Путь маги_матика

Когда неровная шеренга качающихся и зевающих курсантов выстроилась перед колоколом, инструктор заговорил, — Перед тем как вы пойдете завтракать, — вышагивал вдоль неровного строя, он делал им сейчас поблажки, не пытаясь выстроить их в одну линию и добиться сосредоточенности. Он помнил какого это, — я расскажу о том, что мы будем делать после приема пищи. У вас будет десятикилометровый забег, по пересеченной местности в горах, — он замолчал ожидая реакции.

Постепенно слова инструктора стали доходить до вялого и полуспящего мозга. Но реакция не заставила себя ждать. Некоторые курсанты не в силах сдержать себя, начали причитать о том, что он прикалывается над ними. И это вообще не тренировки, а форменное издевательство.

Инструктор Рорит спокойно отреагировал на шквал недовольства и критики, не пытаясь их заткнуть. Когда гул недовольных голосов стих, он продолжил, — Что же, вижу пару недовольных девчонок, — те, кто причитали, недовольно засопели, — у вас есть прекрасная возможность окончить свои страдания и вернуться к вышиванию и вашим платьям. — На его лице играла ехидная улыбочка. — За моей спиной находиться колокол смерти, — он сделал небольшую паузу давая их мозгу время на осознание его слов, — тот, у кого нет больше сил, легко может позвонить в него и в ту же секунду умереть для всего курса. Как только колокол зазвенел от твоих рук, можешь катиться на все четыре стороны. Для меня, капитана и курсантов ты мертв, тебя, больше не существует.

Слова инструктора были настолько соблазнительны насколько это вообще возможно. Tак легко оказаться в нормальной казарме, с нормальными тренировками и кроватью. Просто позвони в колокол и можешь убраться из этого ужасного места. На некоторых лицах была написана борьба, но большая часть ребят только больше утвердилась в своем желании дойти до конца.

— Никого? — спросил инструктор.

Ответом ему была тишина.

— Хорошо, а теперь выстраивайтесь в три шеренги и двигайтесь к столовой.

Вот у кого на самом деле внутри была буря сомнений, так это у Боргафа. Все что удержало его от того, чтобы молотить в этот колокол как сумасшедший, так это угроза смерти, о которой говорил ректор. Боргу никогда не приходилось преодолевать трудности. Всю свою прошлую жизнь, он занимался только тем, что у него очень хорошо получалось. И тем, что ему по-настоящему нравилось. Только гипотетическая нависшая над головой смерть, удерживало это тельце здесь.

Он шел в одной из шеренг понурив голову, — Судя по тому как выглядит этот сарай, — они остановились у обшарпанной столовой, — нас будут кормить свинячьим дерьмом, — бурчал он себе под нос.

В кое-то веке, он был рад тому что ошибся! Убогость здания никак ни сказалась на качестве пищи. Так питательно и вкусно Боргаф в этом мире еще не ел. Даже в больнице его кормили хуже. Крупы, мясо, много овощей и фруктов. Мальчишки набивали животы как одержимые, не задумываясь о том, что через полчаса им нужно будет бежать десятикилометровый кросс, по горам и узким тропам усыпанным острыми камнями.

Когда кадеты уничтожили содержимое своих тарелок, инструктор нещадно погнал их на 'небольшую' пробежку. После нескольких километров в гору, Боргаф не слабо отстал от остальных. Все его мышцы нещадно болели, кости ломило, в легких вместо воздуха был огонь. И ко всему прочему, позади него был инструктор, который материл его на чем свет стоит. Борг вспомнил как он, ехал в повозке и наблюдал за тем, как капитан Гирт поливает грязью одного из курсантов. Картина была практически идентичной.

— Я, — всхлип, — больше, — начал еще сильнее задыхаться Борг, — не могу! — под ногу попался камень, и он рухнул на тропу, усыпанную острыми камнями.

Боль от падения заглушалась полной истощённостью и нестерпимой отупляющей болью в правом боку от плотного завтрака.

— A ну встал на ноги курсант!! — орал на него инструктор. Приказ достигал плетения на мозге мальчика, но тело уже не слушалось.

Боргаф продолжал лежать надсадно дыша, даже не пытаясь подняться на ноги.

— Я СКАЗАЛ ВСТАТЬ! — удар по животу ошарашил Борга.

Сначала он задыхался, а потом все те вкусности которые он запихал в себя час назад, рванулись наружу. Он стал извергать из себя полупереваренную пищу.

Но инструктор не унимался, — ВСТАТЬ КУРСАНТ, — Рорит был абсолютно безжалостен. На его лице, не было и намека на сострадание или снисхождение.

В затуманенном сознании Борга плескалась боль, отчаяние и бесконечные импульсы от плетения охватывающего его мозг. Как ему казалось, он был на пределе, еще чуть-чуть и его бешено колотящееся сердце остановиться или охваченные пожаром легкие лопнут. Все вместе это создавало шипучий коктейль из негативных эмоций и боли. Напряжение все росло и росло! И в какой-то момент, после очередного приказа и пинка в бок, внутри него произошел взрыв. Этот взрыв, накрыл его как безудержное цунами обрушившееся на берега густонаселенного города. До этого мгновения, там бурлила жизнь, слышались крики, гул, эмоции. Но в один момент всего этого не стало. Все исчезло с лица земли. Точно так же случилось и с Боргом. Напряжение достигло своего пика и спровоцировало прорыв силы воина. Волна энергии смела боль, негативные эмоции и то отчаяние которое охватывало его. На самом деле, боль никуда не ушла. Организм был все так же истощен. Но та прослойка которая ныла и стенала, просто на просто исчезла. Между приказом и действие, исчез оператор, который говорил, что ничего не получиться, и я больше не могу.

Мальчик стал тяжело подниматься, — 'Отлично!' — подумал инструктор, — 'Обычно самые слабые звенья, раньше всех доходят до первых врат. Но не всегда их прорывают.'

Боргаф с трудом стоял на ногах! По лицу катился градом пот и тонкая струйка крови. При падении он не сильно рассек себе бровь.

— Вперёд курсант! — отдал очередной приказ Рорит и Боргаф начал перебирать ногами.

Он прибыл к бараку на несколько часов позже чем все остальные. Его мотало из стороны в сторону. В глазах полное отсутствие осмысленной деятельности. Зайдя в барак он не разбирая дороги шагал через спящие тела и рухнул на свободное место.

До самого заката мальчишки продолжали спать и все покатилось по накатанной. Завтрак после пары часов сна, пробежка в горах, сон, ужин, морозный ночной ад. И опять все по кругу. Боргаф смутно помнил тот период своей жизни. Все было как в тумане, бесконечный бег, боль, но после того падения, отчаяние и жалобы в его мозгу прекратились. Он точно помнил, что с каждым днем, они пробегали в горах все больше. Но теперь это его не сильно волновало. Это было больно, трудно, невыносимо, но выполнимо как оказалось. После недели этой мясорубки, пятеро ребят с трудом перебирая ногами и ели поднимая руки, позвонили в колокол. Когда первая неделя закончилась и Боргаф увидел, что еще половина имбецилов не выучила все движения силы. Он понял что нужно что-то предпринять.

Когда инструктор ушел и все начали расходиться, готовясь к очередному забегу. То Боргаф заговорил, — Слушайте! — он крикнул, и ребята остановились. Они практически не разговаривали друг с другом, потому что на это не хватало сил и времени. Так что говорящий человек, помимо инструктора, вызывал интерес, — Я знаю, как вам ускорить процесс запоминания движений силы. — он очень хотел, чтобы ночной бег уже закончился.

На лицах были недоверчивые выражения, но они вернулись к нему. В эту ночь луна была особенно ярко и всё было видно так же хорошо, как и в сумерках.

— Что ты там придумал салага? — сказал один из тех парней, что не мог запомнить всех движений.

— Ни один выучивший движения силы не может их вам показывать, но те, кто еще не запомнили, могут делиться друг с другом информацией. Правильно?

— Ну? — буркнул все тот же парень.

— Так вот смотрите, — он взял палочку и рисуя на земле таблицу стал излагать свой план.

После того как все бумаги были подписаны, и король принес клятву артефакту мира. Принц, не разбирая дороги ломанулся обратно в публичный дом.

— 'Эта чертовка', — думал принц покусывая кончик пальца, — 'наверное околдовала меня! Ничего не могу с собой поделать. Мне нужно думать о насущных проблемах государства, а я витаю в облаках считая секунды до того момента, как окажусь в ее объятиях. Мне уже тридцать, а я веду себя как юнец!' — он был собой очень недоволен. — 'Это последний вечер!' — гипнотизировал он себя. — 'Последний и я больше не буду к ней ходить, так не может больше продолжаться.'

Но когда он оказался в ее комнате с приглушенным светом, дымящимися благовониями и ее игрой на лютне за ширмой, скрывающей ее от посетителя. То растерял всю свою решимость и знал наверняка, что за этой ночью последует следующая.

— Я пришел! — с придыханием сказал он и прекрасная музыка, лившаяся из-за ширмы смолкла.

— Я ждала тебя, — от ее бархатного грудного голоса, у него по загривку побежали мурашки, а кровь стала приливать вниз живота.

Принц встал как вкопанный и вдыхал приятные ароматы и впитывал в себя особую атмосферу этой комнаты.

После недолгого молчания она опять заговорила, — Долго ты там будешь стоять? — в ее голосе слышался смех.

Принца не пришлось просить дважды, когда он уже был в одних подштанниках, то она заговорила вновь, — Только сними свои браслеты, а то в прошлый раз, ты меня ими всю исцарапал.

Только на одну секунду в глазах принца проскользнуло сомнение. Ведь это были одни из самых сильных артефактов защитного и атакующего типа. Принц стал одним из самых сильных представителей королевской семьи, после того как подчинил их. Браслеты брали свое начало с древних времен, их сила была неизмерима.

— Чего ты застыл, я тебя жду? — игриво спросила девушка.

И в ту же секунду искра сомнения потухла, он скинул со своих рук узорные массивные браслеты и бросив их на стол.

Утро ректора начиналось как обычно. Пыльный кабинет, куча неподписанных и не прочитанных бумаг и любимая сигара. В процессе рутинной работы он размышлял о мирном договоре который привез кардинал. И понимал, что его осуществление маловероятно без стороннего вмешательства.

— Святоши могли принудить всех к миру, — бубнил себе под нос ректор, подписывая один из приказов, — только в том случае, если бы припугнули несговорчивых своим вторжением. Но теперь, когда их войска связаны по рукам и ногам. У смутьянов развязаны руки и боюсь что вместо подписания мирного договора, они развяжут войну.

Ректор прекрасно знал большинство монархов континента. И очень небольшое количество из них, походило на их короля. Вдумчивого, расчетливого, логичного. Ректор очень долго искал монарха с которым сможет сработаться. И большинство королей с которыми он встречался, были еще теми самовлюбленными кретинами.

— Нда, — стряхнул пепел в пепельницу ректор и пригорюнился.

Резкий стук в дверь вырвал его из полудремоты, он всхрапнул ненароком и крикнул, — Да, да, войдите, — он сделал очередную затяжку, но пока он усердно думал, она потухла.

В кабинет вошла его секретарша, белая как смерть, на глазах слезы, — Что случилось голубушка, — ректор аж с места поднялся.

Секретарь вытерла слезинку и сдавленным голосом заговорила, — Господин, — она прочистила горло, — принц Рорит мертв! Глава 25Bcе куpсaнты, чтo не могли освоить движения силы сгрудились вокруг Борга.

— Эй парни, — сказал Борг, — не могли бы вы немного разойтись. Cвет загораживаете!

Hедовольно бурча, расталкивая друг друга, они позволили свету от луны озарить Боргафа, и тот начал рисовать таблицу на земле, держа в руке маленькую веточку. От усердия он даже язык вытащил, выводя клеточку за клеточкой.

— Инструктор мне сказал, чтобы те, кто запомнил все движения, не показывали их и не рассказывали о них другим, — это было правдой, как бы он не старался, то не мог ничего об этом сказать. Плетение не давало ему этого сделать.

— Но я могу сказать сколько их всего! — он нарисовал сотню ячеек по десять в ряд. — Вы можете скооперироваться и рисовать те движения, что запомнили.

— Mы тебе что, художники? — презрительно высказался кто-то из толпы.

— Не обязательно быть художником, — он стал рисовать человека из простых линий. — Этого уже достаточно, чтобы понять, что это за поза и как ее повторить.

Курсанты почесывали затылки и подбородки, смотря на то, что Боргаф нарисовал.

— Нужно, чтобы каждый из вас нарисовал свою схему, а потом все вместе вы заполните недостающие движения, скооперировавшись.

Идея была довольно простой и логичной. Tак что народ вокруг одобрительно зашумел, — Молодец, малой! — хлопнул кто-то по плечу Борга.

Все равно лучших идей ни у кого не было, а ночные забеги ненавидел каждый из присутствующих.

— 'Как же я устал от того, что все называют меня малым!! Как же это меня раздражает.' — но стоит заметить, что за эту неделю Боргаф еще подрос, он уже напоминал скелет подобного десятилетнего мальчика.

— И еще, — перекрикнул он переговаривающихся курсантов, — если не сможете сделать этого сейчас, то разбейтесь на группы и старайтесь запомнить, например, одна группа первые тридцать, вторая — тридцать пять других движений и так далее. Чем меньше вам нужно запоминать, — он встал в полный рост и посмотрел на тупиц, у которых вообще нет памяти, — тем лучше! И тогда вероятность того, что ночные забеги закончатся завтра, станет очень большой.

Лица всех окружавших его мальчишек прояснились. Начиная от тех, что уже все закончили, ведь они испытали приятный эффект от движений силы и очень хотели их повторить. Заканчивая теми, кто ни хрена не помнил, на них уже начинали злобно поглядывать остальные. Да и ночные адские забеги, не радовали никого.

Ночной адовый забег начался, и вместо отдыха от пробежек вокруг барака мальчишки рисовали в ячейки то, что запомнили. Они спорили, ругались, периодически доходило до рукоприкладства. Но к утру они заполнили две трети из сотни ячеек в нужной последовательности. Боргаф это подтвердил, плетение и приказ позволяли это делать. Они возвели вокруг своих таблиц целые форты с крышей, чтобы какой-нибудь говнюк ничего не испортил.

День, как всегда, был изматывающим и тяжёлым. Но ребята уже немного втянулись к такому распорядку.

— Ну что, тупицы, готовы смотреть? — ехидно спросил инструктор, обращаясь к тем, кто не мог запомнить.

— Сэр, так точно, сэр!

Инструктор с подозрением посмотрел на слишком воодушевленные лица мальчишек, — 'Что это они задумали?' — инструктор встряхнул руками, и танец силы начался. Он выполнял сотню движений примерно за полторы минуты, с довольно большой скоростью меняя позы, то есть на каждое движение он тратил чуть больше секунды.

Закончив, — Те, кто запомнил, сделайте шаг вперед. — никто не мог смухлевать. Запомнить и ничего об этом не сказать было не вариантом. Плетение им это не позволяло.

— Сэр, можно обратиться! — крикнул тот самый крупный паренек, что первым заговорил с Боргом.

— Излагай, — кивнул.

— Позвольте нам разойтись и дайте десять минут!

Инструктор нахмурился, не понимая к чему он это все, — Зачем?