Отстранившись от всего этого, я смог различить смутный образ, маячивший где-то на самом-самом краешке моего восприятия, и образ этот мне не понравился, от слова совсем. Максимально акцентировав на нем свое внимание, вливая волю в это желание, я смог приблизить эту смутную двуликую фигуру к себе. Вблизи фигура четкости не приобрела, все так же паря еле различимой багровой дымкой. Лица, если их так можно назвать, постоянно меняли свое место расположения на голове, черты неуловимо изменялись и текли посекундно... Но эти лица были чем-то мне знакомы. Я их точно не видел ранее, но помню. Откуда? Хм... Видения, горячечный бред. Эти лица там периодически мелькали. Тут что-то щелкнуло во мне, наверное, пазлы мозаики сложились с таким звуком — Ллос и Райе! Даа... Кусочки поглощенных оболочек вылились вот таким образом, и скорее всего, это были оболочки, отвечающие за эмоции и разум. Даа... Интересно, а полностью ли разумно это 'псевдоразумное существо'? Хх, ебать... А уж как интересно, насколько глубоко пустила корни такая вот зараза... В груди начал медленно, но неуклонно разрастаться жгуче-колючий ком ненависти.
Формирую жгут преобразованной воли в своих руках. Такой вот своеобразный хлыст, которым я собираюсь вырезать, вытравить все 'привнесенное' ритуалом в мое подсознание, и начну, конечно же, со смутного облика двух бывших богинь, которые печальным образом пустили корни в моей бедовой головушке.
— Стой, не надо! Давай договоримся. — шелест-шепот исходил от размытой фигуры, явно почуявшей мою агрессию.
Сказать, что я обалдел, значит промолчать. Эта хрень может думать, может осознанно говорить, а значит, положение мое еще более печальное, чем я надеялся. Но это не повод опускать руки! Если придется, я сожгу свою личность дотла, но не буду рабом остаткам двух недобогинь. Ненависть и ярость все жарче пылали в груди. Я не препятствовал им, нет, наоборот, я пытался разжечь эти чувства как можно ярче. На краю восприятия раздались первые аккорды давно прослушанной, но незабытой песни.
— О чем мне говорить с захватчиком моего сознания? Тем более, я знаю тебя, я видел тебя изнутри, я вижу твои побуждения и мотивы, и меня это не прельщает ни разу. — если в начале предложения мой голос был в целом человеческим, то к концу он переливался инфернальным рыком.
— Я могу дать тебе знания, власть, силу. — шепот набирал мощи, транслируя мне смазанные видения Великой и огромной страны, где я во главе бесчисленной армии иду в поход на Врага. Дешевка...
Мощный гитарный перебор, игравший 'фоном', закончился, и я, наконец-то, услышал так мною любимый голос исполнителя.
'Снова бежать по лезвию бритвы,
Словно загнанный зверь, не считая потерь,
И вновь рисковать собой!'
О, да! Раз уж наметилась перспектива помереть, так хоть с песней!
— Не нужны мне твои власть, сила и прочее. То что мне нужно, у меня есть. — прорычал я, вслушиваясь в слова.
'Может лучше лежать тенью забытой
На горячем песке, от страстей вдалеке,
Где царит тишина и вечный покой?'
Покой? Нет! Ярость, гнев... Они уже не горели у меня в груди, о нет! Они Клокотали пламенем ненависти, на себя, жадного дурака, на химеру-недобогиню, на попытки подчинить меня. Вливаю свою волю в ненависть, и моя фигура окутывается жадным алым пламенем.
— Ты сгоришь в огне моей ярости!
'Пусть пророчит мне
Ветер северный беду,
Я пройду и через это,
Но себе не изменю.'
Как возможно сгорю и я, но не отступлюсь. Взмах 'волевого' хлыста, также покрытый яростным огнем, и фигура покрывается трещинами, светящимися изнутри багровым светом с серебряным отливом. Теперь я понял, что это за багровый свет — это психоэмоциональная сила Ллос, а серебряный отлив это отголоски силы Райе. Еще один взмах, и недобожественная химера осыпалась серой взвесью.
'Ветер, бей сильней,
Раздувай огонь в крови,
Дух мятежный, непокорный,
Дай мне знать что впереди,
Чтобы жить вопреки!'
Да! Жить вопреки всему! Надо уничтожить не успевшие укорениться мотивы, побуждения и безумие, маниакальное безумие и желание обладать властью. Плеть, от еще большей подачи в нее ненависти, моей ненависти, начала гореть прозрачным пламенем. Я очищу свое сознание, свой разум от этой дряни, чего бы мне это не стоило! Взмах, и обнаруженные грязно-багровые комки не моих эмоций распадаются на мельчайшие кусочки серой взвеси. Взмах, и часть маниакально-безумных желаний сгорают в пламени моей воли и ненависти.
'Здесь — фальшивая боль,
Там — фальшивая радость,
Зло под маской добра
Не приемлет душа,
Хоть разум готов принять.
Мне судьбою дано
Подниматься и падать,
И я знаю теперь — одиночества плен
Лучше праведной лжи нового дня!'
Да, ложь. Кругом, повсюду и всегда. Все всегда лгут, хитрят, обманывают. Даже разум может обмануть, лишь бы выжить. И мой разум рефлекторно меня обманывает, скрывая в глубине себя не мою часть. Ярость, гнев и ненависть затопили именно мое естество. Как, КААК эта сука могла вклиниться в мой рассудок??? Плеть воли, окутанная ненавистью, превратилась в пылающий солнечным пламенем протуберанец, который прокатился по моему сознанию подобно девятому валу.
'Пусть пророчит мне
Ветер северный беду,
Я пройду и через это,
Но себе не изменю.
Ветер, бей сильней,
Раздувай огонь в крови,
Дух мятежный, непокорный,
Дай мне знать что впереди!'
И эта волна пламени, жадно гудя, сжигает в пепел и прах все, что я посчитал вредным, не своим, оставляя мой рассудок кристально чистым, краем цепляя и сжигая мою личность. Да, частично, но прежним я уже не стану.
'Дышит кровью рассвет,
Но не сыграна пьеса,
Время крадёт каждый мой шаг,
Безмолвие своё храня.
Быть или нет? -
Я не знаю ответа,
Но я знаю одно — никому не дано
Дрессированным псом сделать меня!'
(Жить Вопреки! Кипелов.)
— Никому не дано дрессированным псом сделать меня! Я лучше подохну, твари!!! — метафизический крик рвался из самой глубины души.
Да, я изменился, я чувствую это. Да, я, может, стал жестче, безжалостнее, или стану. Но я все же остался собой, а не придатком к парочке кусков умерших богинь. Да... Мое подсознание, после прохождения волны воли огня, приобрело новые оттенки, и если раньше это была чистая первозданная Тьма, баюкающая своей тишиной, то теперь это Тень с ярко-алыми проблесками моего гнева и ярости.
Выйдя из медитации, я облегченно вздохнул. Если бы было упущено время, то хрен бы эту гадость я сколупнул без особого для себя вреда. Да, я выжег часть своей личности, да, я что-то потерял, но это были, по сути, мелочи. Дай этой дряни неделю-две, и я, для того чтобы ее уничтожить, сжег бы всю личность, разум... Себя. Ошалелым взглядом окинув разрушающийся домен, понаблюдав, как одна из стенок уже практически прекратила свое существование, я крепко задумался. Система — 'не абонент', магия тоже, делать нечего. До полного разрушения домена минимум год. Но надеюсь, за это время моя система полностью восстановится, и я смогу убраться отсюда подальше.
Примечание к части
Прода) Вчера не получилось дописать, выкладываю сегодня) Приятного чтения, а я спааать... Бета была!
>
Интерлюдия 3
Рэн'т'сот с некоторым усилием открыл глаза. Такой эффект возникает только если на тебя применили заклинание 'Сон'. Хэт все-таки усыпил их, что от него и ожидалось. Отбросив несвоевременные мысли, Четвертый принялся расталкивать все еще спящих соратников. Алэ'эз'ар, попытавшись открыть глаза без посторонней помощи и потерпев в этом поражение, пальцами еле-еле открыл правый и возмущенно произнес:
— Этот говнюк нас все-таки усыпил! Да еще и маны не пожалел!
— На его месте я поступил бы так же. — высказал свою позицию Рэн, внимательно осматривая место проведения ритуала.
Судя по всему, ритуал закончился как и планировал Хэт, к тому же ушел он совсем недавно.
— Алэ, поищи в карманах, он не мог не оставить записку, или я его не знаю. — спокойно попросил Рэн.
— С чего ты решил, что он мне записку оставит, а? Может он в сумку положил, или тебе в карман засунул? А может вон Кэлу или же Ао закинул? Да он вообще мог ничего не оставлять... — с долей возмущения в голосе 'закудахтал' Пятый. Рэн устало закатил глаза.
'О, Великая Ллос и дщерь ее Райе, за что мне это!?'. Отстранившись от словесного потока, изрыгаемого Алэ, Четвертый сплел шутовское заклятие 'Молнии'. Убить не убьет, но больно будет. Выбрал целью Пятого, наполнил заклинание минимумом маны и активировал. Краткая вспышка ярко-белого света, и негодующий вскрик Алэ'эз'ара стал бальзамом для ушей его товарищей.
— Это было подло! Нельзя было просто попросить, а? Я бы замолчал! Неет, вечно вы надо мной изгаляетесь! Ну ничего, вернется Хэт, все ему расскажу про ваши проделки...
— И вместе отхватим от него по часику спарринга с ним же,— перебил все никак не затыкающегося Пятого Второй — Ао'нар. — И тебя Рэн что просил? Посмотри записку, мы свои карманы уже проверили, пока ты трещал.
Алэ, как ни странно, замолчал и начал активно шарить по карманам. Спустя минуту невнятного бубнежа и рысканья по всем карманам, Пятый наконец-то вытащил записку из нагрудного кармана. Развернув ее и внимательно вчитавшись в явно коротенький текст, его лицо погрустнело, а уши, обычно 'стоявшие' торчком, приспустились.
— Ну что там? — после пятиминутного молчания поинтересовался Кэл.
— Пишет ждать сутки, после того как очнемся. По истечению срока собираться и топать в город. Всем говорить, что погиб в битве с пещерной кошкой. Вот так, ребята. — с толком и расстановкой проговорил Алэ, что ему было совсем не свойственно.
— Мда... Значит, пошел практически на верную гибель. Был бы шанс вернуться спустя сутки... — задумчиво пробормотал Кэл, оборвав себя на середине плохих мыслей.
Товарищи, не сговариваясь, кивнули, поняв недосказанное. Хэт всегда оценивал все верно, невольно приучив и их смотреть на мир без 'розовых очков'. Но верить не хотелось. Сильный и целеустремленный эльф, коим и был Хэт, не мог вот так просто взять и сгинуть в неизвестности. Такой выкрутится и вывернется наизнанку, но выживет.
— Так, собрались, ребят! Надо повязать светляка, пока не очнулся, затереть следы ритуала и сменить место дислокации. Через сутки заскочим сюда... Будем надеяться, что Хэт к тому времени вернется. — Рэн, первым отбросив невеселые рассуждения, с облегчением наблюдал за метаморфозой состояния товарищей. Грусть и тоска из глаз так и не ушли, но отступили, что уже небольшая победа.
— Ну. Чего ждете? Шевелитесь, слизняки! — поторопил Четвертый своих сокомандников.
— Слушаемся! — раздалось в ответ три слитных рявка.
Через полчаса пещера была пустынна и не ухожена, как и сутки назад. Любой сторонний наблюдатель с уверенностью мог сказать, что конкретно в этом отнорке никого не было минимум неделю. Отряд же темных эльфов расположился в двух часах неспешного бега на юг, найдя почти такую же неприметную пещерку и встав на ночлег. Весело булькала похлебка на артефактном костерке, что-то мычал пленный светлый эльф, небрежно скинутый Вторым в самый дальний угол. Рэн сосредоточенно точил мечи, стараясь добиться идеальной заточки, Алэ медитировал, Кэл стоял в секрете, на случай незваных гостей, Ао его страховал. Через три часа их сменят Алэ и Рэн. Все из отряда старательно гнали от себя грустные мысли. Почему? Спроси каждого, кто для него Хэт, и любой из отряда замнется с ответом, подбирая нужную формулировку. Но каждый, разными словами, правда, скажет, что он для них отец. Ну, или на крайний случай, старший брат. Они еще в яслях приметили этого странного и всегда серьезного парня. Он как будто всегда знал, что нужно делать, никогда не терялся в незнакомой ситуации и больше всех тренировался. Хотя, какой там тренировался — рвал жилы. И видя это, самые любопытные из детей сплотились вокруг него. Он, по настроению, мог объяснить любой непонятный момент в лекциях наставников, подсказать правильную стойку или хват метательных кинжалов для броска, более эффективную для удара точку на вражеском теле, растолковать непонятные традиции 'внешников'. Он мог многое. И он чересчур выделялся, хоть и старался изо всех сил быть незаметным. Ребята это видели, также замечали, что и для наставников непонятное поведение их тогдашнего 'сокурсника' тайной не является. Но они ничего не предпринимали, и дети успокоились, приняв главенство Хэта как должное, ни разу об этом не пожалев в дальнейшем. Признание Хэта в том, что он перерожденец, расставило все по своим местам. Сразу стали понятны большинство неувязок, но некоторые, наоборот, неожиданно остро требовали ответов, коих не было. И вот, как апогей истории — битва с некой богиней. Стали понятны и ожесточенные тренировки, и поиск знаний. Но на душе у парней было гадко — они изо всех сил старались быть полезными и нужными, но все равно остались слабаками. Куда им против бога?! И вот теперь, все что остается это ждать и верить, что Хэт справится.
— Парни, похлебка готова. — сонно прошептал Алэ сквозь медитацию. На него она всегда нагоняла дрему. Рэн, отложив в сторону клинки, снял с раскладной треноги котелок и поставил его остывать.
— Через полчаса покушаем. — констатировал он.
— Тогда я, пожалуй, пойду накормлю пленного, не дай Ллос загнется... — неизвестно, что хотел еще сказать Алэ, так как четырех темных эльфов накрыл откат от смерти Ллос, и чуть позже, Райе.
* * *
— Чтоб я всю жизнь одну кашу ел! — простонал Алэ. Эти двадцать минут были одними из худших в его жизни.
— Ага, поддерживаю, дружище.— на выдохе пробубнил Рэн. — И пиво мне во век не видать. Уж все лучше будет, чем такое еще раз испытать.
-Ха, пиво! Ты алкоголик, однако! А вечно маскируешься под образцового эльфа. — Алэ ехидно улыбнулся. — Ты мне вот только скажи, когда пиво попробовать успел? На моей памяти такого не было.
— Когда-когда. — Рэн уже был не рад, что с горяча ляпнул один из самых своих охраняемых секретов. Но ответить надо было, иначе Пятый не отстанет. — Когда жрица первый раз в храм водила.
— Ну, а подробности? Нас жрицы че-то пивом не поили. Или ... — опять затарахтел Алэ, явно отойдя от недавних 'мучений'.
— Не 'или'. Все проще, чем ты себе надумал. Уважаемая жрица забыла, что ей требуется на встречу, а когда вспомнила, то оставила меня в ближайшем трактире на час, дав пару змеев и наказав ни в чем себе не отказывать. Ну я и не отказывал. К трактирщику подошел и спросил, что самое вкусное в его заведении. Он, недолго думая, ответил — 'Кхуздульское пиво'. — выложил всю правду Рэн.
— Ииии? Какое оно, 'Кхуздульское пиво'? — с любопытством глянул на поднимающегося Рэна Алэ.
— Густое, ароматное, с привкусом карамели и крепкое как крепленное вино. Лично я выпил одну кружку и прилично окосел. — мечтательно закатил глаза Четвертый. Сокомандники завистливо вздохнули. Вино-то им по службе полагалось, а вот пиво никто еще не пробовал.
— Эх, парни, прибудем в город, свожу я вас в тот трактир. Выпьете пива, успеете. Сейчас лучше давайте обдумаем вот что — Хэт отправился на устранение 'одной божественной стервы'. И вот сейчас помирает Ллос. И спустя час, стоило только отойти, также помирает наша покровительница — Райе. Вам это странным не кажется? — сказал Рэн, обведя товарищей внимательным взглядом.
