Повелитель кошек

— Постой, это ведь совершенно невероятно. Никогда не поверю в то, что один-единственный человек мог так изменить вашу реальность.

— Ты очень мало знаешь о Магии Слова, Кириэль. Другой причины нет. Две роковые ошибки решили нашу судьбу — открытие ворот Омайн-Голлатар и обучение де Клерка. Мы хотели изменить в лучшую сторону ваш мир, но случилось обратное — мы потеряли все то, что сами создавали веками. Дух вашего мира оказался сильнее, разрушать всегда легче, чем созидать. И носителем этого духа стали те, кто оказался посвящен в тайну де Клерка. Наверняка он рассказал кому-то о том, что с ним случилось.

— Понимаю, — я сразу подумал о Маргулисе и о том странном деле, с которого начались мои невероятные приключения. — В моем мире де Клерк столкнулся с могущественным злом и вынужден был снова бежать в вашу реальность. Пока де Клерк находится в вашем мире, Магия Врат продолжает действовать, и дух разрушения губит ваш мир. Я прав?

— Ты умница, Кириэль. Ты все правильно понял.

— Остается еще одно — причем тут я?

— А ты еще не понял, Кириэль? — Алиль покачала головой. — Ты сын Уильяма де Клерка.

— Я? — Я аж подпрыгнул на месте, так меня поразили слова Владычицы леса. — Я? Сын менестреля из четырнадцатого века? Скажи еще, что мой папа — Дункан Маклауд из клана Маклаудов!

— Конечно, ты мне не веришь, но это правда. Пока Врата остаются открытыми, де Клерк вынужден скитаться между мирами. Это продолжается уже шесть столетий.

— Моего отца зовут Сергей Москвитин!

— Когда ты оказался в нашем мире, тебя звали Эрил Греган, не так ли? Всегда можно сменить имя.

— Постой, погоди, — я чувствовал, как волосы шевелятся у меня на голове. — Купина ши. Отвар, который я выпил в детстве. Отец говорил, что он был в командировке...

— Все правильно. Кириэль. Именно так все и было. Видишь, мне даже не пришлось тебе рассказывать, как и почему ты приобрел возможность видеть растение лигрох. А ведь именно поэтому я хотела встретиться с тобой.

— КБ "Пламя", — продолжал я, захваченный внезапно наступившим озарением, — Вероника про него говорила. Мой отец там работал. И папаша Маргулиса там тоже работал, в одно и то же время, в шестидесятые годы. Еперный театр, они ведь могли знать друг друга! Отец ушел от нас с мамой, когда мне было десять лет, больше я его никогда не видел. Мама говорила, он будто бы в Москву перебрался... Ах, я кретин, идиот идиотский, как же я с самого начала не допер-то!

— О чем ты, Кириэль?

— Неважно, — я вытер ладонью покрывшийся испариной лоб. — Погоди, помолчи немного, а то у меня сейчас мотор встанет. Это надо переварить, такого я себе даже представить не мог.

— Очень жаль, если мои слова причинили тебе боль.

— Нет, я просто такого не ожидал, честно говорю. Уильям де Клерк — мой отец! А кто моя мама — императрица Екатерина Великая?

— За де Клерком охотились не только в вашем мире, но и тут. Созданный завоевателями Звездный Орден знал о де Клерке. Однако причинять ему вред инквизиторы не собирались, ведь де Клерк был вольно-невольно залогом их могущества. Его присутствие в Элодриане — так назывался наш мир до нашествия северян, — обеспечивало нужное направление магических энергий. Наоборот, они стремились сделать так, чтобы де Клерк постоянно находился в этом мире и никогда не покидал его. Им это на руку.

— Что ж, выходит, Орден знает, кто я такой?

— Возможно, Кириэль. Но сейчас не об Ордене речь. Ты должен спасти нас. Найти своего отца и заставить его покинуть наш мир. Только после этого Сестры смогут запечатать навсегда Врата Омайн-Голлатар.

— И что же мне делать?

— Встретиться с де Клерком.

— Именно этого я и хочу. Только вот я все время иду в Набискум, а попадаю черт-те куда. То в рабстве окажусь, то еще где.

— В Набискум тебе сейчас не попасть. Там стоят войска короля Готлиха, и сам гроссмейстер Звездного Ордена Лука Валленхорст сейчас в Набискуме. Сканирующая магия орденцев засечет всякого чужака, пробравшегося в город. Тебя ждут пытки и смерть. Следует поискать другой способ встретиться с де Клерком.

— Какой же?

— Пока не знаю. Придумай сам что-нибудь.

— Хороший совет! Ты же богиня, неужели не можешь мне даже в этом помочь?

— Нет, — глаза Алиль вспыхнули сердитыми огоньками. — Ты дерзок, но я понимаю тебя. Я могу только дать тебе часть своей силы, а именно возможность управлять подвластными мне живыми существами. И еще это, — Богиня протянула руку к тоненькой молодой березке, росшей у края поляны, коснулась ее, и деревце превратилось в длинный посох, окованный серым металлом, похожим на свинец, с одной стороны и явно золотом с другой. — Возьми, пригодится.

— Что это? — Я принял посох: он был тяжелым, отлично сбалансированным и мог при случае хорошо послужить в драке.

— Посох Пилигрима Алиль. Его удары повергнут наземь любого врага. Захочешь добить противника — коснись поверженного свинцовым концом посоха, и он умрет. Захочешь исцелить раненного — используй золотой конец.

— Серьезно? — Я посмотрел на посох, потом на Владычицу леса. — Вот за это спасибо. Только пока не понимаю, как твой подарок поможет мне встретиться с де Клерком.

— Он облегчит тебе твой путь. Тебе предстоит встретиться с врагами-людьми и врагами-нежитью. Этот посох защитит тебя и от тех, и от других, поверь мне.

— Нежить? О чем это ты? Об оборотнях — вильфингах?

— О Вечных. О тех, кому поклоняются северяне, сами не понимая, каких злобных тварей они превратили в своих богов. Вечные уже знают о тебе. Пока тебя защищает древняя магия ши, которую ты получил, отведав напиток из растения лигрох. Но Вечные обладают великой силой, и надо быть готовым встретиться с ними лицом к лицу. Я не сомневаюсь, что рано или поздно ты столкнешься с самим Злом, а не его прислужниками.

— Зачем ты пугаешь меня?

— Я не пугаю. Только предупреждаю. Вечные обладают чудовищной силой, но и они смертны. Запомни, в бою с ними твой главный союзник — огонь.

— Огонь? Они что, боятся огня?

— Как и все порождения Северного Мрака. Посмотри на посох, который я дала тебе. Свинец — металл холода и смерти, он несет гибель. Золото — солнечный металл, посвященный стихии Огня, он несет тепло и свет. Этот посох смертоносен для любой нечисти, порожденной Вечным Морозом.

— Алиль, я понял, почему в замке Гальдвика рабам не разрешали пользоваться открытым огнем. Он отпугивает тварей из Мрака, а они...

— Используют рабов, как пищу, — закончила Алиль, и меня от его слов пробрал ледяной озноб. — Ты храбрый человек, Кириэль, и удача пока не оставила тебя. Я хочу, чтобы ты победил. В тебе надежда всех, кто называет себя частью старого мира. Ты расположил мое сердце к себе, когда спас от смерти Уитанни, и я хотела помочь тебе и отблагодарить.

— Что мне теперь делать, Алиль?

— Найди способ встретиться с де Клерком.

— Хорошо, — я понял, что принимать решения я почему-то должен самостоятельно. — Я попробую.

— Я знала, что наш разговор будет полезным, — Алиль улыбнулась. — Уитанни поможет тебе. Не обижай ее, она хорошая девочка.

— Никогда в жизни не обижал женщин.

— Прощай, Кириэль. И счастливого тебе пути!

Я не успел ничего сказать — фигура Алиль просто слилась с колышущимися тенями под кронами деревьев, и богиня леса просто исчезла у меня прямо на глазах. Осталось только странное чувство, какое бывает у человека, столкнувшегося с чем-то необъяснимым — и тяжелый боевой посох у меня в руке. Солнечные лучи, проникавшие сквозь листву, ослепительно бликовали на золотом набалдашнике посоха.

Легкие шаги за спиной заставили меня обернуться.

Это была Уитанни — уже не в кошачьем облике, а в человеческом, закутанная в жемчужно-серое покрывало с неизменным капюшоном: видимо, эти самые капюшоны были обязательным атрибутом одежды ши. Впрочем, капюшон был опущен, и я мог видеть потрясающую черную как ночь шевелюру и чудесное личико гаттьены. Еще в ту ночь, когда я лечил Уитанни близ Норты, я обратил внимание на ее совершенную красоту, теперь же, при дневном свете, она показалась мне и вовсе куколкой. Лицо сердечком, милый курносый носик, нечеловечески большие круглые глаза — в человеческом облике Уитанни было слишком много кошачьего, но это делало ее, на мой вкус, еще привлекательнее.

— Ллеу, — промурлыкала гаттьена, протянув ко мне руку с перламутровыми ноготками. — Уитанни мьен.

— Вот уж не понимаю, — сказал я. — Не знаю я вашего языка. А ты на моем говоришь?

— Уитанни нньярр, — гаттьена состроила милую страдальческую гримаску. — Ллеу ньятфарр нуамм.

— Ага, все ясно. Это почти по-русски, — я ткнул себя пальцем в грудь. — Лэйрдганатх?

— Йенн, — Уитанни подняла руки в молитвенном жесте, ее круглые глазищи восторженно вспыхнули. — Ллеу лэйрдганатх.

— Уитанни? — Я показал пальцем на девушку.

— Уитанни, — гаттьена кивнула и ослепительно улыбнулась, показав мне остренькие белые клыки. — Уитанни ллеу дуэррен ни гар.

— Придется мне выучить твой язык, я так понял, ты по-человечески ни бельмеса ни говоришь, — вздохнул я. — Что будем делать, кошечка?

Уитанни перестала улыбаться и с самым недоумевающим видом пожала плечиками.

— И я не знаю, — сказал я. — Ладно, принимаю решение. Де Клерк сейчас в Набискуме. Я не могу сам туда попасть, но могу найти человека, который отыщет в Набискуме моего папашу и передаст ему весточку от меня, так ведь? Вывод — топаем в сторону Набискума. Показывай дорогу, мурка.

* * *

* * *

* * *

* * *

Итак, друг ситный, давай подытожим, что мы знаем на данный момент.

Сергей Николаевич Москвитин, кандидат физико-математических наук, твой отец — на самом деле английский менестрель, родившийся во времена "черной смерти", современник Джеффри Чосера и, похоже, прототип знаменитого Томаса-Рифмача. Невероятно? Конечно, мне бы того в приступе белой горячки не привиделось бы. А разве все, что с тобой происходило последние несколько недель — нормально?

Когда-то, много лет назад, отец дал мне напиток из растения лигрох. Вот почему на меня пал выбор Маргулиса, — он непонятным образом тоже со всем этим связан, — и я оказался в этой реальности. Теперь мне предстоит найти отца и покончить с всем этим кошмаром.

То, что я узнал об этом мире с самого начала, было неправдой. Ни Кастельмаре, ни Люстерхоф не открыли мне всего. Лишь Тимман очень осторожно постарался объяснить мне ситуацию — не доверял мне до конца? И только потом я узнал все как есть, от Черной ши, Даэг ан-Граха и Алиль. Доблестные и храбрые рыцари короля Готлиха и самоотверженные инквизиторы из Звездного Ордена, сражающиеся с нечистью в виде оборотней и их хозяев-колдунов — на самом деле прислужники неведомого Зла из северных земель Драганхейма, которое нечаянно пробудил де Клерк. И это зло теперь методично и безжалостно уничтожает этот мир, некогда принадлежавший нынешним рабам-крейонам и таинственным эльфам с их чудесными животными, одно из которых теперь повсюду следует за мной. Как говорится, сын за отца не отвечает, но как-то не так становится от мысли, что мой батюшка к этому причастен.

И самое мерзкое — я пока не знаю, с какого конца мне ко всему этому подступиться. Алиль права: в Набискуме меня немедленно схватит Орден. Так что пока остается первоначальный план — найти человека, который найдет в городе де Клерка и передаст ему предложение встретиться. Ох, и хочу я посмотреть на него! Неужто и в самом деле папа и сын встретятся через столько лет?

Если так, я все ему выскажу. И за то, что он нас с мамой когда-то бросил, и за то, что я по его милости влип во все это дерьмо. Будет, о чем поговорить...

Так, Уитанни бежит обратно. Что такое? Похоже, что-то не так...

* * *

* * *

* * *

**

Всадников было человек двадцать. Они так внезапно возникли из плотного, обступившего нас с Уитанни тумана, что я не успел ничего понять. Наверное, я был так погружен в свои размышления, что даже не услышал звяканья сбруи и чавканья копыт по болотной грязи.

Мы с Уитанни оказались в середине живого кольца. Я взял посох наперевес, хотя понимал, что в драке "один против двадцати" у меня вряд ли есть хоть один шанс, даже с волшебным оружием в руках. Уитанни, вопреки ожиданию, звериного облика не приняла — видимо, при свете дня гаттьена могла быть только человеком. Вид у моей спутницы был растерянный и самый беспомощный, что меня удивило едва ли не больше, чем внезапное появление кавалькады. А всадники выглядели очень неприятно. Рожи у всех самые бандитские, обросшие бородами самых разных фасонов, покрытые шрамами. Возглавлял эту шайку до зубов вооруженных подонков воин в отличной вороненой кольчуге и закрытом шлеме горшком, отделанном золотом и черной эмалью. За его спиной один из воинов держал штандарт с гербом — на малиновом поле кулак сжимает зигзагообразную молнию.

— Крейонский ублюдок и эльфийская шлюха, — прогудел воин из глубин своего шлема. — Шастают по моей земле и без моего позволения.

— Приветствую высокого лорда, — сказал я, делая отчаянную попытку разрулить сложившуюся ситуацию миром. — Я лекарь, путешествую по северным землям. Сейчас иду в Набискум. Очень сожалею, что никак не могу загладить вину перед высоким лордом. У меня — увы, — нет ни одной монетки.

— Рубарт, — обратился рыцарь к одному из своих спутников, — заставь каналью поплясать!

Рыжий воин в клепаной бригантине спешился и направился ко мне, вытянув из ножен длинную кавалерийскую саблю с эфесом корзинкой. Глядя на его ухмыляющуюся рожу, я понял, что сукин сын считает меня очень легкой жертвой. Надо бы попробовать растолковать ему, что он ошибается...

Воин с пронзительным воплем прыгнул вперед, нанес удар саблей, целя мне в голову. Но и меня Бог быстротой реакции не обделил, я парировал его выпад посохом и сам яростно заорал — пусть не думает, скотина, что я его боюсь! Воин был несколько огорошен, он и впрямь не ожидал, что ему окажут хоть какое-то сопротивление, однако тут же попробовал достать меня парой боковых ударов. Их я тоже отбил без особого труда, чем всерьез разозлил моего противника.

— Сдохни! — заорал он и бросился на меня.

Возможно, Рубарт был хорошим фехтовальщиком, однако делал все время одну и ту же ошибку — смотрел в то место, куда собирался нанести очередной удар. Это позволяло мне достаточно легко отбивать его выпады, и все, что меня беспокоило, так это прочность посоха Алиль. Бой затягивался, сидевшие в седлах товарищи моего противника начали посмеиваться, видимо, их забавляло то, что Рубарт никак не покончит с каким-то крейоном. Я же, сосредоточившись на том, как бы не пропустить атаку врага, не мог нанести ответный удар. Рубарт начал злиться, глаза его побелели от бешенства, с губ вместе с вязкими нитями слюны слетали самые грязные ругательства. Он пытался обмануть меня хитрым обводом — я в очередной раз разгадал его атаку и все-таки сумел, парируя удар, как следует влепить ему свинцовым концом посоха по руке. Рубарт взвыл от боли, выронил саблю, и вот тут я от всей души врезал ему концом посоха в живот. Бандит сложился пополам и рухнул в грязь.