— Ух, ты! — восхитился Мика, когда увидал Марвина, вооруженного большим "полупрофессиональным" арбалетом, — не продашь ли машинку? Страсть, как хочется почувствовать себя защищенным!

— Зайди в город на пять минут, вот и почувствуешь! — ответил парень, — а мне такая штуковина и самому пригодится.

— Ты хоть стрелять из не умеешь?

— Белку в глаз бью!

— В самом деле?

— Ну, бил когда-то...

— Белку?

— Мракориса!

Занявший место Сары Кантар приветствовал нашего героя кивком головы. Сидящий слева Джора был печален и молчалив. Было такое ощущение, что его гложет некая печаль. Он сидел на краешке прилавка, подперев щеку давно не мытой ладошкой и излучал на всех поддиапазонах мирскую скорбь самого высокого качества.

— Чего это с ним? — полюбопытствовал Марвин у Хакона.

— Обокрали! — вздохнул торговец.

— Ясно!

Он подошел к печальному торговцу всякой всячиной, занявшему одно из лучших мест на площади и приветливо поздоровался.

— Иди нахрен! — отозвался Джора.

— Я — художник не местный! — раздраженно заявил наш герой, — попишу и уеду. А ты, дурак, останешься! Отвечай толком и обстоятельно: кто и когда тебя обидел. Авось, дядя Марвин тебе поможет.

Шмыгнув носом, Джора произнес:

— Народу сегодня много было... а я один. Проходил тут этот тип, Ренгару! Могу поклясться, что именно он и срезал мой кошель.

— Ясно! Ты обращался к стражникам?

— Обращался! К ним нужно обращаться, когда бухло лишнее есть — выпить подсобить. А деньги искать — не их профиль. У-у, дармоеды чертовы!

Стоящий неподалеку с серьезным видом Пабло нахмурился и сделал вид, что глух, как тетерев. Джора показал ему фигу. Пабло оказался еще и слепым, как крот.

— А почему ты думаешь, что это Ренгару тебя обокрал?

— Да ты глянь на него! — торговец указал перстом через всю площадь на долговязого худого парня, подпирающего плечом фонарь. Тот заметил жест Джоры и презрительно сплюнул на брусчатку.

— Ты его когда-нибудь за работой видел? Нет? А в портовом кабаке чуть ли не ночует. За какие шиши, спрашивается?

— Много?

— Что, много?

— Денег в кошельке много было, спрашиваю?

— Ну, — пожал плечами Джора, — в это тяжкое время каждая монета чего-то стоит. Пятьдесят золотых! Немалая сумма.

Марвин сказал, что ему все совершенно ясно. Он с детства боролся на стороне справедливости против инакомыслия и мракобесия; теперь же судьба требует, чтобы он помог маленькому скупердяю Джоре вернуть его кошелек, потому что "красть нехорошо". Он упругим шагом приблизился к подпирающему фонарь Ренгару и вдохнул в себя аромат чеснока пополам с перегаром, исходивший от шельмеца.

— Мой один знакомый тоже опустился до того, что крал кошельки с полусотней монет! — сообщил он, — так он помер от голода.

— Это грязные инсинуации! — равнодушно сказал Ренгару, — уйдите, сударь, мы с вами незнакомы.

— Ща, познакомимся! — мрачно пообещал Марвин, — только потом не говори, что жопа болит. Ты как предпочитаешь: с собачьим жиром или насухую?

— Отстань от меня, урод! — завопил Ренгару, и, взяв с места третью скорость, рванул в направлении портового района.

Нашему герою ничего не оставалось делать, как последовать за ним. Не так уж прост этот Ренгару, если даже последняя собака знает, что он — карманник; он же днями торчит на площади " в поисках работы". Щуплый вор бегал очень быстро, но Марвин тоже был не пальцем деланный: путь, который тот проделывал петляя, как заяц, он сократил на треть за счет обхода казарм ополчения чуть левее. Затем он спрыгнул с брандмауэра прямо на крышу старого склада, подобрал на автомате затихаренный кем-то кошелек и аккуратно слез со ската крыши на пустую тару, сложенную у стены склада. Портки Ренгару виднелись из-за ближайшего дерева — ворюга тихарился и отчаянно трусил.

Наш герой подкрался сзади и что есть силы пнул того носком сапога чуть пониже копчика.

— А-а! — завопил несчастный Ренгару, — что же сегодня за день такой? Одни пидары кругом...

— Закрой хлебало! — посоветовал ему Марвин, — кто ты вообще такой, что свободно разгуливаешь по рядам? Ведь все в Хоринисе знают, на что ты гуляешь в портовом кабаке.

Ренгару потер ушибленные места и искоса посмотрел на своего мучителя и гонителя.

— Просто... просто я знаю некоторых влиятельных людей.

— Ага. Близко знаком с Лариусом и очень близко — с Валентино.

— Лариус! Валентино! — презрительно фыркнул вор, — это не фигуры. Имена тех, кто управляет этим городом ночью ты не услышишь нигде. И я тебе их, конечно, не скажу.

— Трудно сказать то, чего не знаешь! — рассудительно произнес Марвин, — сдается мне, что ты — просто болтливый сучонок, который краем уха слышал разговорчики больших людей. Что же мне с тобой делать? Ополчению сдать... говорят, лорд Андре чего-то там за преступников обещал.

— Мужик, ну че тебе надо? Я ведь во всем признался! Возьми ты кошелек этого жлоба Джоры, пусть он им подавится. На деньгах спит, а канючит о бедности своей! Я тебе еще пригожусь...

— "Сказал Ивану-царевичу волк и почесал задней ногой яйца". Ладно, линяй отсюда! И не греши больше!

— Спасибо, мужик! — завопил Ренгару, — если что, я — твой должник!

Марвин подумал, что таких должников у старушки-процентщицы было много, но вот Родион Раскольников попал в список ее бытия случайно. Редко какой должник испытывает к своему кредитору чувство, сравнимое с благодарностью. Родя то и должником не был... так, услыхал "в трамвае" разговор двух заинтересованных рыл. Есть, мол, одна старушка... в восемьдесят лет согласна на минет. Тьфу ты! Это воздержание добром не кончится.

Наш герой спустился на пристань и проводил туманным взором некую жительницу портового района, что вызывающе качая бедрами, фланировала мимо его. На томный призыв барышня отреагировала мгновенно.

— Не желаете расслабиться, господин хороший?

— Желаю сначала напрячься, как следует, а только потом расслабиться.

— Пойдем, красавчик, вон в тот пустой склад. Если у тебя есть пятьдесят монет, то Рыжая Марта отправит тебя к вершинам Блаженства.

В складе было сухо и полумрачно, нежность Рыжей Марты походила на животную страсть самки гориллы во время гона, а стоящий на втором этаж охранник с интересом наблюдал за происходящим:

— Кончили? — осведомился он, грозно выдвигая меч из ножен на добрую треть.

— Марта, детка, иди домой, а папочка сейчас надерет задницу этому сукиному сыну!

Произнеся эту историческую фразу, Марвин расслабленно поднялся на ноги и привел нижнюю часть своей одежды в порядок. Охранник молча наблюдал за ним с верхней площадки лестницы.

— Ну что, извращенец! — осведомился наш герой, — получаем удовольствие, подглядывая за чужим сексом? Ай-ай! Старик Фрейд в шоке! А ну, иди сюда!

В ответ парень показал Марвину интернациональный жест, стукнув кулаком левой ладони по бицепсу правой руки.

— Попробуй подняться! С удовольствием спущу с лестницы еще одного наглеца.

— Сам спустишься, — ответил Марвин, метнув в противника заклятие "огненной стрелы".

Таким колдовством можно ухлопать разве что раненого мясного жука, но в качестве "разогрева" оно подходит великолепно. Изрыгая из себя набор ругательств и проклятий, охранник вытащил огромный меч из сырой стали и бросился вниз. В аккурат на последней ступеньке наш герой умудрился подставить ему подножку, и бедолага кубарем покатился по земляному полу склада. На последнем кувырке он как-то странно хрюкнул и срыгнул кровью. Подойдя к нему, Марвин убедился, что парень напоролся на собственный меч.

— Вот и поговорили! — растерянно произнес наш герой.

Он вовсе не хотел кого-либо убивать. Очередное роковое стечение обстоятельств. Марвин привычно обыскал труп и обнаружил только один громадный ключ.

— Хм! — произнес задумчиво он и отправился по скрипящей лестнице наверх. Вторым этажом это назвать было сложно; скорее, просто особенности помещения позволили неизвестному архитектору пристроить пару комнатенок-чуланов наверху. В каждом из чуланов обнаружилось по сундуку. Один из них использовался в качестве аптечки: из него в рюкзак Марвина перекочевало аж пять пузырьков с целебным напитком. Во втором сундуке лежал большой, тщательно упакованный и перетянутый смолистой бечевкой пакет. Сладковатый кумар, разносившийся над пакетом, не оставлял ни малейшей надежды на то, что в пакете содержится сахар. Запах болотника и его производных Марвину успел надоесть в Колонии.

Парень еще раз хмыкнул, но все-таки взял пакет и спрятал его на самое дно своего магического рюкзака. В дороге может понадобиться каждая мелочь. А дорога — это его судьба.

Уровень 11. Ополченец по-имени Марвин

— Властью, данной мне Инносом, королем и лордом Хагеном я принимаю тебя в ополчение! — возвестил на весь плац лорд Андрэ.Стоящий сзади караул со всей дури ударил мечами в щиты . Стоящий спиной к строю Марвин едва не замочил портки. В детстве ему приходилось наблюдать, как со старого сарая сдирают гусеничным трелевочником крышу.Спецэффекты один в один — словно и не прошло полтора десятка лет. Наш герой успел принести клятву на оружии о том, что не щадя живота своего станет охранять покой граждан мирных и лишать сего блаженства остальных, будет умным, красивым и в меру упитанным. Ополченцу надлежит беспрекословно выполнять поручения вышестоящих товарищей, какими бы глупыми и бестолковыми они не казались, ибо счастье не в обладании, а в пути, пусть и неправильном.— Если же я нарушу свою эту присягу! — вздохнул Марвин, — то пусть четверть моего жалования осядет в трактире Карагона!Лорд Андрэ этого финала, по-счастью, не услышал. Они с Вульфгаром решали диалектический вопрос: какое оружие дать новому ополченцу.— А пусть сам выкручивается! — мялся старшой.— Нельзя! — возразил паладин, — он теперь на королевской службе. Мы обязаны выдать ему доспехи, меч и чистые портянки. Ты мне так и не ответил, куда запропастился Пек. Может...— Да вряд ли!— А если...— Вот пусть новенький его и ищет! Меч то ему нужен! — ловко выкрутился Вульфгар.— Эх! — вздохнул Андрэ, — тяжело мне с этим мужичьем!Как не крути, а паладины, коими привык командовать Андрэ, в плане дисциплины находились на ином уровне. Наскоро обученные ополченцы с трудом различали понятия "лево", "право", "север", "юг". Честь отдавалась с придурью, пьянство на посту было делом обыденным, а понятия "военной тайны" попросту не существовало. На войсковом складе завелась какая-то тварь, воровавшая все, что плохо лежит и сбывавшая это все за полцены Нагуру. Опытным путем интендант определил, что тварь имеет сажень росту, подкованные сапоги и сморкается из обеих ноздрей. Кто бы это мог быть, — задавал Мартин себе этот вопрос триста раз на дню. Паладины, кучковавшиеся неподалеку, высокомерно выслушивали его стенания и божились, что ни один сукин сын не посещал эту часть порта. Марвин в поисках Пека забрел прямо на интендантский склад и поимел весьма неприятный разговор с Мартином.— Чего ты здеся шляешься, мерзавец!— От мерзавца слышу! — ответил Марвин, — ты Пека не видал!— Его никто не видал! Он к "Красном фонаре" с Ваней любовь крутит. Пока свой бивень наполовину не сточит — в казармы не явится. Но я тебе ничего не говорил.— Благодарю! — кивнул Марвин.— Да не за что. Ты совершенно случайно не знаешь, какая падаль по ночам мои запасы тырит? — не надеясь ни на что, поинтересовался собеседник, — убил бы гниду.Наш герой вопросительно приподнял бровь, и Мартину хошь не хошь пришлось рассказать про "бытие свое".— Тоже мне, бином Ньютона! — фыркнул Марвин, — говоришь, половину вина перетаскали? Так ты в остальную половину добавь сока диких ягод. Увидишь птицу по помету.— Ну и мудреный же ты парень! — уважительно протянул Мартин, — звать то тебя как?— Когда-то звали как и тебя... а нынче — как меня. Но в большинстве случаев звать не нужно — я сам прихожу. Ладно, нужно Пека навестить — получить оружие и боеприпасы. У тебя ничего такого нет, случайно? Мартин замялся.— Видишь ли, все это барахлишко стоит денег. Если бы не этот наглый ворюга, то я бы не скупился. А так... прости, брат. Все имеет свою цену.— Да ладно. Буду при деньгах — непременно загляну.Они простились почти друзьями. Один остался подсчитывать ущерб и барыши, а другой вернулся чуть назад — где у входа в "Красный фонарь" гоголем прохаживался Борка — правая рука наипервейшего сутенера и сводника всего Хориниса — малого по имени Бромор.— Путник! — завопил искренне счастливый Борка (от него за десять шагов несло болотником), — не проходи мимо. У нас лучшие девочки на всем побережье! Ваня, Надя, Люси... тьфу, ее пока нет, и волоокая Соня! Ты чувствуешь, как начинает трещать твой гульфик?— Гляди, кабы твоя челюсть не треснула! Пек тута?— Какой еще Пек?— Стражник Пек, дубина!Отодвинув раскумаренного Борку, наш герой завалился в интимный полумрак дома терпимости. Справа от него возлежала в кресле белокурая стервочка из тех, у кого при преклонении колен автоматически раскрывается рот, а по левую руку сидел сам Бромор. Он изучал кассовую книгу, как будто адвокат — уголовно-процессуальный кодекс.— Куда же ты подевалась, девочка моя? — ворчал он себе под нос, — ведь я на тебе, курва черноглазая, по двести монет в день теряю... еще и вазу сперла, а я ее в Варранте купил когда-то. Триста монет плачено за вещь... стой! Ты куда? Деньгу гони!— Сиди, читай! — тоном космического пирата по кличке Крыс ответил Марвин, — я — пожарный инспектор. Проверяю дымоходы, печное отопление, противопожарную сигнализацию и инвентарь. В этой комнате примусов не зажигают? Сам вижу, что нет. Здесь бабы твои зажигают. Когда последний раз багры поверку проходили? Где бирки на лопатах? У-у, я тебя!Оставив изумленного Бромора греть табурет, парень в новеньких доспехах ополченца поднялся наверх — в номера. Ему повезло сразу: в первой же комнате на кровати с пожелтевшим от времени постельным бельем валялся усатый субъект крепкого телосложения. На его богатырском плече лежала смуглолицая девичья голова, а обладательница ее шалила ручонками под одеялом в том районе, где сходились ноги здоровяка.— Занято! — недовольно пробасил Пек.— Вижу. Вы, товарищ, не скажете, где тут можно недорого приобрести ореховый шпон?— Чего? — рука Пека потянулась к лежащим на полу доспехам и оружию. — Вставай, Пек! — призвал Марвин к порядку, — я должен получить оружие! Ополченец облегченно откинулся на подушку. Девица же продолжала баловать.— Ты что, ослеп? Не видишь, я занят!— Он занят! — подтвердила стервочка.— Лорд Андрэ уже заметил, что тебя долго нет! Еще пару часов — он придет сюда и пристроится к тебе сзади! — пытался воззвать Марвин к рассудку. — Ко мне? — заинтересовалась смуглокожая.— К нему!— Ко мне! — вздохнул Пек и принялся собираться, — ты иди, парень, а я нагоню. Честно. Только смотри, Андрэ — ни слова. Иначе не видать тебе хорошего меча. Дам какую зубочистку — будешь пацанов до смеху доводить. Марвин кивнул, пообещал, что тайна Пека умрет вместе с Хоринисом и спустился вниз.— Придется, уважаемый, прикрыть мне вашу забегаловку. — Шо такое? — перепугался Бромор. К нему никогда в жизни не заходили ни пожарный инспектор, ни санстанция, ни налоговики. Раз в месяц он отстегивал Нагуру определенный процент и больше ни о чем не желал знать. — В связи с тем, что город переведен на осадное положение, особым решением лорда Хагена запрещаются те из увеселительных заведений, кои могут представлять собой опасность для отдыхающей там публики. — Чем же мой "Фонарик" представляет опасность? — испугался Бромор. — А вот тем! — ответил Марвин.— Чем-чем?— Двери в номерах открываются внутрь. Это раз! Отсутствует противопожарный инвентарь. Это два! На полу перед камином в главной зале не лежит металлический лист — на предмет случайного возгорания. Это — три. И еще я пришлю лекаря — пусть проверит санкнижки у твоих девочек. Не дело, чтобы потенциальные защитники города подхватывали тут воспаление семенных канатиков.— Уважаемый инспектор! — взмолился хозяин "Фонаря", — не надо! Я ведь своими девочками и сам не брезгую — какие еще воспаления. И двери мы переделаем, и листы положим! Вот вам на возрождение пожарной дружины, в конце-концов! Я вполне сочувствую вашему делу!— Нашему делу! — возразил Марвин, взвешивая на ладони кошелек, — сто пятьдесят?— Двести!— Пересчитаю.— Не надо! — в ладонь Марвина лег еще один кошель — поменьше, — да обойдут нас стороной пожары!— Вас! — поправил парень.При этих словах Бромор потянулся за третьим кошельком, но Марвин отрицательно мотнул головой.— Вы нас балуете, гражданин. Этих кругляшей пожарной команде вполне хватит. На пару дней...Марвин отправился в казармы ополчения, по дороге решая в уме сложную математическую задачу: если один золотой весит десять грамм, то сколько весу будет в двух сотнях монет? В нерелятивистской механике ему бы и пыжиться не пришлось — умножение на десять проходят в третьем классе школе для даунов. Два килограмма золота — не хрен собачий. И даже не соответствующее приспособление тролля. Но мешочек весил от силы полкило... а монета — грамм десять, к гадалке не ходи.Старый хромой Джек с любопытством смотрел на него. На него и на его кошель, набитый монетами по самое "не-балуйся".— Экий ты здоровый да богатый! Вот взял бы — да и помог старику.— Отморозков выгнать с территории маяка! — догадался Марвин.— Верно мыслишь, сухопутная крыса. Несмотря на то, что твои жабры пересохли...— Э-э! Следи за языком, старый! А то наливаешься ромом каждый вечер — у самого жабры дымятся. Будет время, загляну и на маяк.Наш герой торопливо попрощался со старым морским волком и побрел в казармы ополчения.— Ну, что с Пеком? — спросил лорд Андрэ.— Порядок! Я, правда, крикнул ему вдогон — он преследовал воришку из портового района. Вроде, как у почтенного Боспера лук украли...— Совсем оборзели эти портовые воришки! — проворчал паладин, — у добропорядочных крестьян прямо с грядок лук воруют. Но чеснок с брюквой хотя бы остались?— Продовольственная программа — дело всенародное. Пойду в оружейную, может он вернулся... с луком.Паладинов не любили в Хоринисе. Самодовольные, самодостаточные ублюдки, которые с именем Инноса на устах прирежут любого, кто не вписывается в их идеологическую концепцию. К тому же эта свинская банда вовсе не собиралась повышать свой рейтинг. Лорд Андрэ, к примеру, из своих подчиненных помнил в лицо одного Вульфгара, да и то — частенько путал его имя.