По воле богов.

— Сегодня, госпожа, любимые все блюда.

Мне кухарь обещал вчера, что сам их приготовит.

Ведь госпожа моя тут голодать изволит,

а так нельзя...

Вы спите, госпожа?

Рени осторожно приблизилась к своей хозяйке, склонилась над ней, пытаясь услышать дыхание.

— Опять меня решили напугать?

Зачем лежите на полу? Пора вставать.

Я завтрак принесла.

Ну, что же вы молчите, госпожа?

Ответьте мне, не надо игр... Откройте же глаза!

Поднос с грохотом полетел на пол, и бесовка бросилась к дверям.

— Мой лорд, скорей сюда!

Мой лорд, спешите!

— Случилось что?

Недовольный Ройх вышел из дверей своих покоев.

— Она жива, пожалуйста, скажите!

Ройх подбежал к дверям покоев вампирши.

— Эльмина, все дуришь?

Вставай, вставай, Эльмина!

Он поднял ее, прислушался к дыханию, встряхнул, все ожидая, что девушка сейчас откроет глаза:

— Ну, не молчи, ответь!

Ты не могла так просто умереть...

Любимая, скажи хоть слово!

Бесовка всхлипнула и подобрала пузырек из-под снадобья.

— Все смерть она звала и дозвалась. Готова.

Ройх обернулся к бесовке, одаривая ее полубезумным взглядом.

— Умолкни, глупая,

то вновь ее издевка!

Смеется надо мной, насмешница родная...

Эльмина, хватит, умоляю...

— Она вот это выпила, мой господин.

Бесовка протянула пузырек, взглянула в спокойное безжизненное личико хозяйки и отвернулась, закрыв лицо руками. Ройх сжал в кулаке пузырек, понюхал его и отшвырнул в сторону.

— И правда яд.

Как ты могла, Эльмина?!

Сначала человек,

теперь себя и вовсе отравила.

Ну, почему же ты меня не полюбила?

Сейчас бы было все иначе. О, боги, больно как!

То сердце плачет...

Ройх поднялся на ноги, перенес на кровать девушку, более всего сейчас напоминавшую тряпичную куклу. Затем убрал волосы с лица, склонился и, наконец, поцеловал. Впервые.

— Мне на дано было судьбой

поцеловать тебя живой,

так хоть у смерти поцелуй я вырву. Мертва...

К такому никогда я не привыкну!

— Мой господин.

За его спиной стоял бес.

— Отправьте весть о смерти во дворец.

Что дочери лишился, должен знать отец.

Бес поклонился и оставил хозяина одного. Ройх лег рядом с той, кто так и не стала ему женой. Вампир горько усмехнулся:

— Не о таком мечтал я ложе.

Я обладать тобой хотел, а вышло что же?

Теперь никто не властен над тобой,

ни я, ни человек, досталась смерти лишь одной.

Вампир уткнулся в плечо Эльмины и затих, стараясь ни о чем не думать. Он так лежал до тех пор, пока не послышался шум во дворе. В ворота въехала группа всадников. Голос лорда Одариана перекрыл шум.

— Где дочь моя? Эльмина где?!

Ройх встал, нежно погладил вампиршу по щеке, улыбнулся ей и направился встречать первого лорда. Глава клана вампиров взбежал по лестнице, ворвался в покои, оттолкнув избранного зятя, и остановился, глядя на тело дочери. Ошейник с цепью теперь валялись на полу, Ройх скинул это украшение. Удержать Эльмину оно так и не сумело. Лорд Одариан несмело шагнул к кровати, запнулся за цепь и с яростью посмотрел на Ройха.

— Сбежать хотела.

Мрачно ответил тот, и глава клана невесело усмехнулся.

— И сбежала. Кто яд принес?

— С собой, должно быть, был уже он припасен.

Ройх неожиданно понял, что не хочет выдавать первую леди. Он поискал взглядом Энцолора, но того еще не было. В вампире вдруг зажглась сумасшедшая надежда, что все подстроил клановый маг и брат Эльмины, и девушка все еще жива! Но говорить об этой шальной мысли он тоже не стал. Первый лорд присел на кровать рядом с дочерью и погладил ее по голове.

— Моя малышка будто спит.

Спокоен лик ее, и все еще нежна.

Нашла покой мятежная душа.

Как волк голодный, сердце воет,

душа моя от горя стонет.

Лишился дочери любимой.

Нет больше на земле моей Эльмины.

Эй, кто там? Энц уже пришел?

— Да, господин.

— Так пусть спешит сюда!

Заснула здесь навек его сестра.

Ройх теперь не спускал взгляда с двери, в которую вошел мрачный Энцолор. Он подошел к кровати, склонился над сестрой и неожиданно всхлипнул.

— И вроде бы живая, но жизни в ней ни капли не осталось.

Она мертва, мой господин.

— Из всех детей остался ты один.

Первый лорд порывисто прижал к себе старшего сына. Тот погладил отца по спине и отстранился.

— Причина смерти отравленье.

— Да, это знаю я из донесенья.

За что мне, сын, потеря эта?

— Отец, ты от меня ли ждешь ответа?

Энц посмотрел в глаза старшего вампира.

— Я говорил тебе, отец,

какой быть может у истории конец.

Но ты слишком горд, чтоб слушать сына.

Итог перед тобой лежит — усопшая Эльмина.

— Я сделал все, что было нужно!

— Кому? Эльмине яд стал избавленьем от плена и от цепи.

И лишь благословением была ее любовь.

Но ты ведь не хотел с ней рядом видеть человеческую кровь.

Отдал вампиру, что теперь?

Она мертва, закрылась жизни дверь.

Кровавая Луна ее венчала,

она Эльмине счастья обещала.

А ты отнял, и грубою рукой разбил мечту на части.

Теперь же собирай осколки.

А для сестры моей закончились несчастья.

Носилки, бесы! Пора в последний путь ее отправить.

И мертвецам в соседство вечное оставить.

Лишь в склепе ей теперь супружеское ложе.

— Иду я с вами тоже.

Ройх, все это время не спускавший взгляда с лица Энцолора, пытаясь найти подтверждение для своих мыслей, так и не смог понять, верны ли были его выводы или нет. Эльмину переложили на позолоченные носилки, укрытые алым шелком. Лорд Одариан, Энцолор, Ройх и один из родственных главе клана вампиров взялись за ручки и понесли девушку в ее последнее пристанище. Покойника всегда несли только свои. Ройх стал своим, когда глава клана назвал его зятем. Этим он и воспользовался, желая сопроводить Эльмину, потому что чужие не допускались к обряду упокоения. Первые сутки отдавали дань умершему, и возле гроба стояли родственники, сменяя друг друга. После склеп запирали и уже никто не нарушал покой мертвеца.

Медленно шли вампиры, неся на плечах свою печальную ношу. Не так давно по улицам несли Элиона, теперь Эльмину. Жители клановых территорий с тревогой поглядывали на Энцолора и шептались, что первого лорда, должно быть, прокляли, раз его дети стали уходить один за одним. Шепоток не долетал до четырех мужчин, погруженных каждый в свои мысли. Они дошли до склепа, где уже ждали их вторая и третья леди, но в склеп за носилками вошла только мать Эльмины. Она хранила отстраненное выражение. И только, когда носилки были поставлены, и девушку переложили на подготовленное для нее последнее ложе, вампирша зарыдала, склонившись над телом дочери, так похожей и непохожей на нее.

Первым остался стоять у тела глава клана. К ночи его должен был сменить Ройх, Энцолор выбрал себе последнюю очередь, чем снова оживил подозрения в Ройхе. Он не стал возражать, но боль немного поутихла, сменившись надеждой на невероятное. Энц вывел третью леди. Оглянувшись на тестя, который так им и не стал, последним вышел Ройх. Он прикрыл глаза, подставляя лицо ветру.

— О, если ты жива, моя любовь.

Тебя я завоюю вновь.

И он направился в сторону своего дворца, чтобы вернуться сюда к ночи.

* * *

Человеческий отряд пересек границу клана Одариан. Князь довольно усмехнулся, до дворца главы клана оставалось всего несколько часов. Разрешение на пересечение границы они получили быстро, что не могло не радовать, и теперь люди, пришпорив коней, спешили к цели своего путешествия. Анжар скакал рядом с князем.

— Мой князь, уж скоро будем мы у главного вампира.

— Скорей бы! Так порадовать хочу я сына.

Анжар Дорбери усмехнулся и оглянулся на их отряд. Не так давно он ехал сюда, а за спиной скакали трое друзей. Его племянник, еще живой и жизнерадостный Нерил, юный князь Арман Монтери и Бониваль. Юноши смеялись всю дорогу, задирая и своих, и чужих. Они веселились, что-то обсуждали, о чем-то спорили. Заигрывали с девушками, горланили песни и не знали забот. А теперь один из друзей лежал бездыханным телом в родовом склепе, отданный на корм червям. Второй страдал от разлуки с любимой а третий пытался сохранить стойкость и бодрость духа.

— От прошлого веселья не осталось и следа.

— Что шепчешь, друг?

— Да что-то мне взгрустнулось вдруг.

Я вспомнил, как мы ехали сюда недавно.

Мальчишки веселились так забавно.

Теперь же это кажется лишь сном.

— Приободрись, Анжар,

наладится вся наша жизнь потом.

Нам главное сейчас добыть Эльмину.

Тогда верну улыбку дорогому сыну.

— А Нерила ничто уж не вернет.

— Прости, Анжар.

— Не стоит грусти, государь.

Ничто не будет так, как прежде.

Нам новые грядут надежды.

На внуков от своих детей.

Тогда мы будем снова хохотать от их затей.

Наполнит снова наш дворец счастливый детский смех.

— Надеюсь я на наш успех.

— Все будет так, как должно.

— От промедленья и свихнуться можно.

Дворец главы клана вампиров встретил их гнетущей тишиной. Свечи зажгли только, когда люди спешились. К ним вышел молчаливый бес и жестом указал следовать за ним. Князь недовольно поморщился, предвидя в этом неприятную беседу, но тут же решительно шагнул следом. Сегодня не было ни торжественной встречи, ни бала. Дворец словно вымер. Кроме охраны из длиннорогих бесов, навстречу правителю человеческого княжества вышел лишь сам лорд Одариан. Он приветственно кивнул и показал на свой кабинет. Князь один пошел за вампиром, показав своим людям, что они могут располагаться в отведенных им покоях.

Лорд Одариан сел в кресло с высокой резной спинкой и закрыл глаза. Князь Монтери сел напротив и некоторое время рассматривал отца своей невестки. До этого они встречались несколько раз во дворце у Первого лорда домена, но нужды так пристально рассматривать его, у мужчины раньше не было. Вампир открыл глаза и устало посмотрел на человек. Князь уже было собрался начать, но первый лорд остановил его жестом.

— Я знаю, что хочешь мне сказать ты, человек.

Без предисловий долгих — нет.

— Вампир, послушай, сопротивляешься ты зря.

Когда мешают любящим быть рядом, их ждет беда.

— Она уже случилась, человек.

Ты за Эльминой ехал столько,

но ее здесь нет.

Отныне дом Эльмины склеп.

Мужчина потрясенно смотрел на вампира.

— Мне кажется, что ты оговорился.

Ты — склеп, сказал,

ты где-то букву перепутал.

— Хотел бы я, чтоб было так, но нет.

Я правильно сказал то слово — склеп.

Эльмина умерла вчера поутру.

Отравы выпила она.

Теперь лишь мертвецы ее семья.

— Мне в это верить трудно!

Арман, мой сын, он ждет меня с женой!

— Досталась дочь моя на ложе брачное

для смерти лишь одной.

— Ты лжешь, вампир!

Ты лжешь так низко и ужасно,

но игры, верь, со мной опасны!

Куда невестку мою скрыл?!

— Тебе я правду лишь открыл.

Идем. Хоть это против правил,

но ты меня, старик, заставил.

Увидишь сам.

Глава клана схватил за руку князя, и тот вздрогнул от холода его кожи. Но сопротивляться не стал и послушно пошел за Одарианом. Вампир привел мужчину к склепу и нахмурился.

— Энц дверь забыл закрыть.

Иль есть здесь кто?

Эй, отзовись, кто смел покой моей семьи тревожить?

Немедленно, негодник, покажись!

Эй, человек, на всякий случай ты вооружись.

Но ответа не последовало. Единственное, что нарушило тишину, был тихий лязг меча, извлеченного из ножен. Вампир шагнул в черноту склепа. Он оглянулся на подслеповато щурящегося человека и зажег факел. Лорд Одариан потянул носом, после пожал плечами и повел князя вглубь склепа. Князь Монтери с некоторым любопытством разглядывал покойников. У вампиров они не лежали в каменных гробах, а находились на всеобщем обозрении, располагаясь на возвышениях. К тому же следов тлена не было ни на одном клыкастом мертвеце. Они просто усыхали, становясь мумиями. Не было и гнилостного запаха. Чем-то своеобразным пахло, но не тлением. Они прошли мимо Элиона, которого отличал от живого только цвет лица. Он был пепельно-серым, да под глазами залегли тени. А вот следующий постамент...

Князь издал горестный возглас, когда увидел черноволосую девушку в белоснежном платье. Он покачнулся и неосознанно ухватился за вампира, но сразу же выпрямился и подошел к покойнице, вглядываясь в спокойное лицо. Где-то на краю сознания мелькнула мысль, что она выглядит как-то иначе, не так, как Элион. Кожа Эльмины была светлей, кругов под глазами не было. Она казалась, скорей, спящей, чем мертвой. Но грудь вампирши не вздымалась, веки не подрагивали, и мужчина, подарив невестке последний, исполненный горя взгляд, отошел к ее отцу. Тот все еще смотрел на дочь.

— Как хороша моя Эльмина.

— Прекрасная жена у сына.

Согласился князь и тихо добавил.

— Была.

Лорд Одариан запер дверь склепа, и мужчины побрели в сторону дворца. Они не проронили ни слова по дороге, а во дворце разошлись в разные стороны. Князя проводили до его покоев, где ждал встревоженный Анжар Дорбери. Он взглянул в лицо разом постаревшего князя и бросился к нему.

— Ну, что мой князь? Что вам сказал вампир?

— Анжар... мой друг, я гибну.

Эльмина умерла, покинула сей скорбный мир.

Что я скажу Арману?

Как приговор я оглашу?

— Есть способ, государь.

Коль весть плохая, можно оттянуть...

— Я сыну врать не стану!

Довольно лжи, довольно строить козни.

Ему я правду расскажу.

— Но сделать это никогда не поздно...

— Молчи! Решение я принял.

Детей когда-то я обидел,

теперь наказан страшной честью.

Я сына уничтожу этой вестью.

Князь схватился за сердце и несколько минут сидел, прикрыв глаза. Анжар метнулся к двери.

— Воды и мага!

— Анжар, постой. Не надо.

Мужчина встал со своего места, достал свечу с рунами и поставил у зеркала, но не зажигал, медлил.

— Анжар, вина. Мне надо выпить.

— Мой князь, вам плохо...

— Ты вдруг решил меня обидеть?!

Вина подай, мне выпить надо!

Я сыну своему несу дурную весть!

— Сейчас, мой государь,

там, кажется, бутылка есть.

Он залез в дорожную суму и вытащил бутылку, поискал бокалы, но князь мотнул головой, выбил пробку и сделал несколько глотков.

— Нет, мало.

— Мой князь, лишь хуже б вам не стало.

Но Монтери отмахнулся и снова припал к горлышку. После вручил бутылку другу и вернулся к зеркалу, чиркнул огнивом, и свеча вспыхнула. Дорбери замер у дверей, готовый в любой момент звать помощь. Бесстрастный дух послушно показал покои Армана. Юноша сидел перед зеркалом и ждал. Отец вдруг понял, что не в силах раскрыть рот и сказать сыну то, что собирался.

— Отец!

Арман подался вперед, жадно вглядываясь в лицо князя.

— Ты появился, наконец!

Ты бледен, тебе плохо?

Как чувствуешь себя, отец?

— В порядке я. Сынок...