"Тихо, как в могиле, а пахнет еще хуже".
— Это здесь, — проговорил Секутор, направляясь к темному тупику узенького переулка, зажатого между двумя нависающими пакгаузами.
— Были проблемы? — спросил Глокта, ковыляя следом.
— Почти никаких, — ответил практик и поправил свою маску, чтобы через нее мог проникать воздух.
"Должно быть, под маской очень душно, там на ней скапливается пот, и она затрудняет дыхание. Неудивительно, что у всех практиков скверный характер".
— Проблемы были только у матраса, — продолжал Секутор. — Реус изрубил его ножом в лохмотья, пока не получил от Инея по голове. Интересное дело: стоит этому парню долбануть кого-нибудь по голове, как все проблемы тут же исчезают.
— А что с Реусом?
— Пока жив.
Свет от лампы Секутора упал на груду гниющего мусора. В темноте послышался писк крыс, спешивших убраться с дороги.
— Ты знаешь все подходящие закоулки, Секутор?
— Ну да. За это вы мне и платите, инквизитор.
Его грязный черный сапог неосторожно ступил в вонючее месиво и вырвался оттуда с чавкающим звуком. Глокта осмотрительно прохромал кругом, свободной рукой поднимая повыше полы своего пальто.
— Я вырос неподалеку, — продолжал практик. — Здесь люди не задают вопросов.
— Задаем только мы.
"У нас всегда есть вопросы".
— Точно. — Секутор приглушенно хихикнул. — Мы же инквизиция!
В свете его лампы показались помятые железные ворота и высокая стена, утыканная по верху ржавыми остриями.
— Вот это место.
"Да, судя по виду, место вполне подходящее".
Воротами, очевидно, пользовались нечасто: бурые петли протестующе завизжали, когда практик отпер замок и распахнул тугую створку. Глокта осторожно переступил через лужу, собравшуюся в яме перед воротами, и выругался: его пола все же попала в грязную воду.
Петли завизжали снова, когда Секутор, наморщив лоб от усилия, подпихнул тяжелую створку на место. Затем он поднял колпак с лампы, осветив широкий внутренний двор, заросший сорняками, засыпанный мусором и дровами.
— Ну вот мы и пришли, — объявил Секутор.
Когда-то, похоже, здание было по-своему величественным.
"Сколько стоили все эти окна? И все эти скульптурные работы? На посетителей наверняка производило впечатление богатство хозяина дома, если не его вкус".
Но так было в прошлом. Теперь окна заколочены прогнившими досками, скульптурные завитушки задушены мхом и покрыты слоем птичьего помета. Зеленый мрамор, тонким слоем облицовывавший колонны, потрескался и местами отвалился, открывая выщербленную штукатурку. Все осыпалось, рушилось и разлагалось. Отколовшиеся детали фасада лежали на земле, отбрасывая длинные тени на высокие стены двора. Половина головы разбитого херувима печально взирала снизу на хромавшего мимо Глокту. Он ожидал увидеть грязный пакгауз или сырой подвал возле самой воды, но никак не это.
— Что это за место? — спросил он, разглядывая полуживой дворец.
— Его построил один купец много лет назад. — Секутор поддел ногой обломок скульптуры, и тот со стуком откатился в темноту. — Богатый человек, очень богатый. Захотел поселиться поближе к своим складам и пристаням, чтобы присматривать за делами. — Практик начал подниматься по замшелым ступеням к огромной и облезлой парадной двери. — Ему казалось, что идея приживется, но как это могло случиться? Кто бы захотел жить в таком месте без особой надобности? Ну а потом купец потерял все свои деньги, как обычно и бывает с купцами. Кредиторам пришлось немало повозиться, чтобы найти покупателя.
Глокта посмотрел на чашу сломанного фонтана, до середины заполненную стоячей водой.
— Ничего удивительного.
Лампа Секутора едва освещала зияющее пространство холла. Две огромные и крутые винтовые лестницы вырисовывались в полумраке напротив них. На уровне второго этажа вдоль стен проходил широкий балкон, но большая его часть обрушилась, проломив гнилые доски пола внизу, так что одна из лестниц обрывалась прямо в воздух. Сырой пол был завален кусками штукатурки, упавшими с крыши плитами сланца и старыми балками. Их покрывали серые брызги птичьего помета. Ночное небо заглядывало внутрь сквозь зияющие отверстия в крыше. До Глокты доносилось тихое воркование голубей среди темных стропил и размеренные звуки капающей воды.
"Какое место! — Глокта сдержал улыбку. — Оно в некотором роде напоминает меня самого. Мы оба когда-то были великолепны, и у нас обоих лучшие дни далеко позади".
— Здесь достаточно просторно, как вы думаете? — спросил Секутор, пробираясь среди мусора к зияющему дверному проему под сломанной лестницей. Лампа практика отбрасывала на ходу причудливые косые тени.
— Да, пожалуй. Если у нас не окажется больше тысячи узников одновременно.
Глокта ковылял вслед за Секутором. Он тяжело опирался на трость, озабоченный тем, куда поставить ногу на осклизлом полу.
"Сейчас я поскользнусь и хлопнусь на задницу прямо посреди птичьего дерьма. Вот будет здорово!"
Арка вела в полуразрушенный коридор, где гнилая штукатурка отваливалась большими кусками, обнажая влажные кирпичи. По обе стороны один за другим открывались сумрачные дверные проемы.
"В таких местах чувствительные люди начинают нервничать. Им мерещатся неприятные вещи в этих комнатах, сразу за границей света от лампы. Им приходит в голову, что там, в темноте, творятся мрачные дела, — подумал Глокта и посмотрел на Секутора, который беспечно шагал впереди, еле слышно насвистывая что-то под маской, и нахмурился. — Но у нас нервы крепкие. Возможно, мы и есть те самые неприятные вещи. Возможно, мы и творим эти мрачные дела".
— Насколько велик этот дом? — спросил Глокта.
— Тридцать пять комнат, не считая помещений для прислуги.
— Целый дворец! Как, черт возьми, тебе удалось отыскать его?
— Я иногда ночевал здесь раньше. После того, как умерла моя мать. Я нашел способ пробраться внутрь. Крыша тогда была почти целая, и спать было сухо. Сухо и почти безопасно.
"Ах, какая у тебя была тяжелая жизнь! Сделаться палачом и убийцей — большой шаг вперед, не так ли? Каждый человек находит себе оправдание, и чем более подлым он становится, тем трогательнее у него история. Интересно, какую историю мог бы рассказать я?"
— Ты изобретателен, Секутор.
— За это вы мне и платите, инквизитор.
Перед ними открылось большое пространство — гостиная, кабинет, может быть, танцевальный зал. С заплесневелых стен свисали панели с облезающей позолотой, некогда великолепные. Секутор подошел к одной из них, еще державшейся, и сильно толкнул ее. Раздался тихий щелчок, и панель распахнулась внутрь, открыв за собой темный арочный проем.
"Потайная дверь? Как восхитительно! Как зловеще. И как кстати!"
— Этот дом полон неожиданностей, как и ты, — сказал Глокта, мучительно ковыляя к открывшемуся проходу.
— И вы не поверите, сколько я за него заплатил.
— Мы что, купили его?
— О нет. Его купил я. На деньги Реуса. А теперь сдаю вам в аренду. — Глаза Секутора искрились в свете лампы. — Это золотая жила!
— Ха! — хохотнул Глокта, осторожно спускаясь по ступенькам.
"Ко всему прочему, у него и деловая хватка имеется! Может быть, настанет день, когда я буду работать на архилектора Секутора? Случались вещи и более необычные".
Собственная тень маячила перед Глоктой, уходя в темноту. Он боком, как краб, слезал вниз по лестнице, нащупывая правой рукой щели между неровными каменными блоками, чтобы обеспечить себе хоть какую-то опору.
— Подвалы уводят от здания на целые мили, — бормотал сзади Секутор. — У нас есть собственный доступ к каналам и к сточным трубам, если они вас интересуют.
Они миновали темное отверстие слева, затем еще одно справа, понемногу спускаясь все ниже и ниже.
— Иней говорит, отсюда можно добраться до самого Агрионта, ни разу не выйдя на поверхность, — говорил практик.
— Это нам пригодится.
— Да. Если удастся выдержать подземное зловоние.
Лампа Секутора осветила тяжелую дверь с маленьким зарешеченным окошечком.
— Ну вот, мы снова дома, — сказал он и постучал: четыре быстрых удара. Через миг в окошке мелькнуло прикрытое маской лицо практика Инея, внезапно вынырнувшее из темноты. — Это всего лишь мы.
В глазах альбиноса не проявилось ни единого намека на теплоту или узнавание.
"Но так с ним всегда".
Тяжелые засовы с той стороны двери лязгнули, и она легко распахнулась навстречу гостям.
Здесь стояли стол и стул, по стенам висели свежие факелы, еще не зажженные.
"Здесь ведь было темно, как в яме, пока мы не появились со своей маленькой лампой".
Глокта посмотрел на альбиноса и спросил:
— Ты что, так и сидел в темноте? — Массивный практик только пожал плечами, и Глокта покачал головой. — Иногда я беспокоюсь за тебя, практик Иней. Ей-богу, беспокоюсь.
— Он тут, немного подальше, — проговорил Секутор, направляясь по коридору.
Его шаги гулко стучали по каменным плитам пола. Когда-то здесь, видимо, находился винный погреб: по обеим сторонам располагались сводчатые камеры для бочек, заделанные толстыми решетками.
— Глокта! — Пальцы Салема Реуса плотно обхватили прутья решетки, из-за которой выглядывало его лицо.
Глокта остановился перед камерой, давая отдых пульсирующей болью ноге.
— Реус, как поживаешь? Не ожидал, что снова увижу тебя так скоро.
Торговец сильно исхудал, его кожа стала дряблой и бледной, на ней до сих пор виднелись поблекшие отметины синяков.
"Он выглядит не слишком хорошо. Точнее сказать, он выглядит плохо".
— Что происходит, Глокта? Прошу тебя, объясни, почему я здесь?
"Ну-ну, почему бы и не объяснить?"
— Кажется, у архилектора на твой счет имеются кое-какие планы. Он хочет, чтобы ты дал показания. — Глокта наклонился к прутьям и шепотом закончил: — Перед открытым советом.
Реус побледнел еще больше.
— А потом что? — спросил он.
— Потом посмотрим.
"Инглия, Реус, Инглия!"
— Что, если я откажусь?
— Откажешься исполнить волю архилектора? — Глокта рассмеялся. — Нет-нет, Реус, ты не сделаешь такую глупость!
Он отвернулся от него и зашаркал вслед за Секутором.
— Ради всего святого! Здесь темно!
— Ничего, постепенно привыкнешь! — отозвался Глокта через плечо.
"Удивительно, к чему только люди не привыкают".
В последней из камер находился их недавний пленник. Его приковали цепью к скобе, вделанной в стену, раздели и, разумеется, набросили на него мешок. Он был низеньким и крепким, несколько полноватым, со свежими ссадинами на коленях — полученными, без сомнения, когда его швырнули на грубый каменный пол.
— Значит, вот наш убийца. Не так ли?
Заслышав голос Глокты, человек поднялся на колени и рванулся вперед, натягивая цепь. Немного крови просочилось спереди сквозь его мешок и засохло, оставив бурое пятно на холстине.
— Весьма отталкивающий субъект, — заметил Секутор. — Сейчас, правда, он уже выглядит не таким грозным.
— Как всегда, когда они попадают к нам. Где мы будем работать?
Глаза Секутора заулыбались еще больше.
— О, ручаюсь, вам там понравится, инквизитор.
— Немного театрально, — заключил Глокта, — но от этого ничуть не хуже.
В просторном круглом помещении с куполообразным потолком всю длину изгибающейся стены занимала фреска. Сюжет ее был таков: на траве лежит тело человека, израненного и истекающего кровью, позади виден лес; одиннадцать фигур уходят прочь — шестеро с одной стороны, пятеро с другой, в профиль, в неестественных позах, в белых одеждах, с неразличимыми лицами. Они смотрят на другого человека — одетый в черное, он распростер руки, а за его спиной полыхает море ярко раскрашенного огня. Резкий свет шести светильников не льстил мастерству художника.
"Не шедевр, конечно; картинка для украшения стены, а не искусство. Но эффект весьма необычный".
— Понятия не имею, что бы это могло быть, — заявил Секутор.
— Маффер Велафель, — промычал практик Иней.
— Разумеется, — отозвался Глокта, не сводя глаз с темной фигуры на стене и языков пламени позади нее. — Тебе нужно учить историю, практик Секутор. — Инквизитор повернулся и указал на умирающего человека на стене напротив: — Это Канедиас, мастер Делатель. А это великий Иувин, которого он убил. — Он обвел рукой фигуры в белом. — А вот ученики Иувина, маги. Они спешат отомстить за него.
"Эти сказки годятся лишь на то, чтобы пугать детей".
— Кто же станет платить за то, чтобы ему намалевали такое дерьмо на стенах подвала? — спросил Секутор, качая головой.
— О, подобные вещи в свое время нравились людям. Во дворце есть комната с такой же росписью. Здесь только копия, причем дешевая, — ответил Глокта. Он взглянул на окутанное тенью лицо Канедиаса, мрачно взиравшее с фрески, и окровавленное тело на противоположной стене. — Однако в ней есть нечто тревожное, не правда ли? — "Точнее, было бы, если бы меня это хоть отчасти волновало". — Кровь, огонь, смерть, отмщение. Не представляю, зачем рисовать это у себя в подвале. Возможно, у нашего купца была своя темная сторона.
— У людей с деньгами всегда есть темные стороны, — сказал Секутор. — А кто эти двое?
Инквизитор нахмурился, вглядываясь в картину. Две маленькие, почти неразличимые фигуры виднелись под руками Делателя, по одной с каждой стороны.
— Как знать? — отозвался он. — Может, это его практики.
Секутор засмеялся. Даже из-под маски Инея раздался тихий звук вроде выдоха, хотя в его глазах не было заметно ни тени улыбки.
"Ого! Да он, похоже, не на шутку развеселился".
Глокта прошаркал к столу, расположенному в центре комнаты. Два стула стояли лицом друг к другу по разные стороны его полированной поверхности. Один был дешевым и жестким, из тех, что можно увидеть в подвалах Допросного дома, зато другой представлял собой нечто внушительное: настоящее кресло, почти трон, обитый коричневой кожей, с приветственно раскинутыми подлокотниками и высокой спинкой. Глокта прислонил свою трость к столу и осторожно опустился на сиденье, чувствуя боль в позвоночнике.
— Превосходное кресло! — выдохнул он, медленно опуская спину на мягкую кожу и вытягивая ногу, пульсирующую болью от долгого перехода.
Он ощутил легкое сопротивление и заглянул под стол. Там стояла небольшая скамеечка той же работы, что и кресло.
Глокта откинул голову назад и рассмеялся:
— Ох, как здорово! Не стоило так беспокоиться. — Он поставил ногу на скамеечку с удовлетворенным вздохом.
— Это самое меньшее, что мы могли сделать, — возразил Секутор. Он скрестил руки на груди и прислонился к стене рядом с окровавленным телом Иувина. — Мы получили неплохой доход с вашего друга Реуса, очень неплохой. Вы всегда хорошо относитесь к нам, и мы не забываем этого.
— Уф, — подтвердил Иней, кивая.
— Вы меня балуете. — Глокта погладил полированное дерево подлокотника.
"Мальчики мои. Что бы я делал без вас? Лежал бы дома в постели, не иначе, а мать хлопотала бы надо мной и беспокоилась о том, как теперь найти для меня хорошую невесту".
Он посмотрел на инструменты, разложенные на столе. Здесь, разумеется, была его коробка и еще несколько предметов, истертых от долгого употребления, но по-прежнему в высшей степени полезных. Пара щипцов с длинными ручками привлекла его особое внимание. Он поднял голову и взглянул на Секутора:
