— Бывай, дед! — охотно откликнулся крепыш. Он разливал по бокалам пиво, на Тильвуса не смотрел и не подозревал, что сидит за столиком с собственной смертью, и что жить ему осталось совсем немного: не дольше сегодняшнего вечера.

Великий маг побрел дальше, на углу не выдержал и оглянулся.

— Чтоб тебя! — с досадой пробормотал он и, подумав, прибавил крепкое непечатное ругательство: местный язык был на удивление богат нецензурными выражениями. — Не мое это дело... не мое!

Переночевать Тильвус планировал в скверике возле театра музыкально комедии: к вечеру туда должен был подойти Серега. Великий маг не любил лезть с утешениями и советами и терпеть не мог, когда кто-то пытался сочувствовать ему. Но просто посидеть рядом с другом, когда тому плохо, попить пивка, помолчать — это совсем другое дело. Он сдал "улов", перешел дорогу, долго толкался возле киоска, разглядывая зарешеченную витрину и выбирая пиво. Серега любил светлое, Тильвус — темное, поэтому, обдумав все хорошенько, маг купил четыре бутылки и аккуратно сгрузил в пакет.

Летний вечер угасал, незаметно переходил в теплую ночь. Желтым светом зажглись окна высотных домов, вспыхнули на бульваре фонари. Тильвус долго сидел на скамейке, размышляя, слушая шум листвы, шорох пролетавших мимо машин, потом глянул на небо, определяя время, и поднялся.

— Ну, ладно, — неопределенно пробормотал он и двинулся по бульвару в сторону противоположную от театра музкомедии.

Парк возле стадиона особой популярностью у горожан не пользовался. Зато шашлычная, что стояла на окраине, возле березовой рощицы, каждый вечер привлекала множество посетителей: там всегда было шумно, гремела музыка, ревели машины, и на всю округу плыл аромат жареного мяса. Тильвус глянул вдоль улицы: к шашлычной неслись, обгоняя друг друга, автомобили и решил пройтись через полутемный, слабо освещенный редкими фонарями безлюдный парк: что-то подсказывало ему, что именно там разворачиваются сейчас интересные события.

Музыка умолкла на минуту и снова загрохотала, разрывая ночную тишину. Тильвус представил, как "радуются" близкому расположению шашлычной местные жители, которым "посчастливилось" жить неподалеку и хмыкнул.

Он прошел по центральной аллее, свернул в боковую, безошибочно ориентируясь в темном парке. Вскоре обнаружил две машины, что стояли в глубине, с выключенными фарами, возле них прохаживались, тихо переговариваясь два человека: вспыхивали алые точки сигарет, тянуло дымком. Мага никто из людей не заметил.

Тильвус бесшумно нырнул в кусты, тенью скользнул на маленькую поляну, слабо освещаемую одним-единственным фонарем возле танцверанды, и тут же оказался в самой гуще событий: неподалеку стояли двое и тоже курили. Потом один бросил окурок и неторопливо затоптал, а другой в это мгновение быстрым движением сунул руку в карман.

— О-па! — растерянным тоном проговорил великий маг, каким-то чудом оказываясь посреди поляны. — Не вовремя я как-то... извиняйте, не знал, что разговор тут у вас... ухожу уже!

Грохнул выстрел, почти не слышный из-за громкой музыки, потом еще два уже в сторону Тильвуса: он успел заметить лишь короткие вспышки, вспоровшие тьму. Тильвуса отбросило на чугунную решетку ограды и он, крепко приложившись головой, сполз вниз.

Где-то рядом взревел мотор, две машины, одна за другой, сорвалась с места и исчезли.

Музыка продолжала греметь не умолкая. Возле шашлычной принялись стрелять из ракетницы, в черное небо взлетали красные огоньки. Каждый выстрел публика встречала радостными воплями.

Тильвус, кряхтя, поднялся, потер затылок, нашарил пакет. В пакете жалобно звякнули осколки: бутылки, само собой, разбились, пиво текло через многочисленные прорехи.

— Так и знал! — с досадой плюнул великий маг. — Ни одно доброе дело не остается, блин, ненаказанным!

Он оглянулся. Человек, в которого стреляли, лежал возле ступеней танцверанды. Тильвус бросился к нему, присел на корточки и отогнул воротник джинсовой куртки, осматривая ранение.

— Ты это.... — забормотал он, видя, что светловолосый хочет что-то сказать. — Ты молчи пока, не говори ничего!

Он расстегнул несколько пуговиц и глянул на рану.

— Пуля-то застряла, вроде, черт! Слушай, надо "Скорую" срочно... чтобы такое под голову тебе подложить? Нету ведь ничего, как назло! Я в "шашлычку" смотаюсь сейчас быстренько, там должен телефон быть!

Раненый пошевелился.

— Погоди, — разобрал Тильвус. — Не ходи никуда...

Он старался отдышаться и говорил почти шепотом. Маг наклонился ниже, чтобы разобрать слова.

— Телефон в кармане достань... в куртке..

Тильвус осторожно потянул край куртки, испачкав пальцы липким и теплым, и вытащил маленький серебристый телефон.

— Слушай, у тебя кровь идет, как....

— Набирай номер...

— Да как? Как его набирать-то?! Блин, мужик, да ты кровью сейчас истечешь, ты это понимаешь?!

— Не боись, дед... нажимай кнопку зеленую.... Нажал?

— Нажал, нажал...

— Номер набирай... цифры видишь?

Тильвус неловко потыкал пальцем в крошечные кнопочки.

— К уху приложи теперь и говори...

— Да я -то скажу, ты только замолчи, нельзя тебе говорить!

— Чё тебе, Андрюха? — бодро заорала трубка. Тильвус от неожиданности чуть не выронил телефон.

— Это самое... не Андрюха это!

— А кто? — насторожился голос в трубке.

— Конь, блин, в пальто! — нервно заорал в ответ великий маг. — Подстрелили Андрюху вашего, давайте, ноги в руки — и в парк "Динамо"! Да быстро, гоблин вас задери! Пока он тут кровью не изошел!

— Не голоси, как потерпевший! — холодно отозвалась трубка. — Адрес говори, живо!

— Парк "Динамо", от центральной аллеи направо, возле танцверанды! Где аттракционы детские!

— Понял! Через пять минут приедем!

— Лекаря везите, блин!

— Соображу, — коротко сказал голос в трубке.

Тильвус положил телефон в траву и вытер пот со лба.

Мужик слабо улыбнулся.

— Слышь, дед, это не ты сегодня бутылки на "красной линии" собирал?

— Не я, — отперся маг. — Скоро друганы-то твои подъедут?

— Скоро. А на "красной линии" это ты был, дед. У меня на лица память хорошая.

— Ты это... молчи лучше. У тебя пуля в плече засела!

— Фигня это: пуля в плече, — раненый помолчал, собираясь с силами. — Промазал он. Ты его отвлек, рука-то и дрогнула... Непривычно в первый раз убивать, знаешь...

— Знаю...

Тильвус беспокойно прислушался: не едет ли машина. Никого не было.

— Ну, где они? Надо было все-таки "Скорую"!

— Ты что, дед, не знаешь сколько "Скорая" едет?

— Ну, больница-то недалеко ведь!

Мужик помолчал. Тильвус видел, что ему стоит немалых сил держать себя в сознании.

— Ты мне, дед, вот что скажи, — тихо проговорил раненый. — Гурген в тебя стрелял?

— Ну, стрелял...

— Вот я говорю — стрелял. И я своими глазами видел, как он две пули в тебя всадил. В грудь и в живот.

Тильвус беспокойно заерзал на земле.

— И вот ответь мне, дед: почему ты до сих пор живой?

— Бронежилет у меня под майкой, — недовольно пробормотал великий маг. — Промазал твой Гурген, ясно?! Промахнулся.

Человек тихо хмыкнул.

— Промазал? Не-е-е-т... он не промазал. Это ты, дед, врешь... вон и дырки от пуль на майке: одна в аккурат на груди, а другая — на животе. А ты жив-живехонек. Смешно, а?

— Обхохочешься! — сердито ответил Тильвус.— Ты бы болтал поменьше. Да друзей выбирал поосмотрительней. А то они днем пиво с тобой пьют, а вечером — из пистолета в тебя палят!

— А с этим другом я разберусь, ты не переживай... — он закрыл глаза и Тильвус всполошился.

— Э, мужик, ты чего?!

Зашумела машина, послышались голоса. Раненый приоткрыл глаза.

— Ребята приехали. Ты, иди, дед, а то вопросы сейчас начнутся. Ребят ты дырками от пуль не обманешь. Я б денег тебе дал, да нету с собой.

Тильвус кивнул и поднялся.

— Бывай, дед. Спасибо тебе.

Глава-11.

Сати, оглянулась за заросли боярышника, смерила взглядом расстояние до балкона и пожала плечами.

— Совершенно не понимаю в чем дело, — призналась она.

Никита кивнул и направился к скамейке, что стояла неподалеку. Сати понуро побрела следом. Они уселись, помолчали. Сати вытаскивала из волос сухие листочки и обломки веточек, вертела в руках и снова пожимала плечами.

Никита вздохнул, поднялся, направился к киоску в конце аллеи, вернулся с двумя бутылками пива. Ловко сорвал крышку ключом, протянул бутылку Сати.

Она отхлебнула и задумчиво уставилась в землю.

— Это все штучки Вечного Странника, не иначе, — сказала она, наконец. — Помнишь, тот мужик... ну, на даче который... говорил, что мечуган этот — себе на уме! Развлекается время от времени. И сейчас вот тоже! Может, это шутка у него такая?

— Шутка? — недоверчиво переспросил Никита. — Да уж... знатно он пошутил!

— Ну, не знаю тогда...

— Как ограбление-то прошло? — бесцветным голосом поинтересовался Никита.

— Нормально. Если не считать того, что меня уборщица видела!

Сисадмин подавился пивом.

— Что?! Как это?! Где видела?!

— Ну да, видела. Я на нее напоролась! Вернее, она на меня наскочила: заглянула в кабинет. Понимаешь, вот так летят псу под хвост тщательно разработанные планы! Из-за какой-то глупой случайности! Вообще-то, это во всех детективах так... Надеюсь только на то, что тетка-уборщица в музее работает недавно, в лицо никого не знает, так что может и пронесет. Может, забыла она обо мне раньше, чем до галереи скульптуры дошла?

— Гм... — Никита покрутил в руках бутылку, стекло приятно холодило пальцы. — А не могла эта железяка обратно в музей перенестись? Как думаешь?

— С чего бы это? Думаешь, ему там так уж понравилось?

— А вдруг?

Сати приложилась к бутылке.

— Ну, иди, проверь, — буркнула она, неинтеллигентно вытирая губы ладонью. — Я в музей больше ни ногой! Хватит. Ни за что не пойду! И как ты себе этот визит представляешь?! "Ребята, я тут у вас экспонат сперла, а теперь найти не могу! Я у вас его, часом, не обронила?!" Так, что ли?

— Ну...

— Сам иди! — отрезала Сати.

Они замолчали.

Из-за полуразрушенной старой веранды аттракциона "Автодром" показалась серая тусклая личность, огляделась, почесалась и побрела к скамейке.

— Бутылочку не оставите? — сипло пробубнила личность, приблизившись и обдавая сидевших сложным ароматом городских трущоб.

— Пошел на хрен, — грубо ответила Сати.

Личность не обиделась. Из-за веранды показался еще один бомж, в лыжной шапке, несмотря на теплый день, и резиновых ботах. Он тащил проволоку с нанизанными на нее железными чушками.

— Во, козлы, — тяжело вздохнул Никита, отвлекаясь от невеселых раздумий. — У нас во дворе уже во второй раз крышку воруют с канализационного люка. Прикинь, это просто открытая дыра в земле, а там внутри — вода и какие-то штыри торчат! И рухнуть туда поздней ночью — раз плюнуть! Я дочку боюсь во двор гулять отпускать.

— Правильно, — печально сказала Сати. — Не отпускай. Мало ли что...

Она приложила холодную бутылку ко лбу. Стало легче, но ненамного.

— Никита, я ничего не соображаю! — призналась она. — Совсем ничего. Какой сегодня день?

— Понедельник, — с трудом припомнил тот.

— Пресс-конференция в музее сегодня была?

— Конечно. — Сисадмин обеспокоенно поерзал, поглядывая на Сати. — А год какой сейчас — помнишь? А адрес свой домашний?

— Умолкни. Сегодня — понедельник, в музее прошла пресс-конференция. Так? Я на ней была?

— Ну...

— Не нукай. Я на ней была?

— Была... вроде...

— Никаких "вроде". Я на ней была. Пока народ работал, интервью писал, я что сделала?

— Слушай, с тобой все в порядке? Что-то ты меня пугаешь...

— Я восстанавливаю цепочку событий, балда! Так во всех детективных книжках делают, ясно? Ты одну макулатуру читаешь, типа "Вот как собрать компьютер из старого сепаратора за пять минут". А я серьезную литературу читаю: детективы всякие, журналы глянцевые! Ладно, не отвлекайся, продолжим. Пока народ тусовался, я пробралась в кабинет Кости. Это я помню совершенно отчетливо! Я взяла проклятую железяку... гляди, вот на рукаве пиджака остался след от ржавчины, теперь фиг отчистишь! Придется в химчистку нести. Видишь?

— Вижу.

— И я сбросила ее с балкона, — Сати махнула бутылкой в сторону музея, который скрывался за разросшимися старыми ильмами. — Прямо в эти кусты.

— Ну?

— И где он? Как мог меч исчезнуть? Кому он нужен?

— Мужикам с дачи и твоему эксу. — подумав, ответил Никита. — Бомжу еще... магу...

— Экса ты оставь в покое. С эксом я только что разговаривала и уже поверь, если бы он обнаружил свой драгоценный экспонат в кустах, он бы мне рассказал. Он об этом не говорил. Значит, не знает, что его музей обворовали! Пока еще не знает, — уточнила Сати и поморщилась.

— Хочешь сказать, кто-то... кто-то из этих засланцев из другого мира тут оказался, возле музея? Прихватил Странника и сделал ноги? Обратно в свое тридевятое царство? Так что ли?

Сисадмин недоверчиво прищурился.

— Это бы хорошо, — Сати вздохнула и допила пиво. Личности, не отрываясь, смотрели на пустую бутылку.

— Но я так думаю, засланцы здесь не при чем. Кто-то другой Странника попер. Кто-то нам неизвестный. Может, этот... как его? Колдун проклятый? Как его, кстати? Имя какое-то дурацкое!

— Тильвус, вроде...

— Во-во...

Вдруг Никита замер, пораженный страшной мыслью.

— — Слушай, — проговорил он шепотом и оглянулся тревожно. — Так может из этого царства-государства еще один эмиссар прибыл? А? А может, их несколько? Может, они вот так, бандами и путешествуют по другим мирам? Они и того... мечуган наш прихватили!

Сати испугалась и тоже оглянулась по сторонам, словно ожидая нашествия засланцев.

— Да что ты? Только эмиссаров нам не хватало! Мы и с одним-то не знаем, что делать!

— Вот и я о том же!

Сати подумала.

— Нет, это маловероятно, конечно, — проговорила она. — Вряд ли... Но куда железка делась? Если меч здесь, в городе, представляешь, каких дел он натворить может?! У криминальных корреспондентов тогда работы будет! Они-то, конечно, только обрадуются... еще бы, столько материала! Майский день, именины сердца!

Личности потоптались в отдалении и робко приблизились.

— Бутылочки пустые можно забрать?

— Слушай, мужик, я тебя сейчас убью! — свирепо рявкнула Сати в тот самый момент, когда Никита произнес: "Да забирай!"

Бомж замер в нерешительности с протянутой рукой, испуганно поглядывая то на Никиту, то на Сати. Потом все же решился и сделал по направлению к скамейке маленький шажок.

— Неудачный день сегодня, — философски заметил его коллега в лыжной шапке, сочувственно наблюдая за маневрами приятеля. — Бутылок мало! Народ пить перестает, что ли? Металлолома тоже не густо, после городского субботника хрен что найдешь!