Полет над бездной 2.0

-Да не вижу я ничегоу, нет никаких буквов!

Кого же еще спросить, что за феномен, сидит спокойно человек, чай пьет, а на лице татуировка "ВОР" и всем как бы все равно, или они как и Машка не замечают?

-Внимание!-это "шизоид" наш подключился, -Ребенка в покое оставь, она и все вокруг "буквов" не видят у чувака на лбу. Вспомни случай с мечеными баксами, что нам раз пытались подсунуть? И это не татуировка, это клеймо... беглый каторжник, постарайся его не спугнуть дуром!

Александр не помнит, приходится "шизику" подинуть ему "картинку воспоминаний" и на пальцах растолковать в чем дело. Он видит "шире", его зрение работает иначе, чем у обычных людей, захватывает не только видимый спектр но часть и инфракрасного диапазона и ультрафиолет немного. Мужик за дальним столиком у окна каким-то способом скрыл следы работы палача, снаружи на коже их нет, но сохранившиеся под кожей синие буквы просвечивают.

-Маша посиди тут... я не хочу, доешь и чай допей, пока с мужиком потолкую.

Он сходил до стойки, заказал для Марии еще пару пирожков, и отправился прямо к "старообрядцу", подсел напротив поздоровался и чего кота за хвост тянуть?

-Не подскажете уважаемый, где такие чудные татуировки делают? -и Александр пальцем на столе медленно прочертил в пыли те самые роковые "буковки", "О" слегка кривая, вроде восьмерки.

-А... -бородатый враз побледнел как мел стал, но вскоре взял себя в руки, и вперился глазами в Сашку, -Ты кто??? Тебя не помню... всех нашенских помню, тебя — нет.

-Я на каторге с тобой не был.

-Тады какого хрена... Сыщик? Отблагодарю, коли что... -прищурился бородатый, буквы на лбу стали еще отчетливей.

-Нет, с тебя мне только наводка нужна. Клеймо твое я заметил.

-Матерь божия, неужто ты и взаправду фармазон и сквозь землю зришь? А то я думал по мою душу пришли суки!

Далее разговор пошел вполголоса, почти шепотом, мужик понял, что его "раскрыли" но сдавать властям не собираются. И в самом деле зачем? Александру нужны лишь кое-какие сведения и бывших каторжник согласен помочь в обмен на молчание.

-Паспорт? У Нарвской заставы один немец чего хошь напишет, но к ему не ходи, он с легавыми в доле. К ему только деревня идет. Я сам у виленских брал, у их без обману. Который год, пятый уж минул живу и никто не тревожит.

Где найти загадочных "виленских", да оказывается, там, где недавно они с Машкой побывали. Почти дошли до цели, но надо было знать, кого спрашивать, так бы подсказали.

-Только без друга верного и ножа вострого к ним боязно соваться. Вход рупь, выход два... ежели выпустят, дружок есть, али один? Я с тобой туды не ходок, я с баловством завязал.

-Друг есть, Макаркой кличут, он не подведет! -пошутил Сашка, местному юмора не понять, в ХХ-ом веке бы оценили по достоинству.

-Тогда с богом, к вечеру подходи туда в трактир, в "Ерши". Спросишь у буфетчика Петра Викулыча виленских, а коли нет их, так жди.

Хорошему человеку лишь руку на прощание пожать, не важно, что он там пятнадцать лет назад натворил, в данный момент — спаситель. Другой вариант... тупо в лоб и можно получить как раз по лбу. Александр, если уж напрямую, то российско-федеративных криминальных заморочек толком не понимал за него решали всегда другие, а уж в местных росс-имперских и подавно самый настоящий "лох". Ему как раз так, "на пальцах" и требовалось объяснение.

Теперь появилась определенность и требуются деньги, в карманах осталось 18-ть рублей, включая и то, что случайно перепало от не состоявшейся "сделки" по продаже Машки, те монетки, что она подобрала с земли. Нужны срочно деньги, продаем что-нибудь ненужное, Марию к примеру, спрос есть... шутит внутри "шизик" и напоминает про часы и золотую цепочку. Пожалуй, более ничего ценного у него с собой и не найдется, пистолет не в счет.

Недалеко от Сенного рынка он заметил в подвальном этаже хитрый магазинчик с лаконичной вывеской "Купите и продайте", скорее всего им с Мишко-Машкой туда стоит сходить, до вечера еще далеко, успеют обернуться. Не к барыгам же ему в среднюю часть рынка, там разве, что магазин ПМ он им охотно "продаст", да и то патронов жалко, так убивать будет — вручную.

Он возвращается за "свой" стол, Мария успела истребить все съестное и допить чай, еще бы после голодовки... ребенок дремлет, положив голову на столешницу, тюбетейка рядом среди крошек лежит, опять у нее уже волосы отросли, снова надо стричь. Как не хочется ей отрывать щечку от теплого дерева, "прикольные" все же дети, когда они спят безмятежно.

-Вставай Мышка, пойдем! -ему приходится силой ее стягивать с "нагретого места", ворчит и слегка сопротивляется, но открывает глаза.

Рынок за спиной впереди снова улица с экипажами и пешеходами с богатыми и бедными, первые едут с комфортом, вторые передвигаются "на своих двоих", кто идет, кто ковыляет потихонечку. Не попасть бы на обеденный перерыв... какой к черту перерыв, телячьи нежности... здесь тебе не ХХ-й век. Волоча за собой полусонную, зевающую девочку он движется в направлении, которое указывает воображаемая стрелка в голове. Вот и пришли, на витрине навалена в беспорядке странная смесь вещей от детской шубки и вороха кружев, до морского офицерского кортика и позеленевшей медной подзорной трубы.

-Ступил ты, надо было еще один "ствол" на продажу захватить, или пару биноклей призматических, или все часы. -издевается внутри второе его "я".

Внутри подвального магазина еще большее разнообразие всякой всячины и еще одна вывеска над прилавком "Здесь покупают, перепродают и берут на комиссию различные вещи", ломбард... а они то с Машкой и не знали, смешно. За низким прилавком клюет горбатым носом пожилой субъект с роскошными пейсами, раввину в пору, первый встреченный в этом новом мире еврей. На его пути от Бездны до Санкт-Петербурга иных, как здесь говорят "инородцев" не попадалось, за исключением разве татар в Казани и около.

-Шалом уважаемый! -поздоровался Александр.

В ответ — непонимание... как и с тем татарином в лавке и чуть ли не испуг. "Шизик" матерится и напоминает, здесь другой язык в ходу, нежели в одной ближневосточной стране, а раньше где он был со своими подсказками? Пойдет за оговорку, мало ли что ляпнет случайный посетитель, за день тут пробежится не меньше полусотни, место рядом с базаром и бойкое.

Товар выкладывается на старую полированную доску. Цепочка "пейсоносцу" не понравилась сразу, металл низкой пробы, а часы очень даже приглянулись, швейцарские все же и браслет получил одобрение. Покидали они с Марией магазинчик спустя десять минут, выручив сто десять рублей серебром, и на паспорт хватит и на "прожить" в течение недели. Неприятно поразило одно обстоятельство, "масон" не торговался, а ведь мог легко сбить цену у плохо знающего местную конъюнктуру Сашки. И это в то время когда рядом, в 500-ах метрах к югу, на Сенном рынке "православные" барышники готовы горло перегрызть за лишнюю копейку. Вот и верь после этого шаблонам, хотя... может "нетипичный" попался еврей, как шеф у них в бригаде был.

Снова они окунаются в рынок, сумерек он решил не ждать и явится на место раньше указанного срока. Экс-каторжник дал массу ценных сведений и теперь Александру предстоит провернуть дело сродни опасной "стрелке". Не формальной, когда "бойцы" спокойно ждут в машинах, а "боссы" что-то решают в ресторане между коньяком и закусками, а настоящей... когда в руках оружие, предохранитель отжат, палец на спусковом крючке, может быть и стрелять придется по живым мишеням, как уж карты лягут.

Тщательно изучить подходы к объекту, схему охраны, камеры, еще чего... здесь вам не тут... скорее стоит подумать, как отсюда уносить ноги, если вдруг да стрельбой сделку отпразднуем. Последняя часть Сенного рынка представляет собой фактически "гетто" или резервацию, от "большой земли" ее отделяет с одной стороны сам базар, где на выходе забор и полицейский пост, с другой водная преграда — Нева, с третьей непрерывный ряд домов. Александр, изображая праздно шатающегося тунеядца, осмотрел внимательно эту "китайскую стену" ночлежек, кабаков и еще бог весть каких бомжатников. Проходных дворов нет, или ворота в сторону "приличного района" заложены кирпичом, или забиты наглухо. С противоположной стороны та же картина без единого просвета, вдобавок и на окнах массивные железные решетки. Город принял все меры безопасности, отгородился как мог от преступного "дна", если и есть какие-то лазейки, то без помощи старожилов их не отыскать. Остается еще заваленная гниющим мусором и отбросами "нейтральная полоса" между стенами ночлежек и городскими особняками, туда выходят "черные" выходы некоторых строений, но тупик и здесь.

Разведку пришлось внезапно прервать, Марии вдруг захотелось туда, куда и царь пешком ходит, выпитый недавно чай настойчиво просится наружу. Кругом так все загажено, что и присесть ей невозможно в каком-нибудь укромном уголке, остается вести девочку к реке, только там и относительно "чисто", вода смывает все лишнее.

Мимо них в направлении базара прошел взвод нищих со "старшим" во главе, мнимые слепые временно прозрели, у калек внезапно появились утраченные конечности, а святоши распевают пропитыми голосами матерные частушки... здесь на "дне" нет смысла притворятся, тут если подадут, то только "звездюлей", много и хватит на всех.

Пора входить... заведение немного знакомо, с него он осмотр трущоб и начал, на вывеске рыба... при некоторой фантазии можно принять за ерша. Здание когда-то было трехэтажным, однако сильно вросло в землю. Теперь первый этаж фактически подвал, там кухня и склады-чуланы. Потолки высокие, как везде пока принято, так что дом все равно перекрывает третий этаж хрущевки. На втором — сам "ресторан" с буфетом и ВИП-залом, на третьем — "нумера", возможно пускают переночевать. Общий зал, днем был набит до отказа "гопниками" или босяками, а к вечеру появилась публика иная и стало не так людно. Эти новый одеты заметно почище, сюртуки под "господ" вместо чуек, зипунов и прочих дырявых "шинелок на рыбьем меху", сапоги и ботинки вместо непонятной рвани, скрепленной веревочками, на шее обычно — косынка намотана и непременный картуз. Последний ничего общего с известным "чепчиком Жирика" или с армейской фуражкой не имеет, скорее мутант, потомок солдатского кивера. Головные уборы снимать "в обществе" не принято, иначе тут же "уведут", да и вешалок Александр не заметил. Обстановка самая демократическая, крепкие дубовые столы, лавки, кое-где и табуреты есть, и на полу толстый слой... совсем не шоколада, а по цвету походит. Окна закрыты занавесками красно-грязной ткани днем и вечером, темнота — друг молодежи, освещение коптящими сальными свечками. Обстановка очень даже романтическая, ужин при свечах, если только нос заткнуть, невыносимо воняет мочой и блевотиной, вдобавок "беруши" надо, тишина не в почете. Стены, где грязь сама по себе отпала, разрисованы живописью, работал художник-наркоман только они по "укурке" так мир видят, в двух местах висят "картины" в рамках, настолько потемневшие от времени, что видны лишь силуэты людей и животных, детали не разобрать.

Из напитков — сивуха в различных вариантах, пива нет, не пользуются спросом у посетителей. Закуска горячая и холодная, в наличии есть блюда из мяса, строго на любителя, скорее всего "говядина" совсем недавно лаяла или мяукала. В точности, как в придорожных шашлычных века ХХ-го, где за ларьком в мусорке вечно валяются собачьи шкуры и внутренности. Что удивительно... служат официанты, здесь их обзывают "половыми", и так везде кроме самых убогих "заведений" где полторы копейки порция непонятно чего стоит. Люди предельно дешевы, еще сторона новой жизни. Только они с Машкой нашли столик, не успели сесть, подбегает мальчишка в грязном фартуке... дежурное "Чего изволите?". А чего мы изволим в самом деле, что тут можно безопасно отведать?

-Померанцевой мне пожалуйста, каленый яиц с пяток, ситного полфунта... чай у вас есть?

-Нет-с не держим, народ не пьет!

-Молоко для моего мелкого будет?

Парнишка мотает головой, а слева раздается дружное гоготанье "публики" из числа припозднившихся босяков.

-Ишь че похотел немец, итить твою мать! Молока? Ищо не доили быка!!!

Косой взгляд в сторону веселья... гопота везде гопота они не меняются, как их не назови, хоть хулиганами, хоть "гопами". Дома, в ХХ-веке шутник через минут пять бы каялся в стиле "простите дяденька засранца", а тут придется терпеть местный юмор. Машка рядом беспокоится, но пока в пределах нормы, скорее всего с такими "кадрами" она еще в жизни не сталкивалась ни разу, а вот ему довелось, к сожалению. Пока несут заказ Александр внимательно изучает "норот" вокруг. Примелькавшиеся уже барыги с увесистыми мешками под столом впереди, а рядом... Ба знакомые все лица... не те ли ребята по карманам на рынке шарили, избавляя ротозеев от разным мелких и ценных предметов? Троих он узнал, память на лица у него фотографическая, а по остальным догадаться не трудно, раз все в кучу сбились обмывать трудовой день. Остальные, кто такие собрались на огонек... черт их разберет, условно пока будут "урки", раз затрудняемся отнести к определенной криминальной профессии, считаем по высшему разряду. Сашка как бы тоже преступник, бандит, но новой генерации постперестроечной эпохи... для этих он — "боец", "стрелок" или реже — "автоматчик", а до него были не в почете собаки-"спортсмены". Не очень то их бригады до криминальной войны с кавказцами уважали, потом пришлось поневоле мирится, принимать к себе и даже кое-где "старые" и "новые" группировки слились, не везде — у них в регионе осталось как есть. Одно время суды не могли понять, что с ними делать, пока "новый" бандит кого-нибудь не убил или не покалечил, он не виноват, "классических" преступлений вроде грабежей, разбоев или краж ведь не совершает.

В дальнем углу пьяненькие солдаты с "дамами" время коротают, туда лучше не смотреть вообще, зрелище не для слабонервных, настолько страшные подобраны "девки". Не тянут бабы даже на бомжих, скорее — "ожившие мертвецы". Мария из любопытства раз глянула на них, сильно испугалась, пискнула что-то и прижалась к его боку, пришлось по голове погладить ребенка и успокоить.

Половой принес заказанное, извиняется, нет померанцевой настойки, есть "беленькая", пойдет? Угадал парень, все равно Александр под стол незаметно выльет содержимое бутылки мутного зеленого стекла, не Машку же этой отравой поить.

Давай "мелкая" чисти себе яйцо, хорошая закуска, их сперва отваривают, а потом "калят" в печи, а ему пора уделить внимание главному действующему лицу местной оперы, буфетчику Петру Викулычу, выход на виленских через него. Еще не вечер стоит ли торопится, посидим пока и посмотрим, в таких занятных местах лишняя минута наблюдения может обернутся долгими годами жизни, а спешка — пулей в спину.

За длинной стойкой буфета стоит царь-царем высокий, видный и весьма красивый мужчина, лет сорока или сорока пяти, степенно благообразного и необыкновенно честного выражения в открытом лице, хоть сейчас его в президенты выбирай, по крайней мере — трезвый. Высокая лысина его обрамлялась мягкими и курчавыми волосами, аккуратно зачесанными наверх. Широкая, аккуратно подстриженная, черная борода начинала заметно серебриться сединой. Сильно верующий Петя наш, посреди бутылок на полках икона видна, то ли святой, то ли сам пострадавший от римлян. Александр так и не "воцерковился" несмотря на всеобщее увлечение вокруг и ему все равно.