| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Как бы то ни было, засада была организована очень грамотно. Дорогу колоне перекрыли, обрушив деревья спереди и сзади, и начали из леса расстреливать солдат магией и стрелами. Обороняться на открытой местности не было никакой возможности. Гауптман отдал приказ прорываться в лес, но обочины были загодя украшены противопехотными рунами, да и дальше в кустах стояли обереги-растяжки. Так Густаф Шрейбе умудрился потерять почти сотню человек. Вырвались только часть улан, несколько жандармов и сам гауптман. Пехота полегла вся. Я мог лишь поздравить гвардию герцогства с блестяще проведенной операцией.
После этого майор Мюнхгаузен устроил гауптману разнос и сломал запястье, а затем взял дело подавления мятежа в свои руки. Он вытащил из плена часть дворян, однако, то, что он спалил несколько деревень, не помогло, а только озлобило селян. Понеся потери в нескольких стычках и с удивлением обнаружив, что дорога на Фридрихсбург заблокирована отрядом мятежников, обладающим тяжелым вооружением и квалифицированными магами, а также получив доносы о подозрительном брожении умов в трущобах Брюгге, майор решил перейти к обороне. Расположил на дорогах, ведущих в город, заставы, ввел комендантский час и повесил пару попавших под горячую руку грабителей. Ему оставалось только надеяться, что его гонцы, посланные окольными путями, достигнут столицы губернии, потому что людей для контроля такого обширного уезда ему явно не хватало. А раздавать оружие из обширных арсеналов форта в условиях мятежа ополчению было, по меньшей мере, глупо.
— А вас, фельдфебель он в розыск подал, — закончил рассказ ефрейтор.
— Значит, этот швухтель Густаф жив, — оскалился я. — Это хорошо, значит, будет мне с кого должок забрать.
— Я б его пожестче назвал, ваше высокоблагородие, — сказал ефрейтор. — Вы если позволите, то я провожу вас, иначе придется вам каждому патрулю объяснять, что к чему.
* * *
Когда мы въехали в город, было уже время ужина. По-хорошему надо было вернуться в гостиницу, привести себя в порядок, поесть, а уже завтра идти устраивать скандал. Но усталость и боль в седалище только усиливали мою злость. И я направился в магистрат.
Городок выглядел притихшим, как будто в ожидании бури. Нет, конечно, нельзя сказать, что до этого в Брюгге жизнь била ключом, она медленно и размерено текла, как это бывает в провинции. Но сейчас дети не играли на улицах, старички больше не вели обстоятельных разговоров с кружкой пива, выставив стулья прямо на тротуар около своих домов. Очереди стояли около лавок продававших съестное, остававшихся открытыми не смотря на позднее время. Горожане готовились к войне и осаде. Несколько раз нам попадались патрули солдат, ефрейтор махал им рукой.
Здание магистрата за неделю моего отсутствия успели привести в относительный порядок. Руины на месте крыла, которое занимала жандармерия, разобрали и вывезли. На наш стук ворота открыл один из жандармов, которые таскались со мной, пока я расследовал покушение. Кажется, его звали Варин. На лице были видны несвежие ссадины. Кисть левой руки была замотана бинтом.
Он удивленно посмотрел на меня.
— Вечер добрый, ваше высокоблагородие. А я то думал — сгинули вы.
— Шрейбе здесь?
— Да, господин оберст, третий этаж. — Варин показал на черный вхож в здание магистрата.
Я слез с коня и похромал к двери. Карл, Асанте, Орели и Вильгельм последовали за мной. Хименес со слугами остался во дворе. Краем уха я услышал, как Варин говорит Вильгельму:
— Мудак ты, Вилли. Мог бы и с собой взять оберста спасать... На силу живым ушел...
Скрипучая деревянная лестница привела нас к кабинету гауптмана. В коридоре, несмотря на поздний час, сидели просители. По виду это были какие-то мелкие помещики. Я, игнорируя их протесты, постучал и распахнул дверь, не дожидаясь ответа из-за нее. Шрейбе с гневным лицом поднялся из-за стола, но, увидев меня, опешил.
— Петер, очень рад вас видеть, — пролепетал он. Я же молча подошел к нему и коротким ударом двинул ему в морду. Кости носа хрустнули. С воплем Густаф упал на пол, приложился затылком об подоконник и потерял сознание. Из ноздрей начала капать кровь. Я же без сил опустился в кресло в углу. Орели присела рядом на пол. Злость, придававшая мне силы весь этот день, покинула меня.
— Вильгельм, я не убил его случайно? — спросил я минут через пять.
— Никак нет. Но приложили знатно, — ответил де Фризз, осматривая своего начальника.
В кабинет попытался зайти недовольный нашим самоуправством посетитель, но я рявкнул: 'Приема сегодня нет и не будет!' и захлопнул дверь.
Ждать пока Шрейбе очнется, пришлось почти четверть часа. За это время Вильгельм с Орели куда-то отлучились и вернулись с чайником, чашками и бутылкой бренди. Первые слова, которые произнёс гауптман, когда очнулся, были:
— Я вас за решетку засажу... — Густаф обхватил голову, — Что же вы, армейские, отморозки то такие... Сначала Иероним руку, теперь вы...
— В очередь, пожалуйста, сразу после рейхсинспектора По, — оскалился я. — Где деньги, которые вам отдала Орели?
— В отделении гномийского банка. Я в отличие от вас не идиот, что бы с такой суммой по провинции разъезжать, — он между делом остановил себе чарами кровотечение и попытался аккуратно исправить перелом носа. Лубок на правой руке сильно ему мешал. Я отхлебнул бренди.
— Вильгельм, поправьте ему лицо. Я вас, Густаф, если честно хотел придушить. Но устал с дороги, силы уже не те... — Я с любопытством смотрел на вялые попытки Шрейбе подняться с пола. — Но завтра, я высплюсь, отдохну и, даю вам слово дворянина, исправлю эту оплошность!
— Господи — Мардуче, вы меня свинчаткой что ли? — гауптман наконец-то смог сесть на свой стул не без помощи сострадательного де Фризза, продолжавшего колдовать медицинские чары.
— Никак нет, голыми руками.
— Вы идиот, Петер, со всей ответственностью это заявляю! Если вы думаете, что я уговаривал майора выделить мне людей и забил на ваше спасение, только потому, что покойный Гельмут дал мне денег, то вы ошибаетесь! — Я удивленно приподнял бровь, даже Карл недоверчиво хмыкнул — Нет, не совсем, конечно, это тоже роль сыграло. Когда Шмидт услышал про мятеж, то раскололся. У него в одном из амбаров вместе с зерном был припрятан заряженный дивизионный аккумулятор на почти двести киломаны. Запасливый, сука, он... был... — Шрейбе застонал, когда Вильгельм резким движением поставил кости на место.
Я присвистнул от удивления. Если гауптман не врал, а он судя по всему не врал, заставить этого хорька полезть в пекло могла только очень серьезная причина, то в руках мятежников появилось волшебства достаточно для того чтобы стереть в порошок пару крупных городов. 'Огненная купель' заклятье хоть и пятого уровня, но относительно простое, было бы маны побольше, да реагенты для ритуала в наличии...
— Это все не отменяет факта, что вы хотели бросить меня и еще двух офицеров в плену у врага. Вы ответите за это!
Я посмотрел на покрасневшего от ярости Карла. Вот уж от кого не ожидал, такой вспышки гнева, так от него. Асанте, похоже, восприняла действия гауптмана как саму собой разумеющуюся подлость. Орели тихо задремала в уголочке. Густаф понуро свесил в голову, ответить ему было нечего. Я отхлебнул еще бренди. Упреки и выяснение степени вины могли подождать. Душу я уже отвел. Сейчас на повестке дня стояли более интересные для меня вопросы.
— И что теперь вы собираетесь делать, Густаф? — спросил я. — Будете сидеть и ждать штурма Брюгге, слушая занудные жалобы этих? — я кивнул головой в сторону двери, за которой гудел недовольный шум голосов просителей.
— Нет, конечно! То, что осталось от архива и арсенала, по моему приказу уже вывезли в форт. Я сам собирался туда эвакуироваться. Все равно в одиночку без жандармов толку от меня тут чуть. А людей мне в командование майор фон Мюнхгаузен больше не доверит.
— Прекрасно! — сказал я, — Значит, завтра на рассвете вы составите нам компанию. Я надеюсь-таки прорваться в Фридрихсбург. Орели сказала, что она сможет провести нас по предгорьям в обход повстанцев. Мне бы хотелось, чтобы вы помогли выбить из майора фураж, провиант и ману. За это я могу кое-что забыть, — многозначительно добавил я. — Не хочу терять время на поиски всего необходимого в городе. Промедление смерти подобно.
— Не сомневаюсь, Иероним вам с радостью поможет. Он сам искал, кто бы смог доставить новости о происходящем здесь до генерала Людендорфа. Его гонцы не смогли добраться, испугались разъездов противника. В горах же бродят сейчас разные твари, говорят даже древнего у-и-на-э-наг видели. Да и заблудиться там нечего делать. А до фермы дома Валадис мы добрались слишком поздно. Сами они улетели в неизвестном направлении и пегасов с собой забрали. Да еще загоны с василисками открыли в качестве подарка на прощанье смутьянам. — Густаф нехорошо ухмыльнулся. — Я там статуй десять нашел каменных.
— Главное, что я успел пакет отправить. Ладно. Завтра на рассвете заезжайте за нами в гостиницу.
И мы впятером отправились приводить себя в порядок и готовиться к отъезду.
Мы плотно поужинали форелью, замаринованной в меду с чесноком и запечённой под сыром, с гарниром из белого риса и шампиньонов, тушенных в сливках. Хименес мрачно пил самогон, глядя на дочь, а затем пошел спать. Асанте весь вечер заигрывала с Карлом, заставляя его краснеть своими рассказами, как они изображали супружескую пару, пока вели розыски моего убийцы, периодически при этом косясь на меня. Ох, эти женские игры... Если бы не мои раны и сумасшедшие приключения, я бы, конечно, уделил этим взглядам большее внимание. Вильгельм ненадолго пропал, а потом потащил меня к выходу, говоря, что он нашел мне идеальное лечение.
Небольшая баня, располагавшаяся на заднем дворе гостиницы, действительно сотворила со мной чудо, на которое оказалась неспособна магия. Я стал похож на приличного человека. А уж какой хруст стоял, когда Вильгельм занялся костоправством. Он сам не осознавал, сколькому он смог научится в немагической медицине от своего отца.
С огромным удовольствием я потом устроился в своей комнате на мягкой перине, покрытой белоснежной простыней! Орели без моего спроса начала массировать мне плечи. Легкие покалывания магии расползались по телу. Прогоняя последние остатки боли. Тихонько потрескивала свеча.
— Что ты колдуешь, бистаа? — спросил я.
— Ничего, господин...
— Когда мы наедине можешь называть меня по имени.
— Я не умею колдовать, Петер.
— И даже тогда, когда мы штурмовали дом Шмидта, ты не колдовала? Ты почти убила его. Ты знаешь про это? — Я потянул ее за руку и посадил перед собой на кровать. Мда. Надо было эту чумазую тиерменш тоже в баню затащить. Репутация моя от этого больше бы, чем сейчас уже не пострадала бы. — И ты думаешь, что я не видел, как ты клятву Хименеса повторяла за нами? Да еще не на благородном эме-гир Ки-эн-ги, а на эме-саль, женском языке Ки-ури. На нем говорить-то никто не умеет. Только песен несколько осталось, после падения Ниппура.
— Я не знаю. Петер, я, когда злюсь, я другой становлюсь. Видения всякие в голову лезут... Вспоминаются сказки всякие. Больше ужасы про демонов, преисподнюю и дроу с Разрушительницей... Когда болела сильно — тоже такое было. Но я не колдую. Я просто другой становлюсь. И тогда по врагу злостью ударить это... — она с трудом подбирала слова — ... как дышать.
— Ты совсем этим управлять не можешь?
Она помотала головой. Я разочарованно вздохнул. Откинулся на спину и притянул тиерменш к себе. Бетрезен меня побери, уже все знали, что я сплю с бистаа, пора было попробовать, как оно на самом деле. А то обидно, знаете ли. Когда про тебя развратные слухи распускают, а почвы под ними нет. Дуновение ветра погасило огонек свечи, и наступила темнота.
Полчаса спустя я лежал, смотрел в потолок и думал. Во-первых, свои возможности я явно переоценил, тело опять начало болеть. Во-вторых, с Орели придется еще работать и работать. Все, что она умела — это лежать и тихо постанывать. В-третьих, с непривычки мешал хвост. В общем, овчинка выделки не стоила.
— Uru a-du-ga-a-gi-a-za,*— в задумчивости пробурчал я себе под нос начало гимна Бела Наказующего, который, как говорили профессора из Академии, когда-то был просто балладой. Единственные строки, которые я помнил на эме-саль.
*В разрушенном городе залитом водой. Эме-саль
— Nibruki a-du-ga a-ta mar-ra-za ** — отозвалась Орели, и глаза ее засветились знакомой зеленью. Она была прекрасна в этот момент.
** В моем разрушенном Ниппуре, залитом водой.
Никогда я не жаждал встречи с инквизитором как сейчас. Больше всего происходившее с Орели напоминало одержимость каким-то древним духом, даже не самим духом, а какой-то его частью, неспособной полностью подчинить себе разум. Что же это за дух, если всего лишь его тень присутствия может обладать такими силами в чужом теле?
* * *
На то что бы долететь до столицы у Конрада Валадиса ушло не пять дней, как он мне обещал, а неделя. Часть маршрута пролегала над герцогством Виттельбах. К сожалению, юный маг-бестиенмейстер не знал о начинающемся мятеже, и той роли, которую в нем играла гвардия. Иначе бы он выбрал другой путь. Или хотя бы летел выше. Он даже на сразу понял, что по нему начали стрелять пока один из огненных шаров не заставил дымиться перья на крыльях пегаса. Животное понесло. Если вы думаете, что справиться с испугавшейся лошадью трудно, то попробуйте удержаться на спине паникующего пегаса...
При приземлении Конрада спасло заклинание 'падения пера', которое он, несмотря на расход маны постоянно держал наготове. Он уцелел, но ему пришлось потратить почти два дня на то, чтобы прийти в себя, и найти своего дорнье. Благо приземлился он рядом с деревней, где ему смогли оказать хоть какую-то помощь.
В столице он оставил свою пташку в представительстве своего дома на окраине. До улицы Вильгельм-штрассе, где располагалась Главное Рейхсуправление Тайной Государственной полиции, он добрался почти в сумерках. Слева, на улице Принц-Альбрехт-штрассе стоял бывший дворец. Здесь находилась Служба Имперского Аудита.
Но баро просил доставить письмо как можно быстрее в руки рейхсинспектора По и за то золото, что он отвалил, можно было пренебречь отдыхом и поздним временем.
Прорваться к господину имперскому судье получилось не сразу. Несмотря на позднее время, приемная была полна серьёзными господами с откровенным презрением смотревших на Конрада. Хотя он, прямой потомок Данко, и имел титул баронета, по его внешнему виду — старой рабочей одежде, татуировке на лице и презренному загару, а главное запаху — сказать это было невозможно. Но перешептывания и смешки он игнорировал. У него было важное дело и ради него стоило потерпеть. Его вызвали последним.
Вот так получилось, что той ночью, что я лежал в постели с Орели, Конрад проводил время в гораздо менее приятной компании рейхсинспектора.
Жирная, напоминавшая кита туша Аллана По, обтянутая бесформенной черной мантией имперского судьи, располагалась за столом. Как и обещал, Конрад отдал пакет лично в руки и замер ожидая. Вдруг можно будет еще подзаработать, отвезя ответ?
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
