Достаточно велика для еще троих, решила она. Отвернувшись, она закричала, подзывая Элизабету и Матильду, двух ровесниц Аннелизы. Они визжали и вопили, но, снова, волю Гретхен было не сломить.
Кто еще?
Ее глаза упали на молодую фермерскую дочь, недавно попавшую в обоз. Девочка не была симпатична ни в малейшей степени. Ее лицо выглядело непритязательным почти до уродства, ее фигура походила на мешок картофеля. Но она была молода — не более шестнадцати лет от роду — и это было достаточно.
Гретхен мгновенно измерила девочку. Ошеломленное выражение её лица окончательно убедило Гретхен. Ещё одного раза она не переживет. По крайней мере, её сознание. Не настолько быстро после происшадшего накануне.
"Лезь!" — приказала она, указывая на уборную. Девочка уставилась на нее, непонимающе. "Лезь!" — повторила Гретхен. Она протянула руку в указующем жесте.
Девушка, наконец-то, поняла. Ее рот широко открылся от изумления.
"Лезь!" — стальным голосом скомандовала Гретхен — "Это — только грязь, дурища. Противно, но это тебя не убьёт."
Девушка все еще стояла с открытым ртом. "Идиотка!" — прошипела Гретхен — "Это — единственное место, где они не будут искать женщин."
К девушке пришло понимание, и ужас вместе с ним. Дрожа, она метнулась в уборную. Ноги едва держали ее. Гретхен была крупной женщиной, и очень сильной. Она подхватила девушку подмышки, приподняла её и опустила в яму отхожего места. Через несколько мгновений дело было сделано.
Аннелизе: "И не забудьте закрыть рот ребенку, если он начинет кричать или плакать."
Глаза Аннелизы широко распахнулись. "Что, если...?" Она сделала неглубокий вздох сквоь закрытые ладонью ноздри. "Я не могу слишком долго закрывать ему рот. Он задохнется."
Гретхен покачала головой. "Если они откроют крышку, то это не больше, чем на секунду-две. При такой-то вони. Что касается всего остального..."
Лицо Гретхен было лишено всякого выражения. "Тут будет столько шума, что никто не услышит ребенка."
Время. Только часть сознания Гретхен отмечала звуки сражения, но эта часть стремительно выступала на передний план. Противник побеждает. Они скоро будут здесь.
Быстро, почти яростно, она схватила крышку и потащила её обратно в уборную. Единственное отверстие в деревянноой крышке было достаточно небольшим, чтобы свет почти не попадал в яму. Четыре девоушки и ребенок, скрытые там, были практически невидимы.
Удовлетворенный, что она сделала для них, что могла, Гретхен вышла из туалета и с усилием закрыла за собой дверь. Теперь она быстрым взглядом сканировала окружающее пространство. В лагере царила громкая и беспорядочная какофония. Сотни людей кричали и плакали. Многие из них пробовали убежать на север.
На мгновение, Гретхен испытывала желание последовать за ними. Она была достаточно молода и достаточно крепкого здоровья, что она могла укрыться в растущем вдалеке лесу до появления вражеских солдат. Но она должна была бы покинуть бабушку и всех остальных.
Нет.
Что еще?
Ей не потребовались более пяти секунд, чтобы прийти к заключению. Больше ничего. Выжить — это все, что требуется.
Вокруг нее всё ещё клубилась небольшая толпа обозников. Гретхен отошла далеко в сторону от уборной. Теперь она приказала, чтобы пожилые женщины взяли детей и собрались одной группой подальше от имущества и палаток их лагеря. Там они могли быть в относительной безопасности. Солдатам не было от них никакого проку, и было очевидно, что у них ничего нет, кроме одетых на них тряпок.
Остальные —
Одна из трех более молодых женщин упала на колени и начала молиться. В течение нескольких секунд все остальные присоединились к ней.
Гретхен оставалась стоять. Каков смысл молитвы? Она не боялась за свою душу. Поругание её тела рано или поздно закончится. Она всего лишь должна была защитить свое сознание. Молитва давала помощи в этом.
Пустота, пустота. Она начала очищать свое сознание от мыслей. Ничто. Последний проблеск воспоминания о Гансе, марширующем в гущу сражения, последний укол горя. Пустота.
Осталось только отстраненная наблюдательность. Открытые глаза уставились на небольшую группу людей вдали, несущихся к лагерю так быстро, как только было в их силах. Ее уши слышали их крики и завывания, но она не могла разобрать слова.
Главным образом, она сосредоточилась на осязании. Её пальцы проверили, на месте ли маленький нож, укрденный для неё Гансом несколько месяцев назад. Нож был скрыт внутри лифа, в ножнах подмышкой, которые она лично вшила в лиф. Солдаты не будут там смотреть. Они даже не удиосужатся снять с неё платье.
Прикосновение к ножу принесло желанную опустошенность её сознанию. Ожидая того, что должно было произойти, Гретхен никогда не даже не подумала самоубийстве. Она выживет, если это будет возможно. Но нож был наготове, если он понадобится. Если солдаты (они были ближе теперь, намного ближе) будут угрожать её жизни. Гретхен давно решила, что не покинет эту землю, не прихватив с собой в загробную жизнь хотя бы одного из этих дьяволов.
* * *
Принесенное ножом ощущение внутреннего комфорта и было тем, что удерживало пустотоу в её сознании многие секунды после появления чего-то необычного. Или, возможно, это была просто-напросто полная нереальность происходящего.
Когда-то, многие годы назад, Гретхен слышала рассказ о рыцарях в сверкающих латах. Ее дедушка прочитал ей эту сказку во взятой взаймы книге. Ей было десять лет. Война только начиналась, и пока была всего лишь слухами, доходящими из безумной Богемии. Все же, даже в таком возрасте, Гретхен решила, что рассказ был смехотворен.
Она не верила в рыцарей. Вооруженные животные в доспехах — да, это было в мире. Рыцари — нет.
Таким образом, едва ли удивительно, что она не сочла странным появление четырех странно одетых парней, которые мчались в её сторону верхом на самых причудливых — и шумных — "штуках", она когда-либо видела. Едва ли удивительно.
Возможно, это дьяволы. Она не боялась дьяволов.
Она ещё раз нащупала нож.
Глава 18
Первым, что отчетливо увидел в хаосе лежащего перед ним лагеря Джефф Хиггинс, был силуэт женщины. Единственная, среди сотен орущих и мечущихся людей, она стояла на месте. Спокойная, молчащая и с прямой спиной, ладони зажаты в подмышках, и она смотрела на него.
Мотоцикл налетел на незамеченное препятствие, и почти потерял управление. К счастью, его навыки в мотокроссе были не намного хуже, чем он хвастался, и за пару безумных секунд он сумел восстановить контроль и уберечь себя от весьма опасного падения.
Как только он смог поднять глаза, он поискал взглядом ту женщину.
На всё ещё была там — всё ещё стояла, и всё ещё смотрела на него.
Казалось, по крайней мере, насколько Джефф мог судить с такого расстояния, её лицо было лишено всякого выражения. Но что-то в ней притягивало словно магнитом, и он направил мотоцикл к ней, а трое его друзей преданно последовали за ним.
Впоследствии, его друзья дразнили этим мгновенным решением, но их шутки в чём-то были несправедливыми. Джеффа привлёкало к ней то, что она казалась единственным островком здравомыслия в сошедшем с ума мире. Безмятежная статуя, возвышающаяся над ордой визщащих людей, мятущихся в лабиринте палаток и прочих временных укрытий.
По крайней мере — до тех пор пока Джефф не остановился с пробуксовкой не более чем в пятнадцати футах от неё и не посмотрел на саму женщину: "Чёрт побери, да она... Чёрт побери"
Его внезапно накрыло смущение, как и всегда в присутствии хорошеньких девушек. Особенно — высоких хорошеньких девушек излучающих ауру уравновешенности и самообладания. Его ни мало не смущал тот факт, что платье на ней было не более, чем набором сшитых вместе лоскутов, что она была боса, а на лбу была грязная полоса. Всё на что обратил внимание Джефф, что лишило его слов, было само лицо. Длинные светлые волосы, светло-коричневые глаза, прямой нос, полные губы, волевой подбородок, и...
"О боже, она такая красотка" — его горло сдавило.
Раздавшийся сзади голос Ларри Вайлда нисколько не помог.
— Пусть её Хиггинс охмуряет, — заржал его друг. — посмотрим, как он начнет.
— Эй, леди — театральным шёпотом, достаточно громким чтобы его было слышно в Китае, подсказал Джимми Андерсон. — хочешь посмотреть мой комп? У меня замечательный Пентиум...
Джефф покраснел.
— Заткнитесь! — повернув голову, оборвал их Джефф. Благодаря этому движению ему на глаза попались протестантские солдаты движущиеся к лагерю, они были теперь гораздо ближе. Не более чем в пятидесяти ярдах и бегущие вперёд как...
Ему не очень-то хотелось думать, на кого они были похожи — Джефф Хиггинс, при всей его ранней развитости, в глубине души был мальчиком из маленького городка. Но всё же не настолько невинным.
И ни один из его друзей — тоже. Все трое повернулись в седлах мотоциклов и уставились на топающих к ним наемников.
— И что нам делать? — спросил Эдди Кантрелл.
— Майк сказал предупредить их, — пробормотал Ларри, — но, сдаётся мне, эти ребята не будут слушать предупреждения.
Джеф опять глянул на женщину. Она всё еще на него смотрела, лицо её было полностью лишено выражения, насколько он мог судить — она ни единым мускулом не шевельнула с тех пор как он её увидел. Казалось, её ум полностью чист. Она умственно отсталая или как?
Затем, Джефф — наконец-то — заметил женщин стоящих на коленях вокруг неё. Молодых женщин, что-то бормочущих. "Молятся" — подумал он. Все эти женщины рыдали.
Его взор вернулся к женщине и встретил её взгляд. Светло-коричневые глаза. Пустые глаза. Абсолютно.
И тут пришло понимание, а вместе с ним — ярость, подобной которой он в жизни не чувствовал
"Только через мой труп!"
Размеренно, медленно он опустил подпорку мотоцикла и слез. Затем снял с плеча дробовик. Двенадцатый калибр, помпового действия, заряженный картечью. Он принадлежал отцу, как и девятимиллиметровый пистолет на поясе.
Джеф не торопясь пошёл в сторону приближающихся наемников, до них оставалось тридцать ярдов. Он загнал патрон в казённик.
Он слышал как Джимми кричит что-то про Майка, но не разобрал слова, так шумела кровь у него в ушах. Зато он услышал ответ Лари и ощутил чувство локтя.
— Да пусть Майк меня в жопу поцелует! Подожди Джефф, я иду!
Джефф даже и не подумал подождать. Когда первый наёмник был в пятнадцати ярдах он вскинул дробовик к плечу. Наемник остановился, будто наскочив на стену. Десять или около того человек рядом с ним сделали тоже самое.
Джеф водил стволом влево-вправо, чтобы держать под прицелом всю небольшую толпу.
Отрешенно, он почувствовал, как толпа наёмников прорывается мимо той кучки что он остановил, просачиваются её по краям, двигаясь к другим частям лагеря. "Но они замедляются" — подумал он. Он видел взгляды некоторых из них направленные на него. Один из них перезаряжал аркебузу, ещё двое поглаживали пики.
К счастью все люди перед ним были пикинёрами, они могли его затоптать но не раньше чем он убьёт нескольких.
Потом, Ларри стал слева от него подняв свой дробовик. А потом, меньше секунды спустя — Джимми и Эдди поддержали его справа и обоих тоже были дробовики.
Джефф испустил вздох облегчения, он действовал, не раздумывая, повинуясь порыву. Теперь спустя какое-то время он осознал всё безумие положения в котором оказался.
Правильнее сказать, они оказались. Даже с тремя друзьями, даже вооруженными помповыми ружьями, Джефф мог остановить толпу в несколько сотен наёмников, не больше чем остановить несущееся в панике стадо.
Тем не менее...
Он чуть приподнял голову, оторвав взгляд от ствола дробовика, и осмотрелся.
Толпа остановилась.
Ладно, так сказать, остановилась. Протестантскме наёмники обтекали группу остановленную Джеффом. Четверо американских парней были уже почти окружены. Десятки наёмников в первых рядах смотрели на них, остальные проталкивались вперёд, чтобы глянуть через их плечи. У Джеффа было подозрение что кто-то из оставшихся уже начинал бушевать на окраинах католического лагеря, но он был неуверен — всё было слишком беспорядочным.
— Какой у нас план, кимо саби? — шепнул Ларри*
* Ларри цитирует индейца, спутника главного героя вестерна 30х годов "Одинокий Рейнджер". Римейки 2003 и 2012 годов вышли после написания "1632" и предполагаемой даты переноса Грантвилля.
Джефф колебался, у него не было ни одной мысли о том, что следует делать. Он был изумлет тем, что наемники до сих пор на них не напали, и решил, что они тоже были слишком запутаны ситуацией, чтобы знать, что делать.
"Если на то пошло — то про меня это верно"
И тут, раздался ликующий вопль Джимми, а сразу за ним гудящий рёв клаксона первого грузовика. Джефф понял что он с трудом сдерживает дрожь.
Седьмая кавалерийская прибыла, так сказать. В тот самый, вошедший в поговорку, "самый последний момент".
Переделанные Майком со товарищи в бронетранспортёры угольные самосвалы, на самом деле не были внедорожными машинами, но они вполне справлялись, на ровной местности, и если дожди не превратят грунт в топь. Водители гнали машины на опасной в данных обстоятельствах скорости, и ситуации нисколько не улучшало то что для обзора у них оставались лишь узкие щели прорезанные в наваренных на кабину стальных листах.
В кабине ведущего грузовика изо всех сил пытался удержаться Майк. Если у кресла водителя были воздушные подушки, то у Майка был только довольно тонкий слой обивки, совершенно не защищавший от езды по ухабам.
Водитель рванул за шнур над дверью, издавая ещё один гудок.
— Может помедленнее? — спросил он.
— Нет! — крикнул Майк и покосился на щель в лобовом листе. — Чёрт бы побрал этих детей. — пробормотал он. — я говорил "Предупредить их", а вместо этого... — незамеченная борозда чуть не сбросила его с сиденья — они решили изобразить Дэви Крокетта при Аламо.*
*русский бы сказал "защитников Бреста". Дело было во время войны за независимость Техаса 1835-1836гг, форт Аламо занимает примерно то же положение в сознании американцев
Несмотря на ворчливый тон, в его словах не было злости, ни капельки.
Майк бросил еще один взгляд на четырёх парней с поднятыми дробовиками, смотрящих на огромную толпу головорезов, и почувствовал прилив гордости.
"Мои ребята, чёрт возьми!"
— Еще раз дёрни гудок, — скомандовал он — Да повисни ты на нём, повисни. И на газ жми.
Тряска стала ещё хуже.
— Где мне припарковаться, когда мы туда доберёмся? — спросил водитель.
Майк рассмеялся
— Да вообще не паркуйся. Едь прямо через толпу громил, а потом кружи вокруг парней. — увидев, как нахмурился водитель, — Что? Штраф получить боишься?
И быстро продолжил:
— Я слова не скажу если ты задавишь с полста этих у.бков. Делай что говорю.
Он бросил взгляд на цветасто одетого всадника. Это был Эрнст Хоффман. Главарь наёмников находился в середине толпы и произносил что-то вроде речи.
