Наваждение

И, показывая, наверное, что все вопросы решены, двинулся в сторону подоконника, на котором вчера оставил мобильный, сигареты и зажигалку. Но Лиза еще не все для себя прояснила:

— Это твое новое кредо по жизни? — поинтересовалась она Дмитрию в спину.

— Почему? Я всегда придерживался такого принципа, — Дима обернулся. — Может, только, переоценил важность некоторых моментов и материальных предметов.

Он вновь внимательно ее рассматривал, а Лиза пыталась и не смогла удержать недоверчивую, даже ехидную гримасу. Ей не помнилось, чтобы он жил по таким "понятиям" раньше. Но она промолчала. И сильнее закуталась в одеяло, потому что из окна, открытого Димой, ощутимо потянуло холодом.

Однако Калиненко, как раз, ее мысли щелкал, как семечки. И понял, что именно повисло недосказанным. А может, ее вчерашняя истерика натолкнула его на понимание. Кто знает?

Дима уперся ладонью в подоконник и достал сигарету. Прикурил. Все это — продолжая пристально смотреть на Лизу.

— Мы оба были другими тогда, Лиза. И отдавали друг другу то, что были в состоянии, — Калиненко глубоко затянулся и выпустил изо рта небольшое облачко дыма. — Я — был тебе верен на протяжении всех отношений. Был честен. И не делился тобой. Даже с Виталей, — еще раз выдохнув дым, ответил он.

И отвернулся к окну, продолжая курить.

Лиза промолчала. Поднялась с кровати и пошла в ванную, получив новую порцию ошеломления и фактов для обдумывания.

Она помнила это. Не верность Димы ей. Об этом Лиза не знала, и за последние восемь лет много чего себе придумывала. Так что сейчас была несколько оглушена открывшимися подробностями.

А вот то, что он никогда ею ни с кем не делился, это она хорошо помнила, хотя всякое краем уха слышала.

Ей действительно требовалось пространство и время, чтобы все обдумать. Благо, она могла сделать вид, что всего лишь моется в душе. Как и тогда...

2005

Лиза немного нервничала. Она уже не первый раз замечала, что Дмитрий Владленович раздражен и явно пребывает не в лучшем настроении. Что Лизу немного успокаивало — это точно не имело к ней отношения. Причина его раздражения.

Сейчас Калиненко разговаривал по телефону и, определенно, был зол на собеседника.

И тем не менее, именно она ощущала себя неуместно и неловко, не представляя, как ему помочь или успокоить. То есть, конечно, спустя два месяца отношений с Калиненко, Лиза уже понимала, для чего ее в срочном порядке вызвали к нему. Точно не для того, чтобы отредактировать список вопросов для статьи в журнале. Только вот Дмитрий Владленович сейчас ей казался таким взбудораженным, что Лиза не была уверена, что и секс его успокоит. И немного переживала из-за этого. Так не хотелось расстраивать Дмитрия Владленовича! И очень хотелось сделать его счастливым. Она на все готова была ради этого!

Потому и послушно подошла, стоило Калиненко бросить трубку и поманить Лизу к себе пальцем.

— Дима, может тебе чая сделать? Или кофе с коньяком, чтобы расслабиться? — она подскочила с дивана и торопливо приблизилась, чуть одернув узкую юбку.

Калиненко одобрительно усмехнулся, заметив это. И тут же испортил все старания Лизы выглядеть прилично: начал расстегивать ее строгую белую блузку, стоило пуговицам оказаться в зоне доступности его рукам.

— К черту чай! И кофе — туда же! Мы, девочка, сейчас расслабимся по-другому! А потом и коньяку можно.

Он неожиданно обхватил ее за пояс и поднял, резко крутанулся на месте, опустил Лизу прямо на стол, столкнув какие-то бумаги. Попутно задрав до бедер только одернутую юбку. Его руки жадно сжали обнажившуюся кожу, и так же алчно Калиненко впился в ее рот.

Лизу бросило в жар, так что щеки запылали. Она обхватила его за плечи, стараясь удержаться. И с такой же готовностью ответила на поцелуй. В груди сердце сильно-сильно застучало. В животе томительно сжался узел предвкушение. И казалось безумно-важным, что она вызывает в нем такое желание.

Калиненко же времени не терял и уже стягивал с нее белье, второй рукой заканчивая расстегивать блузу Лизы. Ему нравилась ее полная грудь, она знала, Дмитрий сам неоднократно ей это говорил. И сейчас он, как и всегда, стремился скорее добраться до кожи. Лиза помогала в этом, сама расстегивая рубашку Дмитрия, стягивая его галстук. И не могла сдержаться, стонала от его жадных поцелуев, от страстных ласк.

И вот тут, когда он уложил ее на стол, а Лиза уже достаточно умело распаковывала презерватив — кто-то коротко постучал в дверь. И не ожидая, тут же начал заходить.

Лиза сжалась, впервые столкнувшись с подобным. Раньше как-то никто не смел заходить в кабинет Калиненко, когда она была здесь. Практически скукожилась, ощутив стыд и неловкость, будто пыталась за Дмитрием спрятаться.

Замер и Калиненко. Резко развернулся к тому, кто бы там не ломился. И отрывисто бросил:

— Вон пошел! Потом!

Неизвестный ей посетитель послушался. И хмыкнув достаточно громко, чтоб и Лиза услышала, и даже узнала голос Виталия Сергеевича, от чего ей совсем неловко стало (наверняка он заметил ее ноги, обхватывающие Диму за талию), захлопнул дверь с грохотом.

Как ни странно, но на Калиненко данное происшествие никак не повлияло, как и на его явное желание продолжить то, чем они занимались. И Лиза, преодолевая стыд с неловкостью, поддалась, отвечая на новую порцию обрушившихся на нее поцелуев и ласк, все-таки достала презерватив.

Виталий Сергеевич действительно пришел потом, когда она уже была в душе. Лиза как раз вышла, вытираясь, но еще не выключила воду. И услышала насмешливый голос друга и помощника Калиненко. Она замерла, почему-то засмущавшись так, словно бы он прямо в ванную комнату зашел и ее увидел голой. И испугалась: как же она теперь выйдет, если он там сидит? Хотя, совсем скоро Лизе стало ясно, что для Виталия Сергеевича это и так не новость.

— Экий ты стал скромный, батя. Выпхал меня. Можно подумать, я чего-то там не видел. А пришлось дело задержать. Что это ты Потеряшку так прячешь? Совместили бы приятное с полезным, и решили бы все, — Виталий Сергеевич нагло хохотнул.

А у Лизы аж внутри все скрутилось узлом, когда дошло, на что намекал помощник Калиненко. Но отлегло, вроде, когда услышала ответ Дмитрия:

— Не борзей, Виталя, — одернул он друга. — Что там за дела?

— Да вот, — наверное, помощник что-то передал Калиненко. Но не закрыл тему. — Ох ты что-то носишься с этой Потеряшкой, прям залип конкретно, жадный стал такой. Постоянно ее к себе требуешь. С чего бы это она такой чести удостоилась? Такая умелая?

— Жадный, Казак, — хмыкнул Калиненко. По тону почему-то не казалось, что он сердится на друга за такую наглость и даже развязность. А может это шум воды мешал Лизе ясно разобрать. — Не твоего ума дело. Эта девочка — для меня. И точка. У тебя — своих хватает, так что не ной, не поверю, что ты лаской женской обделен. Всех секретарш уже попробовал. А то я не знаю.

Теперь хмыкнул Калиненко, а Виталий Сергеевич рассмеялся:

— Ну и ладно, не сильно и хотелось. Было б ради чего так злиться.

И они стали обсуждать какой-то договор, в котором Лиза ничего не понимала. Да и слишком дезориентирована она была, ощущая себя какой-то оплеванной и даже униженной, вдруг поняв, что Виталий Сергеевич думает о ней. И кем считает. Руки дрожали от этого, и было весьма сложно привести себя в порядок.

2013

Выйдя из душа Лиза постаралась вести себя спокойно. Больше глубокомысленных вопросов Калиненко не задавала, и в мотивациях не разбиралась. У нее было время подумать, пока она стояла под горячей водой. И Лиза действительно осознала многое из того, что он ей сказала. И оценила, вдруг поняв, насколько иначе сейчас к ней отнесся Дима.

Даже приятно стало, наверное, что оценил, хоть и не стоило поддаваться. С другой стороны, не могла она и не признать правоту другого его замечания — они оба были другими восемь лет назад. И она изменилась, хлебнув боли, обиды и своих испытаний. Но и Дмитрий не на курорте все это время был. И Лиза действительно ощутила, что в некоторых моментах он стал иным: резче, напористей, но и честнее, откровенней. Внимательней. К людям. Не к мишуре и положению.

И, похоже, что сейчас ее действительно включили в очень тесный круг, не мерещилось Лизе, когда казалось, что "превращается в Казака" и доверенного товарища.

Как Лиза к этому относилась? Она еще не определилась. Как и в отношении своего пребывания в этом доме. Но подумав, Лиза призналась самой себе, что и правда получила то, о чем столько мечтала — время с Калиненко. И так как она сама собиралась получить максимум, наслаждаясь, еще четыре дня назад, зачем сейчас скандалить? Что Дима сделал такого, что расходилось бы с ее желанием? Разве Лиза не хотела бы и дальше быть максимально близко к Калиненко? Хотела. О том же, чтоб ей доверяли и подняли аж до такого положения, поселили в своем доме и спальне, прямым текстом говоря, что у них "жизнь общая, как и комната" — Лиза если и мечтала, то где-то в совсем невероятных и откровенно нереальных мечтах. Так что, почему бы не рискнуть и не попробовать? А вдруг ей Дима в быту с долгосрочной перспективой вообще разонравится, и она от него излечится?

Не то, чтобы Лиза сама в это верила. Но всяко же бывает.

Да и не в первой ей было роман с начальником крутить. Как деликатно это сформулировал Дмитрий вчера: "у них давно сформировался прекрасный тандем, в том числе и рабочий". Так что она высушила волосы, как сумела (благо фен имелся, как и новые зубные щетки с пастой, а вот расчесок для укладки не предусмотрели) и пошла в комнату, завернувшись в полотенце.

Дима как раз инспектировал содержимое шкафа. Из-за его плеча Лиза увидела джинсы, точно не ее размера, пару новых рубашек и свитер. Все однозначно мужское.

— Парни в твоих вещах не копались, когда собирались — кажется, заметив ее взгляд, объяснил Дима. — Позже заедем, возьмешь, все что тебе надо.

— Проблема, — Лиза хмыкнула и подошла ближе. Привстала на носочки, заглядывая в шкаф через плечо. — В чем же мне кофе пить: в вечернем платье или у тебя рубашку похитить?

Она обернулась и посмотрела на свои вещи. В ярком солнечном свете стало ясно, что и платье испачкалось во время их вчерашнего приключения. Нет, ей точно не хотелось его сейчас натягивать, только помывшись.

— Украду твою рубашку, — решила Лиза, не заметив протеста со стороны Калиненко, который уже достал себе джинсы и свитер. — И буду бродить по твоему дому, словно героиня романа: в рубашке любимого, пропитанной его запахом, — с весельем процитировала она приблизительный отрывок из любого сентиментального чтива, параллельно вскрывая упаковку. — Хм, нет. С запахом, осечка. Воняет какой-то химией, — принюхавшись, Лиза сморщила нос. — Но что поделать. Образ.

Встряхнув сорочку, она сбросила полотенце и облачилась, немного воображая. Калиненко наблюдал за этим с усмешкой.

— И снова проблема, — осмотрев себя, Лиза вздохнула, подумав, что-таки придется натягивать платье. — Ты, конечно, высок, Дима, но на платье это не особо похоже.

Сорочка едва прикрывала ее бедра. Следовало признать, что Лиза все же не Дюймовочка.

— Может чулки надеть? Так приличнее будет? — с сомнением поинтересовалась Лиза, натягивая для пробы один чулок. — У тебя охранники по коридорам ходят? Я их не повергну в культурный шок? Или Казака?

Лиза еще раз с сомнением осмотрела себя, подозревая, что в таком не стоит из комнаты выходить, и подняла голову, собираясь узнать мнение Дмитрия. Однако, столкнувшись взглядом с Калиненко, поняла, что не то, что слова сказать, сглотнуть не сможет. И вдохнуть забыла, увидев страсть, которая полыхнула в его глазах.

— Охрана не ходит. Но в таком виде — ты без кофе останешься. Точно, — его голос охрип.

У Лизы от этого дрожь прошла по позвоночнику. И ноги ослабли. О том, что такое "кофе", она сейчас даже не думала, лишь бы к нему прижаться, впитать в себя жар Калиненко, такой невыносимый. Выпаливающий ее всегда изнутри. И такой родной, необходимый.

Впрочем, Дима быстро решил ее проблему. На нее словно ураган налетел: голодный, страстный, сминающий. Рот Дмитрия бескомпромиссно накрыл ее, подчинив себе и губы, и дыхание Лизы, а горячие, чуть шершавые ладони распахнули так и не застегнутую сорочку. Он обхватил ее талию, прижал к себе. С нажимом провел руками вверх-вниз, от бедер, с одним чулком, до груди, которая уже налилась от нахлынувшего желания, заныла, нуждаясь в ласке. Не прекращая ее целовать, Дима подтолкнул Лизу куда-то назад. И тут, когда она совсем потерялась в реальности и незнакомой обстановке, одурманенная вспыхнувшей страстью, резко развернул ее:

— Руками упрись! — тем же хриплым голосом отрывисто велел Калиненко, надавив на спину, чтобы Лиза прогнулась.

И она подчинилась, честно сказать, с удовольствием, прогнув спину, подстраиваясь к нему. Застонала от удовольствия, когда ощутила напористое проникновение его твердой плоти. Выгнулась еще больше, подставляя шею царапающим, будоражащим поцелуям-укусам Димы. И царапала стену, не в состоянии перестать стонать на каждый его толчок, не умея вести себя тише с ним, наслаждаясь их страстью. Горя от того, что дыхание Калиненко тяжелело, выдавая и его желание, возбуждение, удовольствие от их страсти, пока его руки сжимали и глади ее груди.

Это было жарко, влажно, дурманяще. Тяжело и волнующе. И сердце стучало в горле, ломая хрипы, и руки его обжигали ее кожу, а в тоже время, ласкали ее. Удовольствие накрыло волной, шумя в ушах пульсирующей кровью. Голос сорвался хрипом, и Лиза откинула голову, не умея прекратить дрожь, волнами прокатывающую по телу; усиливающуюся от того, что Дима с силой сжал ее ягодицы, и еще быстрее начал погружаться. Прижал Лизу к стене, навалившись всем телом. А потом сам хрипло и протяжно выдохнул, почему-то, непривычно и нехарактерно, несильно прикусив ее плечо. Замер, уткнувшись в еще влажные волосы на затылке, и сжал Лизу руками, словно тисками.

Но ей было комфортно.

Они так простояли минуты три, пока не пришло в норму дыхание, и пульс не улегся. Да и сердце вернулось на положенное ему место в груди, освободив горло.

— Нельзя сказать, что наряд выбран неудачно. Но точно не для завтрака, — все еще хрипловато, сорвав немного стонами горло, пошутила Лиза, не имея никакого желания отрывать щеку от плеча Димы.

— Это ты в точку заметила, — хмыкнул Дима в ответ.

И все-таки оттолкнулся от стены, на которую оба навалились. В последний раз прошелся ладонью по ее бедру, погладил спину, плечо, которое укусил. И потянул Лизу к себе, так же отрывая от неподвижной опоры.

— Видимо, придется нам сразу за твоей одеждой ехать. И кофе по дороге купим, — Дима подмигнул, помогая ей вернуть опору на дрожащие ноги.

— Видимо, — согласилась Лиза, вцепившись в его руку и все еще не придя полностью в себя. — А потом в клинику заедем. Собаку проведаем, — прикинула она.

— Лиза, это плохая идея, — Дима чуть нахмурился. Но так, не особо серьезно. Она же видела, что ему сейчас без разницы. Он тоже был доволен утром.