Самогон (Дилогия)

Утром доктор обнаружил рядом с собой пластиковую бутылку воды, которую он быстро вылакал. Он точно помнил, что воду он не ставил. Но было приятно, что кто-то из друзей проявил чуткость. Но на этом чудеса не кончились: обнаружились в доме доктора аж шесть ящиков водки. Ещё обнаружился во дворе проснувшийся Феликсович. Вот этому организму было сегодня почему-то плохо, а потому надо было срочно спасать товарища. Спасать доктор решил водкой: как говориться, клин клином. Да и водки теперь было хоть залейся. Феликсович с благодарностью принял от доктора заботу, участие и стакан с напитком, который, морщась, употребил. Доктор тоже не стал отставать от Феликсовича, тоже употребил стакан напитка, но, не морщась, водка оказалась феноменально вкусная. Потом Феликсович, как хороший семьянин, засобирался домой. Хорошему человеку надо что-то подарить, и доктор подарил Феликсовичу, от всего сердца, пару бутылок водки. Офигевший Феликсович с благодарностью принял подарок. Доктор даже и думать не хотел, откуда у него появилось столько водки. Появилась и появилась, кто её знает эту водку, может у неё манера такая внезапно появляться. Много ещё в этом мире тайн. Вон, учёные до сих пор спорят о том, кто это такой умный, что умудрился построить пирамиды.

Пока хороший семьянин Феликсович добирался до своей семьи, он сделал хорошую рекламу доктору и его трепетного отношения к страждущим. И к доктору потянулись страждущие, а также пребывающие в унынии. И таковых было много. А разве врач может отказать пациенту? Конечно, нет. Хороший врач ни в жизнь не откажет. Поэтому сегодня у доктора был аттракцион неслыханной щедрости. Любой мог получить вожделенный напиток: хоть еле стоящий на ногах, хоть вообще не вязавший лыка. Водки у доктора было много. Но, он умудрился за день раздать ящиков пять. Зато авторитет доктора в узких кругах поднялся до небес, и упёрся в облака. Пришедшие к доктору на вечерний симпозиум лучшие его друзья: Фомич, Иванович и Климович выяснили, что у доктора осталось всего около двадцати бутылок водки, и с грустью решили, что доктор голимая лошара. Нет бы ему, делиться только и исключительно с близкими друзьями, так нет, он поил каких-то подозрительных личностей с других улиц и даже, прости господи, с окраин города. Троица решила (Феликсовича они исключили из своих рядов за оппортунизм) помочь доктору не быть лошарой. Помогать решили путём экспроприации у богатого доктора оставшегося напитка. Правда возникла небольшая нецензурная дискуссия на предмет, как будем делить: по-честному, или поровну. Решили делить по-честному. То есть, оставить доктору одну бутылку (раз он уже лыка не вяжет), с него хватит. Остальные бутылки поделить между собой, что компания и сделала. Так что у некоторых алковетеранов этот день был чрезвычайно удачный: их не смогла сегодня съесть грусть-тоска, подавилась-таки, сволочь.

У медали, оказывается, две стороны. Вот и новый день принёс, ничего не подозревающему городу, некоторое изумление. С какого-то перепугу десятки местных алковетеранов вдруг стремительно начали трезветь. Первыми всполошились торговцы магазинчиков, в которых реализовывалось самое дешёвое пойло. Постоянный клиент не шёл! Выручка стремительно сокращалась. А это значит, что крыша (примечание: крыша — это хороший человек, зачастую с погонами, который помогает торговцу правильно распорядиться вырученными средствами в этом ужасном мире чистогана) будет недовольна.

Но, мы с Кузьмой, нанесли ещё один подленький удар городу в спину.

На заборах в городе появились объявления, что требуются люди для подсобной работы на стройке, проще говоря, таскать тяжести. Работа как раз для личностей хорошо дружащих с Зелёным Змием. В объявлении был указан адрес дома Кузьмы. К Кузьме потёк тоненький ручеёк личностей мечтающих заработать несметные деньги, чтобы купить хотя бы бутылку самого дешёвого спиртного. Кузьма, намётанным глазом сразу определял, кто к нему пришёл, если это нормальный работяга, то перед тем извинялись и говорили, что уже бригада набрана. Если это был потомственный алконавт, то такому открывались перспективы проявить себя, такому организму предлагалась нехитрая работа: перетащить строительные материалы (доски, кирпич, щебень) из одного угла двора в другой угол. За работу платили очень щедро: одаривали целой бутылкой водки. Если работников набиралось больше пяти голов, то остальным предлагалось подойти завтра, и выдавался аванс в размере одной бутылки той же водки. Так за неделю у Кузьмы перебывало человек двести: некоторые честно заработали свою водку, таская с места на место стройматериалы, а некоторые ограничились авансом и исчезли с горизонта. Эти не все пили в одно горло, а бывало, делились с корешами. Так за неделю в городе появилось несколько сот внезапно протрезвевших граждан, причём на дух не переносящих спиртное. И что теперь будет? Что ж купим попкорн и будем ждать развития событий.

Я отслеживал, как там поживает наш доктор. А доктор, как неприкаянный, ходил по дому или по своему двору. Видно было, что человек находится в несколько задумчивом состоянии, как бы руки на себя не наложил. К доктору даже друзья алкаши перестали приходить, практически всех его знакомых постигла злая участь стать абстинентами. Вот только Феликсович забрёл к доктору за советом. Видно было, что он тоже находится в некоторой прострации. Я стал внимательно слушать их диалог:

— Борисович, я не понимаю, что с нами происходит....— начал изливать свою душу гость.

— Вот как бы тебе объяснить, Феликсович...— задумчиво начал доктор. — Много, друг, в нашем мире загадок.

— Нет, доктор. Объяснить я и сам могу, я понять не могу, что происходит...

— И что тебя беспокоит, — доктор чуть не сказал при этом "больной".

— Вот пить бросил, и не тянет, — признался Феликсович.

— Так это прекрасно, — чуть не плача произнёс доктор. — Это дело надо бы отметить.....только, извини, меня тоже не очень тянет...

— Вчера младшей дочке решил задачки по геометрии и химии за восьмой класс, — совсем раскис Феликсович. — А я ведь всю эту науку со школы начисто забыл. Вот ведь как раньше хорошо было: набухаешься до поросячьего визга, и никаких проблем. А теперь надо о семье думать, работу искать.

— Так ты же был прекрасный сварщик, — начал убеждать Феликсовича доктор. — Сварщики, это не врачи, они всегда нужны. Устроишься на работу, будешь большие бабки заколачивать...

— Вот и переживаю я: а вдруг сорвусь в штопор, на струю встану....

Друзья помолчали. У доктора тоже были точно такие проблемы: надо было устраиваться на работу, да кто же его с такой репутацией возьмёт. Если только дегустатором спиртного. Как только доктор подумал о спиртном, его чуть не стошнило.

— Сдаётся мне Феликсович, что это надолго, — задумчиво произнёс доктор. — Это или начало конца света, или воздух здесь такой, я слышал, что и Иваныч, и Фомич, и даже Климович закодировались. А какой был орёл Климович: ведро вина как-то на спор выпил.

При упоминании вина доктора всё-таки вырвало.

Феликсович, видя, что доктор сам страдает и ему не до гостей, вздохнув, удалился. Доктор остался один на один со своими мыслями.

Максим Борисович прекрасно знал, какие необратимые процессы в организме возникают от чрезмерного употребления алкоголя. Он также знал, что много известных личностей было законченными алкоголиками: например, известные писатели, такие как Михаил Шолохов, или как Фадеев, который на этой почве покончил с собой.

Вот и выход, подумал доктор. Собственно, кому я такой красивый нужен. Теперь какой от меня толк. Нет, сколь верёвочке не виться, а совьёшься ты в петлю. Доктор последние слова не заметил, как стал говорить вслух. Но я их услышал.

Так, пора идти принимать меры, а то доктор действительно благополучно залезет в петлю. Терять-то ему нечего.

Я вышел из дома и пошёл через дорогу во двор к доктору. Доктора я нашёл в доме: он, взгромоздился на стол и сосредоточенно прилаживал к крюку, на котором висела люстра, верёвочную петлю.

— А, сосед, — обречённо сказал доктор. — А я вот люстру ремонтирую...

— Ага, люстру оно, конечно, надо завсегда ремонтировать...— начал я, с любопытством рассматривая верёвку, с помощью которой доктор собирался свести счёты с жизнью. — Вижу, доктор, что вы воспринимаете эту жизнь всерьёз. Должен вас огорчить. Тот, кто воспринимает жизнь всерьёз, тот люто ошибается: никому ещё не удавалось выбраться из неё живым......а верёвку намылить бы надо.

— Так, может, и не надо тогда тянуть кота за причиндалы, — окрысился доктор. — Может, вернее будет, если закончить всё скорее....

— Точно! Если вы, доктор, такой шутник, то вам надо помнить, что у высших сил чувство юмора всё равно лучше, чем у вас. Может высшие силы проверяли вас на вшивость, испытывали вас, приглядывались к вам. Может они на вас глаз положили...прищурились даже.

— Скорее не глаз они на меня положили, а кое-что иное...с прибором, — ворчливо сообщил доктор.

— Так это хорошо, что в жизни много проблем, и что никуда от них не деться. Бывает даже для некоторых бедолаг, что их маленькие неприятности перерастают в катастрофы. Думаете, нет ничего хуже катастрофы: ошибаетесь. Бывает ещё хуже, когда даже катастрофа покажется мелочью. На то она и судьба-злодейка, чтобы подкидывать людишкам подлянки. Бывает так, что оная злодейка берёт вас за шкирку и мордой шмяк в счастье, только кровавые сопли во все стороны летят.

— И что же делать? — задал сакраментальный вопрос доктор, всё ещё стоя на столе.

— Как, что? В вашем случае осталось только просить у господа толстый кошелёк и тонкую талию. Ещё просить, чтобы господь не перепутал, ага. Смеяться, доктор, смеяться. Юмор — наше всё. Помните, как сказал один ваш коллега алкоголик: "Ты не вой, не плачь, а смейся. Слёз-то нынче не простят. Сколь верёвочка не вейся, всё равно укоротят". Короче, клистирная трубка, я жду тебя через десять минут у себя. Дело у меня к тебе есть. Ну, а если не захочешь в гости идти (я указал доктору пальцем на верёвку), то доделывай начатое, продолжай тут нецензурно мастурбировать с этой верёвкой. Как говорят: "Всё к лучшему"....хотя, хрен его знает.

Я удалился домой. Не папа я ему с мамой, чтобы по голове гладить и говорить, какой он хороший.

Дома я стал слушать, что предпримет доктор. Тот сначала стоял на столе, возмущённо сопел, пытался пустить слезу, потом начал материться. А ещё доктор: матерится как сапожник на стройке. Через несколько минут доктор, уже умытый, пришёл ко мне во двор.

— Ладно, сосед, говори, что я должен ещё смешного отчебучить в этом городе. Может перед Администрацией в голом виде сплясать?

— Хм, ваше предложение, доктор, не лишено смысла. Надо его обдумать серьёзно. Однако, в курортном городе, голым плясать несколько банально. Да и вы, доктор, ни разу не Аполлон. Не поймут-с и не оценят-с. Вы мне нужны как медик. Есть у нас одна идейка: надо нам, доктор, начать лечить людей...

Доктор смотрел на меня с жалостью, как на дебила. В его взгляде читалась вселенская скорбь. Может он уже жалел, что не повесился, а повёлся на посулы явно ненормального индивидуума.

— Слышали ли вы, доктор, такую хохму, какая происходит в соседнем Туапсе. Там есть такой организм: Лёня его зовут. Вернее звали. Сейчас его именуют строго как Провидец и Праведник. А чем мы хуже Туапсе? Вот вы, доктор, тоже алкоголик. Считай до святости уже пройдено половина пути. Вот и будет у нас два уникума: Лёня Праведник — бывший знатный дурдомовец и доктор Оболонов — почётный алкоголик.

— Знаешь, сосед. Пойду ка я и лучше удавлюсь....а напоследок, перед этим мероприятием, всё-таки станцую голым у Администрации. Думаю, так смешнее будет. В этом Туапсе совершенно непонятно, что твориться, а Лёня — это, говорят, проявление Высших Сил.

— Лучше наешься в подвале червячков....

— Да, Высших Сил, — начал кипятиться доктор. — Как ещё можно объяснить, то, что он там вытворяет.

— Да, никак не объяснишь. Лёня считает себя посланником неведомого Его, который ведёт наблюдение над людьми со звёзд. Вот, например, что значит Лёнино изречение:

"Он вторгнется с небес на землю при смене эпох,

Пройдя длинный путь от звезды Кентавра.

Прежде небо было безоблачно в граде у моря,

Теперь многие погибнут от его копья".

Никто так и не понял, что это означает.

— Так что, пусть Лёня остаётся адептом существа, хоть со звезды Кентавра, а вы доктор будете....ну, например, представителем на Земле от Большой Золотой Бабы, — ляпнул я.

— Какой такой Большой Бабы? — доктор вытаращил на меня глаза.

— Ну, не какого-нибудь Золотого Дракона, не в Китае чай живём и не в какой дикой Индии с их Буддой. Большая пребольшая Баба, антропоморфный менгир — как у половцев и сарматов, ага.

— А лечить я людей как буду? С помощью этой бабы? — сильнейший сарказм был в словах доктора.

— Конечно, доктор. Иначе как мы объясним, что вы вдруг стали одарённым целителем. Только Бабой, ага. Только проделками Высших Сил.

Доктор задумался. До него стало вдруг доходить, что происходящее с ним совсем не укладывается в рамки обычной практики. Да и другие алконавты вдруг перестали баловаться водочкой.

— Так вы считаете... — задумчиво начал говорить доктор. — Любой врач готов отдать душу дьяволу, лишь бы успешно лечить своих пациентов. Так, где надо расписаться кровью...

— Вот и хорошо, что вы уже начали шутить. Нет, доктор, мне ваша душа не нужна. И кровью не надо будет расписываться. Будет достаточно, если вы станете хорошим лекарем, а вот замечательными зельями, с самого Тибета, я вас буду снабжать, как следует. Будете, естественно, лечить ими, но говорить, что Золотая Баба помогает. Иначе нельзя. Народ не поймёт. Народу нравится чертовщинка и таинственность, чтобы были тайны и интрига. А Тибетская медицина только на тайнах и построена. Так что будете создавать конкуренцию самому Лёни Праведнику. Конечно, наложением рук вы не сможете лечить, но с помощью Большой Бабы, наших зелий и такой-то матери, я думаю у вас получиться. И чтоб, доктор, никаких денег с народа, ни-ни, ни в коем случае.

— Так с голоду сдохну, — удивился доктор.

— Не сдохните, будете седеть на окладе и премиях, ага. Думаю, тысяч двадцать вам хватит.

— Знаете сосед, я, конечно, бывший алкоголик, а вот что вы тут курите, я пока не пойму?

— Да, ладно. Джон Леннон курил травку и писал отличные песни. Курт Кобейн употреблял наркотики и писал гениальную музыку. Мне пить и курить не разрешает Кузьма. Видели, доктор, у нас во дворе мужика жуткого вида? Это мой дальний родственник. Страшный человек доложу я вам. Поговаривают, что у него душ загубленных на полкладбища будет, ага. Знаете, что он мне сказал? Что, если я с вами не договорюсь, то он вас на органы пустит. И по кусочкам отправит в Киргизию.

— Да у меня органы уже никуда не годные, — поражённо воскликнул доктор.

— Ничего, в Киргизии и таким органам будут рады...Да не парьтесь вы так, доктор, всё будет хорошо, может быть, и Кузьма вас не отправит в Киргизию. А ваши слова про покурить навеяли во мне воспоминания. Вот было раньше время золотое, когда я шесть лет не курил, не пил, даже девочками не интересовался...