Силь (обновлённый вариант)

Человек и гном мгновение ошарашено смотрели друг на друга — а потом дружно принялись хохотать.

— Миралисса, ты просто прелесть! — воскликнул Дон, сгибаясь от хохота. — Я тебя люблю!

— Конечно, орки оттуда никуда не уйдут! — смеялся гном. — Пока не соберут куски алмаза и не поделят!

— Или пока шаман с главнокомандующим не наведут порядок, — поправил его Дон.

— Что будет весьма непросто! — подлила масла в огонь Миралисса.

— Потому что у орков будет большое желание зарубить таких вот пытающихся навести порядок, и продолжить личное обогащение. Бывали, знаете ли, пре-це-ден-ты, — гном произнёс по слогам звучное человеческое слово.

— Так что время у нас пока есть, — подытожил Дон.

— Пока орки будут обогащаться, — нахмурился гном. — За нас счет, между прочим, обогащаться!

— Не так уж они и обогатятся, — послала ему ослепительную улыбку Миралисса. — Вернее, ненадолго!

— Почему? — не понял Дон. Гном также взглянул на неё недоумевающее.

— Грахель, скажи-ка, — а долго ли существуют магически созданные предметы? — ответила вопросом на вопрос эльфийка.

Гном хлопнул себя по лбу.

— Ну конечно же, как я сам не понял! Они существуют недолго, в зависимости от мастерства мага, их создавшего, и количества вложенной в них энергии... Созданный мною камень, например, просуществует до полусуток...

— Я в тоннель влила немного больше энергии, чем обычно — очень уж испугалась за тебя, — эльфийка смущённо посмотрела на Дона. — Так что дня три они просуществуют, а вот потом... Конечно, их можно продать...

— Только вряд ли орки успеют вернуться в свою страну и прошвырнуться по ювелирным лавкам, — со смехом продолжил гном. — Конечно, они могут найти ювелирную лавку в этом Городе...

— Только вот я с трудом представляю орка, смирно заходящего в ювелирную лавку в захваченном городе и смиренно торгующегося с ювелиром, пытаясь ему всучить алмаз по самой высокой цене! — поддержал его Дон. — Он, скорее всего, начнёт разговор с ювелиром с того, что проткнёт его ятаганом, и заберёт все денежки. Это, конечно, если найдётся ювелир, который не ещё успел сориентироваться, прыгнуть на лошадь и ускакать подальше от Города.

— Кстати, а не взять ли нам лошадей? — предложила Миралисса. — Так мы быстрее оторвёмся от погони!

— Мысль хорошая, да вот только несколько запоздалая, — проговорил Дон, — глядя на поникшего было гнома, который при его последних словах немного приободрился. — Поскольку в связи со вступлением орков в Город люди начали постепенно убегать из него, стараясь использовать при этом лошадей, то думаю, что лошадь сейчас — на вес золота... в буквальном смысле.

— Да, лошади отпадают, — быстро проговорил гном. — Мы и так дойдём, на своих двоих...

— Дружище, да ты никак боишься лошадей? — удивился Дон.

— Не боюсь, а опасаясь, — поправил гном. — Кто их знает, что взбредёт в голову этим громадинам? Вдруг им захочется закусить каким-нибудь гномом?

— Да ты что, Грахель! — рассмеялась Миралисса. — Лошади — исключительно травоядные животные.

— Да я знаю... — пробормотал смущённый гном. — Но всё равно — лучше держаться подальше, на всякий случай. Ну их!

— Как же вы совершаете длительные переходы — без лошадей? — поинтересовалась Миралисса. — Это же долго...

— Не так уж и долго. Мы, гномы, очень выносливы, можем отдыхать раз в несколько дней, а оставшееся время быстро шагать сутки напролёт. А кроме того, — подмигнул ей гном, — многие наши маги умеют использовать заклинание телепорта...

— Кстати! — вмешался Дон. — А если ты нас телепортируешь поближе к лесу? Сможешь?

— Я-то смогу, но считаю это нецелесообразным.

— Почему?

— Чтобы телепортация прошла без эксцессов, нужно провести некие расчёты и подготовку, что требует времени.

— Какого?

— Двигаясь не спеша, прогулочным шагом, мы за это время успеем дойти до леса и вернуться... и так — несколько раз, — закончил гном.

— Отпадает! — резюмировала Миралисса.

— За поворотом — ворота, — предупредил Дон. — Так что подготовьте заклинания.

За поворотом действительно обнаружились ворота, к которым и направились человек, гном и эльфийка. Орки, суетившееся у ворот, сперва немного даже ошалели от такой наглости — но потом кто-то из орков, сжимающий в руке не привычный ятаган, а тяжёлую изогнутую саблю, что-то коротко рявкнул, и орки опомнились. Выхватив ятаганы, они принялись широким полукольцом обходить дерзнувшую выйти к воротам троицу.

— Давайте, — негромко скомандовал Дон.

Миралисса привычно взмахнула рукой, сплетая Ледяную Стрелу... и ничего не вышло, в воздухе лишь закружилось несколько снежинок. Вдобавок она ощутила страшную слабость, и удержалась на ногах, лишь ухватившись за плечо Дона.

Грахель поднял руку, земля дрогнула... и ничего больше не последовало, лишь гном, тяжело дыша, опёрся на рукоять молота.

— Сил не осталось, — пробормотал он.

— У меня — тоже, — покаянно заметила эльфийка. — Мы их потратили слишком много, спасая тебя... — виновато закончила она.

Дон обнажил меч.

— Придётся решить дело врукопашную, — заметил он и шагнул к оркам.

— Подожди, у меня есть идея получше, — борясь со слабостью, сказала эльфийка и выхватила лук. Миг — и надвигающихся орков накрыла лавина стрел.

Спустя несколько мгновений из всех орков на ногах остался только один — тот самый орк с саблей, первым поднявший тревогу. Он, хоть и получил стрелу в ногу, тем не менее ловко отражал своей саблей весь поток стрел, летящих в него.

— Двигается он как-то слишком ловко для обычного орка, — удивился Дон. — Да и орк ли это?

Установить это не представлялось возможности, ибо голову орка (орка ли?) венчал тяжёлый шлем, полностью скрывавший лицо. Миралисса опустила лук.

— Он хорошо сражается, — проговорила она. — Может, оставим его?

— Да ты что! — возмутился гном. — Сколько он людей убьёт, если его в живых оставить! Да я его сейчас молоточком приглажу — посмотрим, как он его отобьет!

— Но это же нечестно! — возмутилась в свою очередь эльфийка. — Ты ведь намного сильнее, это не сражение, а казнь! Ты же не палач!

— На войне — всё по-другому, это же не дуэль!

— Подождите! — раздался голос Дона. — Вы оба правы... в чём-то. Дайте руки, сейчас я вам попытаюсь объяснить... показать.

Гном с эльфийкой протянули Дону руки, гном — с явной неохотой, эльфийка — с открытой доверчивостью. Он взял их за руки, и между ними, как показалось Миралиссе, вновь сверкнуло то самое странное, полупрозрачное пламя. И мир вокруг исчез.

— Ты просишь научить тебя сражаться? — Король Эльвинг задумчиво посмотрел на Дона. — Или побеждать в сражениях?

— Разве это не одно и то же?

— Нет, — улыбнулся Эльвинг. — Сражаться — это процесс, а победа в сражении — результат. Вот подумай — что самое главное для победы в сражении, с твоей точки зрения?

В мыслях Дона появились десятки различных утверждений:

Много чего нужно! — думал он. — Например, сила. Ловкость — тоже нужна! И выносливость. И гибкость. И хорошая реакция. И координация движений. И знание приёмов. Как же это всё сформулировать одним словом-то?

— Нужно уметь виртуозно владеть оружием! — наконец нашёл нужные слова Дон.

— Нет. — Эльвинг положил ему руку на плечо. — Научиться владеть оружием не проблема. Но для победы — этого недостаточно. Главное же... главное, чему я тебя могу научить — это умению понимать врага.

— Понимать врага? — ахнула про себя Миралисса, когда картинка из памяти Дона исчезла, и перед её мысленным взором вновь раскрылось пространство сущностей, но в этот раз — в реальном времени. Рядом — вихрь Дона, чуть дальше — гранитная скала, это наверняка Грахель... А впереди... Впереди свивался в клубок багровый дым.

— Это же не орк! — мысленно закричала эльфийка.

— Верно, — услышала она мысленный голос Дона. — Это — человек. Вернее, он был человеком когда-то. Похоже, мы не первый город, где осуществлёна "оркско-средиземская интеграция". И вот — её плоды.

Вихрь последовал прямо к багровому дыму, и Миралиссу с Грахелем повлекло за ним.

— Что же ты делаешь? — начал было Грахель, а Миралисса гневно воскликнула:

— Неужели ты хочешь взглянуть его глазами? — Все её естество воспротивилось этому, и она продолжила: — Глядеть на мир глазами этого хищника и убийцы?

— Миралисса, поверь мне, — Дон постарался донести свою мысль как можно убедительнее. — Чтобы победить врага, его нужно понять.

Миралисса неохотно кивнула, и они втроём погрузились в багровый дым.

И вот Миралисса увидела мир — глазами мальчишки восьми лет. Городишко выглядел скверной пародией на Город Людей — и главной его достопримечательностью был толстый слой грязти, покрывающий всё на вокруг. Но особенно запомнилась ей почему-то не грязь, а запахи. Непередаваемый аромат помойки, мириады мух, кружащихся повсюду. От них, казалось, не было спасения. Как же мальчишка оказался здесь, и что это за место такое? И тут же пришло понимание. Не занесло. Это дом. Его дом. "Свободная экономика", организованная орками, оказалась неспособной поддерживать коммунальную систему городка — и городок просто тонул в грязи и нечистотах.

А вот, собственно, и само жилище... Да в такой лачуге Миралисса даже мусор не стала бы складывать, а здесь жило семь человек. Семь? Да, кроме этого мальчишки есть еще четверо детей. Двое младше него, еще двое лишь немногим старше. А вот и сам... дом. Это строение Миралисса назвала бы домом только с огромным трудом. У неё даже в голове не укладывалось, как можно жить в такой тесноте, в таких непереносимых условиях. Мальчишка юркнул в дом и притаился в уголке.

— Ты де шлявся? — Из другого угла приподнялся вислоусый мужчина с мутным взглядом. — Ты чего не был на заседанни национал-магократичного союзу молодых?

Миралисса почувствовала испуг мальчишки, переходящий в ужас. Весь трясясь, он едва нашёл в себе силы чуть слышно пискнуть:

— Они меня опять изобьют!

— Так тебе и надо, выродок! Ты станешь сведомым, мы выбьем из тебя эту эльфийскую дурь! — и тут же, другим голосом, осведомился:

— Гроши принес?

Трясясь и всхлипывая, мальчишка протянул руку с лежащими на ладонях монетами. Мужчина приподнялся, сгреб деньги. Пересчитал. И тут, словно молния, Миралиссу пронзила вспышка его ярости.

— И это все?!! Это все, что ты заработал?!!! Я куренной отаман! Я борюсь с проклятыми квенди! — мужчина приложился к бутылке с мутным содержимым. — Я тут воспитываю в вас национально сведомых, а ты!.. — Человек даже задохнулся от ярости. И вдруг размахнулся и ударил мальчика. Ударил бутылкой, совершенно не сдерживая своей силы.

Миралисса не могла не закричать от ужаса. Ей такое даже в кошмарном сне мне предвидеться не могло. У неё не укладывалось в голове, что кого-то можно бить с такой яростью. И от этого становилось гораздо страшнее. Самое страшное было то, что мальчишка не издал ни звука. Миралисса едва сдерживала слезы, пока мальчика вышвыривали из дома.

— И не возвращайся, эльфийское отродье!

Страх и безнадежность. Тоска. И никакого просвета в этой жизни. Пусть этому мальчику всего лет восемь, но он ещё не смог полностью привыкнуть к такому. Привыкнуть? Это слово вызвало еще больший ужас. Как можно привыкнуть к такому? Почему никто не вмешается? Почему?!

Вопрос остался без ответа.

Борьба страхов. Страх наказания и страх избиения. Наказания за всё — недостаточно громко проклинал эльфов, недостаточно часто их проклинал, слабо коверкал слова на оркский манер... На его глазах менестреля, уличённого в том, что он исполнял у себя дома "Балладу Галадриэли", сожгли на площади. Он исполнял её в подвале, тщательно законопатив все щели — но "сведомые" соседи всё равно услышали и донесли. За слово, похожее на эльфийское, произнесённое вслух — избивали либо убивали. Притом убивали таким зверским способом, что кровь стыла в жилах. Борьба за кусок хлеба становилась всё острее и острее — по мере того, как орки внедряли свои методы в экономику. Заработать... — это стало чем-то из мифов и легенд, к тому же связанных с эльфами, и поэтому запрещёнными. Можно было только украсть — — или отнять. Возникла жёсткая система, внедряющая в умы и сердца ненависть к эльфам. Расплодились "историки", обвинявшие эльфов во всех грехах, и особенно — в скверном нынешнем положении. И за любую попытку сомнения — — сомневающийся получал в рыло, в рыло, в рыло... В конце-концов страх перед болью победил.

Как во сне Миралисса двигалась по жизни за этим ребенком. За ребенком, который научился владеть ножом раньше, чем читать и писать. Теперь в школах учили лишь коверкать на оркский манер слова, но единых правил всё равно не было, и поэтому люди плохо понимали друг друга, а любая попытка говорить на обычном человеческом языке пресекалась с нечеловеческой жестокостью. Миралисса наблюдала за мальчиком, чья жизнь с раннего детства стала борьбой за существование. Чье детство прошло не в играх, а в драках, где доказывалось право на существование, и призом была жизнь. Старший брат погиб в уличной драке, младшего зарезали за "недостаточную сведомость". Старшая сестра умерла от воспаления легких, потому что не хватало денег на лекарства. Эльфийские лечебницы, о которых мальчик слышал в раннем детстве, и где не брали за лечение ни гроша — были закрыты уже давно, а в новых заправляли орки и драли втридорога. Тогда этот уже подросший мальчик совершил свое первое ограбление и убийство, проникнув в дом богатого человека и пырнув того ножом. На добытые таким образом деньги он купил лекарства, но было уже поздно...

Когда он стал почти взрослым, его избили до полусмерти за отказ вступить в одну из банд, почему-то называвшихся "повстанческими" — и пригрозили убить в случае повторного отказа. Сопротивляться не было сил. Жизнь в банде, обучение ненависти... В жизнь вышел настоящий хищник, не боящийся ничего. Стычки с другими бандами, грабежи, убийства...

И все это время Миралисса задавала себе один вопрос: живи я жизнью этого ребенка, сумела бы я стать лучше? Какое же я тогда имею право осуждать его? Имею ли я такое право? Этот вопрос был настолько мучителен, что все творимые им мерзости как-то не задевали её сознания, скользя где-то по краю.

Банду заметили орки, и предложили ей совершать набеги на человеческие сёла, не занятые орками, а также совершать рейды в эльфийские леса. Банда процветала, грабя и убивая всех, кого могла, совершая рейды и оставляя после себя сожжённые дома и горы трупов. А орки заставляли людей возносить банде хвалу, называть их героями и борцами за независимость. И горе было тому, кто не хотел с этим соглашаться! В некоторых таких рейдах участвовал и бывший мальчик, как, например, в этом.