— Отлично! Вверяю их судьбу в ваши прекрасные руки! — обрадовался Лев.
И ушел. Алина немного задержалась. Помялась, потом спросила умоляющим тоном.
— Так я буду с Андреем, а?
— В твоей жизни будет все, чего ты пожелаешь, — покачала головой Екатерина. — А также кровь, убийства и тьма всю жизнь будут идти за тобой! Извини, Алина, я и вправду не знаю, просто чувствую.
— Да и ладно! Будет все, чего я пожелаю?! Отлично!!!
После чего лейтенант Кроликова тоже покинула медпункт, почти вприпрыжку, и не услышала, как капитан Зайцева прошептала под нос.
— Тут кого ни возьми — судьба двойным узлом завязана и вывернута, бррр. Жаль, что я так и не научилась красиво врать. Но Лиза? Не такой я видела твою судьбу!!
После медпункта генерал пересекся с Асылом и рассказал, потирая руки, о случившемся в медпункте. Асылбек пожал плечами и сообщил, что не верит в богов, чертей, судьбу, рай, ад, псиоников, инопланетян и прочую мистическую ерунду. А верит в силу человеческого разума и огнестрельного оружия, причем, что характерно, и то, и другое можно ощутить без всякой мистики. Генерал, который и сам не верил во всяческую мистику, хотя и сталкивался с таковой регулярно, покивал и поручил капитану Имангалиеву приглядывать за капитаном Зайцевой.
— Если вы решили, как там — сплести наши судьбы — то сильно промахнулись, — равнодушно отозвался Асыл. — Женюсь я только после убийства Сверхмозга.
— Я тебя и не прошу жениться. Прошу по-на-блю-дать. Не ровен час — повесится, останемся без отличного псионика-врача, которого я почти перевербовал.
— Мне показалось, что она и сама не прочь перевербоваться. Странно, так хлопотала вокруг брата, а теперь равнодушна.
— Думаю как раз сейчас и страдает. И будет убиваться еще долго, — тут же возразил Лев. — Встречал я и не такие выверты, но все же лучше подстраховаться. Поэтому и прошу понаблюдать за ней. Мало ли какие коники ее посетят завтра? Взбрыкнет, и останемся без военврача!
— Не боитесь, что она взбрыкнет и убьет всех?
— Не убьет, — отмахнулся Лев. — Что я, с псиониками не работал? У них у всех тварные тараканы в голове, похлеще чем у любого из нас, взбрыки и повороты настроения — легко, поменять решение — еще легче, зато если их пристроить к делу, то можно серьезно облегчить жизнь всем. Себе. Окружающим. Самому псионику.
— А что гласят законы Федерации о псиониках?
— Ничего не гласят. С натяжкой применима статья о генетических отклонениях, чем и воспользовались между Первой и Второй волной, о чем только что рассказывал. Ну и что, что не тебе? Тебе раньше рассказывал, должен помнить! Это я старенький генерал, мне можно и забывать, а ты — вона, молодой, здоровый и целый капитан, вся грудь в медалях, все девки завидуют и вешаются!
— И все-таки, — прищурился Асыл, — вы вознамерились сплести наши судьбы. Зря.
— У кого-то мания преследования и паранойя. Просто понаблюдай! Для моего хитрого плана — более чем достаточно!
Но капитан все равно не поверил генералу. И дал самому себе слово, что ближе, чем на 2 метра, к псионику-военврачу не подойдет. И плевать на планы Льва!
(А тем временем далеко на границе)
Группа тварей, тяжело и натужно высовывая языки, тащила бессознательное тело. Старший лейтенант Сафронова, несмотря на всю свою миниатюрность и хрупкость, порядком измотала тварей, не приспособленных таскать человеческие тела. Разрывать людей, грызть, кусать, сражаться — твари умели, а таскать людей, да так, чтобы не повредить, не получалось. Но Повелитель приказал — что может быть важнее? Будь на месте тварей люди, сейчас раздавались бы усталые стоны, матюги в адрес начальства, пожелания сдохнуть всем, кто придумал такую идиотскую затею и много-много других, "ласковых" слов. Но твари молчали, напряженно пытаясь отдышаться. За их спинами остался долгий и напряженный путь на пределе сил, по перевалам, ледникам и камням. Чон-Кемин пришлось проходить в верховьях, где не было бурного течения. И теперь, формально, твари были на своей земле. Если бы им было знакомо понятие "граница", они бы, конечно, врыли столбы и поставили заставы. Но в мире тварей все выражалось немного проще: за реку только по воле Повелителя!
Бывали и отступники. Уходили за реку и не возвращались. Если возвращались — их били и убивали. Но таких отступников мало — один из ста, остальные твари покорны воле Повелителя! Могучий и бесстрашный Повелитель дарует всем вкусное мясо и сочную траву, а взамен указывает на врагов. Враги Повелителя и раньше были врагами тварей, но только Повелители смогли добиться первых побед. И теперь враги трепещут повсюду! Они принесут Врага Повелителя, и тот поблагодарит их, даст вкусного мяса и толстую самку, и потом Повелитель съест своего врага. Так думали твари, напряженно дыша и не оглядываясь за спину. Они знали — погони нет, и не было. Враги Повелителя пошли по ложному следу, и убили нескольких, но не смогли освободить свою самку. Теперь смелые и бесстрашные бойцы принесут ее Повелителю! И будет пир!
Сменная четверка подхватила тело старшего лейтенанта, замотанное в подобие ткани. Четверка схватила углы ткани зубами, сжала. Было бы лучше, если бы с ними был хотя бы один Хвататель, те могли таскать людей просто так. Но Хвататели остались там, за речкой. Враги Повелителя убивали Хватателей в первую очередь. Теперь слугам Повелителя приходится тащить тело Врага очень неудобным способом. Велика мудрость Повелителя, он предусмотрел и такое! Скоро будет логово собратьев, они помогут, подадут сигнал, накормят и напоят. И еще немного, и потом долгий путь вокруг большой воды, и они придут к Повелителю. Но сейчас — логово собратьев! И два десятка тварей, синхронно, как единый механизм, поднялись и тронулись в путь. Четверка с телом Лизы по центру, остальные вокруг — охрана. Отряд тварей все дальше и дальше углублялся в свои земли, приближаясь к Повелителю — Мозгу Иссык-Куля.
Планы Мозга продолжали претворяться в жизнь.
Глава 4
19 апреля 2306 года. Форпост 99. Медпункт.
Спартак купался в океане блаженства. И в прямом, и в переносном смысле. Ему казалось, что он плывет куда-то под водой, счастье окутывает его со всех сторон, и вечность, улыбаясь, смотрит сверху. Дыхание под водой кажется естественным, неотъемлемой частью организма, некогда потерянной, но теперь снова найденной в этом раю. Тело Спартака невесомо, тело плавно скользит вперед и вперед, навстречу еще большему счастью. И вот, в какой-то момент вечность сверху зовет, зовет. "Спартак, Спартаааааак", маняще и чарующе выводит вечность, и Спартак мчится вверх, не в силах устоять перед зовом. Он выныривает из океана и...
обнаруживает, что находится в медпункте форпоста 99. Снайперу хорошо, он любит всех окружающих, и этого лысого старичка, и этого маленького недовольного сержанта, и эту медсестру с восхитительными формами, и даже врача, строгую женщину с усталым взором. Спартак любит всех, ему кажется, что все эти люди должны последовать за ним в океан счастья и познать истинное блаженство.
— Вот это номер, — прокомментировал Дюша, когда Спартак с идиотской улыбкой вцепился сержанту в рукав камуфляжной формы. — Какая-то странная реакция на психоподавители, первый раз такое вижу!
— Думаю, наш уважаемый военврач воздействовала на пациента напрямую, — высказался Лев. — Были причины?
— Да, товарищ генерал. Физическое лечение протекает нормально, но, к сожалению, следы на коже останутся навсегда, если бы удалось обработать в первые два часа, даже шрамов не осталось бы. Внутри пациент уверенно идет к полному выздоровлению, кости, мышцы срастаются, и после еще пары сеансов, можно прекращать воздействие, дальше организм сам справится. К сожалению, моему глубокому сожалению, некоторые вещи невозможно лечить, не затрагивая мозг. Даже не мозг, а не знаю, как сказать. Эмоции, чувства, реакции, сцепленные с телом. Приходится проходить через все это вместе с пациентом.
Екатерина замолчала, то ли перепроживая те ощущения, то ли собираясь с мыслями. Спартак пускал слюну и тянул Дюшу за рукав. Сержант делал вид, что его здесь нет, Алина же молча сострадала. Только Лев, как всегда, взирал на происходящее с ноткой любопытства и неким прищуром, как будто Спартак — слюнявый идиот отлично вписывался в один из хитрых планов лысого генерала.
— Так вот, — продолжила военврач, собравшись с мыслями. — Моменты атаки тварей и потери старшего лейтенанта Сафроновой слились у пациента в единый неразрывный сплав. Не приведи я его в крайне восторженное состояние перед пробуждением, сейчас Спартак бы уже разбил себе голову о стену. Или выскочил в окно и побежал топиться в озере. Откусил язык. Или еще чего придумал. Кто не хочет жить — всегда найдет способ умереть.
— О, как! — покрутил головой Лев. — И с этим можно что-то сделать?
— Можно, но расцепить связку "Лиза и твари" уже не в моих силах. Максимум — можно повернуть Спартака в сторону, которую Прежние называли: "Бороться и искать! Найти и не сдаваться!"
— Хммм, — почесал лысину генерал, — а будет ли он адекватен в ходе поисков? Или как говорили те же Прежние: "бросится в одиночку на тысячу тварей, прорубая путь к любимой?"
— Скажем так, такой поворот сделает его немного неадекватным на ближайшие три месяца после... операции. Затем он либо осознает все, с непонятным результатом, либо операцию можно повторить. Но итог всегда будет один и тот же. Спартак должен сам, без внешнего воздействия осознать, принять и обдумать произошедшее. Без этого он до конца жизни будет слегка... неадекватен.
— Сколько времени займет такой поворот?
— Неделю, — подумав, ответила капитан Зайцева. — И вначале мне надо немного успокоиться и отойти от недавних событий.
— Понимаю, — кивнул Лев. — Будете держать Спартака в эйфории?
— Нет, это крайне вредно. Психоподавители, в сочетании с подачей пси через мышцы шеи и затылка, почему-то срабатывают как сильнейший наркотик. Один раз еще ничего, пока будет лежать без сознания — организм отойдет, но если повторять сеансы каждый день — на третий 100% привыкание, и потом без психоподавителей человек уже не сможет жить. Наркотик в чистом виде.
— Зачем же тогда было приводить Спартака в себя? Лежал бы себе и лежал, на слово я вам, товарищ капитан, верю.
— Растерялась, честно говоря, — развела руками Екатерина. — Начал приходить в себя, а рядом нет никого. Вместо того чтобы усыпить, привела в состояние эйфории. Вообще, копаться в мозгах запрещено, насколько я знаю, что будет, когда правда выйдет наружу?
— Кто сказал, что запрещено? — нахмурился генерал. — Негласный запрет и официальное наказание — две большие разницы, как говорили Прежние. И кто сказал, что правда выйдет наружу? Всей Федерации в целом и форпосту в частности данный индивидуум нужен в злом и боевом настроении, а не в состоянии меланхолии и желания самоубиться. Пусть борется за свое счастье! Заодно, глядишь, и пару лишних тысяч тварей убьет, совершит кучу подвигов, найдет себе новую любовь, женится, заведет детей. Одна сплошная польза для человечества, которого и так слишком мало, чтобы позволять всяким обученным снайперам и диверсантам распускать нюни и сопли!
На том и порешили. Спартака окунули обратно в океан и выключили лампочку. Уснул снайпер с улыбкой на лице.
22 апреля 2306 года
Старший сержант тренировался, с полной нагрузкой и самоотдачей. Могучие мышцы вздувались и ходили ходуном, струйки пота катились по спине, а неподъемные глыбы камня в руках выглядели легкими. Как разумный человек, и опытный солдат, Андрей Майтиев совмещал тренировку с полезной работой. В данном случае — он таскал камни для восстановления стены. Было решено не восстанавливать туннели в стенах, все равно не получится, а просто возвести сплошную каменную преграду. Сварить ворота из железного хлама и дополнительно укрепить — это Виталь и Михалыч брали на себя. Со стороны гарнизона — тех, кто не был занят в патрулировании и дозорах — требовалось только одно: таскать камни для стены и металлический хлам для ворот.
Вопрос о том — как соединять камни? — все еще оставался открытым. Такого количества цемента на форпосте не было, и самостоятельно приготовить, ну никак не получалось. Следует заметить, что будь на форпосте достаточные запасы, никто не стал бы возиться с камнями. Отлили бы стены нужной формы, да армировали как следует. Но чего нет, того нет, и следовало придумать другой способ сцепить камни. Предлагались различные варианты, навроде обработки камней в ровные кубы с последующей укладкой впритирку или заделки тонких бетонных стен с заполнением пустоты между ними камнями.
Но Лев каждый раз качал головой и спрашивал: "А ну как Крушитель опять скатится? Что тогда?"
Андрей Майтиев, таская камни, тоже задумывался — а как? — но в голову ничего не приходило. В морской пехоте стеностроение как-то не преподавали. Вот прыгать на песок, штурмовать острова и укрепления тварей — это да, зачеты по этим предметам шли каждую неделю. Строительство укреплений тоже разбирали на практических занятиях, где в роли экзаменаторов твари, но все те укрепления были временными. Завалы из деревьев, окопы и прочее, лишь бы отбиться или задержать тварей. А постоянные, долговременные фортификации возводили инженерные войска, с суровыми офицерами-инженерами и прекрасными помощницами, которые ловко управлялись со строительной техникой. К этим юным и не очень инженерицам неровно дышал практически каждый морпех, потому что в батальонах высадки девушки отсутствовали. Вообще.
Скинув очередную глыбу в кучу и оглядевшись, старший сержант остался доволен.
Завалы из камней уже представляли собой серьезное препятствие, ноги или лапы переломать можно легко и непринужденно. Но вот как делать из этих камней что-то заградительное против серьезной атаки? "Надо спросить Дюшу", решил старший сержант, как и всегда в подобных ситуациях. Дюша, несмотря на старательно поддерживаемый образ сержанта-балагура, самообразованию отдавал много сил, подходил серьезно и с рядовых, например, требовал того же самого. Когда же раздавались возмущения, мол, какое дело тварям — умеют рядовые писать грамотно или нет? — Дюша спокойно отвечал, что образованный солдат всегда убьет вдвое больше, чем необразованный, в силу своей образованности. И увеличивал учебную нагрузку. Сам Андрей Майтиев всю важность образования понимал, но дальше определенных пределов не пошел, рассудив, что программы средней школы хватит на всю недолгую жизнь морпеха. И жил себе, не тужил, пока лысый генерал не заставил заново взяться за учебу.
Впрочем, старший сержант не жаловался, но за разъяснениями всегда ходил к Дюше.
Вот и теперь, заслышав голос сержанта, Дрон устремился туда. Веселая компания из механиков-водителей и сержанта Мумашева, склонившись над самодельным рисунком, тыкали в него пальцами и спорили. Дрон осторожно подошел и заглянул через плечо Виталя. Рисунок, выполненный на каком-то мятом-перемятом листе, в первую секунду показался старшему сержанту нагромождением геометрических каракулей. Дюша махнул рукой, мол, давай, вчетвером думать будем.
