Perpetuum mobile. Часть 3. День гнева

Не чужом. Не незнакомый...

"Я просто забыла!.."

Воздух Новтеры.

Ты забыла... Ты все забыла. Мягкий свет планетарного кольца, серебряной полосой перечеркивающий ночное небо. Шепот утреннего ветра в саду. Шорох сухих прошлогодних листьев под босыми ногами. Свежие кротовые холмики, выросшие за ночь. Каплю росы на нераскрывшемся бутоне... и вкус розового лепестка...

— Наоми!..

Фанни окликает тебя и ты оборачиваешься. Хорошее утро сегодня...

— Эй! Что с тобой?

Нойс почувствовала, как Арин коснулась ее плеча.

— Извини, задумалась.

— Я тоже много думала, чуть мозги не выкипели. С момента, как увидела летающий город-сказку с высоты. Потом отрубилась и очнулась уже здесь. Так и не поняла, чего от меня... от нас хотят. И что случилось с моим самолетом.

— Его собирали совочком и веничком на площади в сотню квадратных километров...

— Надо же. А на мне ни царапины. Выходит, они — добрые?

Нойс сделала вид, что не расслышала вопроса. Встала с постели, озираясь, как и положено человеку, попавшему в непривычную обстановку. Ага, там — удобства. А жрать: сам просишь или кормят по расписанию?

— С тобой кто-нибудь уже говорил? — спросила она у Арин.

— Никто! Я здесь безвылазно три... нет, два дня.

Нойс вздохнула. Сутки Новтеры короче на четыре с половиной часа, немудрено и запутаться.

— Свет загорается сам?

— Да, — угрюмо подтвердила Арин.

— Скажи... Арин... Не было ли у тебя чувства, что за тобой наблюдают?

— Было. Особенно сильное в первый день. Потом — время от времени.

В белой стене откинулась панель, образовав что-то вроде низкого столика.

— Пойдем жрать, Нойс. Стульев нет, садись на пол.

Две большие чашки без ручек, наполненные чем-то вроде горячего бульона. Ладно, выпьем...

— А это как жрать-то? — Арин ткнула пальцем в бурую массу на квадратной тарелке. Хрустнула корочка. — Ни ложки, ни вилки...

— Как-то же раньше ты это жра... кушала?

— Вылизывала. А тарелку и чашку выкидала вот сюда. Хоп... и нету.

Нойс осторожно взяла свою тарелку за край, он гнулся под ее пальцами. Свернула "тарелку" в трубочку, так, что теплое содержимое оказалось внутри. Спокойно откусила кусочек от того, что получилось.

— Это не тарелка, а блин. Складываешь, как хочешь, и ешь.

Арин Ашадо шепотом выругалась.

— Они наверняка решили, что я — безмозглая дура. Только и научилась картинки смотреть. Делаешь рукой... вот так. А так — гасишь.

Нойс повторила ее жест, но мягче и экономней. Наполовину сжатую ладонь чуть вперед и разводишь пальцы. Есть картинка. Пальцы вместе — кино закончилось.

Арин, затаив дыхание, следила за ее экспериментом.

— Как быстро ты схватываешь...

— Найдутся и другие электы.

— Найдется...что?!..

Нойс нарисовала пальцем в воздухе маленькую спираль. Слева направо. В ответ, рядом с ней повис в воздухе бледно-голубой прямоугольник, размером с игральную карту. Легкие движения пальцев Нойс, и он вырос в до размеров книжного листа. Еще пара колдовских жестов и "световая панель" развернулась так, чтобы и Арин было удобно ее видеть. Напротив каждого из загадочных символов возникли слова.

— Меню управления интерьером. Не надоело сидеть в сплошной белизне, Арин? Какой цвет обоев тебе нравится?..

Интересно наблюдать за Арин. Как смягчается ее лицо детским большеглазым изумлением... Она очень красива. Именно ты когда-то создала этот народ.

Удивление в ней уступает место испугу, а затем гневу. Эмоции кипят, она готова действовать немедленно. Чего от нее ждать?.. На всякий случай, придется переключится на режим ускоренного восприятия. Нет-нет, нельзя! Иначе подозрения Арин укрепятся. Ты сама виновата. Увлеклась демонстрацией своего превосходства.

— Арин! Что?..

— Нойс! Ты — одна из них!? Подсадная утка?

— Нет.

Арин уже успокоилась. Что-что, а соображает она быстро.

— Нойс! "Нет" — был ответ на мой первый вопрос, или на второй?

Ты не знаешь, что сказать. По собственной глупости угодила в логический капкан. Миз Хайд так бы не прокололась. А и прокололась бы, так с ухмылочкой стерла бы у Арин из памяти последние пять минут. Ты же — пси. Можешь многое. Возьми и сделай это сейчас.

Очень правильное решение, так и поступишь. Невзирая на неожиданно охватившее тебя отвращение к самой себе. Слышишь свой голос:

— На второй...

И что ты наделала? Ну, не головотяпка ли? Сейчас у Арин будет истерика. Да?

Она критически тебя разглядывает.

— Смело шутишь. А на новтеранку не тянешь. Но ушлая, как не знаю кто. Открой секрет...

— Я знаю язык жестов — джойлик. Там уйма всего, комбинаций разных... — поспешно сочиняешь правдоподобную версию.

Арин улыбается.

— Если они управляют машинами манием руки, то наверняка базовые команды будут простыми и запоминающимися. Ты попробовала наобум, из... как его, джойлика, и угадала. Я в восторге от тебя, Нойс. И хорошо, что ты — не новтеранка. Они — как боги. А боги людей не слышат.

Уф! Пронесло. Безо всяких подлых ментальных штучек с твоей стороны. Да и что это была бы за пальба из пушки по воробьям — ты и так бесподобно умеешь выкручиваться. Порадуйся за себя, в очередной раз.

Но радости и довольства нет и в помине. Вместо них странный осадок горечи и обиды. За твою бывшую родину, которую так невзлюбила эта сильная и красивая девушка.

Арин! Ты хоть раз видела Новтеру?

Следующие два часа они провели за превращением своего жилища из больничной палаты в роскошный будуар. В довершение Нойс вызвала из небытия платяной шкаф. В одном месте стена раздвинулась, открыв вертикальную нишу. Каждой достались шорты, маечка и пара туфель, похожих на теннисные. Все сделано из незнакомых Арин материалов; легкое, почти невесомое.

— Э! э! -вырвалось у Арин. — Твоя майка линяет на глазах!

— Я... подумала, что зеленый мне не очень нравится... — Нойс притворилась растерянной.

— Хо-хо! А ну-ка, я попробую!

Через минуту майка и шорты на Арин стали светло-синими; вдобавок, майку украсило ее имя, написанное крупными оранжевыми буквами. Потом Арин скептически воззрилась на Нойс.

— А ты скромничаешь. Ладно-ладно, любишь серый цвет — на здоровье. Признак безынициативной, робкой натуры. Хочешь оставаться незаметной. Имечко-то напиши. Меленькими буковками.

В ответ майка Нойс украсилась изображением страшной зубастой пасти.

— Жуть какая! — усмехнулась Арин. — Раз ты так наловчилась, то сделай еще одно полезное дело.

— Да?

— Ты сотворила нам окно. Фальшивое, с обалденным видом на море. Сочини дверь. Настоящую.

— Давай сама. Я устала.

— ?..

— Тебе не надоело здесь париться? Хочешь выйти?

— Да!! — закричала Арин.

И сама собой в стене возникла и отворилась дверь.

* * *

— Командору Марсии, Наблюдатель-4. Экземпляры демонстрируют хорошую приспособляемость. Вышли в парк, поведение спокойное. Обращаю внимание на номер 2.

— Помню. Взята во время какого-то религиозного обряда, символика случайно похожа... чем и привлекла...

— Не случайно. Вот видеостат номера 2. Обратите внимание: рисунок на одежде.

— Хм!..

— Еще снимок. Надпись на спине у номера 2 появляется в моменты, когда номер 1 ее не видит.

— Черт возьми... UIN 214738592. Проверю немедленно.

Командор Марсия ввела указанный Universo Individo Numero для поиска по базе данных, втайне надеясь, что это: нелепая ошибка / невероятное совпадение — выкинуть из головы; необычайная правда — спасение соотечественницы зачтется...

Ответ возник на визуализаторе почти мгновенно (любая задержка означала бы, скорее всего, что поиск не удался).

— La Dio! Cho strango axidento...

Марсия взяла себя в руки. Ясно. По головке ее не погладят... Она воочию вообразила, как докладывает на Большом Круге. Вот вам, Наставники, подарочек. Давно сочтенная погибшей — спасена. Аплодисменты. Назовите ее имя, достойная Марсия! Мы порадуемся за нее вместе с вами.

Пожалуйста. Извольте получить. Только ее нам не хватало.

Выкормыш лжеучителя Ватанабо.

* * *

Что-то не так. Арин не скрывает восторга, дышит полной грудью, она больше не думает плохо о "новых людях". Разве могут нести зло те, кто создали такую красоту!

Дорожки в парке посыпаны крупным песком-ракушечником или его имитацией. Но хрустит под ногами очень натурально. Большие лиловые цветы склоняют свои головы, будто приветствуя вас. Вокруг теснятся деревья с тонкими стволами и пушистыми, как клубы зеленого дыма, кронами. Впереди ведет свою тихую песню невысокий фонтанчик; струйка воды пляшет в воздухе. Можно попить. Рядом простая деревянная(?) скамейка. Усталый путник, отдохни...

И что-то не так!

Арин берет тебя под руку. Ты вся дрожишь и это ее тревожит.

— Нойс?

— Пойдем быстрей, Арин.

Скорее, скорее... Перешагиваешь невидимую черту и то, что готовилось схватить тебя, отступает, скрывается где-то позади.

— Нойс, что с тобой?!

— Держись за меня! — бросаешь ей и резко сворачиваешь в сторону. Здесь дорожка разветвляется, ты выбираешь самый глухой и неудобный путь. Вы двое, почти бежите, только бы Арин не отставала... она выносливая, держит темп.

— Быстрее, Арин!!

Ветка хлещет тебя по лицу, ты прикрываешься рукой. Секундная заминка решает всё. Воздух сгущается, ты вязнешь, как в патоке. Делаешь отчаянный рывок. Поздно! Рядом хрипит Арин.

Мир переворачивается. В глаза бьет режущий свет. Солнечный диск на фиолетовом небе. Оно чернеет на глазах. Неумолчный крик Арин...

Мир еще раз делает головокружительный кульбит. Исчез парк. Исчез Скайтаун. Вверху — черное небо. Внизу — голубой простор с белой пеной облаков. Выпуклость планеты ощутима на глаз.

Арин бьет руками в невидимую преграду перед собой, прижимается к ней лбом. Убедившись в тщете своих усилий, успокаивается.

— Я — дура. Это ж наша единственная защита. Силовое поле?

Ты молча киваешь. Арин не должна услышать, как дрожит твой голос и ляскают зубы. Позорище. Делаешь несколько глубоких вдохов и медленных выдохов. Озноб постепенно проходит.

Арин с живейшим интересом оглядывается.

— Вот это пинка нам дали! Мы с тобой совершаем "орбитальный прыжок". Поднялись на сто пятьдесят километров (это я та, на глаз прикинула) и начинаем спускаться. Хотелось бы знать: куда?

Что ей ответить? Через минуту сама поймет.

— Ого! Нойс, а ты плавать умеешь?

Молчание — знак согласия, и Арин уточняет:

— На длинные дистанции... Мы с тобой хлопнемся в воду как раз посреди Великого океана! Двадцать тысяч километров до земли... во все стороны.

Тесный кокон силового поля, обнимающий вас со всех сторон, полностью гасит перегрузки. Арин это сильно удивляет. В ее глазах восторг. Потом она хмурится.

— Интересно, чем мы не угодили? Выгнали в шею, как нашкодивших гостей.

Если б ты знала... Кто посмел так с тобой обойтись?! Тебе становится жарко. Гнев, злоба, какая-то детская обида душат тебя...

— О! — смеется Арин. — Смотри, нарисованная зверюга на твоей майке щелкает зубками! Сейчас кого-то съест!

Руг — доисторический зверь, водившийся на Новтере, и вымерший миллион лет назад.

— Я сама кого-то съем. Или порву в клочья.

— Не злись. На нас посмотрели и отпустили. Дикие мы, необразованные. Нам еще расти и расти. Я-то умирала от гордости за свой орбитальный полет. А сравнить — никчемные игры! Детская пиротехника! Мы не покинем нашу солнечную систему, пока не поймем, что такое гравитация. И не достигнем звезд, пока не поймем, что такое пространство...

Ее оптимизм бесит тебя.

— Давай-давай, философствуй, Арин. Пока не исчезнет кокон. Срок его жизни — только-только до поверхности. Крайнее аварийное средство — спасения не гарантирует.

Арин берет твою ладонь в свою.

— Держись, Нойс. Через три минуты войдем в атмосферу. Эта штука хоть как-то управляется?

— Система автоматической посадки выдаст карту местности. Ткнешь по ней пальцем, куда тебе сильней хочется. Да кругом вода... Не все равно, где пузыри пустить?

Арин согнутым пальцем трижды осторожно касается твоего лба.

— Моя гениальная подруга! Напомню тебе географию сиих мест...

Неприлично ругаешься. После фиаско в Скайтауне ты ощущаешь себя не в своей тарелке — вот и не сообразила. Что вас ждет через несколько минут — неясно, но надежда есть.

Края горизонта медленно поднимаются. Мир внизу становится голубую чашей, в которой тебе с Арин суждено кануть без следа. Если бы посреди безбрежности вод, не лежал, никому недоступный, в тысячах и тысячах километров от ближайшей земли...

Атолл Марион!

Снаружи мало по малу возникает слабое свечение, оно постепенно становится ярче. В ответ кокон затуманивается, теряет прозрачность, становится видимым. Перегрузок по-прежнему нет; не повышается и температура внутри кокона. Хвала неотличимой от магии технике Новтеры...

Звуков тоже не слышно, ни треска, ни шипения. Но, бороздящие на своих судах Великий океан моряки, с удивлением и тревогой увидели бы огненный шар, с ревом раздирающий воздух и сходящий с небес в потоке огня.

15. ДИПЛОМАТИЯ НОВТЕРЫ

Подземный бункер в 400 километрах от Майи. Андрей прилег на жесткую койку, подставив стул под не помещающиеся на ней ноги. Он — великий человек (во всех смыслах), но без отдыха обойтись не может, как всякий простой смертный. А силы ему сейчас нужны. Решающий миг близок. Когда из столицы начнется повальное бегство жителей, как было десять лет назад, тогда и страну быстро охватит хаос. Так чуть было не случилось во время памятной атаки на Мир "Парящего орла" под командованием наглого новтеранина Леонида Пеано. Андрей его хорошо помнил. Не откажи по щучьему велению механизмы "Орла", сейчас Пеано и его гордые соплеменники правили бы Миром. Не забылось и обещание Пеано зачистить Мир от излишков населения. Без крови и жертв. Стерилизующее излучение — люди перестали бы рожать детей; и человечество сошло бы на нет естественным путем. Небось, Пеано гордился своей "гуманностью".

Ладно, что там у нас по последним акциям Скайтауна? Уничтожение средств вещания продолжается нарастающими темпами. Глобальная Сеть начинает распадаться. Треть базовых станций безнадежно повреждены. Там же, где сигнал передается по кабелю, Сеть по-прежнему работает. Попытки связаться со Скайтауном, предпринимаемые некоторыми учеными и политиками, до сих пор безуспешны. Да и как это сделать, кроме обращения по радио открытым текстом? Андрей читал перехваченные тексты подобных воззваний, полные трусливых и капитулянтских высказываний. Лишь единицы пытаются делать вид, что разговор ведется на равных. Да только до разговора с аборигенами Новые люди не опускаются. Пришли без спросу и делают, что хотят.

Коммуникатор на его запястье тихо завибрировал.

— Здесь Гелла, — отозвался он, не вставая.

— Вас к аппарату, — прошелестел голос адъютанта. — Извините.

Андрей нехотя поднялся, глянул на монитор. Новая физиономия на экране принадлежала довольно молодому человеку приятной наружности. Он его не знал.