курсе 260 — 15 000.

Роденко обдумал это, понимая, что противник приближается с каждой минутой. Корабли Второй Мировой, с которыми они сталкивались ранее, легко могли вести огонь на дистанцию 15 000 метров. Имели ли орудия этих кораблей аналогичную дальность? Капитан изучал книги Федорова, и Роденко подумал, что и ему следовало подготовится. Не было никаких оправданий не знать возможностей противника, однако отчасти это было обусловлено тем, что он не желал видеть эти корабли противником.

Он высказал свои соображения капитану, когда тот приказал открыть огонь без объявления боевой тревоги. Менее чем через тридцать минут они окажутся в зоне досягаемости этих кораблей. Как ему следовало поступить?

— Боевая тревога два, — тихо сказал он.

— Есть боевая тревога два.

— Рулевой, курс 270. Скорость тридцать.

— Есть скорость тридцать, есть курс 270.

Они ощутили мощный импульс силовой установки "Кирова", когда корабль перешел с крейсерской скорости 20 узлов к почти полному ходу и начал широкий разворот вправо. При данном курсе Роденко просчитал, что противник сможет подойти не более чем на 25 000 метров. Это было меньше дальности стрельбы 152-мм артиллерийских установок корабля, но для противника это будет стрельба на предельную дальность, если только это будут не линкоры. Времени размышлять об этом не было. Спустя пять минут на мостике появился Карпов.

— Доложите ситуацию, — он немедленно направился к Роденко и получил полный доклад. Затем посмотрел на экраны радаров и штурманский планшет и быстро оценил обстановку.

— Куда вы направили корабль, Роденко? Наша цель на юге, а не на западе.

— Товарищ капитан, я принял решение направиться в открытое море, дабы поддержать дистанцию до определения угрозы, — это был наиболее уставной способ сказать, что он пытался избежать столкновения с противником, и Карпов понимал это.

— Очень хорошо, — Карпов посмотрел на экран "Ротана". — Федоров бы пригодился здесь, — сказал он. — Но, на мой взгляд, это не броненосцы. Больше похожи на броненосные крейсера. — Он направился на флагманский мостик и сверился с книгами, которые изучал там. — Верно... 203-мм орудия. Техническая дальность стрельбы до 18 000 метров, но реальная ближе к 8 000. Приличная броня... Максимальная скорость двадцать узлов.

— При текущих курсе и скорости мы сможем поддерживать дистанцию 25 000 метров в течение пятнадцати минут, товарищ капитан, — сказал Роденко. — Затем мы сможем легко уйти от них.

— В пределах досягаемости наших АК-152. Отлично. Переднюю башню к стрельбе.

Самсонов провел быструю проверку и доложил о готовности установки к стрельбе. Как и ранее, капитан вызвал Чекова, чтобы помочь Николину составить сообщение на азбуке Морзе. Сообщение было простым и четким. Он прямо называл корабль "линейный крейсер "Киров" Российского императорского флота" и требовал от японских кораблей изменить курс и вернуться в порт. Японский ответ был не менее простым.

— Товарищ капитан, они требуют снизить ход и приготовится к досмотру. Они говорят, что ведут поиски корабля, ответственного за потопление парохода "Тацу-Мару".

— Да неужели! Предайте им, что это мы несем ответственность, и отказываемся подчиняться их приказам. Им самим приказано изменить курс и вернуться в порт.

Роденко сложил руки, молча качая головой. События развивались именно так, как он и ожидал. Капитан точно знал, как привести врага в бешенство и заставить атаковать первым. Он хотел сам атаковать эти корабли, и это было не более чем тонким намеком на приличия в отношении насилия, которое воцарится в самом ближайшем времени.

— Товарищ капитан, они не смогут перехватить нас при нынешнем курсе. Мы можем легко уйти от них, — предложил он.

— Мы здесь не для того, чтобы бежать от них, Роденко. Рулевой, пятнадцать влево, курс 255, скорость тридцать.

— Есть курс 255, есть скорость 30 узлов.

— Так-то лучше. Мы встречаем врага в лицо, товарищ капитан-лейтенант. Мы не убегаем от них. Мы здесь, чтобы научить их убегать от нас, пока они еще могут. Чеков, передайте им, что у них есть пять минут, чтобы изменить курс, или они будут считаться враждебными.

Они ждали недолго, и единственным ответом стало изменение соединением противника скорости с 18 до 20 узлов и небольшое изменение курса. Затем пришло сообщение, и Чеков перевел его:

— "Вы не подчинились нашим приказам и будете атакованы".

Карпов улыбнулся.

— Угрожают? Что же, быть может, дистанция слишком велика, чтобы они видели, что наш корабль вдвое больше самого большого броненосца в их флоте! Да не важно. Дистанция?