Муха в меду 2

Ладай поблагодарил за идею и прихрамывая убрел на поиски библиотекаря. И уже на самом пороге обернулся и сказал что-то совершенно непонятное Доране:

— Я подумал, говорить будем только вслух. Если они подозревали и на экзамене убедились, не факт, что теперь не смогут еще и подслушать.

Хият кивнул, а Ладай хихикнул и скрылся за дверью.

Лииран ушел еще раньше. По его словам писать отчет и намекать самой Даринэ Атане на компенсацию морального ущерба. А еще ему хотелось убедиться, что Вельда все еще не может разговаривать. И не хотелось узнать, что речь к ней уже вернулась.

Вот так и получилось, что когда Хият ушел в библиотеку с кем-то советоваться, Дорана осталась одна, если не считать за компанию бутерброды и чай. Сидеть в одиночестве за столом девушке быстро наскучило и она решила тоже пойти в библиотеку. Или хотя бы на пороге посидеть, понаблюдать. Хият ведь не запрещал.

К библиотеке Дорана шла медленно, рассматривала обстановку. Любовалась пейзажами висящими на стенах. Пыталась понять из чего сделаны перила лестницы. И наконец заметила, что в коридоре второго этажа на стенах висят портреты. Множество портретов. Больших и совсем крошечных, женских и мужских. Люди смотревшие с полотен улыбались и были серьезны. Женщины почти всегда держали в руках какие-то безделушки. Большинство мужчин были одеты в черное. Дорана шла, всматривалась в лица, пока не наткнулась на портрет немолодого мужчины. У него была седина в волосах, крошечная бородка и нос заметно скошенный вправо. У него даже глаза были серые. И при этом он был удивительно похож на Хията, причем, непонятно почему. Если присмотреться, и лицо другой формы, круглее, и губы узкие, и разрез глаз не такой. Но все равно очень похож.

— Странно, — сказала портрету девушка.

Портрет загадочно промолчал.

На следующем заинтересовавшим Дорану портрете была изображена женщина с неприятным лицом и зелеными глазами. Такими же зелеными, как и у Хията.

Дальше зеленые глаза у людей на портретах попадались часто. Одна девушка, рыжая и конопатая вообще могла бы быть сестрой Хията. Она еще и пластину для "Поля" двумя пальцами держала.

Но дольше всего Дорана стояла у последнего портрета с левой стороны. С этого портрета на нее смотрел Каит Еинэ. Совсем юный Каит Еинэ. Улыбчивый и действительно похожий на своего сына. Точнее, это сын на него похож, когда вот так же улыбается. А в целом, та же история, что и с кривоносым мужчиной — у отца и подбородок потверже, и лоб выше, и нос с горбинкой, да и вообще, папа у Хията был очень красивым мужчиной. Хият, к счастью, попроще, хотя тоже симпатичный парень.

— Что там? — спросил незаметно подошедший водник.

Дорана, едва с перепуга его не ударившая, глубоко вдохнула и сказала:

— Каит Еинэ. С живым лицом, не таким, как на портрете в музее.

— Где? — удивился Хият.

— Вот, — указала на портрет девушка.

Парень подошел ближе к стене, зачем-то потрогал раму и растерянно произнес:

— Надо же, столько раз проходил мимо и не замечал.

Дорана почему-то хихикнула, видимо от Ладая заразилась.

Хият еще раз потрогал раму и заявил:

— Кого-то он мне напоминает.

— Тебя, — подсказала девушка.

— Меня тоже, — согласился парень. — Но и еще кого-то. Не могу понять кого и почему. Может потом пойму. Или вспомню.

— Может, — улыбнулась Дорана. — Пошли я тебе бутерброд сделаю, а то ты совсем ничего не ел.

Водник кивнул и позволил увести себя от портрета. За руку, как маленького.

— Город будет наш! Наш! — страстно шептал призыватель, таращась пустыми глазами сквозь стену.

Коян зевнул, почесал локоть, покрутил головой туда, сюда.

Этот идиотизм успел ему надоесть. Сколько его не называй допросом, идиотизмом он все равно быть не перестанет. А все из-за чего? А из-за того, что призыватель оказался безумцем.

На самом деле, нормальных людей среди них в принципе не бывает, но обычно все не настолько запущено. А тут, человек бредит наяву, мир в его сознании совсем не таков как на самом деле. Да он искренне считает, что пришел в город существующий в немирье, что бы оно ни значило. Что в этом городе живут духи притворяющиеся людьми. Что притворяться людьми нехорошо, поэтому всех жителей следует прогнать и поселить других. В смысле, других духов, знающих, что они давно мертвы. Вот такой вот бред.

А еще этот ненормальный считает Ладая посланцем смерти и требует себя убить. Мол, раз посланец приходил, оставаться среди живых нехорошо. Вот так его впечатлил светящийся желтым глаз парня.

— Может позвать Ладая? — спросил Коян у сидящего рядом мужчины. — Возможно призыватель посланцу смерти что-то пожелает объяснить.

Мужчина окинул следопыта заинтересованным взглядом и кивнул. Сейчас он был согласен на что угодно.

Ладая искали долго. Дома его не оказалось, там вообще никого не было. Не выспавшийся и злой Коян немного подумал и решил поискать в борделе. Ему казалось, что это будет логично. Парень молодой, симпатичный, не женатый, дома не ночует. И где он может быть? Правильно, в объятьях какой-то красотки. Перебирать всех красоток города Кояну не хотелось, поэтому он решил начать с борделя. И зачем-то поперся туда лично. Кто же знал, что там его поджидает ревнивая жена решившая выяснить где муж проводит ночь? Причем, ее не смутило, что он не выходил из борделя, а подошел к нему. И оправдания ее не интересовали.

После пережитого скандала Кояну захотелось напиться. И придушить Ладая, хотя парень как раз был ни причем.

Самое смешное, что в питейне, где Коян глушил горе настойкой из семи трав ему рассказали, что Ладай совсем недавно сидел на этом самом месте. В компании Лиирана Вуе.

Следопыт допил настойку, обругал зачем-то жену и попытался стать на след. Не смотря на недосып и паршивое настроение это получилось легко и Коян побрел за парнями.

Так и бродил за ними полночи от питейни к питейне. Желание напиться росло и крепло. Здравый смысл намекал, что добрейшая и благороднейшая после этого откусит голову, но желание от этого не пропадало.

А потом мальчишки, ко всему хорошему, исчезли. Их след испарился посреди улицы, словно парочку малолетних алкашей призраки сожрали.

Коян постоял, немного поругался и решил вернуться в дом стражи к допрашиваемому призывателю. Там можно было поспать в каморке для персонала.

Ладая же привели утром. Поймали рядом с библиотекой, где он репетировал извинительную речь. Пацан, как назло, был бодрый, выспавшийся, да еще и хихикал время от времени. Коян на него немного посмотрел и захотел повеситься. А что, будет спокойно висеть в петле и ни о чем не беспокоиться, создаст своей смертью проблемы окружающим, никто никуда гонять не сможет. Может даже жена поплачет, дура ревнивая.

С призывателем Ладай поговорил очень душевно, чему поспособствовало хихиканье и дурацкое чувство юмора. А еще буйная фантазия. Пацан так красочно описывал развешивание кишок по деревьям и поедание печени на глазах человека из которого эту печень выковыряли, что девушка записывавшая весь этот бред побледнела и выскочила за дверь, а Коян отказался от идеи с повешеньем себя любимого. Неприятно будет висеть в компании чьих-то кишок.

Призыватель же внимал с блаженным видом, а потом стал рассуждать какой призрак при этом может получиться. Ладай одобрил и рассказал о выклевывании глаз. Специально обученными воробьями.

Призыватель немного подумал и отказался от такой чести. Мол, быть слепым призраком не очень интересно.

Ладай тут же предложил выедание внутренностей шелудивым псом.

Призыватель одобрил. У него вообще была какая-то страсть к внутренностям.

После этого Ладай пообещал наказать собеседника за то, что посмел без спросу прийти в его город. И хихикнул. Особенно мрачно.

Призыватель начал просить прощения и каяться. Мол, не хотел и не знал. Обманули и заставили. А еще оболгали. А он добра желал, потому что негоже.

К сожалению все это оказалось бесполезным. Призыватель понятия не имел, кто обманул и даже не помнил как. Немного подумав и посомневавшись, он решил, что обманщики приходили во сне, потому что у них не было лиц. А потом вполне талантливо нарисовал этих обманщиков. Четыре фигуры в широких плащах с капюшонами. А вместо лиц клубящийся туман.

— Иллюзия, — уверенно сказал Ладай, посмотрев на рисунок. — Или вода, если туман настоящий. Но тогда я не понимаю, как они через этот туман видели.

Его вежливо поблагодарили и не менее вежливо выпроводили за дверь.

А загрустившего призывателя ждала встреча с мозголомом. Теперь хотя бы понятно, что среди его воспоминаний следует искать. Людей прячущих лица то ли за туманом, то ли за иллюзией. Этих людей следовало услышать, рассмотреть, узнать о них как можно больше. И тогда, возможно, кто-то из следопытов сможет стать на их след, если они осмелятся прийти в город.

В то, что эту четверку возможно найти вне города Коян не верил. Да и никто не верил. Но хоть что-то.

Глава 9

Живые и мертвые.

— Все будет хорошо, — говорил Хият.

Дорана улыбалась и кивала, хотя в данный момент ей было все равно. Даже если призыватели придут толпой и вызовут древнее зло, ее это ни капельки не взволнует. Ей так казалось.

Сейчас они шли по городу. Парень держал ее за руку, провожал домой и рассказывал, что делал в библиотеке, пока она сидела наедине с бутербродами и рассматривала портреты. Оказывается, он там, с помощью какого-то загадочного хранителя, немного менял защиту города. Теперь он мог на нее воздействовать издалека, правда, пока не откуда угодно, а только из той самой библиотеки.

Призыватели больше в город войти не смогут, пока не выловят всех призраков, таково было условие изменения. Да и после этого ничего опасного в городе они призвать не смогут. Превратить безопасное в опасное могут попробовать, но вряд ли успеют.

Дорана кивала и улыбалась Хияту, городу, солнцу, луже непонятного происхождения посреди дороги, верещащему ребенку. Настроение хорошее, почему бы не улыбаться?

Так они и дошли — Хият говорил, а Дорана слушала и улыбалась. Чуть ли не перед самыми воротами парень поцеловал ее в щечку, дождался, пока задумавшаяся девушка ответит тем же и, попрощавшись, убрел.

Дорана немного постояла, глядя на ворота мечтательным взглядом. Кивнула сама себе и толкнула калиточку в левой створке.

Нича девушка увидела раньше, чем успела войти. Он стоял под сливовым деревом и мрачно улыбался.

— Опять пациента не могла бросить? — холодно спросил брат.

Дорана кивнула, одарила его широкой улыбкой, а потом создала марево.

— Видишь? — спросила счастливым голосом. — У меня наконец получилось.

Нич хмыкул, вышел из-под своего дерева и протянул руку к сгустку тумана на ладони девушки.

— Настоящее, — сказал недоверчиво.

— Хият объясняет лучше, чем все эти... — приличного слова девушка подобрать не смогла, а портить такой хороший день неприличным не захотела.

— Хм, — сказал брат и еще раз прикоснулся к мареву. — Хоть какая-то польза. Кто бы подумал. Все говорят, что он идиот. Раньше был шумный, а теперь стал тихий.

— Хият не идиот, — сложила руки на груди девушка. Марево тут же растаяло.

— Да верю я, верю, — отмахнулся брат. — Но ты учти, если узнает дедушка, то либо женит его на тебе, либо убьет. Вон за папой всей семьей гонялись, хотя он был не против и в тот день всего лишь пошел собирать древесину для амулетов.

— Помню я, — улыбнулась Дорана, а потом хихикнула, представив разговор дедушки с Хиятом.

Интересно, кто кого первый с ума сведет?

— И замуж я никогда не хотела, — сообщила брату и пошла к дому.

Нич только вздохнул и поспешил следом.

Никуда дойти они не успели. Хият будто с неба свалился, одарил Нича таким взглядом, словно это он без спросу влез к нему во двор и мрачно заявил:

— Она нас зовет к себе, всех.

— Кто "она"? — спросила Дорана, подозревая, что зовет Вельда.

— Кого всех? — растеряно спросил Нич.

— Тебя не зовет, — успокоил следопыта Хият. — Даринэ Атана зовет. Меня вестник догнал. Они решили провести очередное испытание для кандидатов в хранящие.

Девушка только вздохнула и понадеялась, что Вельда все еще не может разговаривать. Иначе ведь опять речь на пороге гостиного дома провозгласит.

— Куда зовет? — въедливо спросил Нич, заподозрив, что его пытаются обмануть.

— К Дому Совета. Их там будут испытывать.

— Странно, — сказал Нич.

Хият только пожал плечами, схватил Дорану за руку и повел к воротам. Что-то объяснять практически незнакомому следопыту он не собирался. Захочет, сам все узнает. Не захочет, дойдет до дома и будет отсыпаться. Нич наверняка гонялся ночью за призывателем. Устал. Да и силы потратил много.

Нич покачал головой, но преследовать сестру и странного парня не стал.

На этот раз красотами и лужами Дорана уже не любовалась. Она думала и настраивалась. Хотела стать каменной стеной, которой все равно, что говорит какая-то мелкая выскочка. Которой плевать, что родное и любимое место эта выскочка называет устаревшим уродством и желает все разрушить, а потом перестроить. Быть стеной хорошо, стену оскорбить и разозлить невозможно.

Хият вел какими-то переулками и очень быстро, словно боялся опоздать, и на площади перед Домом Совета они оказались как-то слишком неожиданно.

Кандидаты в хранящие уже были там. Сидели рядочком на верхней ступени лестницы. Трое мрачные и даже злые, Ильтар как всегда веселый и беззаботный.

Кроме кандидатов на площади присутствовали: совет почти в полном составе, сопровождающие кандидатов, тоже почти все, зрители, неизвестно как узнавшие о событии и истошно подвывающая кошка в окружении разномастных котов. Тишину нарушала именно кошка. Даже когда из здания вышла добрейшая и мудрейшая, развернула свиток и приготовилась что-то зачитать, кошка замолчать и не подумала. Проблему решил мужик, швырнув в кошку огрызком пирожка. Лохматая невеста бросилась в ближайший проулок, коты последовали за ней, даже выяснять друг с другом отношения перестали.

Атана тряхнула свитком, щелкнула пальцами, привлекая к себе внимание.

Зрители отвлеклись от улепетывающей от женихов кошки и стали поедать глазами главу совета. Она их не разочаровала. Первым делом Атана сообщила о пойманном призывателе и его сумасшествии. Быть призраками притворяющимися людьми зрителям явно не понравилось. После этого глава совета популярно объяснила сколько проблем могут доставить такие вот безумцы умеющие воздействовать на неживое. Зрители заволновались. Атана молча переждала это волнение и закончила речь указав на кандидатов в хранящие и сообщив, что теперь эти храбрые люди будут звать город и возможно всех спасут.

На взгляд Дораны последнее заявление Атаны звучало странно. Разве что она окончательно разуверилась в кандидатах и таким образом надеялась от них избавиться. Хотя бы от одного из них. Может кто-то надорвется. Или разуверится. Или поймет, что быть хранящим вовсе не так весело, как думает одно мелкое недоразумение. Что хранящие в принципе не занимаются перестройкой и не учат жителей города как им жить. Что они защищают этот город. Любыми способами и от всего.