— Пойдем, посмотрим?
— Для того и пришли. Ты только весь из него не высовывайся.... мало ли....
— Была нужда...,— Ильм, осторожно переступая потолочные переводы, подошел к окну вплотную. В лицо ударил холодный ветер.
— Чего головой вертишь? — сержант, украшенный клочками паутины, возник рядом, — ты вниз смотри.
— Черепа и кости! — пробормотал изумленный некромант.
Прямо перед ним широко раскинулся тот самый Зеленый пустырь. Нет, никаких сомнений, он и есть. Потому что от "Трех устриц" до него рукой подать. Просто удобные подходы найти сложно. А Матью, выходец из этих самых трущоб, сразу сообразил, что к чему и нашел очень удобное для наблюдения место. Странно, что ночные гильдии здесь дозоры не разместили.
Ильм на всякий случай внимательно посмотрел по сторонам.
— Хороший отсюда обзор.
— А то,— важно подтвердил сержант, — Смотри, вон кожевенные склады, вон большое пятно темнеет — это канатная мастерская, вон там виднеются портовые склады, а там городской колодец был. Потом пересох, падла. В общем, глуше места не найти.
— Место действительно глухое,— некромант пригляделся к заснеженным просторам,— и, насколько я могу судить, сейчас совершенно пустынное.
— Подождем.
— Подождем,— легко согласился Ильм,— слушай, Матью, а как ты умудрился с лестницы не свалиться? Там же не видно не зги.
— Сам не знаю... Что там на пустыре?
— Пусто.
— Странно. Неужели эта мразь нас обманула?
— Тебе видней.
— Леший Такара раздери,— раздраженно бросил Матью,— а нельзя еще никак посмотреть? Ну, там магически... я не знаю... Ильм, ты же у нас колдун.
— Ты ж магию не жалуешь.
— Сейчас особый случай.
— Можно попробовать один способ. Только с помощью него ищут мертвых.
— Давай. Страсть не люблю просто так сидеть.
Ильм развеял ночной глаз и прошептал слова поискового заклинания. " Могильная мышь" была удобна тем, что достоверно выделяла мертвые тела, лежащие на поверхности земли. Единственным минусом было относительно долгое время, требующееся для того, чтобы распознать мертвую плоть и сделать ее контрастнее окружающих предметов...
— Ну, что там?— нетерпеливо дернул ус сержант.
— Погоди, сейчас скажу. О-па...
На белом фоне стали отчетливо проступать темно-серые бесформенные пятна. Ильм насчитал ровно два десятка. Два десятка трупов. Ничего другого "могильная мышь" определить не могла.
— Не томи, лейтенант...
— Там, — некромант указал рукой в сторону пустыря,— только мертвецы, запорошенные снегом. Похоже, мы пришли слишком поздно.
— Колесо в восемь спиц...,— Матью приложил ладонь ко рту,— и сколько их там?
— Два десятка.
-Если бы знал такой расклад, обошел бы это место стороной. Теперь придется всех ставить на уши.
— Придется,— вздохнул Ильм.
— Живых точно нет?
— Нет.
— Тогда вниз. Пойдем, оглядимся на месте и пошлем гонца к старшему офицеру. Ох, Ильм, сочувствую тебе. Много сегодня придется писать.
— Вот еще,— некромант постарался придать себе самый независимый вид,— как только весть долетит до дежурного, здесь соберется целая толпа бездельников. Пусть они и занимаются описанием погибших.
Сержант в ответ лишь многозначительно улыбнулся...
Патруль встретил начальство одобрительным гулом.
— Замерзли?— раздраженно усмехнулся Матью, — ничего сейчас согреетесь. Так, все за мной.
Они еще раз, теперь в полном составе, прошли насквозь первый этаж заброшенной мельницы, и вышли на пустырь через еще одну дверь.
— Жига, у нас есть с собой мешки? — Матью обернулся к одному из стражников.
— Так точно, мастер сержант,— солдат сделал шаг вперед,— три мешка.
-Тогда двое..., нет, отставить. Трое, обшарить трупы. А ты, Жига, очень медленно, с чувством собственного достоинства, выдвигаешься к уважаемому мастеру дежурному офицеру. От имени нашего командира передашь, что здесь массовое побоище случилось.
Между Подковой и Рубакой. По нашим подозрениям... Пока ты ходишь, мы здесь все закончим. Выполняй.
Стражник со скучающим видом, никуда не торопясь, пошел по направлению к казармам. Все остальные сноровисто рассыпались по снежному полю.
-Повезло, — с удовольствием потер ладони Матью, — первыми мы здесь оказались. Люблю такие выверты судьбы.
Ильм ничего не ответил, наблюдая, как солдаты обшаривают трупы и собирают разбросанное оружие. Сколько мороки впереди.... Была бы его воля, поднял бы мертвецов в два захода. По десять штук в самый раз, чтобы сильно не напрягаться. И привел бы всех павших к центральным казармам. Для удобства. Но нельзя. Орден Единого на такое самоуправство благосклонно не посмотрит.... И не просто пальцем погрозит, а зайдется в буйной истерике. Как же! Живые мертвецы ходят по улицам.... Эх.... Короче, все останется на своих местах. Вот закончится контракт, тогда и будем вольничать. На свой страх и риск и за деньги заказчика. Или не будем, если не сойдемся в цене....
— Все, господин лейтенант,— подбежавший стражник поправил съехавший на бок шлем,— разрешите отчитаться?
— Валяй,— некромант сложил руки на груди и кинул быстрый взгляд на Матью. Сержант выглядел внимательным и собранным как никогда. Как гончая, взявшая след.
— Значится так..., — немного замялся солдат, — нашли десяток и еще два коротких меча. Судя по клеймам, гномьей стали. Еще пяток стилетов. С трупов сняли амулеты. Вот, прошу удостовериться..... По кошелям нашли много мелких серебряных монет. Всю мелочь оставили на месте.
— Это правильно, — одобрительно хмыкнул сержант, — а то сейчас сюда нагрянут всякие, обличенные властью, а покойнички с пустыми карманами... Вот что, бросьте меж ними пару мечей и стилетов. Для убедительности. Если оружие гномьей работы, и так куш хороший возьмем. Уложите все в мешки и двое, мне все равно кто, сами решайте, отнесите наши трофеи. Куда, знаете. И быстро. Одна нога там, другая здесь. Если что, я вас на патрулирование окрестных переулков послал. Понятно?
— А то! — солдат с довольной рожей отбыл исполнять ответственное поручение.
— Успеют твои парни? — некромант с интересом принялся наблюдать, как трофейное оружие ловко исчезает в двух кожаных мешках. Кстати очень удобная вещь, эти мешки. В сложенном состоянии места занимают очень мало. Кожа для их пошива идет тонкая и прочная. Стоят, правда, немало, зато в правильных руках такие изделия окупают себя очень быстро.
— А? — вскинул голову сержант ,— извини, задумался.... Что ты сказал?
— Я говорю, успеют твои парни обернуться?
— Ты про это... Успеют, куда им деваться. На-ка посмотри. Такар-то кругом прав оказался.
На шершавую ладонь некроманта легли два амулета, предназначенные для ношения на шее.
Один из них представлял собой золотой центурий, доработанный народными умельцами при помощи сверла и ювелирного напильника. В монете зияли два отверстия: маленькое, почти у самого края, для веревочки, и большое, расточенное в виде стилизованной замочной скважины прямо по центру. На том самом месте, где у обычной монеты красуется гордый королевский профиль. Смелые ребята у Подковы. За порчу золотого цетурия можно в два счета на плаху угодить, а они, наплевав на суровый закон, такое на себя вешают. И шнуровку у курток нарочно распускают, чтобы все видели, кто идет.
Второй амулет был гораздо проще. Маленькая птичка, вырезанная из плоской дощечки. Любопытно, что носят ее головой вниз — тесьма привязывается к лапкам. Что это значило, наверное, и сам Жан Рубака толком не знал, но люди его исправно таскали на себе эти простецкие безделушки и морды не кривили. Ильм внимательно посмотрел на крыло деревянной птахи. Нарисовано три пера. Значит, ныне мертвый владелец этого амулета не успел подняться выше подмастерья. Как там у Жана заведено? Птичка с чистым крылом— бесправный кандидат, три пера подмастерье, семь перьев младший мастер, десять перьев и рубиновый птичий глаз — мастер. Причем количество перьев равно количеству удачно исполненных ответственных заданий. К чему такие сложности? Вон у Подковы все просто. У всех одно и то же — дырявый центурий. Что у мастера, что у желторотого новичка. Золота у них в закромах столько, что при желании можно каждому жителю Турова такую бляху на шею повесить....
— О чем задумался? — Матью старательно обтряс снег с плаща.
— Так, ни о чем.
С противоположной стороны пустыря послышался торопливый стук сапог.
— Ты волновался, что не успеют. Успели,— оживился сержант, и обернулся к подбегающему стражнику, — как все прошло, удачно?
— Гладко, — солдат перевел сбившееся дыхание,— Болт и Шикер остались на той стороне пустыря, ну вроде как Рыбный переулок перекрыли. Я...
— Как товар пошел?
— А... пошел нормально. Мечи по десять золотых, стилеты по два. Скинули восемь мечей и два стилета. Вышло восемь десятков и еще четыре центурия. Две монеты Бобер скинул за то, что его среди ночи подняли. Значиться имеем в наличии восемь десятков и еще две. Все монеты я лично проверил. Ни одной поддельной.
— Бобер — шкура,— с чувством сплюнул Матью,— надо будет его навестить. И приласкать. Давай деньги.
Толстый кошелек перекочевал в руки сержанта.
Матью распустил шнурок и запустил пальцы внутрь. Послышался ласкающий ухо перезвон монет.
— Все делим поровну,— сержант важно отсчитал свою и лейтенантскую долю,— и две монеты богине удачи.
Он с силой швырнул пару золотых в сторону пустыря.
— Мастер-сержант! — рядом из мрака возник запыхавшийся Жига,— идут!
— Кто? — меланхолично отозвался Матью.
— Старший офицер, оба магика, два десятка лучников, еще кто-то, я их не знаю.
— Дождались, — сержант поправил шлем,— давай Жига, займи какое-нибудь место и приобрети уставной вид. И застежки подтяни... Да, и не забудь получить свою долю у ребят. А ты, Ильм, иди, встречай дорогих гостей.
Некромант горестно вздохнул и, загребая носками сапог снег, побрел навстречу старшим товарищам. К сожалению, не он придумал восьмой пункт гарнизонного устава, категорически требовавший при обнаружении в одном месте трупов числом более пяти созывать всех и вся. Все, что мог, он сделал.... Теперь пусть другие решают, как лучше распорядиться такой кучей мертвых тел.
Дорога до дома после бессонной ночи казалась бесконечной. Не радовали Ильма ни морозное солнечное утро, ни приятная перспектива быть предоставленным самому себе до самого заката, ни прозрачный намек старшего офицера о том, что его собираются готовить на повышение.
Ильм шел, стараясь смотреть только под ноги. Хотелось спать, хотелось есть. Периодически оба эти желания причудливо смешивались внутри, и в такие моменты вообще ничего не хотелось. Потом желание спать снова выползало наружу и, подмяв под себя голодный желудок, кружило голову, заставляя окружающие предметы расплываться, придавая им самые причудливые формы.
Ильм искренне ненавидел подобное состояние тела и духа. Симптомы усталости проявляли себя совершенно неожиданно и в самые неподходящие моменты. Особенно донимали приступы совершенно немотивированной раздражительности. Кипеть, как осадный котел со смолой, заставляло практически все. И договорится по-хорошему с идущими вразнос эмоциями не получалось никак. Лед под ногами — хочется выругаться. Веселой шумной ватагой попались навстречу украшенные гильдейскими знаками подмастерья, рука сама собой тянется к мечу. Плюхнулись перед носом помои — приходиться сдерживать непреодолимое желание отыскать их хозяина и свернуть ему челюсть.
Терновым венцом мучений стало появление на пути некроманта уличного продавца свистулек. Случилось это событие ровнехонько у заваленного мусором старого фонтана в трех шагах от хозяйства мастера Ольда.
Завидев одиноко бредущего офицера, мужичок грациозной походкой, заставляющей задуматься о некоторых тайных пороках, выступил ему навстречу и с ходу предложил ознакомиться с товаром. Ильм с недовольным видом отодвинул лоток в сторону. Его добрые намерения были истолкованы неверно. Приставучий как лесной шершень, торговец обошел его с другой стороны и одарил сладчайшей из улыбок. Ильм дебоширить не хотел, но скрученная усилием воли пружина усталости неожиданно стала распускаться. Все еще сдерживая себя, Ильм как бы невзначай сверкнул перед подведенными помадой губами некромантским перстнем. Демонстрация не возымела ровным счетом никакого эффекта. Торговец лукаво повел очами и игриво махнул на него свободной от удерживания лотка ладошкой. Мол, ша, противный.
Это было последней каплей.
Ильм сдался. Сдался на волю чувств. Ну, зачем, скажите на милость, усталому человеку после бессонной ночи деревянная свистулька? Да и вообще, не жаловал он прилепившиеся к людям эльфийские извращения. В общем, этот крашеный тип сам был виноват.
Некромант скроил некое подобие заинтересованности на небритом лице и, выждав удобный момент, когда мужичок склонился над своим товаром, со всей силы засветил кулаком ему в ухо.
Виктория случилась полная. Лоток полетел в одну сторону, настырный торговец в другую, Ильм же пошел своей дорогой, совершенно не интересуясь последствиями своего удара и совсем не чувствуя облегчения....
Вскоре показался ставший почти родным дом булочника.
Мастер Ольд сидел на небрежно очищенной от снега скамейке, пристроенной почти у самого входа, щелкал семечки и блаженно жмурился холодным солнечным лучам. Под ногами его, обутыми в отороченные мехом полусапожки, деловито паслись воробьи и пара голубей. Судя по недовольному чириканию, и наскокам друг на друга, кожуры на всех не хватало.
— Мое почтение, лейтенант,— заметив приближающегося постояльца, Ольд чуть приподнялся с места. Птичья братия тут же разлетелась в разные стороны.
— Доброе утро, мастер. Как идут дела? — Ильм изнывал от желания подняться к себе, но приходилось соблюдать правила хорошего тона.
— Благодарю покорно. Все хорошо. Как наши передовые рубежи?
— Стоят, мастер. Стоят неприступно. Пока.
— О! — Ольд со значением сжал кулак,— я лично не сомневаюсь в стойкости наших парней. Город в надежных руках.
— Несомненно, мэтр, несомненно,— Ильм вежливо улыбнулся,— на сем спешу откланяться.
— Да, да, конечно. Кстати, а правда говорят, что налог на содержание гарнизона собираются поднять?
— Кто сказал? — недоуменно обернулся Ильм.
— Вчерась в таверне разговор зашел.
— Не слышал ничего подобного.
— Значит, брешут.
— Выходит так. Прошу меня извинить.
— Да, да, и вот еще что,— Ольд стукнул по лавке рукой. Воробьи во второй раз прыснули в разные стороны,— если этот бездельник у тебя сидит, то напомни ему, что его ждут три грязных котла. Если он их сегодня не приведет в порядок, я, клянусь Единым, с его ленивой задницы шкуру спущу.
— Я передам.
— Будь так любезен.
Ильм, прыгая через ступеньку, гремя кольчугой и мечом, достиг такой родной и любимой двери. Двери в его комнату. Сейчас он, наплевав на все, завалится на кровать. Прямо в одежде и броне. Только меч отстегнет, чтобы не мешал и, пожалуй, сапоги стянет с ног...
