Третий шаг. Книга 2. Калейдоскоп

— Все пропало? Ничего нельзя спасти, восстановить?

— Не знаю, — чуть ли не плача ответил Макуайр. — Людям запрещено покидать лагерь, а использовать киберов для детального осмотра места происшествия я не хочу.

— Почему вы не пресекли возможность нового включения главной системы управления? — спросил Левер.

— Ну не кувалдой же крушить электронные узлы, — удивился Ник Улин.

— Вы не выполнили порученного задания, что повлекло тяжкие последствия.

— Послушайте, уважаемый. Я действовал согласно существующим инструкциям. По занимаемому положению вам должно быть известно незыблемое правило: если основная компьютерная система управления отключена, значит она не исправна. И только главный администратор наделен полномочиями... да почему это я оправдываюсь перед вами?!

— Мы не знаем, что и думать...

— И по этой причине устроили "охоту на ведьм"?

Повисла неловкая пауза.

— До вашего появления у нас не было ни одного происшествия, — тихо произнес Макуайр.

— Ну и рассуждения у вас! Так, а этот товарищ прилетал сюда раньше? — спросил Ник Улин, показывая на Левера.

— Нет, и его не было, — еще тише сказал Макуайр.

— Все сотрудники службы безопасности проходят ментоскопирование каждые сутки, — сказал Левер. — И я в их числе.

— Вероятно, вам больше нечем заняться, — проворчал Ник Улин.

Неправильно все это было. Не те взаимоотношения. Взаимное неуважение личности друг друга. Упреки, недоверие... Хотя... определенная логика в этом есть. Торнд был не неопытным мальчиком, а хорошо подготовленным космодесантником. Его трудно было вывести из себя. И вот на тебе — открыл стрельбу по беззащитным людям. Да, прежнее небо над экспедицией, изначально-то неблагоприятное, заволокло настоящими грозовыми тучами.

— Видите ли, указание направить вас на ментоскопирование исходит непосредственно от начальника экспедиции, Илвина Ли, — сказал Макуайр. — Он появится здесь через несколько часов и намерен дать вам новое, чрезвычайно важное задание. Он желает иметь полную уверенность в том, что... вы абсолютно здоровы.

— А ваш отказ может быть оценен как проявление неблагонадежности, — вставил Левер.

Ника Улина передернуло.

— Считайте, что руководство экспедиции обратилось к вам с личной просьбой. Именно так Илвин Ли прокомментировал свои указания. Он не может более рисковать.

Это был последний аргумент.

— Хорошо. Я согласен, — сдался Ник Улин.

Он был абсолютно уверен, что ничего "лишнего", опасного в его подсознании нет. Так оно и на самом деле было — техника лишь подтвердила его самооценку. Отдыхая после неприятной процедуры, он прочитал материалы, присланные его подчиненными. Связался с ними, чтобы обсудить спорные моменты. Когда он давал последние указания, к нему подсел Тариэль.

— Удивительно, — сказал механик вместо приветствия.

— Что — удивительно?

— Устройство женского сердца. Про нашу парочку можно сказать: "она его за муки полюбила, а он ее — за ум".

— Что за парочка? Кто — он?

— Да феит наш. Вон они гуляют, — махнул рукой Тариэль. — После того, как Аранда ранило, она не отходит от него. Подала докладную, что Он нас всех обрабатывает, и со спокойной совестью записалась в медсестры.

— Кто и чем нас обрабатывает?

— Да Он же, — Тариэль показал неопределенно вверх. Встретил недоуменный взгляд Ника Улина и добавил: — Ларика утверждает, что откуда-то сверху нас всех облучают. Гипнотизируют. Заставляют ссориться, чинить препятствия работе экспедиции, подстраивать аварии и несчастные случаи, выводить из строя технику.

— Самое простое — списать свои грехи на происки высших сил.

— Да нет никакого списания! Это подозревали и раньше, а когда Кокроша запылил все небо и включил свои излучатели — так вообще началась повальная эпидемия нервных расстройств. Я, например, стал спать меньше двух часов в сутки и, естественно, чувствую себя хуже некуда. Устаю, как последняя собака.

Экипаж экспедиционного звездолета, возглавляемый знаменитым Кокрошей, проводил собственную программу исследований. Создав огромные облака из металлизированных частиц для приема отраженных сигналов, астронавты зондировали ближайшие объемы космического пространства. Применяемые ими технологии гарантировали получение четкого изображения даже ботинка, оказавшегося вдруг на расстоянии в несколько световых лет. Главным объектом их изучения были загадочные пылевые образования Сумеречных Созвездий. А облака-зеркала, хорошо видимые с поверхности Танатоса днем и ночью, получили название "кокрошево".

— Откровенно говоря, мне ее гипотеза нравится, — продолжил Тариэль. — Я места не могу себе найти после того, как начудил запрограммированный мною компьютер. Не пойму, как это я смог так промахнуться, почему мне в голову тогда не пришла мысль запретить впредь обращаться к отключенной вами нульке... В самом деле, словно наваждение какое-то... С другой стороны, если Он компостировал мне мозги, то почему я ничего не почувствовал?

Ник Улин, только что подписав последние аналитические сводки, много чего знал о текущем состоянии дел и мыслей участников экспедиции. В числе прочих документов он внимательно изучил докладную Ларики. Многими специалистами ее гипотеза отвергалась: из того многообразия космических излучений, что пронизывало Сумеречные Созвездия, можно было, по их мнению, выделить любой наперед заданный сигнал. Да и сконструированный ею механизм психотропного воздействия был чересчур сложен и неоднозначен. Однако делиться с кем-нибудь служебной информацией без санкции руководства Ник Улин не имел права. Поэтому он сказал следующее:

— Произошедшее со строительным комплексом, вероятнее всего, — чистая случайность. Управляющая программа была слишком сложной, чтобы один человек досконально изучил и отладил ее за то короткое время, которое вам отвели. Наверняка в ней можно было бы найти и более чудовищные просчеты.

— Примерно так рассуждали раньше. Но сейчас, когда у Торнда... поехала крыша...

— Что — сейчас?

Тариэль неопределенно пожал плечами.

— Сейчас много чего говорят. Например, обсуждают последний слух — о введение Меритой визового режима. В Содружестве готовились направить к ним большую делегацию. Человек триста, не меньше. Так Вэр Корев, меритский консул, без всяких объяснений и комментариев вычеркнул из списка почти каждого десятого. Всех, кто когда-либо бывал в Сумеречных Созвездиях.

— Про это я не слышал.

— Я же говорил: слух. Мало ли о чем народ говорит.

Они помолчали немного. Потом Тариэль продолжил:

— Вы, я видел, все последние дни просматривали танатские записи. Успели найти то, что хотели?

— Нет, ничего определенного. Но информация, конечно, чрезвычайно интересна.

— Жаль. А что вы искали?

— Это долго объяснять.

— А мы никуда не торопимся. Сюда мчится Илвин Ли, и чтобы встретиться с ним, вам лучше всего остаться здесь, рядом со стоянкой Макуайра. Я тоже свободен. Мне пока не дают никаких заданий — вышел из доверия. Так что давайте просто поговорим.

— Хорошо, давай просто поговорим. Что я хотел найти в танатских текстах? Да толком-то я и сам не знаю. Человечество не в первый раз обнаруживает планету со следами разумной жизни. Но если на ранее найденных уничтожение прежнего биоценоза и исчезновение всех носителей разума происходило за многие миллионы лет до нашего появления там, то на Танатосе глобальная катастрофа случилась всего десять тысяч лет назад. По космическим меркам — совсем ничего. Мы почти что ее современники, очевидцы. Уникальная возможность для археологических исследований!

— Да что нам до чужих катастроф? У нас, слава богу, все в порядке. Живем и не тужим. Разве что с жиру бесимся. Суем свой длинный нос куда не следует.

— Нам важно понять первопричины их гибели.

— Зачем?

— Я бы сказал так: следуя инстинкту самосохранения. На протяжении всей своей истории человечество боялось, как бы в ее жизнь не вмешались какие-нибудь фатальные, не зависящие от воли и желания людей факторы. Будь то гнев богов, падение астероида на Землю или еще что-нибудь похуже. После изобретения ядерного оружия некоторое время боялись развязывания глобальной всеуничтожающей войны. Вероятно, именно этот страх помог нам выжить, преодолеть мрачную эпоху экологических неурядиц.

— Ну, и при чем здесь какой-то Танатос? У них были одни проблемы, свои страхи, у нас — свои. Надо изучать себя.

— Правильно, надо. Но самого себя трудно разглядеть. Нужен взгляд со стороны. Сидя в автомобиле, разверзшуюся пропасть видишь, только тогда, когда уже поздно сворачивать. Можно долго наблюдать за привычной вещью и не замечать, что она готова на тебя упасть. Вспомните: человечество почти полтора века вело бессмысленные кровопролитные войны, прежде чем всем стало очевидно, что эпоха грубой силы прошла. А сейчас налицо недоосознание иного рода: мы научились значительно продлевать индивидуальную человеческую жизнь, а все взаимоотношения строим по старинке. Я надеялся, что опыт Танатоса сможет натолкнуть на какие-нибудь нетривиальные умозаключения, позволит заблаговременно почувствовать грозящую нам опасность.

— Ничего не почувствовали?

— Нет.

— Так, может, нам ничего и не грозит?

— Может быть. Человечество всегда было защищено от различных катаклизмов надежнее, чем казалось даже самым прозорливым людям. Например, когда в свое время образовалось два идеологически непримиримых центра силы, обладающих огромными ядерными арсеналами, то между ними не было экономической конкуренции. Пандемии новых смертельных болезней, возникающих в связи с быстрым ростом населения, блокировались четко налаженной работой международных медицинских служб, и так далее. Меня тревожит другое: почему аналогичные механизмы самосохранения не сработали на Танатосе. Их цивилизация была уничтожена, по моим оценкам, как раз тогда, когда они подошли к открытию технологии межзвездных перелетов.

Они долго сидели молча, погруженные в свои мысли. Вдруг Тариэль вскочил:

— Сюда бежит высокое начальство. Мне лучше скрыться куда-нибудь. До встречи.

Перед Ником Улиным возник сам Илвин Ли. Начальник экспедиции, маленький, весь обвешанный замысловатыми электронными приборчиками, источал ураган энергии.

— Наконец-то мне посчастливилось встретиться со своим неуловимым начальником аналитической службы. Когда я назначал вас на эту должность, то надеялся, что от вас будет хоть какая-то польза. А что вышло? Что вообще вы тут делаете?

— Я оказался здесь случайно. А потом увлекся изучением найденных танатских текстов.

— Увлекся, говоришь? Ну-ну. А на ком будет мониторинг обстановки? Кто посоветует, что нам делать в этом бардаке?

— По текущему положению я готов доложить выводы и предложения аналитической службы. С учетом событий, происшедших в Третьем лагере.

— Готовы? Хорошо. Сейчас проведем небольшое совещание, где вы расскажете, до чего додумались мои яйцеголовые. А на будущее я хочу дать вам особое задание. Вот материалы, — Илвин Ли протянул объемистую папку, — полученные ребятами Кокроши. Они определили тонкую структуру окружающих пылевых полей. Этот отчет вы еще не видели. Изучите повнимательнее. Я жду от вас рекомендаций, что делать в этом направлении впредь, как лучше организовать дальнейшие исследования. Кокроша заканчивает расконсервацию "Ягуара" — куда его направить? А сейчас следуйте за мной.

Пораженный словами начальника экспедиции, Ник Улин растерялся. "Ягуар" являл собой последнее достижение человеческого гения: малый летательный аппарат, способный двигаться в надпространстве. Генерируемая им мощность была на порядок выше, чем у любого звездолета. Подобное чудо просто нельзя использовать без особой, сверхважной причины. Чем же поразил всех Кокроша? И папка, переданная Илвиным Ли, красного цвета, — такие используются обычно для особо важных документов.

Погруженный в собственные размышления, он довольно рассеянно слушал, что происходило на селекторном совещании. Вначале Илвин Ли долго распекал должностных лиц за нерасторопность и недальновидность, и когда предоставил слово ему, Ник Улин постарался быть предельно лаконичным.

В последнее время, сказал он, удалось далеко продвинуться в изучении главного феномена Сумеречных Созвездий — радиационных полей. То, что дальнему наблюдателю представляется белым шумом, есть результат наложения, интерференции множества модулированных потоков излучения, каждый из которых специфическим образом воздействует на сложноорганизованные объекты. С физической точки зрения конечный эффект этих воздействий может быть охарактеризован одной фразой: в окружающем пространстве катастрофически быстро нивелируются энергетические уровни и, как следствие, накапливается общая энтропия. В частности, происходит ускоренное старение техники, продуцируются различные отказы электронных устройств. Что самое неприятное — расшатывается человеческая психика. Некоторые психоаналитики утверждают, что излучения оказывают чрезвычайно сильное, но неизвестное ранее психотропное воздействие на человека. Механизм соответствующих системно-физических процессов чрезвычайно сложен. Но раскрытие его, надо полагать, — всего лишь дело времени, так как накоплено безбрежное море результатов наблюдений. Самая важная задача текущего момента — приостановить разрушение психики участников экспедиции. Илвин Ли вроде бы нашел эффективные методы защиты...

— При чем здесь астрофизические исследования? Главное — археологические работы! — внезапно встрял Макуайр. — Я считаю, что раскопки нельзя задерживать ни на минуту. В конце концов, нас направили сюда именно для этого. Все иные направления исследований, ведущиеся по личной инициативе отдельных участников экспедиции, второстепенны. А приказ руководства о запрещении археологам покидать базовые лагеря следует немедленно отменить.

— Почему в Третий лагерь не летает орбитальный челнок? — спросил Ник Улин.

— Ну... — смутился Макуайр, — простое недоразумение.

— Вы уверены? А не результат ли это вашей глупой ссоры с начальником транспортного отдела? Которую, положа руку на сердце, просто нельзя рационально объяснить. Про поступок Торнда я и не говорю. Сможете ли вы продолжать раскопки, если постоянно будете ожидать нового удара в спину? А служба безопасности гонит всех на ментоскопирование, лишь увеличивая стрессовую нагрузку.

— У меня будет ряд вопросов, — перебил его Левер. — Какова по мнению наших аналитиков природа местных космических излучений? Порождены они естественным путем или имеют искусственное происхождение?

— Согласно общей методологии научного поиска, — сказал Ник Улин, — все явления и процессы, сколь странны и необычны они б ни были, следует объяснять естественными причинами. Вплоть до получения неопровержимых доказательств обратного. Если ж отвечать на ваш вопрос по существу, то вынужден откровенно признаться: не знаю.

Неожиданный ответ Ника Улина утонул в общем гомоне.

— Я рад, что наша служба безопасности проявляет повышенную бдительность, допуская существование здесь Разума, предпринимающего изощренно враждебные действия в отношении нас, — сказал Илвин Ли. — Может быть, нам удастся вступить с ним в контакт, снять возникшие между нами недоразумения. Последние результаты исследований группы Кокроши, пока еще не известные аналитической службе, значительно продвигают нас в этом вопросе. Но мой жизненный опыт подсказывает, что не стоит прельщаться туманными надеждами.