Большая Космическая Дорога

Под ногами дрогнула палуба "Паруса". Транспорт "Надежда" плавно снялся с места и, ускоряясь, пошел вперед; чертов промедол, Сашка-таки нажал кнопку запуска двигателя.

— Быстро в люк! — я дал очередь из Калашникова и нырнул в шлюз, Леха и Федор вскочили следом, захлопнули люк. Мускулинос задрожал, отправляясь в погоню за Надеждой.

Шлюз крейсера — просторный отсек, рассчитанный на одновременную высадку крупной штурмовой группы. У внутреннего люка застыл, подняв руки, крупный парень, другой, видимо сраженный очередью из автомата, лежал у его ног.

Быстрота и внезапность — наши союзники, и я без колебаний ударил десантника прикладом между гермошлемом и плечом. Парень рухнул на тело убитого бойца. Душевным терзаниям и угрызениям нет места в бою, а оставлять позади живых и боеспособных, значит закрыть себе дорогу вперед.

Леха и Федор, проскочив в коридор, торопливо блокировали наружными задвижками двери кают, кубриков, закрывали и запирали люки между отсеками. Я на руках скатился по перилам трапа, распахнул дверь в центральный пост и прижался к переборке, пропуская Боцмана. Краем глаза успел охватить картинку безмятежного спокойствия в отсеке: Светка и один из белокурых братьев-близнецов в креслах пилотов, другой стоит над Светкой и, поминутно сглатывая слюну, нагло рассматривает сверху глубоко декольтированную грудь,

Федор, успевший скинуть гермошлем, ворвался в помещение рычащим зверем, левым прямым расплющил нос стоящему верзиле и ударом ноги вышиб из кресла второго; наклонился к Светке, подхватил и поднял, прижимая к груди. Мне случалось испытывать блаженное состояние, когда женщина "таяла" в моих руках, но сейчас я мог только завидовать, — Светка, буквально, "плавилась" прижимаясь к Федору, сливалась с ним телом и душой.

— Федя, Федя, Федя, — только и повторяла, как заведенная.

— Капитан, — Боцман повернул ко мне затуманенный взгляд. — Я на минутку, только популярно разъясню девушке цели и задачи нашей мирной миссии и разрулю антагонистические моменты.

Не ожидая ответа ринулся в коридор и едва не застрял в дверях, не рассчитанных на одновременный выход двух столь нестандартных тел. На полу елозили, пытаясь подняться, братья-близнецы Гешка и Кешка, я кинул им наручники и указал на трубу проходящего над полом паропровода. Парни, поняв, что останутся живы, радостно приковались.

Леха уже "мудрил" над штурманским столиком.

— Ищи Сашку. Надеюсь не успел далеко удрать.

— Догоняем. Сейчас попробую наладить связь, — экран сенсосвязи зарябил диагональными полосами и высветил Сашкину физиономию за стеклом гермошлема. — Слышишь нас?

— Командир, Леха, — Сашка осветился улыбками. — А я думаю, куда запропастились? Полетел искать.

— Сейчас пристыкуемся.

— Я помогу.

— Александр, если можешь двигаться, свари кофе.

— Есть командир.

Пока Сашка будет варить кофе, он не сможет нам "помогать", выполняя команды малоадекватной от действия промедола головушки. Неплохо заканчивается экспедиция: Альянс раздробили, захватили крейсер, взяли в плен полсотни запертых по каютам десантников. Психологи и психиатры на Земле-2 быстро провентилируют агрессивным бродягам мозги и превратят их в полезных членов общества.

— Алексей, а ведь мы уже летим домой.

— Не поверишь, сам об этом думаю, Женька встретит... и рад как-то неконтролируемо, прямо, распирает, будто промедола наглотался.

Корабли мягко коснулись бортами.

Планета в опасности

Потопов было несколько, но воспоминания о предыдущих,

а заодно и все письменные свидетельства, смыло последним.

Так и представляю отплывающего к Арарату Ноя, — стоит

грустный на трапе ковчега... с бластером в руках.

Одна из версий о сотворении мира

Знакомая комната с гобеленами и мягкими креслами оказалась к пятнадцати ноль-ноль набитой "под завязку" ученым народом. Ожидая "дежурного по планете" Ивана Петровича, говорили вполголоса о сложившейся климатической обстановке. Леха критически осматривался:

— Все оттенки черного, серого, коричневого и синего потемнее. Покрой — тем лучше, чем мешковатее. Деловой строгий стиль. Собрание проституток выглядело бы презентабельнее.

— Леша, ты о чем? — засмеялась Надя. — Мир рушится, планета валится в тартары.

— Значит есть повод одеться вызывающе ярко, — непримиримо возразил Леха. — Удивить и озадачить встречающих ангелов.

— До этого пока не дошло, — я поплотнее прижал к себе Надю. — Академик обещал сорок дней. Попробуем уложиться.

Возвращаясь после перехвата Альянса, мы застали Землю-2 в плачевном состоянии. Облетели планету по орбите, и везде клубился плотный облачный слой, непрерывно прорезаемый яркими всполохами молний.

— Сашка, — я подозвал механика к экрану. — Буря у вас с академиком получилась не слабая.

— Образцовая картина апокалипсиса, — отозвался от монитора Леха.

— Совокупность активированных процессов начинает превалировать над защитными лимитами планеты, — небрежно констатировал Сашка, а я едва не выпал из кресла:

— Пощади наши мозги, Сашок, — увлечение механика наукой в очередной раз развеяло скуку орбитального полета. — Мы уже поняли, что общение с академиком перевело тебя в разряд потенциального интеллектуала.

— Типа, Лехи? — по-обыкновению, "смазал" Сашка "научный" настрой. — Я-то университетов не кончал.

— Не пугай. Двух таких интеллектов тесное пространство корабля не выдержит.

— Каких "таких"? — делано возмутился Хакер, — университетов и я не кончал.

— Удивил. А три диплома в личном деле?

— Когда родителей сослали на Нептун за иное мышление, закончилось и мое пребывание в ВУЗах, — просто объяснил Леха, — но я самостоятельно и честно осилил курсы, а "нарисовать" документ было делом техники.

— Компьютерной?

— И мануальной: ловкость рук и никакого мошенства. Вы меня не осуждаете?

— Приветствуем, — пробасил Федор с монитора постоянной связи. — Всегда готов пожать руку сумевшему вставить перо в зад Единому земному правительству.

— Круто, — позавидовал Сашка. — А мне "корочку" сделаешь?

— Диплом — это подтверждение наличия интеллектуального потенциала у субъекта, — Леха засмеялся своей шутке. — Продолжай общаться с академиком, Саша, и со мной.

— А меня забыли? — ревниво пробасил Федор.

— С Боцманом не общайся, — предостерег Леха, — если не хочешь усвоить Пассионарную теорию этногенеза как набор неприличных слов и идиоматических выражений.

— А что такое идиома... как ты назвал?

— Уже не знаешь, — подвел черту Леха. — Значит, с тебя кофе всему экипажу. Проясним вопрос за чашечкой.

— Алексей, маяки ловишь?

— Не отчетливо. Молнии создают помехи, но терпимо. Сядем

— Боцмана не теряй, — на половинке моего экрана высветилась рубка "Мускулиноса" и сидящие в креслах Федор и Светка. — Федор, в порядке?

— Более чем.

— Света, как?

Светка молча потянулась к Боцману плечом и явила нам улыбку счастливой женщины. Комментарии излишни.

— Я пошел, капитан. До встречи внизу.

— Удачи. Алексей, готов? — я перевел кресло в противоперегрузочный режим. — Поехали.

Корабль вошел в атмосферу Земли-2 и обзорные экраны заполыхали обтекающим пламенем.

— Есть кислород, — радостно выкрикнул Сашка.

— Рано радуешься, — проворчал Леха. — Переборщили вы с академиком. Температура зашкаливает, нужно тормозить.

Транспорт уже развернулся дюзами к земле, и я чуть добавил двигателям тяги, снижая скорость падения.

Лысый академик Иван Петрович, закутанный в прозрачный непромокаемый плащ, встретил у трапа:

— Быстро рассказывайте, что сверху видели?

— Облака. Множество облаков и молний, — радостно тиская руку академика, сообщил Сашка. — У нас все получилось.

— Даже с избытком, — академик, против обыкновения, не восхитился Сашкиным сообщением и повернулся ко мне.

— Хаос, — честно ответил я.

— И дух божий носился над водами, — поддержал Леха, указав рукой на подходивших от "Мускулиноса" Федора и Светку.

— Умники, — академик смущенно улыбнулся и предложил. — Поговорим, ведь сначала было слово. — Повернулся и зашагал к настежь распахнутым воротам купола.

Атмосфера планеты стала пригодной для дыхания, теперь предстояло разобраться пригодна ли планета для жизни.

— Пока пригодна, но продлится это не долго, — просветил академик. — Облака создали парниковый эффект. Тепло почти не улетает в космос, и полярные шапки стремительно тают.

— Типа, потоп? — как всегда первым, догадался Сашка, но академик не обрадовался пониманию, а только хмуро кивнул.

— Процесс нарастает в геометрической прогрессии. У нас чуть больше месяца. Точнее, около сорока дней. Нужен дезинтегратор, который год назад везли к нам, но...

— Я помню эту историю. В ЕЗП(Едином земном правительстве), по-обычаю, нашелся предатель и продал время и маршрут пролета корабля. Негодяи на Нептуне получили мощнейшее оружие.

— А мы лишились ценнейшего оборудования, — грустно закончил академик.

Дезинтегратор — чудо-машина, способная изменять структуру материи, например, превращать воду в камни и наоборот. Своеобразный "философский камень", но, помнится, никто даже не пытался с его помощью добывать золото, — слишком мелкая задача для дорогущего прибора. На испытаниях создали остров среди океана и заставили атакующий из космоса крейсер выпасть на планету ненавязчивым летним дождиком.

— Крейсер уже заправляют и вооружают, — "к месту" обыденным тоном закончил академик. — Часа четыре до старта у вас есть. Сбор в пятнадцать ноль-ноль в Доме ученых.

Мы молча рванули к гостинице. Миры в космосе рушатся не так уж редко, да и апокалипсисы с Армагеддонами — сплошь и рядом. Можно сказать, часть нашей работы, профессиональный риск, вроде обвала или взрыва метана на угледобывающей шахте. Забывать ради работы о любви и любимых, как минимум, непрактично: потеряешь семью, дом, и превратишься в вечного космического странника, затыкающего черные дыры и спасающего погибающие миры, вроде бы всем нужные, но не так чтобы очень.

Надя встретила накрытым столом, и в графинчике что-то угадывалось, но не потребовалось. Мы ласкали друг друга, сливались в объятиях и непрерывно разговаривали обо всем и ни о чем. За минуту до трех пополудни примчались в Дом Ученых.

— Перестань обниматься, — радостно шептала Надя. — Люди кругом.

— А я не могу стоять рядом и не держать тебя в объятьях.

— Подрываешь реноме командира транспорта.

— Поддерживаю твое реноме авторитетом командира крейсера и, если не перестанешь так эротично шептать, поддержка может стать неуправляемой.

— От... О... Молчу, молчу...

— Вода прибывает, и по нашим расчетам через сорок дней накроет всю планету, за исключением одной двуглавой горы, — академик обвел взглядом собрание. — Из безбрежного океана будут торчать две вершины — Рат и Ара. На них разместим дезинтегратор. Приподнимем дно на Южном Полюсе, разгоним облака, выпуская тепло в космос, и сформируем "полярную шапку".

— А почему сначала на юге? — не удержался от вопроса Сашка

— По существу вопрос, — оценил академик и разъяснил. — Мы в северном полушарии, и возможные негативные последствия будут от нас дальше.

— Только поэтому? — уточнил Леха, упрямо вглядываясь в лицо академика.

— Хорошо-хорошо, — Иван Петрович устало махнул рукой. — Мне представляется, аналогичный случай имел место быть в истории Земли, и я решил не отступать от библейского образца.

— Пройти проторенной дорожкой, — засмеялась Надя. — И ковчег построите?

— Ковчег есть, — академик улыбнулся. — Купол герметичен и не привязан к грунту. Он всплывет, но большую часть населения, детей и женщин, мы эвакуируем, переоборудовав транспорт "Надежда" для перевозки людей.

— Прямым ходом в руки Службы Безопасности, — в тон закончила Женька.

Тишина, последовавшая за ее словами, подчеркнула царящее в зале напряжение, и я еще раз оценил дисциплинированность ученых людей. Мозги от свалившейся проблемы "дымились" у всех, но никто не спешил перебивать высказывающихся, и все внимательно выслушивали друг друга.

Надя. Выбор

— Я не люблю Андрея, — слова вырвались сами собой, испугали и озадачили.

Светка прекратила перманентную подготовку к встрече с Федей Боцманом: перетряхивание гардероба из двух десятков разноцветных платьев, размером с купальники, перемежаемую балетными прыжками, от которых вздрагивало все двухэтажное здание гостиницы, по-бычьи тупо наклонила вперед голову и уставила на меня удивленные очи.

Я закрыла и отложила в сторону сборник поэтов "Серебряного века", который листала, готовясь к уроку литературы для наших "перековывающихся космических головорезов".

Бойцов, вместе с захваченными на "Мускулиносе", набралось до полусотни, и ученный народ, профессора и академики, выстраивались в очередь тряхнуть стариной и заполнить "девственные мозги", знавшие до того только воинский строй да устав, свежими знаниями о всемирной истории, культуре и основах точных наук.

Две учебные группы уже со второго дня начали мельчать и дробиться на факультативы по интересам, предпочтениям, способностям и базовой подготовке. Образовался и класс гуманитариев из двух человек: Никиты и Василия — моих старых знакомых. Василий во время занятий зевал, Никита — спорил, яростно рубил рукой воздух:

— Делить народонаселение на классы, роды и виды сложно и не нужно. Принимать каждого как целый мир.

Тема социального неравенства для землян в разряде вечных, актуальных и неразрешимых. Александр Блок и бродящая по улицам дюжина революционных бандитов оказались кстати. Василий честно пытался слушать и вникать, тараща слипающиеся глаза и сдерживая зевоту. Попытался даже высказаться по теме:

— Я про революционеров знаю. Ни злобными, ни алчными они сначала не были и бескорыстно хотели счастья для всех людей. Только революция затянулась, и революционеры захотели есть. — Василий, рассказывая, сумел немного разогнать сон и заговорил более энергично. — Точно. Мне дед рассказывал, а ему его дед. Некоторые хотели потерпеть, победим, мол, а там и хаванем от пуза, но другие терпеть не хотели и начали грабить и разбойничать сразу. Наелись на халяву и совершили революцию. Только смотрят денег и свободы на всех не хватает и решили меж себя поделить. Вот.

После столь длинной речи Василий посчитал программу урока выполненной и уже не мешал своим глазам закрыться.

— Похоже на правду, — прокомментировала я "преданья старины глубокой". — Не исключено, что именно предки Василия и были теми революционными матросами, движущей силой революции.

— Бойцы не организуют переворотов, — горячо возразил Никита, — они — "пушечное мясо" бунта, которым руководит считающий себя обделенным вор. Но бойцы несут в себе "музыку революции" — фон из ярости и ненависти, насладившись которыми, беспощадные готовы довольствоваться бессмысленной победой.