Апач

Мы должны были убить несколько часов, до того, как настанет время садиться в "Апачи", так что мы оценили те возможности отдыха, которые предоставляла каждая средняя американская база в регионе. Они были собраны вокруг четырех сторон гигантского дощатого настила с пластмассовой хоккейной площадкой тридцать метров длиной в центре.

Там был трейлер Бургер Кинга; там была Пицца Хат, закусочная "Сабвей"; сухая чистка; местные сувенирные лавочки заваленные коврами, украшениями и поделками из камня и военторг (Post Exchange — прим. перевод.), размером со средний универмаг "Сайнсбэри". В военторге было все, от гигантских пуховых подушек с перинами до видеокамер и консолей "Плейстешн": все, что вы могли захотеть, что бы воевать с максимальным комфортом. Мы сошлись на канадской закусочной "Тим Хортон"; кафе с кондиционером, которое обеспечило любимый яблочный сок Шарлотты с гигантским шоколадным печеньем. Американцы отлично устроились в Кандагаре.

Босс и я двинулись в оперативный отдел штаб-квартиры ОВО. Вызов пришел от Группы 84 минута в минуту, как было обещано. Разведка оказалась хороша. Сахиб был в усадьбе. Так что они уже бомбили его к чертям с высоты 20 000 футов. Самолеты, выполнившие задачу, взлетели с их мест базирования на Ближнем Востоке. Никто даже не покинул базу. Ник был удручен, сидя в своем спальном мешке, когда мы передавали эти новости.

— Неудача, Бонни — сказал Босс — Ты будешь играть с Энди МакНабом в другой день.

Мы не не могли ничем помочь наземным частям, если не были уверены, что могли бы остаться в воздухе. Так что, время от времени, мы должны были подумать о задачах для своих нужд.

В середине декабря, Новзад был горячим местом. Казалось, талибы перенесли сюда из Каджаки фокус своего внимания. Теперь окружной центр Новзад начал обстреливаться, двадцатитрехлетний королевский морской пехотинец из 42-го коммандо, был застрелен в пешем патруле на севере города. И они пытались достать любой вертолет в пределах досягаемости.

Во время утренних и вечерних докладов, Алиса начала сообщать некоторые тревожные перехваты, которые были сделаны в городе. "Мы окопались и были готовы к вертолетам", был один из них. В другом, излагался подробный план относительно засады на вертолеты, с использованием стрелкового оружия, РПГ и возможно даже ЗРК.

В то же время Ник и Дарвин поймали выстрел во время вызова ГБР на высоте 2 000 футов над городом. Пуля калибром 12,7 мм из "Душки" прошла через передний левый отсек электроники, разрушив авионику и процессор систем, прежде чем разбиться на крошечные осколки, разбившись о кевларовую пластину, меньше чем в двух футах от Ника. Это вызвало срабатывание всех тревог в кабине и Ник предложил убраться отсюда, но Дарвин — первый пилот — был спокоен.

— Все хорошо, сэр. Твоя прицельная система все еще работает?

— Да.

— Тогда ответь небольшим чертовым огнем туда.

Назад они прилетели осторожно и приземлились, с дымом с левого борта. Демонстрируя свою обычную чуткость, наземники высыпали, что бы заснять посадку Ника и Дарвина для своих личных видеофильмов о туре, на тот случай, если они разобьются.

Это был второй раз, когда Дарвина подстрелили; он поймал пулю от "Душки" в первом туре, тогда же он стал известен как Пулевой Магнит. Теперь, парой дней спустя, "Рысь", вылетевшая в Новзад для фоторазведки, тоже получила пулю от "Душки". Две машины, получившие попадания в одном и том же месте, за такое короткое время, говорили о том, что стрелок "Душки" где-то в Новзаде, определенно знал, что он делает.

Мы, очевидно, не могли нормально продолжать операции в воздухе, пока он был там. Сбитый "Апач" было достаточно плохо — но мысль о "Чинуке" с тридцатью морпехами на борту не давала нам спать по ночам. Мы должны были найти в Новзад стрелка из "Душки" и убрать его.

-Я возьму его — гордо сказал Босс, после нескольких часов глубоких раздумий — Мы начинаемся начать операцию "Стиви-О".

Предыдущей ночью, Босс решил отдохнуть от первого эпизода "24 часов" и посмотрел несколько минут "Чудаков" вместо этого — достаточно долго, что бы зацепить сцену, где типу по имени Стиви-О его приятели воткнули крюк в щеку и волокли за глиссером , используя как приманку для акулы.

— Это как раз то, чем бы собираемся быть, м-р Мэйси — приманкой для "Душки". Вы и я будем околачиваться вокруг Новзад, пока 3-е звено скроется на другой стороне. Хороший, сочный "Апач" над головой должен соблазнить нашего человека. Тогда Шарлотта и Дарвин накроют и прихлопнут его.

— Точно Босс. И как ты это будешь объяснять моей семье, когда это все случится?

— Нет проблем — бодро сказал он — Если нас собьют, то я не буду тем, кто скажет им об этом.

Если бы кто-то из пилотов эскадрильи собирался попытаться сделать что-то вроде этого, то это должен был быть Босс. Он не мог приказать кому-то еще пойти на риск, без того, что не пойти туда первым. И я был тем бедолагой, которым был членом его экипажа. Дарвин был тем, кто вместе c Шарлоттой, его постоянным стрелком-оператором, поймает стрелка "Душки" за работой — и как мы надеялись, отомстит.

Я, возможно, мог бы отказаться идти — но правда была в том, что я искал этого. Это был смелый план, и гарантировал адский порыв адреналина. Босс знал машину, так же как любого из нас и он был уверен, что "Апачи" могли сделать это.

Мы решили провести операцию "Стиви-О" ночью. Дульные вспышки "Душки" и трассеры было легко заметить невооруженным взглядом, а горячий ствол в ночном холоде будет намного лучше виден в тепловизор. Если нас собьют, у нас будут приборы ночного видения и покров темноты.

Я должен был пилотировать в этой миссии, Спуск обеспечивал наблюдение. Четверо из нас направились вниз на взлетную полосу, после вечернего доклада. Шарлотта и Дарвин были маленькой, но отлично подготовленной командой. Они полностью скрывались за "Апачем", который проверяли.

— Эй, Умпа-Лумпа — сказал я — Хотите дополнительные подушки, что бы вы видели, что твориться за краем фонаря?

— Ты лучше надейся на это, Эд — Дарвин осматривал пушку — Похоже, что будет много звонков и свистков в вашей кабине, когда снайпер начнет стрелять, вы молиться будете, что мы видим достаточно, что бы прибить его прежде, чем он покончит с вами.

Шарлотта продолжала протирать головку наведения "Хеллфайра". Максимальный эффект при минимуме усилий был больше в ее стиле.

— Вот что я предлагаю, м-р Мэйси. Вы концентрируетесь на том, что бы не быть застреленным и оставляете плохого парня мне. Если я возьму его первой, вы подпишете вашу ежегодную проверку проверку знания вооружения. — она изучала меня со своей улыбкой сфинкса — Что Вы на это скажете?

Спуск хихикнул — Они это сделают, да?

— Да Босс — сказал я с усмешкой — Они точно это сделают.

"Апач" был построен, что бы в него стреляли. Если бы он был покрыт броней, как летающий танк, он никогда бы не смог оторваться от земли. Он был разработан, что бы выдерживать ведущийся по нему огонь, он практически вызывал его на себя — многообещающая концепция приходящая в голову, если вы сидите на месте водителя.

"Апач" мог выдержать прямое попадание 23-мм фугасно-зажигательного снаряда. Обшивка корпуса и ведущего вала, который шел по хвостовой балке к хвостовому винту, была сделана из тонкого сплава, так что снаряд проходил навылет через корпус без чертовых огромных дыр в нем. Все важное для выживания машины дублировалось: у нее было два двигателя, два комплекта гидравлики и электрики, четыре компьютера, два комплекта полетных приборов — и если бы они сломались, мы могли лететь с дистанционными датчиками. Было даже два пилота.

У вертолета были только одна головка винта и один комплект управления лопастями, но они были сделаны из электрошлакового переплава, достаточно прочного, что бы выдержать попадание снаряда. Множественные попадания снарядов могли пройти прямо через лопасти, не ослабляя их подъемную силу.

Топливные баки были еще более умные. У "Апача" их было три и каждый работал независимо от других. Они были сделаны из слоев нейлона и сырой резины. Если бы пуля пробила бак, то сырая резина, при реакции с топливом, создавала быстросохнущую пену, способную запечатать любое большое отверстие. Главный редуктор не мог cамозатянуться, но ему это и не требовалось; даже если бы все масло из него вытекло досуха, он мог вращать винты достаточно долго, что бы вернуться в Бастион.

Безусловно, самые уязвимые части "Апачей" были двумя розовыми, мясистыми кусками в кабине — так что пол, боковые и передняя панели и спинка с сиденьем у кресел были усилены плитами кевлара. Ничего меньше чем артиллерийский снаряд не мог бы их пробить. Бронированное лобовое стекло могло выдержать выстрел .50 калибра, но у врага теперь было кое-что более мощное.

Так как пули, главным образом, шли снизу, нам угрожали только с горных высот или когда мы закладывали крутой вираж. Тогда мы вжимали свои спины в кевларовые раковины и надеялись на лучшее.

На тот случай, если невероятное все же произошло, наши кабины были отделены двухдюймовым щитом из бронестекла и имели свои собственные системы кондиционирования. Если бы РПГ попала в переднее отделение, она могла уничтожить стрелка, всю его электронику, его управление и даже его кресло, но пилот продолжал бы лететь. Он даже не почувствовал бы запаха гари.

Но каждый раз, когда мы шли к вертолету, ни одному из нас не надо было напоминать о том, что мы называли "золотым выстрелом"; даже лучшие пилоты не были неуязвимы для удачного попадания или чистой неудаче. Иначе восемь квалифицированных экипажей американских "Апачей" не были бы сбиты в Ираке.

Это был двадцатиминутный полет в Апокалипсис Сегодня Зад (игра слов — Apocalypse Now Zad, отсылка к фильму Ф. Копполы "Apocalypse Now" 1979 г. — прим. перев.), как его окрестили морпехи. Новзад был построен в форме треугольника, из преимущественно одноэтажных зданий с плоскими крышами, окруженных скальными обрывами по всем трем сторонам. Вид внушал трепет; рай для географа. Южное окончание Гиндукуша шел вдоль его западного края. Восточная граница была из нескольких переплетающихся хребтов, которые шли с юга на север. И основой треугольника, на юге, был отдельно стоящий горный район пяти километров длины и 400 метров высоты в его пике.

Мы знали, что стрелок "Душки" был на юге-востоке города, таким образом, мы планировали разойтись, когда приблизимся к южному хребту. Шарлотта и Дарвин должны были ждать со стороны пустыни, носом вперед, достаточно высоко, что бы визуально наблюдать город. Спуск и я повернули бы направо через 300-метровую расселину в леднике, сразу оказавшись на территории стрелка. Босс должен был засечь стрелка "Душки", переключаясь с монокля на прибор ночного видения — и оставил бы полет мне.

Я продумывал, что я буду делать в полете. Снарядам, выпущенным стрелком "Душки" требовалось четыре секунды, что бы достать нас на высоте 4 000 футов, так что ему надо было угадать, где мы будем через четыре секунды после того, как он нажмет на спуск. У меня было время отреагировать, возможно, половина секунды с того момента, как я увижу трассер снаряда, или услышу Босса или крик ведомого. Урод Пять Один был тяжелой бестией и потребуется секунда, что бы преодолеть ее инерцию и изменить направление. Так что бы он дал мне две с половиной секунды, максимум, что бы попробовать уклониться. Это было как штрафной пенальти в стиле "Апача" — за исключением того, что я хотел остаться как можно дальше от мяча. Две с половиной секунды не ощущались очень долгими. И все умные статистические выкладки внезапно показались полной чепухой. Я чувствовал себя так, как будто летел в яичной скорлупе.

Я попытался подумать, о том, что буду делать, если в нас попадут. Мы могли потерять некоторые системы. Я только надеялся, что это не будет разрыв в линии гидравлики. Гидравлическая жидкость была самой огнеопасной вещью в вертолете, и будучи под высоким давлением, превратится в подобие вулкана. Следующий снаряд подожжет ее и мы превратимся в огненный шар. Даже тепло от двигателей могло сделать это. Иисусе, что тогда?

Я понял что нащупываю кнопки огнетушителя, в левом верхнем ряду. Прекрати это... Я потеряю собственную задницу, если продолжу в том же духе. Я выдернул себя из бесконечной последовательности мыслей о том, что может случиться... Шарлотта и Дарвин были ведущими.

— Пять Три, пять кликов от расселины в леднике — сказал Дарвин — Мы начинаем вираж влево и прикроем вас через разрыв. Удачи, парни.

Они отвалили и расщелина открылась перед нами. Девяносто секунд и мы пройдем через нее. Удерживая ручку управления и сектор газа, я чувствовал, что мои руки стали настолько липкими, что они прилипли к перчаткам. Я активировал пушку, повернул голову из стороны в сторону, что бы убедиться, что она следует за моим взглядом. Так и было. Я щелкнул предохранителем спуска и положил мой палец на красную кнопку. Я был готов открыть огонь.

— Тридцать секунд, Босс.

Я вжал свой хребет, насколько мог, в бронеспинку и утопил свою задницу, столь же глубоко в пенопластовую подкладку, насколько было возможно. Я глубоко вздохнул.

— Принято. Только держи брюхо плоско как блинчик...

Это был уже четвертый раз, как Спуск повторил эти слова, с тех пор как мы начали, но чем ближе мы были к врагу, тем более уязвимыми себя чувствовали. Я знал это и Босс знал, что я знаю это. Его ладони, должно быть, тоже начали потеть.

Талибы установили постоянное наблюдение за расселиной. Я надеялся, что они не заснули; на сей раз, мы фактически нарывались на шпиков. Зубчатые края скального обрыва прятались от нас в тени и справедливости ради, надо сказать, я панически надеялся на сувенир от Тиффани. Иисусе. Здесь мы идем.

— Пять один, над целью... пять...

Я щелкнул выключателем радио. Четыре всегда пропускали в обратном отсчете. Это позволяло кому-нибудь на другом конце в сети вскочить в последнюю секунду и отменить все.

— Три...

Щелчок.

— Два...

Щелчок

— Один...

Щелчок

— Сейчас.

— Вижу вас. Мы присмотрим. — Шарлотта приложила все усилия, что бы ее голос звучал убедительно.

Я положил "Апач" в самый нежный вираж против часовой стрелки, насколько это было возможно, без наклона. Поскольку самолет наклонился влево, я наклонил голову вправо, но посмотрел поверх кевларовых боковых панелей, надеясь поймать первый трассер снаряда, как только он вспыхнет.

При дневном свете снайпер выставил дистанцию на своем прицеле, с учетом гравитационного отклонения и ему было гарантировано попадание, пока ветер не начнет сносить снаряды от цели. Его прицел не был откалиброван для огня прямо под углом девяносто градусов вверх и почти наверняка он промахнется с первым снарядом или очередью автоматического огня. Если он будет стрелять одиночными, то трассирующий снаряд позволил бы ему попасть вторым или третьим выстрелом — как только бы он увидел, куда пошел первый снаряд; если он будет стрелять автоматическим, он зажмет спуск и наведет струю снарядов к цели как большой лазерный красный луч из пушки.