Дем Михайлов Низший 5

— Джоранн — ожила Нанна.

— Оди — ткнул я себя пальцем в грудь — Ты кем будешь?

— Отдайте мишку...

— Я буду звать тебя лесным хренососом владеющим мишкой с разодранной жопой — задумчиво сказал я — Да... неплохо звучит...

— Зови меня Стивом! — предложил чужак.

— Стащи с башки капюшон. Подойди ближе — приказал я.

— Послушай...

— Еще одно возражение — и я ухерачу тебя. А Рэк ухерачит твоего странного мишку.

Чужак рывком сдернул капюшон.

На нас смотрело фыркающее рыло...

— Ты че за херня с ушами? — не скрывая удивления, спросил я, глядя на густой темный мех, блестящие пуговки глаз, нервно дергающийся влажный нос, желтые клыки и пару испуганно прижатых ушей.

— Не убивай! — тявкнул незнакомец со звериной харей — Мишке жопу не рви! Поговорим!

Рот больше похож на пасть. Но все же это именно рот, хотя и жестоко деформированный. Между клыков мелькает мясистый желтоватый язык. Стекают струйки слюны на старый плащ.

— Почему не ожидал выстрела при первой встрече? — спросил я мирно, цепко оглядываясь.

— Здесь он редкость. Большая редкость. А ты хитрый. Игстрел замотал тряпьем.

— Ты один?

— Нет! Нас много!

— Ложь — усмехнулся я — Ты один, верно?

Звериная харя с грустью опустилась. Неловко дернувшись, призм по-звериному взвизгнул от боли.

— Сними плащ — приказал я и отошел чуть в сторону, снова огляделся.

Вдруг он все же тут не один...

— Эй! Эй! Зачем?! — задергался призм в старом плаще.

— Сними гребаный плащ! — рявкнул я.

И призм с сокрушенным вздохом дернул за лацкан. Вместо пуговиц пять широких липучек, что легко поддались. Плащ упал на землю. А под плащом меховая натура и просторные синие трусы. Торс похож на человеческий. Да и таз с ногами тоже, хотя ноги выделяются невероятной мускулатурой заметной даже сквозь шерсть. Плечи... плечи широченные, костистые. С них как бечевки свисают тонкие волосатые лапы с когтистыми ладонями. Толстая шея. Небольшая голова со звериной мордой.

— Ты кто? — спросил я все тем же тоном.

— Призм — развел лапами меховой уродец.

— А точнее?

— Да мне откуда знать?! Отдайте мишку... и... и...

— И? — приподнял я бровь.

— Не убивайте — чуть ли не застенчиво протявкал придурок в синих трусах.

— А шерсть в жопу не залазит? — поинтересовался Рэк — А когда садишься поср...

— Да пошел ты! Я почище тебя буду! — зарычал мохнатый Стив.

— Отдай ему сраного медведя — сказал я — А ты... натягивай свой плащ обратно.

— Спасибо. Вы учтите — я не нападал. Только кричал.

— Поэтому ты и жив еще — кивнул я — Выпьешь?

— Чего?

— Самогона с компотом.

— Да кто ж откажется?

— Заодно и прогуляемся — подытожил я — Рэк! Отдай ему сраного мишку!

— Этот гребаный мишка... — дрожащая лапа Рэка с огромным трудом вытянулась, протягивая медведя хозяину — Дерьмо...

— Ай-ай-ай — ожил на его ладони вишневый мишка — Снова плохие слова! Сос...

Поспешно сграбастав говорящее имущество, Стив пихнул его себе подмышку и прижал лапу к туловищу. Голос ехидного медведя затих и стал неразборчивым. Неумело перекосив рот-пасть в улыбке, Стив пробормотал:

— Он у меня не слишком воспитанный. Но он отличный парень! Честно!

— Этот гребаный мир давным-давно спятил — вздохнул я, запрокидывая лицо к стальному синему небу — Эй, Стив. Ты не сдохнешь? В тебе пара игл сидит.

— Не. Я очень живучий. А иглы уже вытащил — призм клацнул клыками — Еще болит, но уже зарастает.

— Клыками вытащил что ли? — удивился Рэк.

— Клыками — гордо подтвердил Стив — И губами.

— А одна игла ведь тебе прямо в член угодила...

— Выше, сука! Выше! Вот! — Стив ткнул себя когтем в волосатое плоское пузо — Сюда!

— Какой ты... гибкий... — заметил Рэк, глядя на призма с нескрываемым подозрением.

— Ты на что намекаешь, ушлепок?! Изврат гребаный! То-то мишке моему жопу порвать хотел!

— Да пошел ты, губастый!

— Я не губастый!

— Вперед! — рявкнул я, массируя виски — Рэк! Налей ему уже самогона! И сам хлебни! Эй, Стив! Мы тут северную тропу патрулируем. Уничтожаем всякую агрессивную хрень. Ты она самая?

— Нет! Я вообще здесь прохожий! У Матери ко мне претензий нет! Чист я перед ней.

— Вот и расскажешь — кивнул я — Шагаем дальше, бойцы!

— Я как всегда — пойду вдоль, но поодаль — призм со звериной харей попытался заискивающе улыбнуться — Привычный я так.

— Давай — согласился я, глядя, как он проворно натягивает на себя странную одежку.

К чему ему одежда? С такой густой шерстью ему здешние слабые холода нипочем. Плащ только нарушит тепловой баланс. Чтобы прикрыть причиндала вполне хватит трусов. Так для чего плащ? Для сокрытия того факта, что он призм? Не прокатит этот номер — учитывая очертания фигуры. За километр в нем призма опознаешь. Так что тут скорее что-то психологическое. В одежде спокойней, приличней, чувствует себя защищенным. Из практичности же — большие карманы нашитые изнутри и снаружи. И никакого рюкзака.

— В карманах что носишь? — буднично поинтересовался я, шагая по дорожке.

— Я?

— Мне насрать на твое барахло ровно до тех пор, пока ты не вздумаешь вытащить оттуда ржавый игстрел.

— Из оружия — нож только — порывшись узкой когтистой ладошкой в кармане, призм продемонстрировал нож со странноватой рукоятью и небольшим прямым лезвием — Да и не оружие это, доброс. Хотя какой ты доброс с такой-то злой харей...

— Я Оди. Это Рэк. Хван. Джоранн. Нанна — поочередно перечислил имена спутников — Идем поглядеть на Чистую Тропу.

— Поглядеть? Погоди. До этого не видел, что ли? Недавно вылупился?

— Ага — кивнул я — Недавно. Слушай, Стив... в твоем рассказе кое-что не вяжется.

— Ты о чем? Клясться и плюс на пузе рисовать не стану, но пока вроде не врал.

Отметив в памяти новое выражение, пояснил, лениво осматриваясь:

— Ты говоришь, что прохожий. И в то же время знаешь, что игловое оружие тут редкость. Прямо противоречие...

— Так тут везде так — по эту сторону Тропы! Везде так! А я даже и не прохожий — ведь он откуда-то куда-то идет, верно? — выговорив мудрую фразу, призм неожиданно тявкнул трижды, чесанул когтем за ухом — А я никуда конкретно не иду. Я бреду. Бродячий я.

— Бродячий бредун по эту сторону Тропы?

— Точно! Неглупый ты мужик, Оди. Слушай, а пожрать ничего нет?

— Ты уже секунд десять носом усиленно шевелишь. Учуял что?

— Жратва у вас есть — осклабился Стив — Торгматовская жрачка. Дашь жевануть чего?

— Держи — я протянул ему пару пищевых кубиков — Воду сам найдешь.

— Ручьи найдутся — кивнул Стив, осторожно подходя и забирая угощение — Спасибо!

Он с хрустом откусил половину кубика, умудрившись не уронить ни крошки. Не дожидаясь, когда он прожует, я продолжил:

— Расскажи-ка подробней о своих делах бродячих, Стив. Не конкретно о себе. А так — о мире своем в общем.

— О мире своих? — прочавкал Стив — Он у нас общий сучий... Расскажу. Добросам мои рассказы всегда по душе — если кто не побоится посидеть рядом с мохнатым призмом у газового костерка... Так вот... брожу я давно. Как в себя пришел под кустом безымянным — с тех пор, так и пошло. Но раз уж о мире моем послушать хочешь... что ж... слушай...

Стив говорил и говорил. А мы неспешно шагали и слушали. Не поручусь за внимательность остальных, а вот я жадно вслушивался в каждое слово. Редкая информация по ценности может сравниться с рассказом бродяги видящего все своими глазами, переживающего все события лично. Само собой он не может быть беспристрастным, его точка зрения тоже искажена, причем сильно, но все же в его словах куда больше достоверности, чем в рассказе какого-нибудь домоседа доброса там и сям нахватавшегося обрывков сплетен.

Поговори сначала с торговцем у его фургона, затем раздели со сборщиком податей пару кружек пива, следом проведи вечер у костра бродяги. Именно в этом порядке. И ты узнаешь правду о жизни.

Не знаю откуда я это знаю или где это слышал — но знаю. И потому слушал внимательно.

Стив причислял себя к роду волков — без всякой, как мне казалось, на то причины. Не волк он внешне. Даже не рядом. Тут что-то более экзотичное, древолазное и безобидное. Но не суть. Суть — Стив считал что волка лапы кормят. И не видел себя оседлым. Но ему хватило разумности понять, что боец он никакой — пусть сильный, но не злобный и даже чуток боится вида крови, вывороченные из пуза рваные кишки прямо как баба на дух не переносит и все такое.

Поэтому он хоть и выбрал себе жизнь бродячую, но бродил по местам наиболее безопасным.

А таковыми здесь считаются земли по эту сторону Чистой Тропы.

Главное, для пущей безопасности, двигаться хоть и параллельно тропе, но не впритык к ней. Лучше всего шагать где-то в километре от Тропы. Это еще и выгодно в съестном плане, ведь идущее по Тропе путники все время ищут что пожрать, в результате все съедобное неподалеку — грибы, ягоды, плоды, коренья, мелкие зверушки и сладкие насекомые — выбраны почти подчистую.

Нет, если сунуться на ТУ сторону, то там куда больше вкуснятины растет и бегает. Но там же бегают дикие призмы, чесуны, зомби и совсем уж страшные твари. Что за "совсем уж страшные твари"? Он не знает. Но слухов, как всегда, по Тропе плывет много.

Верит ли он?

Верит.

Еще бы не верить!

Ведь это и понятно — все эти твари охраняют подступы к Заповедной Земле, что лежит за полями, озерами, ущельями и дремучими лесами. И там еще дальше — за великой Обережной Скалой — обретаются хозяева мира — высокие эльфы.

Потому твари и нужны — чтобы здешнего сброда не подпускать к Заповедным Землям.

А кто мы как не сброд никчемный? Жрем, срем, жрем, срем, трахаемся и больше ничего. Разве нет?

Услышав еще одно странно мудрое изречение, я хмыкнул и равнодушно спросил — с чего Стив решил, что по ту сторону тропы находятся некие Заповедные Земли и что именно там живут мифические эльфы?

Вдруг это вранье?

И тут я удивился — мохнатый призм затявкал от смеха, замахал тонкими лапами в рукавах.

Эльфы миф?

Ха!

Где ж миф, если их часто видят в крупных селениях? Снисходят они до нас, причем не разделяя призмов, людов и зверолюдов. Был бы достойным! А внешность не важна. Достойного всегда одарят благами и здоровьем, могут даровать особую магию или оружие подарить удивительное.

Эльфы не миф, а благодать на землю снизошедшая! Увидеть бы хоть раз!

То есть сам ты их не видел ни разу?

Тут призм поник и покачал ушастой головой — не пришлось. Да и не придется — он ведь все бродит и бродит туда-сюда по одному и тому же отрезку Чистой Тропы уже как много лет. И никуда дальше не уходит. В более далекие путешествия не пускается. Он свой лимит знает и преступить его уж никогда не рискнет — возраст. Тянет уже больше к привычному, чем к новому.

Возраст? А сколько тебе?

Так сорок восемь годков уж он бродит тут.

Я невольно остановился, не скрывая изумления, оглядел крепкую фигуру призма, густой мех без признаков седины, пусть желтые, но острые и крепкие клыки. Да и двигается он быстро и легко. А как по деревьям прыгает...

Поняв мое удивление, призм затявкал от смеха, развел лапами. Да. Вот так. Вот что здоровая жизнь на природе да целебный подножный корм делают — здоровья и молодости добавляют. А ведь "родился" он вполне взрослым судя по ощущениям и внешнему виду. Никак не меньше двадцати ему было — это если самый низший порог брать. А так вроде как даже и постарше был при рождении. Так что ему сейчас ой как немало годков.

Двадцать плюс сорок восемь...

То есть ему минимум семьдесят лет?

Я озвучил это и призм, осклабившись по собачьи, кивнул. Да. Все верно. Он старик.

Старик...

Я невольно вспомнил доходяг-гоблинов с Окраины и Дренажтауна — едва дотянувшие до шестидесяти, изработанные, ко всему безразличные, они сидят на теплых стенных выступах, беззубыми деснами мусолят редкие пищевые кубы и неотрывно смотрят на нарисованные на стальной стене природные пейзажи — которые им никогда не увидеть воочию...

Но не будем все валить на здоровый образ жизни. Пусть призм нюхает цветочки и с деревьями обнимается, а не слизь серую ведрами таскает по стальном кишечнику мира, но все равно — тут наверняка сказали свое веское слово и его "звериные" изменения.

Я ненадолго круто сменил тему. И спросил — кто он по статусу? Принудительно измененный преступник? Это не мешает бродить?

Призм грустно хмыкнул, с хрустом разжевал остаток угощения и ненадолго отлучился. Ему хватило минуты, чтобы с удивительным профессионализмом выпросить у Джоранн пару шоколадных бисквитов. Уже подвиг. Вернувшись, призм коротко сказал — само собой мешает.

Для подавляющего большинства добросов он не больше, чем тварь уродливая, грешная, достойная лишь одного обращения — побивания камнями. В своих скитаниях туда-обратно вдоль тропы он то и дело натыкается на гниющие останки даже не похороненных призмов. Он постоянно видит, как только что "рожденных" призмов — корчащихся и ничего не понимающих ампутантов со стертой памятью — грузят на телеги и увозят. Или уносят привязанными к палкам — прямо как диких свиней убитых на охоте. Суки! Ведь известно куда уносят — к морю. Новорожденный призм — лучшая наживка. Этим бы гребаным рыболовам самим познать по ощущениям вонзенный в живот огромный крюк...

Выразить свои эмоции Стив не побоялся — он уже понял, что Хван путешествует с нами на равных. Стало быть, и отношение к призмам у нас совсем другое. Не каждый день увидишь, как богомола кормит шоколадными бисквитами шикарная красотка...

Как он сам выживает?

Убегает! Вот и все.

Призм ненадолго отвел звериные глаза, дернул носом. И я понял — порой он не только убегал. Порой он еще и убивал, если подворачивался такой шанс. Убивал тех, кто относится к ним как к зверью. Тех, кто считает их бесправными тварями, преступниками лишенными конечностей и обращенными в монстров справедливым вердиктом Матери. И даже если всей своей последующей жизнью новорожденный призм — если повезет выжить! — ты искупил свои неведомые грехи, о которых даже не помнишь... всем плевать. Для обычных людей ты останешься гребаным призмом. Бросьте камень уроду в харю! Он не такой как мы! Он вонь! Он мразь! Бейте! Убивайте!

Есть ли шанс изменить статус?

Я знал, что есть — раз у Хвана получилось — но вдруг есть еще какой-то способ?

И не обманулся в своих ожиданиях.

Призм кивнул и с клыкастой улыбкой поведал — по статусу он давно уже обычный доброс. И даже вроде как житель одного из далеких крохотный селений, где может смело претендовать на небольшую личную комнатушку и легкие социальные задания от Матери. Как так случилось, что его статус поменялся? Да кто ж знает... но жил он благочинно вроде как, никому зря зла не творил, чужого не брал, в помощи на Тропе не отказывал. Вот всевидящая Мать однажды и согрела мохнатую душу внезапным системным оповещением о смене статуса и "прописке" в поселении Лисенок.

Да...

Но он жизнь менять не стал. Продолжил и дальше скитаться. Да и, честно говоря, статусом уродливого призма никто не интересуется. Но вообще, выходит, что если любой призм совершит зафиксированный Матерью или же подтвержденные достойными, по ее мнению, доверия личностями некий большой хороший поступок или же много хороших мелких, то его статус может измениться с принудительно измененного на доброса.