Генот отдал честь и им: нуждающимся, пастве, кою настоящий жрец должен беречь пуще личного гнезда. Глотнул, чуть не подавившись мерзким кислым пойлом.
И тут что-то сдвинулось в самом мрачном углу старого храма. Отставной жрец узнал явление, и волосы встали дыбом на затылке. Лишь во время величайших ритуалов призыва встречался он с этим феноменом, когда мерцала гладь пруда или колебалось серебряное зеркало. Так открывается вход в Высокое Королевство.
Он встал, бросив кувшин на пол, среди других осколков. Соседи ворчали, выражая недовольство. А на подсвеченной луной мозаике пола шевелились тени, кружась в калейдоскопическом танце. "Покажи мне!" умолял он тьму, широко раскрыв объятия. "Подари откровение!"
Тени поползли, будто прячась, мельком явив сумрачный пейзаж — каменистую равнину — и громадная тварь прыгнула в храм, завыла, подняв голову к небу.
От зычного рыка сыпались камни. Все обитатели трущобы повскакали и убежали, вопя и стеная. Впрочем, Генот едва слышал их за псовым рычанием.
Тварь была страшна и прекрасна. Пес нездешних размеров, белесые бока изрыты шрамами, мышцы трепещут в ожидании кровопролития. Генот узнал эту повадку: зверь был выпущен на охоту. Он поднимал тупую морду, куда больше головы Генота, и принюхивался, глядя по сторонам.
Острые уши прижались, рык походил на грохот катящихся валунов; зверь прыгнул по мозаике, когти скрипели, оставляя царапины на камне — и взлетел, будто решив убиться о стену. Однако фигура пропала среди камней, словно в стене было окно.
Генот стоял в тишине, задыхаясь, сердце стучало. — Благодарю! — выдохнул он, раскинув руки. — Благодарю. — Пал на колени, обнимая тьму, лицо поднялось к ползущим сверху теням. "Благодарю".
* * *
В последующие дни выходца видели по всему Ли Хенгу; каждое кольцо улиц в кругах стен получило свою долю паники. Шелк сбился с ног, расследуя все встречи. За посещениями не виделось логики и плана. Свидетели твердили о монстре, пробивавшем стены и пропадавшем в тупиках. Зверя винили в нескольких смертях, однако Шелк не находил прямой связи существа с гибелью людей. Сердце старика разорвалось от ужаса; старуха в панике упала с лестницы и умерла от ран; взбесившийся мул растоптал ребенка; стена упала на целую семью. Ни один из горожан не был сожран или растерзан на куски — по крайней мере, среди найденных.
Явления были разделены большими расстояниями. Между местами не было видимых следов, полос разрушений. Тварь словно скакала туда и сюда по воле случая. Или, начинал подозревать Шелк, люди попросту подскакивали от каждой тени.
Кажется, увидеть монстра стало признаком моды. Описания разительно разнились. Так называемые свидетели клялись, будто тварь была демоном с глазами-очагами, или косматым зверем, чьи челюсти могли перекусить лошадь; помесью степного льва с демоном; чудовищным шакалом или самим Трейком, кузеном Рилландараса.
На месте последней встречи Шелк с удивлением нашел на полу россыпь карт того сорта, что таланты используют для гаданий. Заинтересовавшись, поднял одну из кучи битого стекла, старинных вещиц, сломанных свечей и гусиных перьев рваной подушки. Карта была мятой и тонкой, сделанной из дешевой бумаги. На сумрачном холме мускулистая фигура, нагая по пояс, сгорбилась, работая над возведением некоей постройки. Маг достаточно знал Колоду Драконов, чтобы узнать Каменщика Тьмы.
Он подошел к свидетельнице, хозяйке магазинчика. Показал ей карту. — Ваши?
Испуганная женщина кивнула, сглотнув. — Да, — едва прохрипела она. — Гадала.
— Для кого? Они сбежали?
Женщина потрясла головой: — О нет, господин. Не клиент. Просто определялась, испытывала будущее.
Шелк потерял интерес и отвернулся.
Переступил остатки двери и помедлил, склоняя голову набок. Вспомнилась другая встреча и разговоры о Колоде Драконов: та колдунья, гостья, растрепа с дикими волосьями. Как он назвалась? Леди Ночь? Клялась, будто изучает что-то, связанное с Колодой. Наверняка она это и устраивает. Шелк потерял ее следы, но теперь отыщет. Если тварь уже не съела ее.
Некоторое время спустя он бросил обход мест появления твари пустился на поиски Королла. Выследить мага-полукровку оказалось сложнее, чем он ожидал. В конце концов ему попросту пришлось кричать в тоннелях, взывая к Теломену.
Шелк ждал, стоя во тьме. Факел плевался и шипел в руке, смола догорала. Он склонил голову, прислушиваясь. Тишина была абсолютной. Какая разница с улицами наверху! Движение заставило его вздрогнуть, но то были лишь крысы, переваливающейся трусцой пробежавшие по проходу. Глаза блестели в свете факела, будто фонарики. Он не обратил на них особого внимания, как не обращал особого внимания, в сущности, ни на кого рядом.
Тяжелые шаги возвестили о близости кого-то крупного. Шелку пришло в голову, что стоит открыть Садок, на всякий случай. Он готов был сделать это, когда низкий и могучий голос заговорил из мрака: — Не нужно вопить.
Маг расправил плечи, отпуская Садок. — Я звал тебя.
Казалось, шевелится весь тоннель. Королл заполнил его целиком, словно бродячая хижина. — Ну, я здесь.
— Удалось?
— Что? — Королл казался искренне озадаченным.
Шелк поднял глаза к потолку, нависавшему над головой. — Выявить зверя.
— А. Нет.
Шелк пожал плечами, подавляя раздражение. — Тогда что ты тут делал?
— Вслушивался в темноту.
Брови Шелка взлетели, он уже не мог сдержать себя. — Неужели? Вслушивался. Чудесно. И что тебе сказала темнота?
— Что мы здесь не одни.
— Поразительно. Никогда бы не поверил.
— Правда? Тебе следует открыть разум, друг Шелк.
Шелк стиснул зубы, позволяя Короллу победить в этом раунде. — И где расположено оно, присутствующее здесь? — спросил он натянуто.
— А! — Королл махнул рукой, приглашая шелка в тоннели. — В том и проблема, — пророкотал он на ходу, подныривая под арки и балки. — Мое обдуманное суждение — повсюду и нигде.
Шелк подумал, что гигант все же слишком часто сталкивается головой с препятствиями. — Это не поможет, Королл. По мне, просто мистическая дребедень.
Великан уставился на него сверху вниз, вроде бы хмурясь — татуировки и странные угловатые линии лица не позволяли сказать наверняка. — Неужели? — удивился он. — Ну, это лучшее, на что я способен.
Шеек снова поглядел на свод. "Помогите нам боги".
Королл привел его к Хо. Тот стоял на коленях, изучая яму — здесь плиты тоннеля провалились, открывая путь в тоннель уровнем ниже.
— Плохие были мастера, — фыркнул Шелк.
Хо выпрямился. Отряхнул пыль со штанов и покачал головой: — Это новое.
— Тварь?
— Возможно.
— Новости, друг Королл? — поинтересовался Хо.
Эта секция катакомб отличалась большей высотой: Королл сложил массивные руки на груди, едва сутулясь. Кивнул и замолчал на время. Шелку очень хотелось попросту уйти от них. — Я решил, — сказал наконец тот, — рассказать сказку.
— Чудесно, — буркнул Шелк темноте.
Хо метнул на него раздраженный взгляд и отвернулся к Короллу. — Прошу, давай, — сказал он и присел, сжав руками колени, готовый внимать.
Великан поджал толстые губы, словно ища, откуда начать. Шелк ощутил, как его плечи никнут в отчаянии. Однако остался.
— Знаешь о войнах Света и Тьмы? — начал Королл, глядя на Шелка.
Шелк кивнул, открывая рот, чтобы рассказать о признаниях Шелменат: она была офицером в Армии Света, служила одному из его поборников. Однако тут же одернул себя — эти двое знали ее очень давно и наверняка были уже обо всем осведомлены.
— Но мало кто знает, — продолжал Королл, — о том, что была третья партия. Третье племя Тисте.
Шелк снова кивнул, потому что уже слышал такое.
— Это были Эдур, Тисте Эдур. Сначала они создали союз с Анди, но произошел разрыв и случилось великое предательство, Эдур вырезали множество Анди. Потом и сами они были изгнаны и доведены до дикости. Их родина была разбита и сломана в ходе борьбы. Эта родина, место их силы зовется — вроде бы — Эмурлан. Там нашли убежище все демоны, звери и ужасы великой войны; его навеки запечатали и поставили стража следить за границами. Могучего воина, коего никто не может победить. Итак, их мир стал недоступен.
Шелк ощутил, как зашевелились волоски на коже. "Разбит", говорила она. "Запечатан". — Так ты хочешь сказать... — начал он с сомнением.
Великан согласно кивнул. — Возможно, кто-то нашел путь внутрь.
Шелк понял, что яростно мотает головой. — Нет. Невероятно. Это слишком. Нужно иное объяснение. Зачем забираться в такие... — Голова так и моталась. — Здесь можно отыскать сотню более прозаических объяснений. Например, дерзкий дикарь-колдун.
— Может быть, — сказал Хо без всякой убежденности.
— Так ли, не так ли, — рокотал Королл, — все согласны, что этот мир или королевство наделен стражами. Глашатаями воли богов, вольными существами, готовыми нападать на всех и вся, дерзнувших войти в то место. Чаще всего, — Королл оглядел мрачные тоннели вокруг, — их описывали как чудовищных псов.
Голова Шелка закружилась при воспоминании о зверином вое из Садка, сотрясшем своей мощью всё вокруг. Да, зверь. Но невиданный. Чудовищный и до ужаса жуткий. Он облизал пересохшие губы и выдохнул в темноту: — Шелменат боится, что случилось именно такое... Что нам делать?
— Найти того, кто все затеял, — воскликнул Хо. — Найти мага и выгнать. Если не уйдет, уничтожить.
— Но любой, приказывающий таким демонам...
— Не верю, что твари кому-то готовы служить, — возразил Хо, став еще мрачнее. — Тем они опаснее.
— Мы идем на поиски мага, — сказал Корол в наступившей тишине. Хо молчал. Великан вздернул выступающий подбородок и уставился во тьму. — А он хитер. Ловко прячется. — Голова склонилась, будто его ударила внезапная мысль. — Ловко прячется в тенях.
Глава 10
Панг продолжал держать Дорина при себе. Его буквально заключили в пределах комнат под личными покоями Панга на верхнем этаже главного дома. Возможно, думал Дорин, это защита против покушений; а возможно, главарь желает следить за ним.
Однако воры и грабители продолжали приносить с улиц вести о бедственном положении осажденного города. Рынки закрывались один за другим. Склады пустели. Горожане готовы были продать за еду всё, даже себя самих. Рассказы заставляли Дорина вспоминать Уллару и ее семью. Как она пробавляется в столь ужасных условиях? И вот однажды утром он не вынес сидения в кресле, пока весь город рушится вокруг, встал и направился к двери.
Скрип досок возвестил, что самый грузный громила оторвался от созерцания кружки с пивом и вечного бросания костей. — Куда побрел, паренек с ножом?
— Погулять, — бросил он через плечо.
Он шел к главному выходу. Никто не окликал и не гнался за ним. Окинув взглядом двоих силачей с дубинками по бокам двери, он твердым шагом вышел на главную улицу Внешнего Круга.
Бульвар доставил ему наслаждение — было так приятно просто ходить и видеть красоты города. Однако улицы оказались не такими, какими он оставил их недавно. Да, они тревожно опустели. Витрины лавок были закрыты или опечатаны. Никто не выкрикивал названия товаров. Немногочисленные прохожие кутались в грязные плащи, взгляды были осторожными и пугливыми, шаги быстрыми — они словно боялись преследования.
Блуждая, он дошел до подножия северной стены. Толпа сорванцов облепила укрепления. Они соревновались, метая камни из пращей, стонали при промахе и вопили, отмечая удачное попадание во врага. Озадаченный Дорин подошел к низу лестницы и крикнул: — В кого вы целите? Я думал, север чист.
Совсем юный паренек, почти дитя, но оборванный и диковатый, глянул на него как на идиота. — Проклятые богами изменники, Багряные гвардейцы, вот там кто! Да где ты был?! — Он вернулся к метанию.
Дорин потер челюсть, удивленный. "Где я был? Ясное дело, там, где все лишены любопытства".
Он искал, у кого б узнать новости, но никого не находил. Главная улица опустела. Поразительно. И тревожно. Он наугад выбрал магазинчик и застучал в дверь. — Привет! Есть кто дома?
Далеко не сразу раздался лязг отпираемых замков и щеколд. Дверь открылась на малую щель. Унылый, опустившийся хозяин взглянул на него. — Ничего не продаем, — сказал он утомленно и почему-то испуганно.
Дорин указал на стену: — Слышно, здесь Багряная Гвардия.
Мужчина устало кивнул. — Пришли охотиться на Рилландараса.
— А он сбежал?
Торговец отрицательно качнул головой: — Нет. Чудище не сбежало.
— Правда? Это... необычно, да? — Мужчина лишь смотрел и вяло моргал. Дорин откашлялся. — Извините. У вас нет хлеба? Уже пополудни, я не отказался бы перекусить.
Мужчина снова заморгал, словно ужаленный. Недоверчиво засмеялся, запирая дверь. — Хлеба, — слышал Дорин удивленный голос. — Перекусить... днем...
Дорин ушел, не найдя ничего смешного в желании перекусить, ведь день уже клонился к закату. Мысли снова устремились к Улларе, он направился к предприятию ее семьи.
Оказавшись у трехэтажного здания, заглянул сквозь слюдяные окошки и удивился, найдя стойла пустыми. Ни лошадей, ни мулов. Все было тихо, пряди соломы мирно свисали с балок. Солнце садилось. Он влез в окно мансарды.
Птицы сидели на жердочках, но было их много меньше обычного. Большие совы дремали по углам, мелкие ястребы и соколы недоверчиво смотрели ярко-желтыми очами. Уллара спала, свернувшись на соломе. Она казалась такой замученной, такой беззащитной, что на миг он испугался самого худшего. Но при стуке ног по доскам она моргнула и подняла голову.
— Я сплю? — слабо улыбнулась девушка.
— Нет, не думаю.
Она полностью пробудилась, приподнялась на локте. — Тебе не нужно быть здесь!
— Да, знаю. Твой отец тебя убьет.
— Нет... то есть да. Но я не из-за него... тебя все ищут, знаешь?
Он сел на ящик. — Кто это все?
— Все-все!
Он поднял брови. — Неужели? Я давно не показывался.
— Это очевидно, — буркнула она мрачно и вытянула ноги. Посмотрела весьма серьезно и сказала обвинительным тоном: — Полагали, что ты пропал.
Он сохранял удивленную гримасу. — Вот и все твое гостеприимство?
Девушка рванулась и обхватила тонкими руками так сильно, словно надеялась повалить. — Это серьезно!
Он поймал ее руки и застыл, видя, как она исхудала. Всмотрелся пристальнее. Она была не просто худа — она была истощена, высохла, под глазами залегли желтые тени. — Ты плохо питаешься, — сказал он.
Она разразилась безумным смехом и наклонилась, словно утомившись от усилий. Дорин поймал ее за пояс и крепко обнял. Голова легла на шею и осталась так. — Давно ты вообще ела? — спросил он.
— Нам лучше, чем большинству, — едва выдохнула она, касаясь шеей плеча. — Мои красавчики приносят подарки. — Рука указала на доски пола. Дорин прищурился, увидев россыпь крошечных белых палочек... нет, косточек. Кучки костей крыс и других мелких грызунов.
Горло сдавило так, что он не мог говорить, в глазах защипало. — Вижу, — едва прохрипел он, покачивая ее. — Вижу.
Лишь много позже, ближе к вечеру, он бережно уложил ее на солому. Уходя, оставил кошель с монетами, всё, что было с собой. Понимая полную бесполезность жеста. Зачем деньги, если на них ничего не купишь?
