Третий шаг. Книга 4. Каждый выбирает

Описывая необычности и странности ближайших космических окрестностей, докладчик, недавно назначенный директор королевской обсерватории, сделал сенсационное заявление. Довольно близко обнаружено образование, по химическому составу и структуре аналогичное загадочной Медузе Сумеречных Созвездий. Разве что гораздо меньшее по размерам — диаметр его составлял всего несколько световых лет. И двигалось оно с приличной скоростью в сторону Ремиты. Королевские астрономы назвали необычное образование просто "Объект".

Услышав эту новость, Олмир испытал неприятное чувство тревоги, по спине словно снежок скатился. Вероятно, что-то похожее пережили и другие — в аудитории возник нестройный гул. Докладчик счел нужным успокоить слушателей: космические пространства и времена по человеческим меркам огромны. Столкновение звездной системы Ремиты с открытым образованием произойдет не скоро, где-то через полторы тысячи лет. Да и плотность Объекта такова, что никакой катастрофы не предвидится, на самой поверхности планеты без специальных приборов никто ничего и не заметит.

— Для науки исследование открытого нами Объекта представляет огромный интерес, — сказал он. — Экспедиция Илвина Ли не смогла, как говорится, пощупать открытую ими Медузу, взять пробы ее вещества, исследовать реакции на различные возмущения.

— Да, матушка-природа продолжает поражать нас своим многообразием, — важно сказал Леопольд Мирков.

— Не только многообразием, но и опасностями. Вспомните, с чем уже столкнулось человечество в космосе: Поля Призраков, Инверторы Метмона... — выкрикнул кто-то с места.

— Ну, Инверторы, как известно, были созданы снуссами, — вставил докладчик.

— Это еще не доказано, — возразили ему, — возможно, мы просто недопоняли наших братьев по разуму, ограничились самой легкой интерпретацией их сообщений.

— Что не доказано? — встряло в спор сразу несколько присутствующих. — Очевидно же, что...

Разгорелась научная дискуссия. Непосвященному показалась бы дикой одна ее направленность: как же так, много лет люди живут в мире и дружбе с иной разумной расой, представители которой именуются снуссами, наладили взаимовыгодный обмен научно-технической информацией, и вот на тебе — сомневаются, снуссами или нет были придуманы жуткие устройства, унесшие миллионы человеческих жизней и породившие ужасных неннов. После Лоркасовских уроков Олмир понимал, в чем тут дело.

Чем полнее описываешь что-либо, тем непонятнее оно становится. Близкому товарищу бывает непросто объяснить свое понимание Добра и Зла. Объединенному человечеству до сих пор не удалось это сделать ни одной расе Чужих. Более того, непреодолимые порой трудности возникали даже при номинации менее глубоких абстракций. Тхланки, например, первым делом спрашивали каждого встреченного человека: "С какой целью ты родился?". И сильно обижались, если их собеседник уходил от ответа или отделывался шутливым: "Сам не знаю". А снуссы никак не могли воспринять человеческие представления о причинно-следственных связях. Поэтому их заявление о том, что это, дескать, они сконструировали Инверторы, следовало, быть может, понимать как признание того, что какое-нибудь их действие создало условия, которые способствовали появлению этих Инверторов. Или же как то, что спрогнозировав в этом рукаве Галактики зарождение цивилизации, способной освоить сверхсветовые режимы полета, они заблаговременно не убрали некоторые образцы своей звездной инженерии.

— Товарищи, мы отвлеклись от темы доклада, — прервал наконец жаркие споры Леопольд Мирков. — Поднятые здесь вопросы мы обязательно обсудим. Но в соответствующей обстановке. Всем понятно? Так, прошу тишины. Позвольте добавить к сказанному докладчиком ранее, что судя по реакции зала, Ремита немедленно окажется на острие современных исследований космоса, если первую свою звездную экспедицию направит на недавно открытый Объект. Все согласны с моим утверждением? Итак, продолжим заседание...

Финиш заплыва многоборцев завершил первый день соревнований. Продолжать борьбу выпало счастье четырем командам — "медведям", "петухам", "кабанам" и "драконам" в лице своего единственного представителя, Антона Благова. Многочисленные болельщики прочили победу спортсменам Дома Медведя ввиду их подавляющего численного преимущества. Шансы Благова дружно оценивались крайне низко, что вызывало длинные озабоченные комментарии. Олмир не понял, почему. Один и тот же человек не может раз за разом становиться чемпионом. По-настоящему спорт интересен тогда, когда результаты соревнований непредсказуемы.

Возвращаясь во дворец, он вновь пролетел через весь Мифополь. Отовсюду неслась музыка. Скрещивающиеся лазерные лучи чертили в воздухе сложные фигуры. Люди готовились к вечернему празднеству. Прямо на улицы в шеренги выставлялись столы, сносилась разнообразная снедь. На импровизированных трибунах начинались концерты самодеятельных и профессиональных артистов.

Чуть перекусив, облачаясь в нарядный костюм, Олмир открыл королевский бал. Ни Зои, ни Варвары в зале не оказалось — впервые в жизни он воспринял с облегчением то обстоятельство, что рядом нет будущей королевы — и первый танец ему пришлось кружиться с Юлианной. Исполнилась ее заветная мечта! Впрочем, танцевала она хорошо, не болтала попусту, а в перерывах между танцами не приставала с глупостями. В общем, оказалась удобной партнершей. Разве что немного назойливой — куда бы Олмир не поворачивался, с кем бы ни останавливался перекинуться парой слов — она почему-то всегда оказывалась рядом.

Но нет худа без добра. Вероятно, Олмиру было даже полезно не оставаться со своими думами один на один. Весь день его сверлило неприятное чувство беспокойства. Стоило на мгновение отвлечься от текущих забот, так тут же где-то внутри просыпался зловредный голосок: "Кокроша убийца! Кокроша изменник!". Не может этого быть, возражало все его естество. Не может быть, потому что не может быть никогда!

Танцы чередовались выступлениями известных артистов, веселыми розыгрышами и играми, тостами в честь тех или иных успехов, достигнутых ремитцами за прошедший год. Юлианна попробовала было затащить его за портьеры — не понятно, правда, что она там намеревалась делать, на что рассчитывала — но Олмир отшутился и отправился в парк.

Начался фейерверк. Под грохот петард и отблески распускающихся в небе огненных цветов королевские гости принялись кататься на маленьких лодочках по дворцовому озеру. Естественно, кто-то стал бороться, разыгрывать шуточные морские сражения и оказался в воде. Несколько лодочек перевернулось просто так, от неумелых действий седоков. В общем, было много смеха и ахающих возгласов.

Олмира отвели в королевские покои под утро — сам он, наверное, не дошел бы. Сил совсем не осталось.

А с раннего утра продолжение торжеств. Раздираемый на части, Олмир только к полудню почувствовал, что намеченная программа праздника подходит к концу.

Предпоследним видом соревнований многоборцев было скалолазание. Спортсмены должны были без страховки взобраться на двадцатиметровую стену, имеющую совсем мало трещин и выступов. К этому времени осталось всего три претендента на высокий титул победителя, только двое из них проходили в финал. Антон Благов, как это ни странно, все еще продолжал участвовать в соревнованиях. Целое утро он боролся в одиночестве, потерял много сил и получил несколько травм. Самая неприятная из них — растяжение в плечевом суставе ("петух" сильно потрепал его в поединке по греко-римской борьбе). Чудо, что он сумел добраться до полуфинала.

Тут возникла ситуация, доказывающая, по мнению всех комментаторов, почему судить соревнования многоборцев мог только король. И дело здесь не только в квалификации, знании малейших нюансов спортивных состязаний. Любой другой наверняка был бы необъективным, принял бы решение, благоприятное для команды своего герцогства.

Случилось следующее. Первым на стенку под бурные овации взобрался представитель команды "кабанов". Преимущество его было неоспоримо. Но два следующих атлета поднялись фактически одновременно. Благов раньше положил ладонь на кромку, раньше лег на живот, но травма руки помешала ему быстро выпрямиться, и на долю секунды его опередил "медведь". Трибуны взорвались от переживаний.

Кому присудить второе место? Кто будет соперником "кабана" в финале? Судья-секретарь дал справку: правила четко не оговаривают, как поступать в этой ситуации. Король волен принять любое решение.

Поразмыслив, Олмир решил, что будет справедливо объявить вторым Благова. Как-никак, но он первым добрался до верха. Подумаешь, замешкался на мгновение. На то есть объективные причины — полученная травма.

Прежде чем высказать свое решение, еще раз подумал: а не потому ли он отдает предпочтение Благову, что боится быть обвиненным в подсуживании в пользу своей команды? Пришел к мнению, что не боится, Благов действительно достоин продолжить борьбу за чемпионский титул.

Трибуны встретили решение Олмира продолжительными аплодисментами. Но все же возникло много перешептываний и непонятных выкриков с оборотами "он знал", "заранее было известно". Некая заминка случилась и среди судей. Почувствовав неладное, Олмир напрямую поинтересовался, в чем дело.

— Да глупости все это, Ваше Величество, -поспешил успокоить его судья-секретарь. -Говорят, что Род с Нилом месяц назад предсказали победу Благову. Не понимаю, что здесь неожиданного. Я, например, тоже был уверен в его победе. Он действительно лучший. Настоящий чемпион.

Олмир поймал себя на мысли, что если б он знал про это предсказание, то постарался бы засудить Благова. Как легко это можно было бы сделать! Вслух же сказал, недоумевая:

— Так он еще не победил.

— Считайте, что уже. В фехтовании он на голову превосходит "кабана".

Так оно и произошло. Несколько обманных выпадов, закрутка, и противник Благова, обезоруженный, застыл, ощущая холод стали на своем горле. Никакой борьбы, чистая победа.

Награждая победителя, Олмир все переживал по поводу сбывшегося родиниловского предсказания. Ну почему ему раньше не рассказали про это!

Настроение его совсем испортилось во время торжественного приема во дворце. Более нудного мероприятия невозможно было придумать. Олмир должен был вручать всевозможные награды и премии за достигнутые успехи в течение прошедшего года. Каждый шаг, каждое слово и реплика были заранее расписаны. Не допускалось никакой самодеятельности. От короля требовалось только важно надувать щеки да передавать очередному подошедшему его награду.

Что я здесь делаю вместо того, чтобы заняться чем-нибудь интересным, мучил себя Олмир риторическими вопросами. Кто придумал мне это наказание? За что? Неужели я ничего не могу изменить? Вон, предсказали Благову победу — он и победил, как бы ни старались его соперники. И даже я, который мог, казалось, повлиять на результат, ничего не сделал... Нет, бежать! Бежать отсюда куда глаза глядят, пока меня по-настоящему не превратили в куклу, в безотказную машину. В маленького паучка, плетущего сети по чьей-то указке... "Кокроша убийца"...

Чашу терпения переполнила процедура присвоения дворянских званий. Список претендентов на получение графского титула завершал Акумов. Переживания Олмира усилились. Всплыли из памяти ехидные слова Рода: "Это так же верно, как и то, что барон Акумов в ближайшее время получит из Ваших рук графский титул". Не бывать этому!

— Мы почти никак не можем повлиять на распределение премий, — помнится, позавчера вечером причитал Леон Октябрьский, — это прерогатива всевозможных общественных комиссий и советов. Расплодилось их больше некуда! Очень жаль. Какой рычаг влияния вырван из наших рук! Зато присвоение дворянских званий практически полностью в нашей компетенции. Канцлер весьма тонко использует в наших интересах это обстоятельство, просчитывает на тысячи шагов вперед...

Что ж, придется разрушить хитроумные комбинации Бориса Краева. И когда дошел черед до Акумова, глашатай набрал воздуха, чтобы вызвать его к президиуму, Олмир сказал:

— Наверное, пора закончить...

Акумов замер, подняв ногу чтобы сделать шаг. Челюсть его отвисла. Никогда еще он не попадал в подобное положение. Никогда его не унижали так сильно.

— Ваше Величество, — взвился канцлер, — осталось еще...

— Нет! Хватит на сегодня. Желаю тем, кто считает себя незаслуженно обделенным нашим вниманием, в следующий раз получить сообразно своим заслугам. Объявляйте прием законченным.

Акумов съежился, как сдутый шарик, и затерялся в толпе.

На канцлера страшно было смотреть. Он стоял, низко опустив голову, и руки его нервно дрожали. Рухнула стройная система политических шажков, столь тщательно выстроенная им в кабинетной тиши. Он не представлял сейчас, за что хвататься, что делать. Воспитание не позволяло ему в чем-либо упрекнуть короля. Он винил себя в том, что пустил важную процедуру на самотек, не согласовал все вопросы с Олмиром. Ранее подобные мероприятия всегда проходили как по маслу, никто не допускал импровизаций. Что сейчас двигало королем? Видимо, надо обстоятельно обсудить создавшееся положение.

— Ваше Величество, — бросился он к Олмиру, — мне необходимо получить разъяснения. Ваше решение...

— Потом как-нибудь, — ответил Олмир, — я спешу. Надо проводить учителя Лоркаса. Он, наверное, уже ждет нас на станции нуль-транспортировки, чтобы добраться до космопорта.

Приключение

Ван ждал его у лита. Когда их аппарат поднялся в воздух, Олмир спросил:

— Слышь, Седой, как твоя "Белоснежка"?

— Прекрасно. Полностью готова идти куда я захочу. Даже продукты загружены.

— Когда собираешься отправиться в путешествие?

— Да когда угодно. Хоть сейчас. А почему ты спрашиваешь?

— Возьми меня с собой. Хорошо?

Ван удивился, но счел неудобным расспрашивать — Олмир мог подумать, что ему жалко делиться своей яхтой — и сказал:

— Конечно возьму! Только капитаном буду я, а ты... ты будешь начальником экспедиции, — король ни при каких обстоятельствах, по его мнению, не мог быть рядовым. — Согласен?

— Да мне все равно. Давай отплывем сразу после того, как проводим Лоркаса.

— Не "отплывем", а отчалим. Корабли в море только ходят, а плавает — сам знаешь что.

— Хорошо, отчалим, — немедленно согласился Олмир. Ван с недоверием покосился на него: что-то товарищ чересчур покорный.

— Что с тобой? — спросил он. — Ты, случаем, не заболел?

— Надоело мне все, — в сердцах воскликнул Олмир. А потом молчал всю дорогу, сколько бы Ван его не тормошил.

— Какая тяжелая минута! — воскликнул Лоркас, когда официальная церемония прощания завершилась, важные должностные лица отошли в сторону, и рядом остались только его ученики. Все, кроме Юлианны.

Юлианна, наверное, до сих пор летает в заоблачных воспоминаниях о вчерашнем успехе на дворцовом балу, подумал Олмир. В завершении празднества — когда он уже ушел к себе — ее избрали царицей бала. Конечно, король танцевал только с ней, кого другого могли разве признать более красивой и утонченной?

— Мне так жалко с вами расставаться, — грустил Лоркас, — вы стали мне совсем родными, самими близкими на свете. Увидимся ли мы еще когда-нибудь?! Если бы не дела на Блезире, разве покинул бы я вас?