Солнце за нас!

Но перед самой поездкой грохнула сенсация — ребята Слащова захватили атамана Семенова. Так что поездка вышла совсем сюрреалистической. Я ехал вроде как с инспекцией, а моя любовница в том же самом салон-вагоне двигалась, чтобы хорошенько распиарить захват видного врага Советской власти.

Дело было ответственным. С одной стороны, этот захват в затыкал рот левакам, скулившим, что, дескать, что Советская власть переродилась. А вот вам акция в лучших революционных традициях. С другой — это было очень хорошее предупреждение господам эмигрантам. Тем более, что Семенов являлся просто мечтой пропагандиста. Ведь о Колчаке можно сказать, что он воевал за Россию. По своему понимал, что было нужно России, но... Фигура, в общем-то, трагическая. А Семенов... Пока мы ехали на Дальний Восток, мои ребята уже вели беседы с Устряловым и Пепеляевым, которые красочно рассказывали, как семеновцы мешали им жить. К тому же атаман и не скрывал, что работает на японцев. На Россию ему было наплевать. Ему хотелось контролировать Дальний Восток, где много чего было. Например, золото.

В Хабаровске я бывал в том мире, в 1988 году. Тогда это был огромный город с полумиллионным населением. Сейчас он был куда как поменьше — в нём обитало чуть более 50 тысяч человек. В основном, город был деревянным, хотя на главных улицах имелись большие каменные здания, как шутили, в "сибирском колониальном стиле". То есть, дикая эклектика.

Для начала я поперся в крайком партии. Рулившил здесь Николай Афанасьевич Кубяк, член партии аж с 1898 года, рабочий, хорошо при царе посидевший. Тем не менее, он ничего не имел против, что бывший царский полковник забрал такую власть.

— Понимаешь, товарищ, дурацкое положение. Партийные органы в крае единые, а советские раздерганы на губернии. Да ещё и все на местах полагают, что они лучше знают, что и как надо. Так что директивы-то мы отдавать можем, а на них на местах плюют. Так что без Якова Александровича я бы не знал, что и делать. Он мужик серьезный.

Впрочем, недовольные тоже были, они прибежали вечером ко мне в вагон. Но их аргументация сводилась исключительно к происхождению Слащова и к тому, что Фурманов — бывший анархист.

— Я, между прочим, тоже бывший анархист — ответил я одному товарищу, когда мне надоело слушать его демагогию.

На следующий день мы нанесли визит Слащову.

— А он почти не изменился, — шепнула мне Светлана.

Командующий и в самом деле выглядел гораздо моложе своих лет. Есть такие люди. Хотя он, по моим сведениям, нехило квасил. Присутствовал и Дмитрий Фурманов, мужик интеллигентного вида, известный писатель, между прочим. По нему не скажешь, что это комиссар, который отлично работает с паре с "железным командармом", как звали Слащова.

— Приятно познакомиться с человеком, который взял в плен генерала Пепеляева, — сказал он мне при знакомстве.

— Ну, тут моей заслуги тут нет. Они уже были не в состоянии сражаться.

— Но благодаря вам способный генерал жив и работает для России. И многие его офицеры тоже. Кому было бы лучше, если б они все остались в тайге?

После обмена приветствиями Слащов пригласил нас за стол. Тут я понял, что слухи о том, что Яков Александрович любит выпить, полностью соответствовали действительности. На столе была не только водка, но и разные экзотические по нынешним временам напитки вроде джина и рома. Откуда — понятно. Ребята Слащова шерстили не только бандитов, но и контрабандистов. А они чего только не волокли... Вообще-то погранцы подчинялись ОГПУ, но явно не справлялись. Тем более, что местные казаки с чекистами дела иметь не хотели, а вот Слащов как-то с ними договорился. Как я понял, казачки действовали на взаимовыгодной основе. А у этих-то ребят опыта было...

Слащов пил много, но совершенно не пьянел. Фурманов прикладывался мало. Вообще, он выглядел каким-то болезненным. Как я помнил, в моей истории он умер в 1926 году. Обычная ангина переросла в менингит. Но, может, тут протянет побольше?

С захватом Семенова дело вышло просто. Его сдали китайцы, которых его ребята достали. Ну, и денег им немного заслали. Но об этом подробно говорить надо было не за столом. Пока что разговор зашел об армии. Слащов изрек:

— Вы знаете, в семнадцатом я, как и многие, был сильно обижен на большевиков за то, что они разваливают армию. А вот теперь понял: в этом имелись и положительные стороны.

— И чём?

— Вы слышали афоризм: генералы всегда готовятся к прошлой войне? Это происходит в Европе. Что делают французы и немцы? Возводят на границе грандиозные оборонительные сооружения. Разрабатывают сверхмощные орудия. Только это всё бессмысленно. Новая война будет иной.

— Я слышал, что вы энтузиаст арморов.

— Да, только не таких гробов, какие были на Великой войне. Французский армор "Рено" — вот за такими машинами будущее. Только более быстроходные, лучше защищенные и вооруженные. Представьте, что такие арморы будут у конной армии Буденного...

Я про себя присвистнул. А ведь это и есть тактика блицкрига. Франц Гальдер в своем дневнике писал, что идея блицкрига взята как раз у Буденного.

Вообще, с армией в этой реальности дело обстояло совсем не так, как в моей. Тогда ведь что случилось. Большевики во время Гражданской создали пятимиллионную армию. А потом сократили её до полумиллиона. Понятно, что старшие командиры затеяли грызню. А во время грызни лучше всего прикрываться идеологией. Вот и пошли товарищи командиры в троцкисты. И это бы ладно, да они сами в свою болтовню поверили. Ну, вроде того, что надо только нанести первый удар, а потом в тылу врага тамошние пролетарии поднимут восстание. И получили...

А в этой истории было иначе. Во время Гражданской армия не превышала четырехсот тысяч человек. Так что теперь РККА продолжала создаваться. По-новому. А ведь Вермахт тоже был создан фактически с нуля. Может, и у нас что-то выйдет? Только вот танки надо научиться производить...

Холодный блеск золота

Шестью неделями ранее.

Над безымянным ручьем, впадающем в Среднекан, приток Колымы, медленно сгущалась ночь. Точнее, некое её подобие. В начале июня на 62 параллели ночи уже почти белые. Быстрый ручей протекал по узкой долине, поросший невысокими лиственницами. Такими же деревьями покрыты склоны невысоких, но крутых гор, только лишь вершины были плешивыми.

Возле ручья расположился лагерь — три палатки, две больших и одна маленькая. Ниже лагеря местность имела своеобразный вид. Казалось, что по ней отстрелялась батарея крупнокалиберных орудий — сплошные ямы.

В самом же лагере дымил костер, вокруг которого собралось человек двадцать крепких мужчин, одетых в крепкие сапоги, брезентовые штаны и анораки*.

(* Автор не уверен, что в те времена употребляли это слово, но такие куртки точно были, видел на фотографиях. Анорак — это разновидность штормовки — куртка с капюшоном, надевающаяся через голову. Характерной особенностью является большой карман на груди.)

Что было необычно. Белые люди, шатающиеся по Среднекану и его окрестностям, обычно были одеты чрезвычайно скверно, чуть ли не в отрепья. Вообще, места тут были веселые — недаром возле костра лежала пара драгунских карабинов.

Сидевшие мужики, судя валяющимся тут и там мискам, недавно закончили ужин. Теперь они неспешно пили чай и обсуждали какие-то свои дела.

— Куда Серега Раковский рванул? Чуть поел — схватил лоток и лопату и побег... Даже чаю не попил.

— Так сказал, что хочет пока светло хочет сделать промывку выше по течению...

— Молодой ещё, — благодушно хмыкнул мужик лет сорока. Он был из тех, у кого болезнь под названием "золотая лихорадка" приобрела хроническую форму. Он шатался по Дальнему Востоку двадцать лет, даже война проскочила как-то мимо него. Честно говоря, его уже давно не слишком привлекала перспектива разбогатеть. Несколько раз ему удавалось намыть довольно много песка, так он добычу благополучно пропил-прогулял во Владивостоке в кратчайшие сроки и снова пер в тайгу. Поиск золота — это покруче, чем пристрастие к картам или бегам. Кто в это втянулся — пропал. Но с другой стороны, именно благодаря большому опыту Федор не суетился. Процесс добычи золота — это дело довольно муторное, тут с наскока ничего не сделаешь. Как это обычно происходит? Сначала промывают грунт в реке. Если обнаруживается золото, начинают копать ямы выше по течению и промывать грунт из них. Потому что намыть много золота только в реке можно, если ну очень повезет. На Среднекане ещё никому так не везло. Затем, если есть возможность, бьют шурфы и строят драгу. В общем, дело непростое.

Юрий Билибин, начальник партии золотоискателей, пил чай и размышлял. Золото, по своему подлому обыкновению, играло в прятки. Металл тут был, товарищи из РОСТА не обманули. В принципе, то, что уже нашли, выглядело неплохо для обычных старателей. Если сезон потрудиться — вполне хватит всем, чтобы зиму погулять во Владике. Но Билибин пришел сюда в поисках НАСТОЩЕГО месторождения! Его уверяли, что где-то тут оно должно быть. И вот уже две недели его искали по окрестным ручьям.

Размышления начальника были прерваны появлением геолога, Сергея Раковского. Он бежал по берегу, держа на вытянутых руках лоток. Рожа у него была перекошена.

— Юрий Александрович! Глядите! Это с одной промывки!

Он протянул лоток. Всё этого дно покрывал слой тускло блестевшего золотого песка.

— Эх ...! ....!! ...!!! — Выдал Федор, глянувший через плечо начальника. — Двадцать лет по тайге шатаюсь, а такого не видал. Значит, правду нам рассказывали про "золотой ручей!"

— Похоже, но надо проверить. Где это ты намыл?

— С километр выше по течению.

— Да стой ты! — Прикрикнул Билибин на геолога, который явно намеревался бежать снова. — Сейчас хоть ночи и белые, но всё-таки света уже маловато. Не убежит до завтра золото.

Неизвестно, спал ли кто-нибудь в лагере в эту ночь. Потому что как только занялся рассвет, из палаток, как солдаты по тревоге, выскочили старатели и с лотками и лопатами наперевес ринулись вслед за геологом.

Произведенные промывки дали ошеломляющий результат. Ничего подобного на Колыме не находили. Это была победа. Оставалось поставить заявочные столбики и спешить к цивилизации, утрясать разные вопросы.

* * *

В Хабаровске у меня было несколько интересных встреч. Для начала местные чекисты разрешили мне присутствовать на одном из допросов Семенова. Всё-таки в раздолбайстве двадцатых имеются свои положительные моменты. Конечно, я не рядовой журналист, но кто бы в иные времена мне такое позволил? А так — я тихо-мирно сидел в уголке, изображая писаря.

Семенов вел себя достойно. Он не отпирался, но и не пытался выкручиваться. Его позиция была довольно проста. В феврале семнадцатого законную власть свергли, на её место сели самозванцы. В октябре на место одних самозванцев пришли другие. Затем в Сибири стали образовываться региональные правительства, тоже самопровозглашенные. Пришел Колчак, который тоже являлся самозванцем. Так почему бы в этой каше не урвать себе кусочек власти? А то, что пришлось прогибаться под японцев... Так ведь это в моё время стали рассказывали сказки про казаков, беззаветно преданных царю и Отечеству. На самом-то деле казаки в первую очередь преследовали собственные интересы. На Кубани сепаратисты нам очень облегчили задачу. Да и в Западной Сибири казачки отнюдь не рвались сражаться за Колчака, они предпочитали сохранять нейтралитет. Что ж, отличный типаж для пропаганды.

А когда я вернулся в свой вагон, меня ожидала новая встреча. Светлана сидела в салоне с каким-то командиром. Парень выглядел очень молодо, не старше двадцати. Но на столе лежал зеленый берет, а на петлицах виднелись четыре "шпалы" комполка. И главное — морда лица мне была очень знакома.

— Сергей знакомься, ребята этого товарища выследили Семенова.

— Аркадий Голиков, — представился тот.

Блин, ну точно! Фотографии Аркадия Гайдара я видел разные, в том числе и молодого в форме. В "перестройку" "творческая интеллигенция" и прочая мразь вылили на него кучу грязи. Рассказывали сказки про то, что он на Гражданской якобы творил запредельные зверства. Понятно. Ведь господа писатели могут простить коллеге многое, но талант — никогда. А ведь книги Гайдара был к тому же ещё и очень популярны. К тому же, он, гад такой, не сидел и даже не эмигрировал, а погиб, сражаясь в партизанском отряде.

В моей истории Голикова выпихнули на дембель после тяжелой контузии. Но, видимо тут этого не произошло, Аркадий продолжал служить. А парнем-то он был лихим. Я читал о его деятельности в партизанах в сорок первом. Организованные им операции были настолько наглыми, что фрицы охреневали. Так что в "зеленых беретах" ему было самое место. Но о его нынешних подвигах пусть Светлана пишет. Меня интересовало другое. Хотелось проверить одну свою теорию...

Я завел с Аркадием разговор о литературе. И тот, засмущавшись как девушка, признался, что да, пописывает. Так я и думал. Страсть к писательству — это врожденное. Интересно, что он напишет в этой истории? В той его первая книга, про Гражданскую войну, вышла откровенно слабой*. Только потом он стал писать для детей и получалось хорошо. Но ведь не скажешь ему: "Аркадий, ты детский писатель". Авось поймет это сам. Оставалось предложить присылать произведения в "Красный журналист".

(* "В дни поражений и побед")

А на следующий день из Владивостока пришла телеграмма от Билибина. Он, прознав, что я околачиваюсь в Хабаровске, спеши ко мне. Судя по тому, что он в разгар сезона сорвался из тайги, наша затея увенчалась успехом...

Во многих прочитанных мной книжках про попаданцев, ГГ небрежно тыкал в карту. Дескать, на Вилюе есть алмазы, а на Колыме — золото. Если действие происходило в более ранние времена, то к этому добавлялась ещё и Аляска. В паре книг герои лично брались за разработку — и, разумеется, тут же обнаруживали богатые залежи. И хотя я знал о колымском золоте побольше, чем средний автор АИ, дело оказалось совсем не таким простым.

Год назад я поручил своим ребятам на Дальнем Востоке прояснить обстановку на Колыме. И выяснилось — то, что там имеется золото, давно уже известно! Первую россыпь нашел на Среднекане в 1915 году старатель Бари Шафигуллин. И это вызвало даже золотую лихорадку регионального масштаба. Так, в поселках Нагаево и Ола* старатели выгребли под метелку все запасы продовольствия. Дело дошло до того, что с парохода* просто не позволяли сходить тем, у кого не имелось запаса жрачки.

(* Поселок Нагаево находился на месте нынешнего Магадана. Ола, существует и сейчас — также на побережье, на 25 километров восточнее.

** Пароходы ходили из Владивостока на Камчатку. Нагаево был "промежуточной станцией".)

Правда, ничего серьезного не нашли, так что ажиотаж постепенно улегся. Хотя несколько артелей продолжали ковыряться на Среднекане.

Мне в том мире доводилось бывать на Колыме, к тому же кое-что читал о колымской эпопее. Так что я приблизительно представлял место на том самом Среднекане, где впервые в 1928 году Юрий Билибин нашел Большое Золото. Но и тут оказались сложности. Дело в том, что внятных карт этих мест не имелось. Не так давно оттуда вернулась экспедиция Владимира Обручева, который пока ещё не написал свою знаменитую книгу "Земля Санникова"*.