Есть у меня диплом,
Только вот дело в том,
Что всемогущий маг
Лишь на бумаге я.
Даром преподаватели
Время со мною тратили,
Даром со мною мучился
Самый искусный маг.
Да-да да
Мудрых преподавателей
Слушал я не внимательно,
Всё, что ни задавали мне,
Делал я кое-как.
Леора заржала в голос, видимо вспомнив нерадивых студиозусов.
Сделать хотел грозу,
А получил козу,
Розовую козу
С жёлтою полосой.
Вместо хвоста нога,
А на ноге рога,
Я не хотел бы вновь
Встретиться с той козой.
На этот раз, пробрало даже коссита. Я уверен, что слышал "сааребас" сквозь его смех, когда я пел припев.
Сделать хотел утюг,
Конь получился вдруг,
Крылья как у пчелы,
Вместо ушей цветы.
Ночью мне снится сон —
Плачут коза и конь,
Плачут и говорят —
Что с нами сделал ты.
Последний припев мы завывали вчетвером с ведьмой, эмиссаром башни и заклинательницей. Леора потом аж утирала слёзы.
— Дэйлен, нельзя же так. У меня один такой как раз перед глазами встал... Вот бы ему во сне козу с пятой ногой и рогами!
— Вот так вот, всех оборжём и ещё останется. Знай нашу библиотеку!
— Сер Амелл, когда я вернусь в башню, я обязательно буду проводить в ней больше времени, — сказал прикомандированный маг.
— Слышишь, брат, а про Кунари есть? — поинтересовался рыцарь, хитро глядя на Стена.
— А про Кунари, пожалуй, спою я, — сказал коссит и отобрал у меня гитару. Он примерялся к ней около минуты, а затем я фалломорфировал, услышав вполне знакомый мотив...
Знает Тевинтер,
Знает Ривейн —
КЬЮНСКАЯ АРМИЯ
ВСЕХ СИЛЬНЕЙ!
Помнит Минрат,
Как от Красной Звезды
Он получил легендарной ...ЗДЫ!!!
Грозно идут кирзачи и пилотки
Плывут океаном железные лодки.
По..., что пушек и топлива мало —
Лопатой дадим мы врагу ПО ...ЛУ!!!
Красная плесень в Тедасе?! Стен-матерщинник?! Обалдев, я услышал только огрызок припева:
ОТ СЕВЕРНЫХ ГОР И ДО ЮЖНЫХ МОРЕЙ
КЬЮНСКАЯ АРМИЯ — ВСЕХ СИЛЬНЕЙ!!!
Чтобы боялись враги-
* * *
асы
В небе летают драконские-асы
...ли Тевинтер,
...ли Орлейцы —
Дружно получат пинками по яйцам.
Но если же враг нас укусит за зад —
За дело возьмется наш Бересад —
Прощайте тогда легионы и замки —
Останутся только говно и портянки!!!
— Что это? — Лишь я один был способен оценить... глубину этой песни...
— Неоффициальная песня Сехеронского Бересада... Что? Кунари тоже иногда расслабляются.
— А кирзачи с пилотками? — пушки у Кунари и в игре были, но вот эти слова в средневековье...
— Это... не переводится, — отрезал коссит и вернул мне гитару. — Спой что-нибудь... ну, вот про него, — беликан указал рукой на разбойника.
— Про стражей уже было... Спою-ка я про то, чем наш друг занимался в Денериме. — Гитара послушно выдала мотив из старого, любимого мультика...
Пусть нету ни кола и не двора.
Зато не платят королю налоги
Работники ножа и топора —
Романтики с большой дороги.
Не желаем жить по другому,
Не желаем жить, эх, по другому.
Ходим мы по краю, ходим мы по краю,
Ходим мы по краю родному.
Мы бродим от утра и до утра.
Чужие сапоги натерли ноги.
Работникам ножа и топора —
Романтикам с большой дороги.
Припев мы с Даветом пели дуэтом.
Прохожих ищем с ночи до утра.
Ну от чего не любят недотроги
Работников ножа и топора —
Романтиков с большой дороги.
— Командир, — прочувствованно сказал бывший головорез, когда умолкла музыка, — если ты это сыграешь в любой Денеримской таверне, то тебя потом ни в одной подворотне не тронут... те, кто слышал.
— Да уж... готовая иллюстрация к тезису, что исскуство облагораживает. Ну, кто следующий, пока у меня голос не сел?
— Давай про ведьму! — мстительно заявил Алистер. Рыжая согласно кивнула с его колен.
— Мда, ну что же, будет тебе про ведьму. Но если Морриган нам за это в котелок слабительного подсыпет, то рыть сортир будешь ты. — Слава ютюбу и Котовской, подходящую песенку долго вспоминать не пришлось.
Вот почти что с четверть века, как шмыгнула в белый свет,
А чудные человеки ведьмой кличут двадцать лет.
Мол девчонкой пятилетней при сияющей луне
Мать меня порою летней подарила Сатане.
Плюнуть или каяться — кто же разберет.
Кто не испугается, в жены пусть берет.
Матримониальная перспектива для нашей лесной красавицы вызвала гомерический хохот.
Только есть одна проблема — в город толком не войти,
Люди с криком: "Ведьма! Ведьма!" разбегаются с пути.
Люди прячут злые морды в обывательском тепле,
Ну а я над ними гордо пролетаю на метле.
Этот куплет вызвал улыбку и на невозмутимом лике "героини" песни, правда припев ей был не по нраву. Следующие куплеты шли под дружный смех, а припев пели хором.
Чтоб позлить сою соседку и прибавить к ней воров,
Я топор втыкаю в стенку и дою ее коров.
До сих пор она икает, увидавши со двора,
Как молоко ручьем стекает с рукоятки топора.
Плюнуть или каяться — кто же разберет.
Кто не испугается, в жены пусть берет.
Через улицу соседу, что противен толст и лыс,
Я в компанию к обеду под окно пускаю крыс.
Крысы роют в доме норы и порядка нет как нет —
Обвалилось пол забора, то-то будет рад сосед.
Плюнуть или каяться — кто же разберет.
Кто не испугается, в жены пусть берет.
И вдруг музыка сменила темп, а я поднял руку, показывая, что припев будет немного другой.
Я который день лью слезы — присмирела, егоза:
В сердце нож воткнули острый гордо синие глаза.
Месяц ядом вновь налился и себе желаю я,
Чтоб в меня скорей влюбился тот, кого хочу в мужья.
Согрешишь, покаешься и пойдешь домой:
Песне улыбаешься — значит, будешь мой.
— Вот так тебе! — ржал громче всех бывшый рыцарь храма.
— А кто такой "Сатана"? — задала трепещущий, видимо, вопрос Леля.
— Демон какой-то, — пожал я плечами, не желая развивать тему дальше, и наткнулся на недовольный взгляд Морриган.
— Дэйлен... единственное достоинство этой песни, это второй куплет, про дураков из деревни. Остальное — чушь! Летать на метле? Молоко, крысы? И это, последнее... — она укоризненно покачала головой.
— Не про тебя, говоришь? — прищурился я. — А если так?
Я потянулся к воспоминаниям, вытягивая оттуда слова, и полилась мелодия...
В старой церкви не поют святые гимны,
Кровь на бревнах частокола
Светославящего хора,
Свора скалится им в спину,
Не по вкусу им отпетые могилы!
Меч в руках твоих, но в битве он не годен,
Сердце клеть свою проломит,
Веру в Бога похоронит,
Старый меч — не щит Господень,
Свора бесится, и близко Черный полдень...
Это не любовь,
Это Дикая Охота на тебя,
Стынет красный сок,
Где-то вдалеке призывный клич трубят,
Это — марш бросок,
Подпороговые чувства правят бал,
Это не любовь,
Ты ведь ночью не Святую Деву звал!...
С каждым новым словом, я как-будто погружался в Фэйд, а в звуках струн появились оттенки электро-гитары...
Вспомни, разве ты читал святые книги?
Ты не смог сдержать соблазна
Получить себе все сразу,
И решил призвать Великих,
Так взгляни же в демонические лики!
Это не любовь,
Это Дикая Охота на тебя,
Стынет красный сок,
Где-то вдалеке призывный клич трубят,
Это — марш бросок,
Подпороговые чувства правят бал,
Это не любовь,
Ты ведь ночью не Святую Деву звал!...
Мой голос раздвоился, и вокруг лагеря закружился туман...
Ты устал смотреть на праведные лица...
Мы тебя не осуждаем,
Просто жжем и убиваем,
Ты влюбился в демоницу
И решил ей подарить свою столицу...
Но это не любовь!
Это Дикая Охота на тебя,
Стынет красный сок,
Где-то вдалеке призывный клич трубят,
Это — марш бросок,
Подпороговые чувства правят бал,
Это — не любовь,
Разве ночью ты Святую Деву звал?... Это не любовь!
С последним аккордом упало наваждение, и я устало вернул гитару Лелиане.
— Всё, на сегодня концерт окончен, — взял с земли кружку с давно остывшим чаем и отхлебнул глоток.
— Я, пожалуй, пойду. — Морриган встала и посмотрела мне в глаза: — Что-то в шалаше моём прохладно...
— Пошли, посмотрим...
Несмотря на только что выпитый чай, в горле у меня пересохло, а удаляясь от костра я услышал вопрос Алистера: — И кто кого околдовал?
* * *
Не буду вдаваться в подробности, просто озвучу подозрение, что практику у демонов страсти проходил не я один. Проснуться удалось лишь ближе к полудню. Девушка, и та, проснулась раньше меня. Выбравшись из её шалаша, я обнаружил отряд готовым к выходу. Кто-то "особо заботливый" даже сложил на бронто мою палатку. Засранцы. Сама ведьма куда-то пропала — Джори с ухмылкой сказал, что она превратилась в прицу и полетела разведывать путь, так что я собрал шалаш и присел к костру, жрать оставленную кем-то для меня порцию завтрака.
— Я вижу, ты нашёл, чем занять свободное время, кроме тёмного отродья, — рыжая подсела рядом.
— В смысле?
— Вчера, Морриган... Она ведь тебе не сказки на ночь рассказывала.
— Конечно нет. Сказки лучше из книг читать. Или, хотя бы, барда позвать.
— Она... ты... ты ей... Ты бродил по её болоту! — от такого обвинения, я аж поперхнулся холодным чаем.
— Ты что, ревнуешь, "облико морале"? — спросил я прокашлявшись. — Я, вроде, повода не давал, если тебе кто и строит глазки, так это Алистер. И вообще, что за инсинуации? Если у кого там и болото, так это у тех, кто по Орлейским обычаям раз в год моется!
— Ничего не раз в год! — покраснев запротестовала Лелиана. — Но я не об этом. Ты можешь... можешь пойти на лишний риск ради неё, подвергнув нас всех опасности.
— Да что за ...ня? — взорвался я. — Леля, иди, лучше, займись Алистером и не ... мне мозг.
Болото... Ох уж эти церковники. У самих штаны спереди жёлтые, сзади коричневые, а рот открывают. Морриган, между прочим в ледяных ручьях моется, когда нормальных условий нет. У меня так не получается — приходится греть воду магией. Вообще, по части гигиены, красавица даст фору многим тёткам моего мира — её волосы не провоняли насквозь лаком с духами.
— Орлейские обычаи... — неожиданно мурлыкнул рядом прекрасный голос. — Так ей и надо.
— Так ты рядом была? — я обернулся к возникшей из ниоткуда девушке.
— Я всегда рядом, — улыбнулась она. Я потянулся было поцеловать её, но ведьма неожиданно увернулась и хитро спросила: — Что это? Ты странный разговор желаешь, так придвигаясь близко.
— Как будто много большим мы не занимались, — ничего не могу с собой поделать, как она перейдёт на "поэтический" лексикон, постоянно тянет сделать то же самое.
— Правда это. Возможно стоит мне стать трудней доступной? Или нет? — и Морриган сама поцеловала меня. А жизнь-то налаживается.
Глава Седьмая. Всё Выше, И Выше, И Выше...
Морозным утром я кутался в тулуп и смотрел, как обнажённая ведьма вышла из под ледяной струи горного ручья и подошла ко мне по хрустящей корке снега.
— Я понимаю, ты — могущественная волшебница, ученица персонажа легенд... Но как? Как у тебя получается не схватить переохлаждение? — спросил я, подав девушке полотенце.
— Тоже так хочешь? — улыбнулась она.
— Спрашиваешь. Только отмылся в Каленаде от дорожной вони, так она, родимая, снова с нами.
— Оборотничество.
— В смысле? — удивился я. — Ты вроде-как в своём теле, а не в форме снежного медведя.
— Сразу видна ограниченность классической школы. — Вытирая волосы, красавица проследила за моим взглядом. Дэйлен, ты вообще меня слушаешь? Ты что, ночью не насмотрелся?
— Ночью темно. При дневном свете ты раскрываешься в совсем других ракурсах... Леля сдохнет от зависти. Но вернёмся к нашим оборотням. Какая ограниченность?
— Значит всё-таки слушаешь. Оборотничество, это не только трансформация тела, но и максимально полный контроль над ним. Первый уровень — то, что ты понемногу осваиваешь, простое превращение. Медведи, пауки... твой хомяк. Я, например, умею принимать десятки разных форм. Следом идут высшие трансформации. Рой — самая распространённая из них, но не единственная.
— Не напоминай... До сих пор мутит, как вспомню. А узнаю, какая сволочь мне дохлых муравьёв в шалаш позавчера подкинула — скормлю демонам. Меня, ..., чуть кондратий не схватил. И где только они насекомых зимой нашли?
— Но, согласись, весело получилось, — засмеялась она, пробудив во мне подозрения насчёт авторства шутки. — Впрочем на Рой тебе замахиваться ещё рано... Результат впечатляет, но последствия... До сих пор не понимаю, как тебе удалось в прошлый раз вернуться.
— А в первый?
— Что в первый? Там я тебе помогла.
— Считай, что во второй раз тоже... Точно не помню, но по-моему твоё лицо помогло мне осознать, что я оборотень, а не соборный дух ползучей хрени. Так что там дальше с оборотничеством?
— А дальше контроль над своим телом. Нечуствительность к боли, сопротивляемость холоду, ядам, и прочее.
— Уважаю... Получается, если ты вдруг потеряешь конечность, то можешь её заново отрастить?
— Нет... — она щёлкнула меня по носу, бросила на землю полотенце и одела свою неизменную робу. — Это метаморфизм. Навык частичных трансформаций, а не простой замены одного тела на другое, или магический конструкт из псевдоплоти, как в случае с Роем. Метаморфизм таит в себе больше опасностей, чем даже высшие трансформации... И проснуться с рогами вместо ушей — меньшая из них.
— Интересно... А Флемет, случаем, не метаморф? — спросил я вспомнив разницу в её внешности между первой и второй частями игры.
— И откуда ты всё это знаешь? — сверкнула глазами ведьма. — Она, да, может быть метаморфом. Есть вещи, которыми она не делилась даже со мной. Но, отвечу на твой первый вопрос. Зимние купания без вреда для здоровья тебе ещё долго не светят.
— Не светят? — задумался я. Ну уж нет, на каждый хитрый зад найдётся болт с винтом. — Морриган, позови, пожалуйста Леору, а я немного поколдую.
— О чём ты?
— Увидишь, — коварно ухмыльнулся я.
Магия камня. Короткий разговор с толстым волшебником оказался для меня откровением. А очищенный от пыли и демонической слизи томик помог претворить озарение в понимание теории. Ну, а поскольку Леора сняла с меня "магический карантин" и наконец разрешила "кастовать" что угодно, кроме Роя, то можно и попрактиковаться. Я похрустел шеей и "воззвал" к скале...
Ведьма привела не только Леору. Ведомая любопытством, припёрлась почти вся орава, включая Мурзика. С тягловым скотом остались только эмиссар магов и гномы.
— Вчера здесь этого не было, — авторитетно заявил рыцарь, глядя на большой, врезанный в скалу, ступенчатый бассейн, окружённый полутораметровой каменной оградой и неспешно наполняющийся водой. — Только ручей.
— Сегодня утром тоже, — поскрёб голову Алистер, — я бы заметил, когда воду набирал.
