2. На пороге иных миров

Вынырнула, хватая ртом воздух и только и успела заметить, что надо мной не тёмные своды драконьей пещеры (получилось!), а серые тучи Лидранского неба, как чья-то сильная шершавая лапа ухватила меня за щиколотку и поволокла вниз в глубину, прочь от света и воздуха. Крику ужаса, избавляющему от последних остатков воздуха в лёгких, не позволил вырваться только инстинкт самосохранения, а не нахлебаться воды не помог даже он. И когда спустя весьма непродолжительное время меня вытолкнуло куда-то, где имелся пригодный для дыхания воздух, я довольно продолжительное время только и могла, что откашливаться, отфыркиваться да отплёвываться, почти не обращая внимания на то, что те же руки сначала помогают мне удерживаться над поверхностью воды, а потом и подталкивают к мелководью.

Обернувшись, я почти не удивилась, увидев перед собой вытянутую морду и затянутые белёсой плёнкой глаза наяды. Чего-то вроде этого я и ожидала. Страха не было. Не до страха мне было. В ушах звенело, на тело накатила оглушительная слабость, да и плечо, опомнившись от первого шока, отзывалось то дёргающей, то ноющей болью. Нет, все-таки, несмотря на все усовершенствования, человек — довольно хрупкое создание.

— Х-х-ф-ф, — раздалось не то фырканье, не то сопение в темноте. Кстати, да, здесь довольно темно, не настолько, чтобы ослепнуть совершенно, но вполне достаточно, чтобы перестать различать цвета. Очень медленно, даже не пытаясь выпрямиться в полный рост, я выбралась на шершавую, холодную каменную поверхность, да так и осталась там сидеть, отдыхая, отдыхиваясь и пытаясь хоть немного прийти в себя. Мне никто не мешал. Кроме наблюдателя, так и оставшегося плавать где-то неподалёку здесь, кажется, вообще никого не было. Кстати, здесь — это где? Я неторопливо огляделась: пещера, больше похожая на естественный грот, до половины заполненная водой, а на другую половину каменная, с небрежно раскиданными то тут, то там наносами песка и низкими сводами. Не самое весёлое местечко. Слабость потихоньку начала проходить, зато вместо неё меня одолела крупная нервная дрожь, да такая, что даже зубы постукивать начали.

Когда количество действующих лиц начало прибавляться, я даже не заметила. Просто в какой-то момент, осознала, что над водой точит не одна, а несколько пар глаз. Молчаливых, настороженных и, как мне показалось, любопытных. Поднялась и, пошатываясь, на подгибающихся ногах отошла на несколько метров в сторону. Обсыхать. И если мой костюм совершенно самостоятельно избавлялся от излишков влаги, то об облепившей ноги юбке и непранских карманах этого сказать было нельзя. Я встряхнула головой, избавляясь от попавшей в уши воды — брызги с волос разлетелись в стороны. Две из трёх карауливших у самого выхода из воды наяды подплыли ещё ближе, до половины высунувшись из воды. В воздухе снова послышалось тихое не то шипение, не то фырканье, не то свист. Если это и есть речь местных жителей, то не удивительно, что у людей возникли такие проблемы с её расшифровкой. Оглянулась на опять замерших в неподвижности наяд и, плюнув на приличия (кто тут вообще кроме меня имеет о них представление!) принялась развязывать фигурный узел, благодаря которому на мне до сих пор держалась юбка. Ушибленная рука болела немилосердно и совершенно не слушалась, так, что было совершенно непонятно, как же мне ею грести удавалось. С узлом я кое-как справилась, но было очевидно, что расстегнуть пару десятков ремешков, на которых держались накладные карманы, у меня точно не получится — больная рука не позволит и, наверное, придётся выворачивать их как-то так, не снимая, чтобы вылить воду. Но сделать этого я не успела — из-за поворота, который я только сейчас заметила, выбралась нелепо раскачивающаяся фигура. Юноша-русалка (или их русалами правильнее будет называть?) приблизился ко мне на пару метров и, красноречиво махнув рукой в сторону, откуда прибыл, предложил следовать за собой. Ага, значит, я здесь не просто любопытную зверушку из зоосада изображала, а чего-то дожидалась и у этого похищения есть цель. Сзади раздался тихий шорох, и не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что мой молчаливый конвой последовал за нами.

За поворотом начинался полуводный город. Полуводный, потому, что часть коридоров, по которым мы проходили, была затоплена и вода доходила мне до колена, а кое-где и выше. Здесь было намного светлее, потому как вдоль всех коридоров тусклыми светляками горели электрические лампочки. Я даже поначалу не удивилась их наличию. Ну, лампочки и лампочки, что тут такого? А что горят так неярко — так может это режим экономии такой, потом вспомнила, где нахожусь, и приостановилась. Вот они как тут устроились, а мы всё: "дикари, дикари". Сунула нос к голубоватому матовому плафону и ничего не смогла рассмотреть — непрозрачные они. Сзади на меня раздражённо зашипели. Ладно, ладно иду. Но всё же каждый раз, как мы проходили мимо очередного осветительного прибора, я задерживала на нём взгляд. Мне показалось или у каждого было чуть иная форма? Они их здесь вручную вытачивают, потому что ещё не наладили машинное производство или это раковины каких-то местных моллюсков? Задаваться этими вопросами было намного приятнее, чем размышлять о собственном, неопределённом будущем. Да и потом, насколько я знаю, я первый и единственный человек (не считая русалов) попавший в поселение наяд. Как тут упустить случай и не полюбопытствовать по поводу всего, до чего взгляд дотянется?

Миновав несколько поворотов и запертых дверей, мы вышли в большую, округлую, хорошо освещённую пещеру с отшлифованными, а не грубо обработанными, как это было в коридорах, стенами. И здесь меня встречала целая делегация из людей, несомненно, почтенных, ибо одежды на них было побольше, чем на моём провожатом, на котором только и имелся гульфик, прикрывавший самое сокровенное. Именно что людей, наяды хоть и имелись в наличие, но держались несколько в стороне. Стоящий по центру высокий, почти с меня ростом старик издал несколько мяукающих звуков, подождал, вглядываясь в моё лицо, потом сказал несколько слов, в которых я, с некоторым напряжением распознала сильно искажённый немецкий. Знать я его не знала, так, всего несколько общеупотребительных выражений, но зато поняла, что сейчас происходит — русалы пытаются найти общий язык для общения. А поняв это, я успокоилась: если со мной хотят просто поговорить, значит, истории о ненормальной агрессивности местных не так уж и верны.

— Солеранский? Русский? Английский? — каждое из слов я произнесла на соответствующем языке, предлагая на выбор другие варианты кроме немецкого и китайского (а может это японский был?).

— Кто ты есть? — мой собеседник тут же перешёл на русский. Он говорил почти правильно, разве что слишком акцентируя на шипящих и свистящих звуках, но понять его было несложно. Я задумалась. Как же себя назвать? По имени? А что оно им скажет? И выбрала самое простое:

— Человек.

В разговоре возникла пауза, во время которой ко мне никто не обращался, зато все присутствующие оживлённо общались между собой тихими свистящими голосами. Эхо их голосов дробилось и множилось, разлеталось по всей пещере и, отражаясь от стен, возвращалось к своему источнику. Инстинктивно, почти не задумываясь об этом, я принялась вертеть ушами, пытаясь отследить направление звука, а поскольку благодаря уникальной акустике сделать это мне никак не удавалось. К тому же принялся раздражённо и нервно подёргиваться мой излишне самостоятельный хвост. За те несколько секунд, что я потратила на попытки справиться со своим вышедшим из под контроля телом, воцарилась абсолютная и настороженная тишина.

— Хвост? Зачем? — вымолвил старик и морщины, прорезавшие его лицо, стали ещё глубже.

— Для красоты, — я глянула на свой хвост, с мокрой шерсти которого продолжала капать вода. М...да, красота сомнительная.

— Пария? — он вопросительно уставился на меня, склонив на бок круглую голову. Я ответила непонимающим взглядом. — Изгой? — попробовал он выразить свою мысль по-другому.

— Нет! Почему? — удивилась я.

— Уши и хвост. Не такая как все, — было заметно, что если с произношением слов у этого престарелого русала проблем не возникало, то с их подбором...

— Да нет, как раз такая как все, — я заулыбалась, поняв что его интересует. — Уши и хвост, шерсть и чешуя, когти, рога и копыта — вполне обычны для нашего времени на Земле. Даже крылья встречаются.

— Перепонки? — он раздвинул пальцы, демонстрируя собственные.

— Весьма популярны в приморских городах, — но истины ради, добавила: — Но совсем таких как вы — нет.

— Там, — он опять помедлил, подбирая слова, — многое изменилось.

— Очень, — я энергично кивнула. — Всё-таки пятьсот лет прошло, по нашему счёту.

Ещё одна длинная пауза. Я переминалась с ноги на ногу, ожидая, пока всё выше сказанное переведут и для не знающих язык предков русалок и для наяд и думала, так ли это будет неприлично, если я усядусь прямо на пол. Ноги подкашивались от усталости и потихоньку начинали ныть все синяки и ссадины, полученные за последние полчаса. Я украдкой ощупала правое бедро, которым стукнулась, когда перелетала через парапет — точно синяк будет. И громадный. Господи, что же они так долго, неужели перевод тех нескольких слов, которыми мы обменялись, занимает столько времени. Или это уже пошёл обмен мнениями?

— Ты — тот человек, что проживает сейчас в Доме Драконов на утёсе. Тебя там видели.

О, а это уже, похоже, разведка донесла. Быстро они. И я могла бы просто согласиться, но решила прояснить ситуацию:

— На самом деле дракон там только один, остальные — люди.

Сказала, и только потом подумала, что этой неосторожной фразой могу испортить ребятам всю политику, и что, наверное, к ним так хорошо относились потому, что за людей не считали. Парадокс. Кстати, откуда бы русалкам знать о драконах, если в то время когда их предки ещё жили на Земле, солеране не вступили с нами в контакт? Нет, спрашивать не буду, а то опять что-нибудь брякну невпопад, после чего моим друзьям долго и упорно придётся расхлёбывать последствия.

Опасения оказались напрасными. Вместо того чтобы начать проявлять признаки огорчения или агрессии местный совет старейшин забросал меня вопросами — их как будто прорвало, им было всё интересно. И как оказались люди и драконы настолько похожими, и что случилось на Земле за истекшие пятьсот лет, и что там думают лично о них, и что из себя представляют переселенцы второй волны (именно так они называли людей, населяющих сушу), и о взаимоотношениях с другими разумными расами. Я отвечала. Сначала старалась подбирать слова и выражения попроще, не сыпать сленговыми словечками и специальными терминами, потом сбивалась и принималась говорить, как привыкла, потом опять вспоминала перед кем выступаю, принималась уточнять и переспрашивать, как меня поняли, окончательно запутывалась и принималась перескакивать с пятого на десятое, но говорить не переставала. А когда стала рассуждать на профессиональные темы даже почти забыла о боли и усталости. Зато сообразила поинтересоваться, как же так получилось, что меня похитили, наплевав на традицию не вступать в контакт с сухопутными без крайней на то необходимости. Всё оказалось донельзя просто: меня засёк патрульный, наблюдавший за подступами к поселению и не смог пройти мимо такого феномена, как появляющаяся из ниоткуда девушка. Заодно пришлось рассказать, как у меня это получается и показать "ключ от всех дверей", разъяснив попутно, что действует он только в моих руках, потому как имеет индивидуальную настройку — проверено неоднократно.

После такого интенсивного и можно сказать доверительного общения, я уже почти перестала беспокоиться за свою судьбу и только время от времени украдкой поглядывала на висящий на запястье браслет-коммуникатор, не решаясь проверить его память — меня уже давно должны были начать искать, почему же звонков нет? Закончилась встреча "на высшем уровне" несколько неожиданно: меня попросили передать просьбу о встрече членам команды быстрого реагирования и ... предложили выкупить свою свободу. Я всё-таки села на пол. Не от шока, нет, у меня достаточный опыт взаимодействия с инопланетниками, чтобы понять, что наткнулась на какие-то культурные заморочки. Просто ноги меня действительно уже не держали, а новый поворот беседы требовал тщательного осмысления. И кто бы, и что не думал по этому поводу, а я была рада. Это, как минимум, означало, что меня включили в местную систему взаимоотношений, а у того, кто находится внутри неё, имеется гораздо больше возможностей для манёвра, чем у тех, кто принят не был.

Манёвр с посадкой на пятую точку оказался весьма удачным, потому как ко мне моментально присоединились все присутствующие. А ведь могла бы и сразу догадаться, что людям, имеющим ласты вместо нормальных ступней и большую часть жизни плавающим, а не ходящим по суше, довольно тяжело даже просто стоять в течение продолжительного времени. Не говоря уж о наядах, которым на всё происходящее пришлось взирать снизу вверх.

Торг начался. Моя юбка, от которой я уже не чаяла избавиться и мечтала деть хоть куда-нибудь, была с презрением отвергнута:

— Мы не дикие. Стеклянных бус нам не надо.

Тогда я предложила напульсник со своей руки. А что? Вполне технологичная вещь и наверняка стоит немало, хотя мне её выдали бесплатно в качестве рабочего инвентаря. На это мне было замечено, что один-единственный прибор, в отрыве от породившей его технологии особой ценности тоже не представляет. С величайшей неохотой предложенный "ключ от всех дверей" тоже не прошёл отбора, но уже как подаренная лично мне вещь и имеющая для меня слишком большую ценность. Тогда я принялась выворачивать карманы. Вы когда-нибудь слышали, что может поместиться в сумочке у девушки? Если слышали, то можете себе представить, с каким интересом следило почтенное общество за этим действом. Под неугасающий свет пещерных ламп были извлечены: "вечный" листок для заметок — небольшого формата пластинка, на которой можно было писать и стирать бессчётное количество раз, электронная записная книжка, набор заколок (зачем только таскала! ведь с тех пор как сделала модную стрижку, совсем перестала ими пользоваться), слипшиеся в единый ком леденцы, брикетик жевательной зубной пасты, идентификационная карта (одна из нескольких у меня имеющихся), кое-что из косметики, "счастливая" монетка выменянная когда-то у Бродяжек, баллончик с псевдокожей выпрошенный у Мика (им я немедленно воспользовалась, залив защитно-регенеративным составом несколько крупных ссадин на руках и ногах) и ещё чёртова уйма вещей, непонятно зачем таскаемых за собой. Самые обычные мелочи, и по общему убеждению — ничего такого, эквивалентного единственной и неповторимой мне. Я даже расстраиваться начала, пока не выудила из уголка кармана, случайно завалявшуюся там и застрявшую ягодку, когда-то сорванную в спальне у Ненни-Ро.

— Вот, — предъявила я торжественно. — Семена драконьего мха.

Тёмно-бордовая, чуть сморщенная горошинка пошла по рукам. Потом общество внезапно пришло в движение и, как приливной волной подхватив и меня за собой, устремилось в неизвестном направлении. Слава богу, идти пришлось недалеко — всего лишь преодолеть пару аналогичных залов-пещер да проплыть метров десять по полностью затопленному переходу — говорить не о чем. Зато место, куда мы попали, полностью окупало все труды по его достижению. Сад — не сад, оранжерея — не оранжерея, но что-то подобное — царство эндемичной растительности, занимавшей и подводную часть пещеры, и плетями тянущейся на подвесных канатах и гроздьями-сростками крепящейся к стенам. В нос ударил острый, тёплый, пряный грибной запах, смешанный с чем-то трудно распознаваемым — у меня сразу же начала кружиться голова и все местные красоты отступили на второй план. В том числе и хозяйка этой плантации, которая вывернула из-за желтовато-бурого листа местной флоры и, принялась ругаться на старейшин. Судя по всему, она была не слишком рада видеть толпу ввалившегося в оранжерею народа, и недовольство её удалось усмирить только предъявлением чуть сморщенной ягодки драконьего мха (надо будет узнать у Ненни-Ро, как же он всё-таки по-настоящему называется). Речь я их, конечно же, не понимала, но общий смысл переговоров был и так понятен по общему тону, мимике и жестам и каким бы сомнительным мне самой не казался этот полусухой шарик, первую из увиденных мной женщин-русалок он заинтересовал. Кстати, она нимало не напоминала образы пышногрудых длинноволосых прелестниц, которыми пестрят иллюстрации сказок и фантастических романов и которую, я подсознательно ожидала увидеть. Такое же поджарое и обтекаемое тело, как и у мужчин, грудь выступает едва-едва, волосы, то ли коротко подстрижены, чтобы не застилать в воде зрение, то ли просто длиннее не растут, но при этом более изящное телосложение, да и общая женственность линий не позволяла спутать её с представителями сильного пола. Звуки наступали и отступали, голова продолжала кружиться и я тихонько стекла на полузатопленный пол, чтобы не грохнуться на него со всего маха, если уж потеряю сознание. А потом и в наглую привалилась здоровым плечом к оказавшемуся рядом наяде. Нет у меня больше ни сил, ни желания, беспокоиться о том, как будут восприняты те или иные мои поступки.