Тень кондотьера

Откровенно говоря, было не очень понятно, на каком именно магическом принципе работает этот генератор случайностей, но пищеварительный цикл земноводного он демонстрировал наглядно. Благодаря тому особенно, что кусок змеиного тела в нижней его части ровно на семь диаметров перевариваемых шариков представлял собой отрытый жёлоб, и непрерывное движение чёрно-белого потока на этом участке можно было наблюдать воочию. Тем не менее, эта конструкция, разумеется, не являлась учебным пособием из кабинета биологии, но представляла некий вид логической машины из ряда тех, которые, по мнению Великого Неизвестного, в качестве инструмента философских исследований являются нелепостью, но вполне годятся в качестве инструмента поэтического творчества. И судя по всему, ещё и в качестве инструмента магических экзерсисов. Будь иначе, чего ради бы Подсказчик её тогда притащил.

Пока я рассматривал во всех подробностях это чудо чудное, колдун деловито пододвинув к столику стул, уселся на него плотно и вытащил из левого кармана халата блокнот, карандаш и медицинскую пробирку, наполовину заполненную бурой жидкостью. Нетрудно было долгаться, что это кровь оборотня. С артефактами у только что обращённого, разумеется, не густо, напрямую Силу перекачивать у него Подсказчик поостерёгся, вот и взял плату кровью.

Блокнот и карандаш Подсказчик положил на край стола, а пробирку сразу раскупорил и, прошептав с закрытыми глазами слова заклятья, экономно напоил змею — и раз, и два, и три — тремя каплями крови. Вставил аккуратно резиновую затычку на место и спрятал пробирку в карман.

Внешне ничего после этого не изменилось, шарики как бежали, звонко постукивая, по кругу, так и продолжали бежать, но даже и сомневаться не стоило, что свободный их бег, получив мощное внешнее воздействие, теперь перестал быть свободным.

— Жди, это недолго, — не поворачивая головы, бросил мне Подсказчик и тут же принялся фиксировать в блокноте чередование чёрного и белого. Насколько я понимал, дешифровка по мудреному алгоритму этого чередования и должна была дать нужную информацию о местонахождении оборотня.

Вопреки обещанию, "недолго" затянулась надолго. А может, у нас с Подсказчиком просто разные представления о том, что есть "долго" и "недолго". Предполагал, что уложится в пять минут, ну семь, на худой конец — десять, но прошло и пять, и семь, и десять, а он всё строчил и строчил. От вынужденного безделья я начал маяться. Посидел-посидел, не выдержал, встал. Прошёлся туда-сюда по комнате, взял из шкафа увесистую книгу, открыл на том месте, где открылась, прочитал текст старинного заговора подчинения женщины и, по привычке запоминать всё прочитанное, повторил его про себя: "Bestarbeto corrumpit viscea ejus mulierisу". Повторив ещё раз, закрыл книгу и вернул её на полку. Опять походил. Затем почувствовал, что хочу есть, причём зверски. Попытался вспомнить, когда последний раз нормально ел, получилось, что давно. Терпеть голодную тошноту не стал, прошмыгнул на кухню, отрыл в холодильнике кастрюльку с котлетами и, глядя в окно на купол церкви, где когда-то венчался белый Адмирал, слопал штук шесть-восемь за милую душу. Запил это дело заваркой прямо из пузатого чайничка и вернулся в гостиную. Подсказчик по-прежнему корпел. Глянув на часы, я подошёл к нему и тихо, стараясь не расстроить процесс, поинтересовался:

— Долго ещё будет Алекс Юстасу тук-тук?

— Не знаю, — ответил колдун, не прекращая выстраивать нули и крестики в аккуратные столбики. — Может, полчаса, может, час, а, может, и больше. Заранее не скажешь. Дискретные инферналии мной ещё, честно говоря, недостаточно изучены.

— Понятно, — невесело протянул я, вытащил визитку и положил её на стол. — Тогда так. Закончишь, позвони. Только не пытайся обмануть. Обманешь, I'll be back, и тогда точно копец. За дверь не беспокойся, зачиню.

Прежде чем пойти, предусмотрительно — не фиг, не фиг кровным разбрасываться — выгреб свою монетку из его кармана, сунул в свой и тогда только двинул на выход.

Уже из машины позвонил сначала в офис (там всё было спокойно и без перемен), а потом — на мобильный Афанасию Воронцову. Этот вампир, который в отличие от диких убеждён, что порядочная нежить может то, что должна, а не должна то, что может, достиг высочайшей степени самоконтроля, служит в Следственном комитете и всегда готов придти мне на помощь.

— Привет, Горыныч, — сказал он, ответив на звонок.

— Привет, вурдалак, — поддержал я его шутейный тон.

— Как сам?

— Как и сто лет назад. Позади темно, спереди туманно, а все остальное превосходно. Как сказал волшебник, который в слове победа делал ударение на последнем "а", продолжаю желать жить. А у тебя, друг Афанасий, как дела?

— Надо полагать, ты насчёт прокурорских? Если так, то докладываю: раскрываемость по особо тяжким за отчётный период повысилась на тринадцать процентов. Неплохо, но не предел. Ну а теперь выкладывай, чего звонишь?

Чтобы у кого-то что-то попросить, нужно сначала ему что-то дать. Следуя этому простому и справедливому правилу, я начал издалека:

— По моим прикидкам Зёрен у тебя, майор, на неделю, не больше.

— Есть такое дело, — подтвердил вампир. — Подкинешь?

— Оставлю сегодня Крепышу упаковку. Прижмёт, заберёшь.

— Лады. А что хочешь взамен? Кандидата в Список?

— Нет, это потом. А сейчас хочу знать, кто у воров вокзальных разводящий и где этого счастливчика найти. Поможешь? Позарез нужно.

— Так сходу не скажу, — охладил мой пыл вампир. — Эту тему пробить нужно. Чуть позже перезвоню. Лады?

— Буду ждать, — сказал я, прежде чем сложить трубу.

А вот тут ждать пришлось совсем недолго. Только я перебрался в плотном медленном потоке на другую сторону реки и выехал вместе со всеми на улицу Джамбула, как Воронцов уже вышел на связь. Минут шесть прошло, может, чуть меньше, но точно не больше.

— Быстро ты, — обрадовался я.

— Работаем, — скромно, но не без гордости ответил вампир. И тут же выдал запрошенную информацию: — В общем, так, дракон. Мазу, как они говорят, на бану держит Павел Викторович Корнеев, уроженец Кустаная, шестьдесят девятого года рождения. Погоняло — Паша Мизер. Две ходки у него, по сто двадцать третьей и сто шестьдесят первой. Прописан в Североозёрске. Где в городе живет, извини, не скажу. Но, судя по оперативным данным, постоянно шалманится в ресторанчике "Бон вояж". Это напротив багажного отделения, на втором этаже. Знаешь, наверное. Там по лесенке.

— Знаю, — ответил я и поблагодарил: — Спасибо, майор.

— "Спасибо" — это мне, пожалуй, чересчур, — сказал на прощание вампир, — а вот сто пилюль — в самый раз. — И уже перед тем как отключиться, предупредил: — Мизер не в авторитете, шерстяной он. Так что будь осторожен, дракон.

— Угу, постараюсь, — сказал я уже не ему, а самому себе и, вырулив с Маяковского, покатил с горки мимо вагонных депо.

В тот момент когда я, оставив машину на привокзальной площади, вошёл в указанный Воронцовым ресторанчик, в общем зале находилось всего два посетителя, да и этих двух уголовного вида крепышей посетителями можно было назвать с большой натяжкой. Не ели они ничего и не пили. Оккупировав столик у двери в банкетный зал, резались в нарды.

Форсируя события, я вежливо отмахнулся от подлетевшей ко мне официантки в небесно-голубом фартучке, и сразу направился к стойке.

— Добрый день, — сказал дылда-бармен, одарив меня дежурной улыбкой. — Желаете что-нибудь?

— Желаю, — громко, так, чтоб услышали все, сказал я. — Пашу Мизера увидеть желаю.

Официант от неожиданности вздрогнул и проглотил улыбку, а бандюги оторвались от игровой доски и вытаращились на меня с изумлением.

— В банкетном? — спросил я, проследив за взглядом бармена. Ответа не дождался, сунув руку в карман, насадил на пальцы кастет и с самым решительным видом пошёл в направлении банкетного зала.

Недобры молодцы, естественно, кинулись ко мне. Вдвоём на одного. Численный перевес был явно на их стороне, но что может число против опыта, натиска и умения? Ничего.

Первого эксперта в области селекции и мотивирования клиентов я — с драконом шутки плохи — свалил классическим ударом в челюсть, второго — двумя ударами попроще: сначала кулаком в солнечное сплетение, а потом, когда сложился пополам, ещё и локтем по затылку. Оглянулся на обалдевшего бармена, лихо отдал честь хлопающей коровьими ресницами официантке и ворвался в банкетный зал, громко и дурашливо распевая:

И пошёл пацан по лагерям,

Срок за сроком жизнь свою сжигая,

К запертым воротам и дверям

Каждый день убиться подбегая.

— Кого-чего?! — вскрикнул невнятного вида, стриженный толстячок, которого я оторвал своим ором от поедания люля-кебаб.

Не позволив ему встать, я с силой затолкал его назад в кресло и, выхватив пистолет, сел напротив. Целясь бандиту в центр карикатурно-узкого лба, отпил минералки прямо из бутылки, перевёл дух — у-у-ух, и выложил:

— Я Егор Тугарин, частный детектив. У человека, что меня нанял, три дня назад утянули на твоей земле багаж и портмоне. Не поверишь, но он желает получить имущество назад. Я доходчиво, Паша?

Не будучи способным совладать с тиком левой брови, Мизер тем не менее скумекал, что сразу убивать его не будут, и попытался меня застращать. Растопырил пальцы с наколотыми перстнями и заверещал припадочно, но не слишком талантливо:

— Ты чего фраерок творишь в натуре? А? Ты в кого волыной тычешь? Рамсы попутал? — Распаляя самого себя, он так рванул ворот рубахи, что оторвавшаяся пуговица пулей зарылась в греческий салат. — Да ты в курсах, кто я? Я Паша Мизер. Я бан держу. Да я таких, как ты... Да я тебя за такие ляльки дерзкие... Да на куски я тебя в натуре. Ты понял, фраерок? Нет, ты меня понял?

— Да-а-а, — вздохнул я с грустью, — кризис общественной мысли и гражданского чувства нынче наблюдается повсюду.

С этими словами выковырял из салата и сунул в рот жирную маслину

— Чего? — опешил Мизер.

— Да ничего. Просто считаю до четырёх. И сразу — три.

Бандюга заметно напрягся, про песнь свою "Я срок мотал, я зону видел" напрочь забыл и промямлил:

— Ты, думаешь, ты живым, думаешь, отсюда, выйдешь в натуре. Ты так думаешь?

— Два, — выплюнул я косточку на стол.

Произнести "один" не успел, Мизер глянул на дверь с надеждой на появление подмоги, орлов своих соколиков не увидел и как-то сразу поник. Облизал пересохшие от волнения губы и, удивительно быстро перейдя из нервозно-возбуждённого состояния в состояние полной апатии, заискивающе спросил:

— Слышь, а точно гуся поджарили у нас на бровчике?

— Даже не сомневайся, — ответил я. Потом, учитывая ушибленное состояние собеседника, терпеливо повторил, чего от него хочу, а помимо того искренне пообещал: — Сделаешь, разойдёмся с миром. Я уйду себе тихо в никуда, а ты останешься в весёлом изумлении и докушаешь-таки люля-кебаб.

Ставший по принуждению паинькой и даже лапонькой, Мизер послушно покивал и, уточнив имя-фамилию терпилы, спросил разрешения воспользоваться своим мобильным телефоном. Предупредив, чтобы ни в коем случае не шалил, я ему такое разрешение великодушно дал. И дальше уже машина завертелась. Вертелась она сорок скучне-е-е-ейших минут. Именно столько прошло времени до того момента, когда некая тёмная личность доставила в ресторан и дорожную сумку Шабетая, и его портмоне. Доставила, с витиеватой многословностью извилась за какую-то там неведомую и таинственную бабу Валю и тут же по моему требованию испарилась.

В портмоне я обнаружил литовский паспорт с российской визой, кредитные карты и немного наличных денег в рублях и евро. Денег было подозрительно мало: несколько жалких европейских десяток-двадцаток и три наших сотни. Скандалить по этому поводу я не стал — чего мелочиться-то? Сунул портмоне в карман и начал проверять сумку: поставил её на стол, вжикнул молнией и, продолжая держать Мизера на мушке, покопался внутри. Поскольку описи не имел, понять, всё ли барахло на месте или чего-то не хватает, естественно, не представлялось возможным. Но меня барахло, собственно, и не интересовало, я футляр с артефактом искал. И я его нашёл.

Нащупав на самом дне округлый металлически пенал, возрадовался сдержанно удаче, закрыл сумку и поднялся:

— Всем спасибо, все свободны — Потом закинул сумку на плечо, сунул кольт в кобуру и добавил на прощанье: — Не переживай, Паша, даже глюкерики и те назонят стрехи.

— Чего? — простонал-переспросил Мизер, всё ещё выглядящий растерянным и даже подавленным.

Пришлось ему, никогда не читавшему Даниила Хармса, объяснить по-простому:

— Бывает, кидается дурак в огонь за пятаком, достаёт, но так и остаётся дураком. То есть при своих. То есть на бобах. А бывает, поднимает руку дурак, чтобы погрозить кулаком, грозит, но остаётся дураком. То есть при своих. То есть не при делах. А металл вороненый у виска — лишь урок, да и тридцать минут никакой не срок.

В ответ у бандюги вырвалось только сдавленное всхлипывание, как у человека, стонущего во сне.

А я с тем откланялся и пошёл вон из зала.

До порога оставалось два шага, когда Мизер меня окликнул:

— Стой, сука.

Я оглянулся.

Лицо бандита было перекошено злобой, в руке он держал новёхонький пистолет Макарова.

— Что, дерзкий, жим-жим?

Он хотел не просто меня убить, он хотел моральной сатисфакции. Испытав страх, он жаждал теперь, чтобы и я точно такой же страх испытал. Но это он зря. Чего мне было бояться? Разве я не догадывался, что у него за поясом ствол? Догадывался, кончено. Даже не догадывался, а знал наверняка. С самой первой секунды я это знал. Ручка-то его подрагивала, тянулась к стволу непроизвольно ручка-то. Поэтому-то и слова мои про суетливого дурака были не какими-то бессмысленными прибаутками, но отложенным заклятием. Причём очень мощным и верным заклятием. Сработало оно как надо и когда надо, и не дало меня в обиду. Нужно было видеть лицо Мизера, когда после моего короткого взмаха рукой, дуло его собственного пистолета ткнулось ему в висок. Мощное зрелище. И пусть спасибо скажет, что в моём заклятии не было приказа стрелять.

— Через полчаса, — кинул я несчастному через плечо. — Через полчаса отпустит. Потерпи.

С целью зачистки территории от наглецов — а не фиг дракона пистолетиками пугать! — уже на выходе из ресторана я позвонил Воронцову и сообщил, что, если не слишком тормозить, то Мизера можно взять на стволе в том самом ресторане. Вампир коротко поблагодарил за наводку и разрешил взять с полки пирожок. Только, к сожалению, не сообщил, где именно находится та полка с пирожком.

Когда довольный самим собой (ну, а как же, ведь в два хода проблему решил), добрался до машины, первым делом собрался достать и рассмотреть артефакт. Жутко интересно было, что же он из себя представляет. Но только потянулся к кинутой на сиденье пассажира сумке, как заворчал мобильный. Думал, что это Подсказчик с докладом, оказалось, Улома.

— Слава Богу, — чрезвычайно озабоченным голосом сказал молотобоец, когда я ответил на вызов. — Егор-братишка, дуй скорее к Архипычу. У него там хренотень какая-то стряслась.