Леди Сирин Энского уезда

— Ты знал Дашину соседку, бывал у нее дома, но ни разу не унюхал там сирену?

— Да не был я с ними знаком. Просто слышал кое-что. Я со своими постоянно общаюсь. Ну, которые, в изгнании.

— А еще, — продолжил, видимо удовлетворенный ответом охотник. — Анна очень вовремя удалилась.

— Ага. Чтоб на вопросы неудобные не отвечать. Откуда она столько про Фейриленд знает? Кто ее целовал, какой альв, всю такую принципиальную?

— Свою информированность она может объяснить руководством амулета. А... Что с поцелуями? Я не понял.

Мне тоже хотелось уточнить этот вопрос, но я не могла. Проволочки венца пришли в движение и напоминали паучьи лапки. Меня захлестнули ужас — арахнофобия и еще боязнь оживающих артефактов, для которой названия в моем мире еще не изобрели. Я зажмурилась и беззвучно заорала. Одна из лапок коснулась моего виска.

— Книга, книга.... Какая книга? — скрипучий голос звучал прямо в голове. — Я расскажу тебе, какая книга. Спи уже, давай!

Я равномерно задышала, сил не оставалось даже на страх.

Книга...книга...книга... Много книг. Библиотека. Похожая на декорации к научно-фантастическому фильму. Аккуратные ряды стеллажей, уходящие в бесконечность. Это сон такой? Ау! Где же хозяин этого хранилища знаний?

— Нечего визуализировать то, что представить себе не в состоянии, — раздалось в голове. — Ищи!

— Что искать?

— А что ищут в библиотеке?

— Да я тут до пенсии бродить буду — провела я ладонью по плотным корешкам. — Сколько тут наименований? Миллионы?

— Даже если миллиарды, — щекотно фыркнуло в голове. — Работай!

Обидеться что ли? А смысл? Я улеглась на истертый линолеум пола, мостясь как мартовская кошка, поерзала и... разделилась. Теперь в бесконечном библиотечном коридоре сидели на полу и внимательно смотрели друг на друга две Дарьи Кузнецовых — умницы и красавицы. Именно такие, какими и хотели бы быть в своих девичьих мечтах. Черные кудри до плеч, зеленые глаза, ни грамма лишнего веса. "Ужас", — подумали Даши Кузнецовы синхронно и одновременно чихнули, нас стало четверо. А потом все чихали еще много-много раз.

— За работу! — скомандовала я хором и разбежалась в разные стороны.

Следующая сцена, как это часто бывает во сне, с предыдущей связана не была. Моя дрожащая ручонка тянулась к глянцевому томику.

— Это не та книга! — скрипел венец. — Не та! Тебе нужна "Книга смерти". Артефакт, которым издавна владеет Дом Зимы.

— Я только посмотрю, — возражала я, жадно хватая добычу. — Ознакомительный отрывок прочитаю. Минутное дело.

На розовой обложке жирным курсивом значилось: "Как целоваться с альвами, способы и техника безопасности". "Завлекательно!" — решила я и моргнула, название изменилось: "Замуж за Господина Зимы, или Сорок четыре оттенка бледно-бледно серого". Я, уговаривая себя, что главное в литературном произведении содержание, раскрыла книгу.

"Ее крестили Анной, — прочла я первое предложение. — Мама звала Нюшей. А противный соседский Грыцько..."

Ознакомительный отрывок? Три раза "ха". Я не могла оторваться от печатных строчек до самой последней страницы. Я проживала целую долгую жизнь, была мелкой конопатой девчонкой, видела, как в село входит колонна вражеских солдат, бежала в лес от смерти и голода, и именно там, в лесу, повстречала загадочного грустного мальчика, вырвавшегося из другой войны. И это мое сердце, мое, а не Анны, не смог растопить больше ни один мужчина. Это я старела, равнодушно глядя в зеркало день за днем, не замечая или пытаясь не замечать седину. Я... Я... Я...

Утром Ларс принес мне воды в стеклянном графине. Венец лежал у подушки, там же, где, как я помнила, его оставлял вчера охотник. Только между серебряными проволочками была зажата прядка темных волос. А так как брюнеток, кроме меня в округе не наблюдалась, идею о галлюцинациях я отмела в полуфинале. Голова похмельно кружилась, я держала емкость обеими руками и стучала зубами о стеклянное горлышко. Мне было гадко.

— Может простуда? — подложил мне под спину еще одну подушку блондин. — Давай отправим пакостника за лечебным зельем?

До отвращения бодрый пикси сделал круг по комнате:

— Всегда готов!

— Времени нет, — вяло ответила я. — Неужели вы не чувствуете? Замок трясется.

— Что? Землетрясение?

Пак шевельнул ноздрями, как будто мог определить сейсмическую активность по запаху.

Охотник резко сдернул с меня одеяло:

— Бежим!

Мне даже не позволили обуться. Вот так вот — с ботинками под мышкой и венцом на растрепанной шевелюре я выскочила в коридор.

Ковер вздымался волнами, стены тряслись. На секунду почувствовав себя героиней третьесортного ужастика, я задавила в зародыше очередную фобию и побежала. Дверь, еще дверь, поворот. Ледяная стража на своем посту. Искаженные страданием лица демонов.

— Почему они не пытаются спастись? — задыхаясь, спросила я Ларса.

— Береги дыхание, — дернул меня за руку охотник. — Они и есть Цитадель. Им некуда бежать.

И тут я заметила то, что раньше было от меня скрыто то ли мороком, то ли каким-то вывертом моего сознания — ледяная стража была до половины притоплена в стены, или, наоборот — вырывалась из них. Барельефы? Черт! Поэтому вчера ледяной стражник и сказал мне — "Вечность". Они стоят на своем посту столько же, сколько и замок. Черт! Теперь я захлебывалась еще и слезами, но продолжала бежать. Я не хочу умирать. Не сейчас, когда я на пороге новой жизни, открытий, любви.

Мы выбежали на внутреннюю галерею, Ларс, резко развернувшись, схватил меня в объятия. Раздался треск. Обломки лестницы с грохотом осыпались.

— Окно! — пропищал Пак и полетел вперед.

Мои ноги не касались пола, Ларс крепко прижимал меня к боку, обхватив за талию. Длинный прыжок. Я вскрикнула, увидев провал на том месте, где мы только что стояли. Ледяной ветер взъерошил волосы.

— Закрой глаза, — ласково посоветовал Ларс, и мы полетели.

Зажмуриться я все равно не успела, как и развернуться, чтоб видеть приближающуюся землю. Зрелища удаляющегося подоконника мне хватило с головой. Я пронзительно взвизгнула и стала лихорадочно вспоминать слова хоть какой-нибудь молитвы. Звук удара, шуршание, остановка, набившийся в рот снег. Как же я ненавижу зиму!

— Ты в порядке? — Ларс, ворочаясь, как медведь в берлоге, расчищал пространство вокруг нас. — Не ушиблась?

— Ребята, вы там живы? — донеслось сверху. — Я за вас волнуюсь.

Мы были живы, но пакостнику пришлось поволноваться еще некоторое время, потому что ответить ему мы никак не могли. При поцелуях, знаете ли, не до разговоров.

С милым, как учит нас народная мудрость, рай и в шалаше и в уютной комнатенке с белыми стенами (это я не о палате).

Поэтому, когда Ларс потащил меня наверх, я слегка отбрыкивалась.

— Ну, наконец-то, — встретил нас снаружи Пак. — Еще немножко и вы пропустили бы это величественное зрелище.

Блондин обнял меня за плечи и слегка развернул в сторону Цитадели. Снежные вихри носились над развалинами. Белые раковины стали ноздреватыми, будто подтаявшими и напоминали теперь вовсе не лепестки чудесной орхидеи и не жемчужных моллюсков, а обычные жестяные ложки, погнутые и давно немытые. Я всхлипнула.

— Сейчас взойдет солнце, — прошептал Ларс.

Тысячи солнечных зайчиков разбежались от некогда величественных арок. Я прикрыла глаза рукой. Из-за нагромождения камней медленно выплывал пурпурный шар, опережая красноватый диск солнца.

— Дирижабль?

— Глупостей не говори, — погрозил мне вилкой пикси. — В этом мире нет электричества, и двигателей внутреннего сгорания тоже. Так что это не дирижабль, а следуя твоей терминологии — монгольфьер.

— То есть он неуправляемый? — уточнила я.

— Да.

— То есть, и сейчас на нем никого нет?

Пак пошевелил ноздрями. То ли демонстрировал мне неодобрение, то ли принюхивался.

— Могу слетать, проверить.

— Ну так давай, — скомандовала я. — Он нам нужен.

— Кто?

— Транспорт нам нужен! — топнула я босой ногой. — Исполнять!

Пикси приложил руку к тирольской шляпке и улетел.

— Для меня есть приказы? — рыжеватые брови охотника сдвинулись.

— Нам нужно найти остальных, — почти просительно ответила я. — Анну, Уруха, Господина Зимы. Если найдем рухов, можно и за шаром не гоняться.

Я села на снег и стала натягивать ботинки. Холодно мне не было — адреналин еще не схлынул.

— Понимаешь, пока есть мы, Лето еще не победило. Кто там еще был? Другой охотник, Джоконда...

— Кнутобоя можно вычеркнуть, — грустно сообщил Ларс. — Он еще вчера ушел, как только получил от Господина Зимы причитающуюся плату.

— А нам, значит, этот "ребенок Розмари" должок зажал? — не на шутку обиделась я. — Ненавижу двойные стандарты! Надо было ночью не посиделки устраивать, а в покоях этого скруджа малолетнего пошарить!

— Да я бы тебя просто убил, спросонья, — возразил ломкий мальчишеский голос.

Я подавилась ругательством и медленно обернулась. Господин Зимы приближался, левитируя сантиметрах в пяти над землей. Такую походочку я раньше видела только в фильмах про вампиров. И если бы волшебное дитя сейчас было одето ну хотя бы в длиннополый черный плащ, я бы уже орала и улепетывала со всех ног. Но Господин Зимы, видимо, экономил на гардеробе. Он был в уже знакомом мне шерстяном свитере крупной вязки, штанах с пузырями на коленях и (шок и трепет!) вязаных носках. Хотя, если у него в привычках ходить, не касаясь снега, с обувью он действительно может не заморачиваться. Повелитель темных фейри поравнялся со мной и спрыгнул с прозрачной ледяной платформы, которая сразу же пошла трещинками и разлетелась на множество осколков.

— ...! — поднялись к небу ледяные глаза. — Вот и все.Глава 16

Особенности полетов наяву, или Занимательное естествознание

У меня в голове все по полочкам.

На одной — тараканы, на другой — мания величия.

NN

Язык и до Киева доведет

(пословица)

Убаюкивающие монотонные покачивания, ярко-красный купол воздушного шара над головой, мужчина рядом — что еще нужно для счастья? Разве что чашечку горячего кофе и душ, можно и в обратном порядке, я не привередлива. Ну, по крайней мере, раньше я думала именно так, когда мечтала о путешествиях, о романтике с песнями у костра, палатками на косогорах и муравьями в нижнем белье. Правда любовь моя к приключениям была платонической, односторонней. Может быть потому, что в походы мне было ходить запрещено. Бабушка относилась к воспитанию единственной внучки с положенным бабушкам пиететом. "Как? А если ты промочишь ноги? А если сорвешься со скалы? А если ты проткнешь пятку ржавым гвоздем или заостренной корягой?" Слабые мои возражения о том, что дойти придется всего-то километров двадцать, что водоемов на маршруте не встретится, а на случай неожиданных ранений при мне будет аптечка со всем необходимым, в расчет не принимались. Когда я подросла и вступила в счастливую пору пубертата, опасности выросли вместе со мной. И самой главной из них была... Ну да — случайные сексуальные связи. В воображении бабули невинная пешая прогулка приобретала черты то ли свингер-пати, то ли древнеримской оргии. Потому что знакомая знакомой, знакомая которой знает девочку, которая ходит в походы с одноклассниками, в красках эти самые непотребства описывала. Так что — "нет", "ни за что" и "никогда". А потом я совсем выросла, окончила школу, и мне стало вообще не до туризма — институт, работа, домашние хлопоты, бабушкина затяжная болезнь...

Зато теперь мечта исполнилось и романтику предстояло хлебать полной ложкой, с опасностью подавиться

Корзину тряхнуло, я взвизгнула, Ларс улыбнулся:

— Как называется страх высоты? — изо рта у него вырвалось облачко серебристого пара.

— Акрофобия. Неужели я тебе этого не говорила?

Он рассеянно кивнул и продолжал смотреть на мои губы. Я покраснела как школьница.

— Нам еще долго лететь? — и увернулась от объятий, повторяя про себя как мантру, что пока зубы не почищу — никаких поцелуев.

Воздушный шар, захваченный Паком, оказался невероятно полезной штукой. Крылатый Урух, чудом уцелевший под обломками Цитадели, не смог бы перенести всю нашу пеструю компанию к кордонам Лета. Анна рассчитала расстояние, на которое подлететь будет безопасно, и мы разделились, условившись о месте встречи. Изучение карты, маршрута и даже управление нашим в принципе неуправляемым летательным аппаратом я доверила Ларсу. Потому что... Черт! Охотнику я могла бы доверить гораздо больше чем моя жизнь.

— Доброе утро. — Джоконда, пошатываясь, выбиралась из-под вороха шкур.

Я настороженно ответила на приветствие. Наше с блондинкой перемирие было шатким.

Сирена зевнула, по-кошачьи открыв рот, и потянулась:

— Утро, говорю, или вечер?

— Тебе какая разница? — сварливо запищал Пак. — У тебя же все равно распорядок дня — поесть, поспать и повторить.

— Мне отдыхать перед испытаниями надо, сил набираться, — Джоконда рассеянно отыскивала взглядом корзину с едой. — Инициация не за горами.

— Как раз за горами, — не успокаивался зеленый. — За одной-то точно. Кстати, нам еще долго лететь?

Ларс, наконец, вынырнул из каких-то своих грез и соизволил ответить:

— При таком ветре мы достигнем точки сбора к вечеру. Урух подаст дымовой сигнал при нашем приближении. У них в отряде двое альвов — передвигаются они быстрее нас.

Бурдючок с водой обнаружился под рукой, и я перегнулась через борт корзины, чтоб прополоскать рот. Мне было чертовски неловко. Я вдруг стала искренне сочувствовать Жанке, которой приходиться делить свою квартиру с ордой родственников: папа, мама, громогласная бабуля с неугомонным дедулей, дедуля номер два, с отцовской стороны. Правда, у Арбузовых жилая площадь побольше, чем у нас сейчас, но все равно людей жалко.

Я умылась, меланхолично любуясь капельками, исчезающими в плотной подушке облаков. Высоко мы забрались, километров на семь-восемь, я думаю, и холодно так поэтому. В моем мире самолеты примерно на такой высоте летают.

— Я на разведку, — решил Пак, балансируя на одном из скрепляющих тросов. — По твердой земле похожу, а то я, кажется, от Дашки какую-то фобию подцепил. Да точно, воздушную фобию, воздушно-капельным путем. Скоро вернусь! Или не скоро.

И пикси, сложив руки на груди, а крылья за спиной, камнем упал вниз.

Джоконда опять заползла в свое гнездо и отвернулась к стене, я последовала ее примеру, тем более что в моем гнездышке меня ждали. Корзина, сплетенная из глянцевой голубоватой лозы, едва слышно поскрипывала, магическая "горелка", установленная ровно там, где как я предполагала, могла находиться настоящая, то есть под раструбом купола, исправно выбрасывала в воздух струйки гламора. Скрип-скрип, пых-пых... И что еще остается делать в дороге? Только спать. Дремать, убаюкиваться нестрашным шумом ветра, подремывать, похрапывать...

— Ты слышишь меня, Дашка?

Ларс крепко обхватил меня сзади.

— Слышу, — отвечала я шепотом. — А вот мой артефакт больше не говорит со мной. И от этого немножко страшно.