-Подождал бы меня.
-Да ладно, чего уж. Это... Отойдите что-ли.
"Сталкеры" не заставили себя уговаривать. Газку хлебнуть никому не хочется. Сомов подошёл тоже в маске, с химприбором наготове. Я взялся за штурвал, поднатужился. С каким-то потусторонним срипом он начал проворачиваться. Десять оборотов. Тихий щелчок. Я потянул дверь на себя. Петли поворачивались неохотно, но беззвучно, что удивительно. Чувствовалась масса, которая создавала немалую инерцию. Лекс сунул в тёмный проём анализатор прибора. Я подсознательно ждал, что сейчас трубку кто-то или что-то вырвет и утащит в темноту. Но видимо она была невкусной и неинтересной, потому что никто в неё не вцепился. Лекс пощёлкал тумблерами, кнопками и стянул маску на лоб:
-Чисто.
Я маску снимать не стал. Поднял пистолет, включил фонарь. Луч жёлтым сваетящимся конусом ушёл в пыльную темноту. Откуда пыль? А свежий воздух снаружи хлынул и поднял слой, накопившийся за сотни стодов. Я шагнул через порг , водя лучом по сторонам. Тяжёлый фонарь оттягивал руку. Стены и потолок тамбура когда-то были выкрашены в тёмно-зелёный цвет. Краска отошла пузырями, лохмотьями, которые по большей части уже давно рассыпались по бетонному полу. В противоположной стене была точно такая же дверь как и наружная, только открытая. Я подумал немного и вышел наружу. На меня смотрели, как на водолаза, поднявшегося из Марианской впадины. В глазах присутствующих читался немой вопрос: "-Ну и что там?!"
-Всё хорошо. — Сказал я, стянув газомаску и вдыхая свежий воздух.
Сомов спросил:
-Проблемы?
-Освещение надо наладить. Я сейчас сделаю кое-что.
Некоторое время я сооружал некое подобие переноски-осветителя из силогенератора, мотка двужильного провода и нескольких лампочек для фар. Получилось хлипенько, но работать должно. Запустил генератор, потащил свою светящуюся переноску в недра бункера, ощущая себя этаким недоделанным Прометеем. Теперь тамбур был освещён. Я снова натянул газомаску, включил переносной фонарь и подошёл к следующей двери.
Коридор составлял разительный контраст с тамбуром. Стены и потолок были покрыты крупной гладкой плиткой, напоминая бежевыми тонами небо Мира. Свет фонаря давал яркие блики, когда попадал на эти плитки. Кафель? Нет, скорее полированный камень. Возможно — искусственный. Метров через пять от двери коридор начинал уходить вниз. Я посветил вдоль спуска. Луч терялся во мраке, дробясь на блики от плиток. Вниз вели ровные ступени. Что интересно — не видно было никаких приборов освещения типа плафонов с лампами. Похоже, что переноски моей не хватит до конца коридора. А бункер гораздо больше, чем мне представлялось. Хорошо, что не нужно его весь исследовать. Но где же обещанные артефакты? Объект производил впечатление тщательно вычищеного в плане оборудования. Голые стены. Никаких коммуникаций под потолками — труб, кабелей. Обычно их размещают так, чтобы можно было быстро и просто ремонтировать, а тут их или нет совсем, или они спрятаны за плитками. Странная планировка, но не мне судить. Обшарив стены лучом, я увидел дверной проём, похожий на входные, только дверь без штурвала, а с более традиционной ручкой. Над входом не было никаких надписей или табличек. Что там? Проверим.
Дверь открылась легко и бесшумно. Жёлтый луч фонаря упёрся в штабель пыльных зелёных ящиков. Ага, вот и искомые артефакты, ёшь твою медь! Я посветил по сторонам. Те же плитки и полное отсутствие плафонов, труб, кабелей, распределительных коробок и щитов управления. Голые стены и четыре больших ящика в штабеле. На вид материал ящиков больше всего напоминал матовый пластик. Конечно же, деревянные давно бы рассыпались в труху, а железные начали бы ржаветь. А эти — как новые. Попробовал снять верхний за откидные ручки по бокам. Он оказался довольно лёгким. Поставил ящик на пол, посветил на крышку. В следующую минуту я тупо пялился на ящик сквозь стёкла газомаски. Стало трудно дышать, но снять маску мне даже не пришло в голову, потому что на крышке в белом круге выделялся красный крест, а в правом верхнем углу красовалась жёлтая надпись : "Комплект для полевой реанимации.", напечатанная самой настоящей кириллицей на самом настоящем русском языке!
Да уж. Шок — это по-нашему, твою дивизию. Египетская сила, ешь твою медь. Как это понимать? Откуда тут русский язык? Не, меня и раньше смущало множество почти русских слов в садарском языке, по-русски звучащие фамилии , но кириллицы я тут не видел ни разу. Это артефакты?! Ничего не понимаю. Запор на ящике оказался простым. Щелчок, еле слышно пшикнул воздух. Я ожидал увидеть... Не знаю, что ожидал. Чего-то типа дефибриллятора и прибора для интубации (ага, я смотрел сериал "Скорая помощь" с Джорджем Клуни, так что терминов нахватался). Однако увиденное снова ввергло меня в состояние охренения. В ящике, на мягкой подложке лежало нечто, напоминающее непрозрачную жёлтую медузу с раскинутыми во все стороны щупальцами. Этакое Солнышко. И это — прибор?!. Едрит -гибрид. Я осторожно дотронулся до "комплекта" стволом пистолета. Не пальцем же эту каракатицу тыкать? Комплект не отреагировал. Дохлый, наверное. Мой разум категорически отказывался признавать в этой штуке техническое устройство. Я хотел закрыть крышку от греха подальше, но увидел сбоку карточку. Ага, инструкция!
На карточке, на чистейшем русском языке было написано, что эта хрень — не хрень, а "Автономный прибор для реанимации с адаптивной операционной системой псевдонейронного типа". В комплект к нему прилагаются "генератор кровезаменителя, универсальный сшиватель и органический нормализатор метаболизма". Красным цветом выделялось предупреждение, что "комплект не предназначен для реанимации модифицированных АРС". Твою дивизию... Я несколько раз перечитал эту абракадабру , силясь понять смысл. Дополнительных описаний не было. Видимо подразумевалось, что комплектом будут пользоваться квалифицированные специалисты. Я вложил карточку на место, собрался закрывать крышку и вдруг на глаза попалась табличка, приклеенная ко внутренней стороне крышки. Какой-то буквенно-цифровой индекс, серийный номер (шестизначный). Всё это было для меня китайской грамотой, но взгляд зацепился за дату изготовления. Белым по зелёному было напечатано, что комплект изготовлен в две тысячи сто тридцать седьмом году на семьдесят первом автоматическом заводе военно-медицинской аппаратуры, госконцерном "Военно-медицинские технологии". Невероятные сведения заканчивала строчка "Сделано в России, планета Земля".
Вот это был настоящий шок. Потрясение от переноса в этот мир теперь казалось весёлой шуткой по сравнению с тем моментом, когда до меня дошёл истинный смысл даты. Этот ящик вместе со всем содержимым выпущен через сто семьдесят лет после моего рождения и он пролежал в подземелье около трёхсот лет по земному времяисчислению. А это значит, что меня закинуло не только в пространстве, но и во времени. Поздравляю, Серёга Корнев — тебе больше четырёх сотен лет. Я как во сне закрыл ящик и спотыкаясь побрёл к выходу. Более или менее стройная картина истории Мира , нарисованная в памяти, дала большую трещину и стала похожа на задницу. Мои потомки вооружали Отверженных? А может и воевали на их стороне? Или вообще — они и есть Отверженные?! Голова шла кругом. В тамбуре я всё-таки стянул газомаску, вытер рукавом холодный пот со лба. Едрит-гибрид! Надо взять себя в руки. И зачем я полез эти ящики смотреть? Но есть средство. Надо забыть о том, что я прочёл и увидел. Это всё дела давно минувшие. Правильно говорят, что во многих знаниях — многие печали. Сунул пистолет в кобуру, вдохнул-выдохнул. Главное — не показать коллегам, что меня что-то взволновало. Они и так на взводе. Оранжевый свет ударил по привыкшим к полумраку подземелья глазам.
-Ну? Что?
-Нашёл.
По группе поддержки пронёсся шумный обмен радостью. Я отошёл к грузовику, сел на подножку кабины.
-Ты чего бледный такой?
Это Калинина. Изобразил несуществующую беззаботность:
-Душновато там, да ещё газомаска. Я в норме.
-Покажись Лексу, он тебя химприбором проверит.
-Ладно.
Я встряхнулся, пошёл к Сомову. Как-никак, а он — командир. Положено доложить. Доложил. Лекс поблагодарил, сказал, что сегодня же извлечём артефакты, а завтра отправимся восвояси. Я неожиданно для себя спросил о том, как мы повезём груз через пропускной пункт. Сомов сказал, что это не наша проблема. Перед пунктом нас встретят с деньгами, мы передадим груз и спокойно вернёмся через КПП. Ну и ладненько. Лекс ушёл организовывать вынос объектов, я же пошёл менять часового. Как найти ящики — я рассказал командиру ещё раньше.
С наблюдательного пункта в развилке толстого дерева я равнодушно смотрел, как Тим, Вэсил, Ермолин и Марика вынесли по ящику, загрузили их в мою машину. Мысли путались, меня знобило. Как же так? Может эти русские из другой, параллельной реальности, где время течёт по -другому? Может они вовсе не причастны к Страшному? Не хочется думать о том, что я — предок тех, кто развязал межмировую войну. Можно сказать, что я, мол, не в ответе за потомков. Но всё равно стыдно за них. Да ёшь твою медь и дивизию! Чтобы русские, пусть и из другой реальности, в поджигателях войны были?! Невозможно. Эх, голова! Хватит думать об этом ! Тоска, необъяснимая тоска навалилась на меня. Ещё сегодня утром я имел относительно прочную картину мира. А теперь терзаюсь сомнениями и совестью. Главное, не показывать этих чувств. Лишние вопросы мне сейчас меньше всего нужны.
Я не заметил, как прошло время моего дежурства. В темноте, "на автомате", добрёл до грузовика, забрался в кабину. Долго ворочался, лежал с открытыми глазами. Уснул под утро. Снилось что-то тревожное. Проснулся совершенно не отдохнув. Зато не кривил душой, когда на вопрос Тима о самочувствии я ответил, что бывали дни и лучше. Позавтракали в радостном возбуждении все, кроме меня. Я же был мрачен, вернее — безразличен. Калинина отозвала в сторону и подозрительно осмотрела мою морду лица:
-Слушай, ты не заболел? Здесь какой только заразы не бывает.
-Да в норме я, в норме!. Не выспался просто.
-Точно?
-Да.
-Фрам, Ню просится с тобой ехать. Ты не против?..
-Да мне — до лампочки.
-Чего?
-Всё равно мне.
-А. Ты теперь в середине поедешь...
-Хорошо.
Марика ушла. Я поплёлся к грузовику. Проверил вещи и оборудование. Не мудрено что-либо забыть в этой всеобщей эйфории. Тим уже занял своё место в "гнезде" наверху. Я забрался в кабину, завёл двигатель. Он работал как-то неровно, словно разделял моё настроение. Фильтры что-ли засорились? Не должны бы. Только недавно проверял — всё работало нормально. Всё-таки недаром многие водители верят, что некоторые машины обладают собственным характером. Я отогнул козырёк. Провёл ладонью по фотографии, стирая пыль. Лани улыбалась мне и в кабине стало чуточку светлее. Сегодня даже её жизнерадостная улыбка казалась немного грустной. Как же сильно выбила из колеи эта треклятая находка. Пассажирская дверь хлопнула так неожиданно, что я вздрогнул. Нюта с немного дурацкой улыбкой поёрзала на сиденье. Была она в своём наряде, весёлая и активная. Именно такие мне противны ранними утрами. Она не виновата, это черта моего характера. Поэтому вздохнул, поднял козырёк, и глянул вперёд. Вездеход Марики тронулся, я воткнул первую передачу и осторожно вырулил на дорогу. С-полчаса ехали молча. Дороги как таковой не было , временами ощутимо трясло так, что можно было прикусить язык — какие уж тут разговоры. Грузовик петлял между кустами и отдельными деревьями по следу калининского вездеходика, руль пришлось крутить много и активно, а это занятие к разговорам тоже не располагает. Надо напомнить, что местные полчаса — примерно пятьдесят земных минут, так что Фэ успела приглушить свой фонтан бодрости, но отвлекать меня видимо побаивалась. Делала вид, что ей интересен вид за окном, а сама то и дело косила в мою сторону миндалевидными глазками. Когда я перехватил один из таких тайных взглядов, она покраснела и отвернулась. Здрассте — пожалуйста. Теперь мы застенчивые. А напрашиваться в попутчицы, значит, наглости хватило. Я усмехнулся, увидев, что девчонка наблюдает за мной через отражение в стекле. Она покраснела ещё сильнее. В этот момент мы подъехали к переезду через через ручей и мне стало не до ужимок Фэ.
Калинина успешно его преодолела, но дно было не очень внушающее поэтому я ещё на спуске врубил передний мост и пониженную ступень "раздатки". Дал газу, от чего грузовик ощутимо завибрировал мелкой дрожью, и мы покатили под горочку. Что интересно — прошлый раз мы этот ручей не переезжали. Что-то я не обратил внимание на ориентиры. Мы едем другой дорогой? Вполне возможно. Тем более разумный ход, если вспомнить недобитых разбойников. Тем временем грузовик въехал в ручей. Я почувствовал, что колёса начинают пробуксовывать и высунулся в открытое окно. Действительно, колёса пробуксовывали, но движение продолжалось. Широкая резина, столь шумная и тяжёлая на твёрдых гладких дорогах, показывала все свои плюсы на бездорожье. Вот передние колёса скребнули по берегу, двигатель выплюнул облачко чёрного дымка, рыкнул и машина выехала на подъём. Наверху я принял вправо, остановился. Достал из ниши в двери флягу с водой. Смочил горло, протянул Нюте. Она взяла флягу обеими руками, сделала несколько глотков и вернула ёмкость. Опыт подсказывал мне, что броневик не проедет, поэтому я убрал флягу и сказал девчонке:
-Сиди в кабине, жди меня.
Открыл дверцу, спрыгнул на землю. Тим внимательно осматривал окружающие кусты, не обращая внимания на меня. Я пошёл к началу спуска. Броневик Ермолина спускался к ручью. Хоть он построен на полноприводном шасси и размером поменьше моего "ТЗГМа", но вес у него как бы не больше. Как я и ожидал — броневик забуксовал на выезде из ручья. Отчасти это произошло потому что я уже продавил мягкое дно и броневику просто не хватило дорожного просвета под задним мостом. Ермолин открыл бронедверцу и помахал рукой:
-Трос давай!
Я забрался в кабину, завёл двигатель. На буксире броневик не вытащу — вверх по подъёму не осилю. Пришлось развернуться, крутанувшись в три приёма. Фэ сидела, схватившись за поручень и с интересом наблюдала за нашими манёврами. Я поставил машину на "ручник", подключил привод лебёдки и стал разматывать трос с барабана. Ермолин перехватил у меня крюк, с лязгом зацепил его за буксирный крюк броневика. Я не преминул буркнуть:
-Мог бы к этому сараю и лебёдку пристроить.
На что Нико так же сердито буркнул, что забыл провести со мной консультации. Я вернулся в кабину, включил сматывание. Трос натянулся, машина задрожала и чуть дёрнулась вперёд, но тормоза держали надёжно. Не зря я их кропотливо перебрал незадолго до задания. У этой модели тормоза хорошие, но в ремонте и регулировке довольно трудоёмкие. Зато теперь я не задумывался о надёжности — тормоза держали, что называется, "мёртво". Броневик медленно резал свежую колею, выбрасывая из-под колёс мокрый песок. Машина мелко дрожала, наматывая натянутый струною трос на барабан лебёдки. Но вот натяжение ослабло — броневик зацепился колёсами за твёрдый грунт. Минут десять ушло на то, чтобы убрать трос и развернуться. Всё время, пока длилась эпопея с формированием водной преграды, Калинина с Сомовым наблюдали со стороны. Если они и проявляли нетерпение, то умело его скрывали. Кстати, я заметил, что наше командование стоит очень близко друг к другу (вернее — к подруге). Видимо у Марики начало что-то получаться. Пока я сматывал и цеплял трос, мне в голову пришла мысль, что возможно Нюта попросилась ко мне в попутчицы не вполне по своей инициативе. Ох уж эти мне дела амурные !
