Собравшись втроём — Матусевич, Паскевич и Гусак, в рабочем кабинете начальника Сунгарийского края, друзья обсуждали действия маньчжур. На огромном, крепком столе Мирослав разложил лист бумаги, на котором он зарисовал схему вражеского лагеря и обозначил пути прибытия подкреплений и продовольствия. К сожалению, захватить толкового языка капитану не удалось. Двое суток были потрачены на выяснение всех караульных маршрутов маньчжур. После чего Гусак решил брать наиболее отдалённую точку наблюдения врага — на берегу Сунгари. Ранним утром дюжина его бойцов разместилась на тропе, по которой должны будут пройти сменщики тех, кто уже сутки находился у Сунгари, наблюдая за рекой. Вскоре появились четверо вражеских воинов — в том числе и офицер, который был нужен Мирославу. Короткая схватка закончилась, и в руках бойцов оказались трое — передний латник был застрелен из лука. Два копейщика лежали, уткнувшись лицом в примятую траву, боясь даже дышать. Офицер же полусидел, прижавшись к стволу сосны с приставленным к шее штыком винтовки, затравленным зверем смотря на окруживших его людей. Бывший в группе крещёный солон принялся переводить ему вопросы Гусака. Хищно скалясь, маньчжур молчал, Мирослав же подумал о том, что придётся прибегнуть к иным способам допроса, но вдруг пленник хрипло рассмеялся и, схватившись за ствол винтовки, сильнейшим рывком вогнал себе в шею широкое лезвие. Капитан разочарованно выругался. Недолго понаблюдав за мучениями маньчжура, он приказал добить его. После чего Гусак принялся за солдат, но они оказались абсолютно несведущими в планах руководства и не смогли удовлетворить своими ответами сунгарийца, рассказав лишь о своём пути сюда и количестве воинов в своём отряде. Закололи штыками и их. Пост маньчжур на берегу Сунгари решили оставить на потом, но через некоторое время со стороны лагеря к берегу направилось не менее пяти десятков воинов, в том числе и конные лучники. Бойцам пришлось отойти, а вскоре Мирослав принял решение возвращаться. Пока было известно лишь то, что цинские власти будут наращивать своё присутствие тут — это подтверждалось неуклонным увеличением численности их воинского контингента. Видимо это будет происходить до определённого момента, после чего последует следующая атака на их противника — русских. В том числе и силами ополчений местных племён, подчинённых маньчжурам. Разведчики видели в стане врага и их представителей. Учитывая недавние рейды маньчжур, Мирославу стало ясно, что против них империя Цин планирует использовать партизанскую тактику.
— А это их единственный шанс, — согласился с мнением капитана Матусевич. — Появление лагеря, удалённого от берега, говорит о том, что они понимают — река для них очень опасна. А в открытое столкновение они пойдут только после того, как высвободят часть войск из Китая. Но это будет не скоро...
— У нас ещё есть время, — проговорил Паскевич. — Хорошо бы помочь минским властям, чтобы цинские завязли в Китае надолго.
— А ты помнишь, что было, когда ханьцы влезли во Вьетнам? — произнёс Игорь, скрестив пальцы рук.
— Ага! — с готовностью воскликнул Мирослав. — Русия, Туркестан, Халха и Индия привели войска в готовность и кое-где перешли границы Ханьской империи. Те и отступили.
— Верно! — кивнул Игорь. — В нашем случае хватит и халхасцев, но, дай Бог, скоро и корейцы скажут своё слово — я надеюсь, им всё же хватит смелости на решительный шаг.
— В конце концов, у нас есть Ли Хо, и он настроен решительно! — заметил Лазарь.
— Тоже верно, — улыбнулся Матусевич. — Его полк в принципе готов к боевым действиям.
— Вот пусть и начнут терроризировать стройку! — с энтузиазмом предложил Гусак. — Придать им миномёты, да пару эскадронов лавкаевцев! И я готов вернуться туда снова!
— Думаю, так и будет, — покивал Игорь. — Это лучший вариант — пусть принц своих 'гневных' проверит в бою. А вот лавкаевцев я им дать не смогу — в Науне волнения, да и дючерские вожди подымают голову.
* * *
Вечером того же дня состоялся ещё один долгий разговор. Обсуждение скорой операции против строящейся опорной базы врага прошло в расширенном составе — Матусевич пригласил начальника корейского полка 'Гнев' принца Бонгрима и его советника Сергея Кима. По замыслу сунгарийского воеводы именно корейцам придётся сыграть главную роль в этой атаке. А заодно и выяснится степень готовности этих воинов. Каждый из них пришёл в это подразделение добровольно, обучался обращению с оружием и тактике с усердием. Многие из корейцев были воинами пхосу, стрелками из аркебуз, поэтому переход на новый вид оружия прошёл у них на ура. Винтовки были на порядок скорострельнее и в разы дальнобойнее тяжёлых фитильных ружей, для опытных солдат ставших теперь совершенно никчёмными. К середине лета численность полка составила без малого семь сотен бойцов. Прежде разбросанные по разным гарнизонам, теперь они были сведены в единое подразделение. Также специальная комиссия назначила в полку сержантские и офицерские должности, полученные либо подтвердившими свои навыки офицерами, либо солдатами. Но чин получали только те, кто не только хорошо стрелял и знал своё оружие на отлично, но и понимал тактические приёмы и мог обучаться далее. Кроме того, учитывались личностные, в том числе и лидерские способности кандидата.
В будущем это подразделение должно стать ядром армии нового образца. Ли Хо знал, что изоляционизм — это путь в никуда. Конечно, на некоторое время закрытость от мира может быть полезна. Однако для такой страны как Корея, фактически запертой между самодостаточной цивилизацией Китая и Японией, с её амбициями молодого хищника, продолжительный самоизоляционизм становился поистине губительным. Тем более страна долгое время находилась под прессом китайских догматов, сильно ограничивающих всяческое развитие науки и искусства, но плодивших полчища чиновников, что были сущим ярмом на шее бедных крестьян. Об этом же говорил и старший брат Ли Хо — Сохён. После того, как иезуит Иоганн фон Белл в Пекине многое поведал ему о своей Родине и её законах, а также познакомил его со своей религией, Сохён ждал того момента, когда он станет властителем Кореи. И тогда он многое поменяет — уберёт прочь ненавистных чиновников, а особенно ненавидимые им ведомство для обсуждения дел правления, ведомство по делам чиновников и, конечно же, ведомство церемоний. Сохён планировал принести в Корею и христианство — он видел, что называемые маньчжурами варварами христиане гораздо более развиты в науках и весьма искушены в религиозных диспутах. По словам Ли Хо, его старший брат должен будет прибыть домой уже в конце лета.
— И теперь у него будет достойный союзник — его младший брат! — воскликнул Ким, хлопнув принца по плечу. — О чём ты задумался, Хо?
Хо — таково было домашнее, не династическое имя принца, и лишь очень немногие могли называть его так.
— Неужели Страна Утренней Свежести сможет быть самостоятельной! Я так хочу, чтобы это произошло при жизни моего почтенного отца! Ведь он тоже мечтает об этом! — глядя в одну точку, решительно говорил Ли Хо. — Нужно отбросить старое, чтобы идти вперёд!
Сергей оглянулся вокруг — все сунгарийцы: Матусевич, Паскевич и Гусак ждали от него перевода слов принца, произнесённых столь яростно и решительно. Ким повторил фразы Ли Хо по-русски. Офицерам из Русии слова принца пришлись по душе, Игорь даже встал и пожал руку Хо, ему последовали и Мирослав с Лазарем.
— Уверяю тебя Ли Хо, это произойдёт при жизни твоего уважаемого отца! — уверенным тоном произнёс майор. — Для этого мы должны быть вместе!
Ким посмотрел на своего друга — глаза Хо были влажными, а щёки горели огнём. Взгляд его, однако, был полон надежды и решимости. Вскоре принесли чай и паровые пирожки с мясом и капустой. Подкрепившись, мужчины снова принялись обсуждать предстоящий поход против общего врага. Матусевич предлагал разделить отряд — верховые будут идти берегом, ведя с собою табун в четыре с половиной сотен коней, а оставшаяся часть отряда поплывёт на одной из канонерок, чтобы не отягощать войско обозом. Нужные для перевозки оружия, боеприпасов и продовольствия телеги ко времени подхода войска уже будут на заставе, реквизированные на время в солонских селениях. Связь будет держаться также через заставу одним из лучших офицеров Стефана Кононова, начальника службы связи воеводства. Общее руководство операцией было отдано Мирославу Гусаку, с этим никто не спорил. Кроме того, существовало и особое задание для посылаемого отряда — в стане врага пограничниками были замечены несколько европейцев. Они занимали высокое положение у противника, руководя строительными работами и начальствуя над артиллеристами. Несомненно это были представители иезуитской миссии, что активно внедрялись сначала в Минский Китай, а теперь служили в Цин, государстве маньчжур, после того как те взяли штурмом столицу Китая. Погранцы насчитали их не менее четырёх человек. Так вот, этих людей следовало взять живыми и привести в Сунгарийск любым способом.
Совещавшиеся разошлись только когда ночное небо над Приамурьем начинало светлеть и ночные фонари на улицах городка уже тушили, один за другим. До выхода корейского войска из Сунгарийска оставалось трое суток, которые надо было потратить на последние необходимые приготовления к походу. Кстати, айну Рамантэ также участвовал в этой операции, правда, как наблюдатель. В августе в Сунгарийск прибудет Алексей Сазонов и канонерка, гружённая тремя пушками и припасами для форта, отправится к устью Амура.
Глава 9
Амур-Сунгари, июль 7153 (1645).
Ярик большую часть пути провёл не в каюте, а наверху — на палубе 'Алмаза', да в его рубке. Амур постепенно менялся, вместо высоких скалистых берегов, местами стеснявших реку, отчего она ускоряла свой бег к океану, теперь, в среднем течении, по обоим берегам реки раскинулось безбрежное зелёное море вековой тайги, покрывавшее низменности и равнины. Частенько стали появляться и вкрапления рощ лиственниц. Опять же, чаще чем в верхнем течении, начали попадаться и более-менее крупные населённые пункты. В основном — даурские, но по мере приближения к Зейску Ярик замечал за внешними стенами поселений дома ангарского типа — с большим двором, просторным домом со смолёной крышей, к которому пристраивались хозяйственные постройки. Там же высились вышки радиотрансляторов. Таких селений было четыре, как насчитал Соколов-младший. В Зейске же он увидел крыши, крытые пластинами сланца — очень удобным и долговечным материалом. Таковых покуда было мало, но отец обещал, что скоро они будут у многих. Проблема заключалась в отсутствии свободных рук, коих вечно не хватало для побочных, бытовых работ. Вот и со сланцем было также — организовать его добычу и обработку было не сложно, но откуда взять добрую сотню людей? Профессор Радек как-то сказал, что дальнейшее привлечение к работам пленных солдат маньчжурской армии может иметь весьма негативные последствия вплоть до восстания подневольных работников. Не стоило забывать про увеличение не европейского населения Сибири, это тоже было ни к чему. Приходилось ждать вестей с Запада — взятие пленных и их переправка на Ангару, Байкал и Амур было чуть ли не главным заданием для начальников обоих батальонов. Этим же вопросом — вербовкой охочих людишек занимался и Павел Грауль, посол в Москве, а также Олег Маслов, бывший заместитель начсклада научного городка при аномалии, а теперь начальник нижегородской фактории.
Канонерская лодка 'Тунгус', пройдя в Албазине плановый ремонт и получив заново построенную рубку с улучшенной радиостанцией, отошла от причала в конце июля, взяв курс на Сунгарийск. Станислав Соколов, сопровождал отца в этом путешествии, вместе со своим другом — Мечиславом Радеком. Наконец, спустя долгие недели пути, канонерка вошла в воды Сунгари. Вскоре на воде стали всё чаще попадаться лодки нанайцев — они, привычные к виду пароходов и канонерок, не шарахались в стороны, а то и в воду при их появлении, что частенько бывало ещё несколько лет назад.
В Сунгарийск "Тунгус" прибыл в конце дня, и обед в тот день был довольно лёгок, поскольку радист принял сообщение из города о готовящейся встрече корабля. В этом случае без обильного угощения было не остаться. И уже вскоре Соколов-младший, не расстававшийся со свою зрительной трубой, принялся оглядывать приближающийся Сунгарийск. Постепенно вырастали стены, башни и форты с орудийными казематами. Сильно, крепко, с умом — маньчжурам не одолеть. Так думали практически все, впервые видевшие укрепления речной крепости. Наконец, канонерка причалила к пристани. На берегу было людно — присутствовал и выстроенный почётный караул стрелков, а оркестр, наполовину состоящий из дауров, бодро наяривал разученные марши, используя весьма скудный ассортимент инструментов. Игоря Олеговича, здешнего начальника, Стас увидел не сразу.
— Вона, воевода-то, яко ведмедь, — незаметно указал мальчишке на Матусевича стоявший рядом бывший казак, а теперь матрос Гришаня, с которым сын Соколова сдружился во время путешествия.
Парень во все глаза смотрел на воеводу, фигурой и правда очень напоминавшего кряжистого медведя — широкоплечий и высокий, казалось, он ходил на пружинах, будто готовый к внезапному броску на врага. Лицо его смотрело сурово — колючие брови нависали над чёрными, цепкими глазами, тяжёлая нижняя челюсть немного выдавалась вперёд, придавая воеводе лихой вид. Его усы, так похожие на отцовские, не дополнялись, однако, бородой. Дождавшись, когда рота почётного караула, выстроенная у причала, поприветствует заученными возгласами великого князя, Матусевич, похоже, сделал попытку улыбнуться, хотя Станислав мог и ошибаться в определении мимики. Приветствуя властителя Руси Сибирской, Сунгарийский воевода коротко, но с уважением склонил голову и крепко пожал протянутую Соколовым руку. В отличие от других встреч за время, проведённое парнем в пути, в Сунгарийске не было ни объятий, ни восторженных воплей толпы. По рассказам отца и его друзей, частенько собиравшихся в доме, когда обсуждались все важные дела общества, экономики и политики, а Стаса и остальных своих отпрысков они непременно брали с собою, в Сунгарийском воеводстве правили бал представители не той Росфедерации, представители которой стали первоангарцами, а другого, более мощного и развитого государства. Государства, которое не развалилось в своё время на многие части, одной из которых и стала Росфедерация. Хотя и там происходили процессы, схожие с последними годами жизни державы под названием СССР. Однако Русия, отринув косную идеологию единолично правящих чуть более шести десятков лет социал-демократов, и отпустив в свободное плавание часть неспокойных южных провинций, принялась за построение собственной модели государственного устройства, однако вмешалась новая мировая война. И через некоторое время после её тяжёлого, но успешного завершения, группа Матусевича и попала в мир первоангарцев. Они пытались найти пропавшую в новоземельской аномалии экспедицию Корнея Миронова, которая была направлена в этот мир, так же как и люди отца — изучить прекрасный новый мир, что открылся исследователям. Но вход туда, именуемый аномалией просто напросто...
