Вот это я влип (рабочее)

Затем к столу подошёл я и продела все предписанные манипуляции с небрежностью бывалого мечника и опытного бойца, то есть не удержался и выполнил несколько финтов и выпадов, словно пробуя, как боевой меч династии сарматов лежит в моей руке. В этот раз Рао был краток, — Брат Страх подтвердил своё право, — а я положил меч на красную скатерть.

Следующим был дородный боярин в богатых одеждах. Он даже толком не дотронулся до рукояти, когда его отбросило на несколько метров. Когда он немного пришёл в себя и отряхнул свою одежду, то завопил, — Так не честно, требую ещё одной попытки. Я один из богатейших бояр царства и моё место в красной десятке не подлежит сомнению.

— Это ваше право, боярин Треш, но должен вас предупредить, что третье прикосновение может оказаться для вас смертельным. Оружие древних не терпят лжи и обмана.

Боярин решительно подошёл к столу, но к мечу руку тянул очень осторожно, готовый отдёрнуть её в любой момент. На этот раз очень многие увидели злые синие молнии, что буквально укутали руку незадачливого претендента. Его вновь швырнуло на пол, но в этот раз он резво с него поднялся и попытался садануть по мечу кулаком. Яркое сияние окружило его со всех сторон и на пол упали хлопья чёрной сажи и несколько драгоценных камней, а сам боярин исчез в этой вспышке навсегда.

Солнцеликий печально произнёс, — А я ведь предупреждал, что оружие древних не терпит лжи и обмана. Боярин Трещ и весь его род вычёркиваются из списков красной десятки как утратившие древнюю кровь.

Следующим подошёл мужчина болезненного вида. Он с трудом поднял меч над головой и со стуком уронил его на стол.

— Боярин Глоб, вас давно не было видно, что-то случилось?

— Я сильно болел, государь, а кое кто воспользовался этим обстоятельством и стал разорять мои земли и насильно переселять моих крестьян в свои владения.

— Это кто же такой смельчак, который осмелился напасть на представителя красной десятки, зная, что на его защиту выступят все красные? Сотни моих дружинников хватит, боярин, чтобы покарать зарвавшегося?

Это мой сосед, боярин Рытвин, к несчастью мой дальний родственник. А насчёт сотни дружинников — не знаю, государь, у этого боярина в дружине ходят триста воинов.

Рао весело спросил, — И что, он посмеет выступить против царя?

— А что ему мешает, — это уже я вмешался в разговор, каждое слово которого ловили присутствующие на приёме, — дать по шапке царским дружинникам, а потом со всем своим добром и домочадцами уйти под крыло императора Веспа? Тут, старший брат, твоим дружинникам делать нечего, только кровью умоются. Давай-ка я отправлю пару-тройку десятков своих головорезов, а то засиделись они у меня без дела.

— А твои, брат, справятся?

— Справятся, только вот пленных не обещаю. Непринято в моей дружине пленных брать, вырезаем всех под корень, особенно тех, кто противопоставляет себя твоей воле и твоему величию. Хотя распоряжусь молодых девок и детей не убивать, а продавать в рабство, как военную добычу.

На том и порешили. Я заметил, как от дверей в мою сторону, непочтительно всех расталкивая, продирается Миха, — Солнцеликий Рао, позволь обратиться к брату? — Царь великодушно кивнул головой, а сам придвинулся к нам, чтобы слышать, что же собирается мне поведать начальник моей охраны.

— Господин, нельзя отправлять два или три десятка, остальные обидятся и решат, что вы им не доверяете. Предлагаю от каждого десятка выделить по пять воин, а в десятках пусть сами определяются, кто достоин, а кто нет. Двадцать пять ваши гвардейцев — это сила, тем более, что местные и рядом с ними не стояли, не в обиду вашей солнцеликости сказать.

— На твоё усмотрение, боярин Арчи. Ты слышал, всех мужчин, имеющих хоть какое отношение к роду Рытвин — под нож, девок и детей — в рабство. С боярином Глоб определитесь, какая часть добычи достанется вам за участие, но не более трети взятого на щит, а то знаю я вас, так и норовите урвать побольше. Иди распоряжайся, да передай Жану, что он остаётся за старшего, или ты не будешь участвовать в карательной акции?

— Как это не буду? А кто будет следить за тем, чтобы простой люд не трогали и крестьянских девок не портили? ...

К столу подошёл распорядитель и громко всем сообщил, что ещё два боярина, которые раньше входили в красную десятку от прохождения испытания отказались и согласны с тем, что их вычеркнут из этого списка.

— А теперь настала очередь тех, кто объявил, что в них проснулась древняя кровь и настаивает на включение в красный список.

Первым подошел неуклюжий и худощавый паренёк, он для чего-то вытер свои руки об одежду и с отчаянным видом схватил рукоять меча, немного подождал, словно не веря, что его никуда не швырнуло и он ещё живой, потом пританцовывая стал крутить мечом над головой, выкрикивая, — Я же говорил, а вы мне не верили. А ведь я вам говорил. Теперь и жениться можно...

Сам солнцеликий взял меч из его рук и положил на стол, — Сам ты, юноша, теперь жениться не сможешь. Тебе жену будут подбирать из боярского рода, в котором хоть чуть-чуть, но присутствует древняя кровь, хотя твоё мнение будет учитываться. Таковы правила, но я действительно рад, что красная десятка пополняется новыми членами и что боги не забывают своих детей. Назови своё имя юноша и род, к которому ты принадлежишь.

— Я Атик, сын боярина Юна Болюс

Когда кутерьма немного улеглась, к мечу подошла Анна и это вызвало ступор у всех присутствующих, кроме нескольких знающих. А когда она спокойно взяла меч в руку и показала несколько финтов, наступила мёртвая тишина. Наслаждаясь всеобщим вниманием сестра елейным голосом проговорила, — Вчера вечером я ещё нашла проход и склад древних в стенах этого дворца где хранится достаточно их металла и показала его солнцеликому. Но он всё равно настоял на том, чтобы я обязательно участвовала в испытаниях, хотя для чего — не понимаю. У меня есть свой именной, зачарованный клинок, который выковал мне мой брат, непробиваемая никаким оружием кольчуга, которую я сплела для себя и нескольких друзей сама из специальной пряжи древних, для чего мне это испытание — не понимаю.

— Боярыня Анна Страх, это обязательная процедура для всех тех, в ком течёт сильная кровь древних, — с трудом подавляя смех проговорил солнцеликий Рао. — Не нами это правило установлено, не нам его менять. Единственное затруднение в том, что если для избранных мужчин прописаны правила подбора им невест и будущих жен, то для женщин, учитывая то, что вы вдова, ничего подобного нет. Придётся как следует покопаться в книгохранилище, особенно в ещё неизученной её части...

Сообщение о том, что боярыня Анна свободная женщина, вызвало эффект разорвавшейся бомбы, а если правила для женщин не установлены, то она может сама выбрать себе мужа... Было интересно наблюдать, как часть присутствующие разделились на два лагеря, в одном преобладали девицы, которые старались поближе протолкнуться к долговязому новичку красной десятки, а вторая состояла из холостых мужчин и юношей, которые пытались обратить внимание сестры на себя. Анна же, чертовка, всем ласково улыбалась, кого-то даже приветствовала лёгким кивком головы, чем вызывала недовольство солнцеликого...

Я считал, что уже прекрасно знал, что такое пир, но оказалось, что я знал, что такое пирушка. Это как сравнивать банкет в дорогом ресторане с дружеской пьянкой в гараже. Все места были расписаны заранее, за спиной у каждого удостоенного чести присутствовать на этом мероприятии стоял вышколенный слуга, который следил за тем, чтобы блюда попадали на тарелки в строгой последовательности, без всякой отсебятины и независимо от пищевых пристрастий. Так что, хочешь ешь, хочешь глотай слюну и жди очереди приглянувшегося куска мяса.

Красная десятка сидела за отдельным столом во главе с солнцеликим Рао, но нас предупредили, что через час к нам может присоединиться любой желающий, а я-то думал, для чего такой огромный стол для нескольких человек, а оно вон что, оказывается. Так же любой из красной десятки мог пересесть за общий стол. Дождавшись, когда старший брат встанет и пересядет к Анне, как бы демонстрируя свои намерения не выпускать такую крупную удачу из своих рук, толпа придворных обоих полов ринулась за наш стол. Возникла небольшая неразбериха, правда без мордобоя и женского визга, чем я воспользовался и перебрался на место возле царевны. Уж теперь-то меня ни одна боярышня не достанет. Мила правильно поняла мои намерения и положила свою руку на мою, как бы говоря всем остальным девицам и вдовушкам, что им здесь ловить нечего, однако это не совсем помогло — всё равно вокруг нас образовался небольшой кружок жаждущих моего внимания, ведь царевна ещё не достигла брачного возраста, и не сможет дать мужчине то, до чего они так охочи, пока молоды и не насытились.

— Царевна, а сколько мы должны просидеть за столом, прежде чем сможем сбежать отсюда, не нарушая этикета, порядка и правил поведения, с учётом того, что мы прибыли из глухих мест, весьма удалённых от столицы.

— Не прибедняйтесь боярин, очень многие внимательно следили за вашей с сестрой манерой есть и пользоваться имеющимися приборами. Даже я, выросшая во дворце, такого изящества не видела, а для вас это было обычной повседневностью.

Не буду же я объяснять царевне, что правила застольного этикета в меня вдалбливали в питерской кадетке несколько божьих одуванчиков, которые ещё наверняка помнили нашествие Наполеона и московский пожар 1812 года.

— Страх, не стоит налегать на это, якобы лёгкое вино. Оно через некоторое время ударит не только по ногам, но и в голову. Не забывайте закусывать, не хочу общаться с пьяным.

— А это разве вино? Я думал, что это какой-то сок, спасибо, что предупредили, так как я предпочитаю обходиться без пива, браги и вина в жизни — с детства к этому не приучен, — мне пришлось налечь на закуски, слова Милы я воспринял весьма серьёзно.

Через некоторое время мне было заявлено, что мы сможем теперь сбежать из-за стола, так как всё внимание было переключено, во-первых, на солнцеликого и Анну, которая кокетничала направо и налево, а во-вторых, на Атика, который краснел и смущался от столь пристального внимания многочисленных девушек из знатных семей.

Мы одновременно встали из-за стола и взяв царевну под руку, чем вызвал её удивление таким обхождением, направились к дверям. Как только мы вышли из зала, я с облегчением прислонился к стене, — Простите царевна, но меня действительно начинает штормить и кидать из стороны в сторону. Посмотрите пожалуйста, где тут мои охламоны их личной охраны, они проводят меня в покои, где я смогу без помех проспаться. Брр, какое неприятное чувство, когда твоё тело тебе неподвластно.

— Не стоит, что бы ваши люди видели вас в таком состоянии, я сама вас доведу до такого места, где вы сможете прийти в себя и вас никто не побеспокоит.

Теперь уже она взяла меня под руку и куда-то повела непонятными переходами и коридорами...

Проснувшись утром, я обнаружил себя в незнакомой комнате, с разбросанной по полу своей и женской одеждой. Повернувшись, я увидел спящую Милу. Не сразу, но сообразил, что мы оба были в кровати обнаженными. С тревогой взглянул на её волосы и вздохнул с облегчением — ленточка в волосах присутствовала, а значит между нами ничего ночью не было. Хотя, а вдруг было, и она просто не успела её снять с головы? А тут ещё одеяло немного сползло с царевны, и я увидел несколько свежих засосов на её шее и левой груди. Уверен, такое же будет и справой стороны. Вот это я влип. Мозг стал судорожно вспоминать местные законы в части касающейся лишения девственности девушки не достигшей возраста невесты, но в голову ничего не шло. Пока мои мысли со скрипом ворочались в голове, Мила завозилась и открыла глаза.

— Страх, ты ночью заставил меня делать такие непристойные вещи, что даже воспоминания о них заставляют меня краснеть и негодовать.

— Я смотрю, у тебя ленточка в волосах...

— До этого, к счастью не дошло, хотя и было весьма близко. Ты завёл меня до такой степени, что я была готова на всё. Интересное слово — завёл, оно сродни слову довёл? ...

Но ты сказал, что до свадьбы ни-ни, а потом сунул мне в рот свой отросток, а потом ещё заставил глотать всякую гадость, что из него брызгала. И ещё наставил мне на теле цветов любви, которые теперь сойдут только через несколько дней. Как это понять, боярин Страх? Я жду объяснений.

— А какие могут быть тут объяснения и оправдания, если это чёртово вино лишило меня всяческих нравственных тормозов и пробудило самые низменные инстинкты? У меня очень давно не было никого в постели, вот я и сорвался с цепи.

— С одной стороны я очень рада, что ты берёг себя для меня, а с другой — такими вещами надо заниматься только после свадьбы, когда мы станем одним целым и в подобном единении не будет ничего постыдного.

А мне подумалось, что в этом мире ещё не вошли в моду женские платья с декольте и открытыми плечами, а глухой ворот поможет скрыть сделанное мною безобразие. Надо будет поинтересоваться у Анны, она сможет хоть чем-нибудь помочь, чтобы ускорить рассасывание этих цветов любви. Через час мы привели себя в порядок, и я выглянул за дверь. Блин, ну спасибо Жану, теперь только слепой не увидит, что я ночь провёл в спальне царевны — два моих охранника подпирали стены справа и слева от дверей, а мимо, как бы случайно, прогуливались придворные и гости. Это навело меня на мысль о том, что всё это сделано преднамеренно и мне так захотелось это проверить, что я не удержался и приказал одному из своих сторожей принести мне мою седельную сумку. Её вскоре принесли, и я попросил Милу расстегнуть ворот. Пока она мучилась с крючками на шее, я достал бутылочку самогона и смочил небольшую тряпицу. Как только шея и несколько цветов любви открылись, я тут же провёл по ним эликсиром боярина Страха и о чудо, они исчезли с кожи девушки.

— Раздевайся, буду тебя лечить.

— Это ещё зачем? — Мила с тревогой посмотрела на меня. — Я не больная.

— Раздевайся и что бы без разговоров...

Пришлось даже немного применить силу, зато, словно по взмаху волшебной палочки один за другим засосы исчезали с кожи царевны. Я даже немного помацал её грудь — ничего так себе, в меру мягкая и упругая.

— Вот и всё, Мила. Солнцеликому можешь сказать, что больше моей ноги в его дворце не будет. И сама тоже постарайся даже ненароком мне не попадаться на глаза — прибью не задумываясь. — Оставив дрожавшую девушку с ворохом платья, я вышел из её спальни. — Парни, объявите всем, что мы все уходим отсюда, сначала в мой дом, а потом на соединение с нашей дружиной. Кто останется здесь, может забыть о своём месте в отряде и на глаза лучше мне не попадается — повешу без зазрения совести как предателя. Исполняйте, а я в конюшню, седлать Мару...

Через полчаса почти все мои воины и даже Анна уже были за пределами царского дворца. Быстро собрав всё своё имущество, мы неторопливо тронулись в сторону дороги, которая вела на тракт, по которому уже проследовали мои дружинники. Не забыл я отправить посыльного и к Михе, что бы заканчивал там наводить порядок и догонял нас. Пока мы неторопливо тряслись по дороге, поджидая несколько человек отставших, я рассказал всё Анне.