Труселя, или Академия для строптивой

— Стенка холодная. Вытащи нас отсюда, потом будешь упражняться в злословии.

— А если я хочу понаблюдать, пораспрашивать, пока вы как тараканы по углам не разбежались? Я ведь даже еще не поинтересовался, каким чудом вы так себя запереть умудрились, болезные?

— Я хочу в туалет! — привела я последний и действующий в любой ситуации аргумент, папа скривился, но заявил.

— Вот вся ты в мать, любой момент торжества и удовольствия можешь испортить одной единственной фразой, змеюка рыжая.

— Вся в тебя! — привычно парировала я.

— Если бы! — фыркнул папочка. — В мать! Точная, змеючная копия.

— Ну уж! — Я пожала плечами. — Сам выбирал. Что теперь жаловаться?

Конечно, сразу нас папа не освободил. Подозреваю, знал, что про туалет я нагло вру. Успел изучить мои повадки за семнадцать с лишним лет жизни.

Сначала он долго выспрашивал подробности наших приключений, ругал за то, что как всегда все испортили и сделать тихо не могли, грозился разными замысловатыми карами. Леон и девчонки сбежали минут через пятнадцать, не выдержав напора ректора, а мы покорно стояли и выслушивали все, что он о нас думает. А думал папа много, и мысли свои с удовольствием облекал в заковыристые, оскорбительные фразы.

— И горе вам, недоразумения проблемные, если вы не поймаете этого похабного пакостника к выходным. — Наконец закончил папа свою обличительную речь и принялся медленно плести заклинание. От неторопливых движений родителя, прутья клетки начали бледнеть и истаивать.

— Да что будет-то в выходные? — не смогла сдержать любопытства я.

— В эти — ничего, — как ни в чем ни бывало, отозвался папа.

— А в следующие? — подозрительно уточнила я.

— В следующие все должны забыть о существовании ворующего нижнее белье пакостника! Понятно?

— Да понятнее некуда! — фыркнула я и, наконец, отпихнув Демиона в сторону, отошла от стены. Как же хотелось сесть или лечь.

— А сейчас все быстро брысь по своим загонам! — скомандовал папа. — А завтра с утреца пораньше, до занятий обязательно выползите ловить наглого бесстыдника и ликвидировать последствия его развлечений!

— Ага! Щас! — Я нахмурилась. — Спать хочу, и завтра с утра буду хотеть!

— Кассандра! — повысил голос папа, но я только отмахнулась и, позевывая, вышла в сад. На дворе стояла глубокая ночь.

Далеко я уйти не успела. Примерно в одно время вспомнила, что забыла забрать у Демиона амулет защиты от нечисти, и услышала радостное повизгивания шушеля. Он прыгнул на меня откуда-то сверху, вцепляясь в волосы, скользнул когтистыми задними лапами по шее и пребольно куснул за ухо. Как я орала! Не знаю от испуга, неожиданности или острой, неприятной боли.

Шушель тоже для порядка взвизгнул, а потом, словно перепуганная кошка рванул вниз, цепляясь когтями за плотную кожу куртки, но его ожидал неприятный сюрприз в виде непродираемых штанов. Твареныш завопил несчастно, попытался прокусить плотную кожу, исцарапал мне руки, пока я его оттаскивала, но добраться до предмета своей страсти не смог.

Папа и Демион неслись ко мне наперегонки с удивительно одинаковыми, перепуганными выражениями на лицах. У и того, и другого в руках мерцали магические сети. Я успела только крикнуть: "Не-е-т", но заклинания уже синхронно полетели в меня. Только вот стены за спиной не было, поэтому я рухнула навзничь, а сверху меня придавили две горячие магические сети. Шушель естественно извернулся ужом и в последнюю секунду ускользнул, тенью метнувшись куда-то на дерево.

— Ну, вот что вы творите?! — возмутилась я, понимая, что не могу даже пошевелиться.

Папа с Демионом смотрели виновато, я возмущенно сопела, пытаясь хотя бы устроиться поудобнее, а ненадолго затихший шушель внезапно проявил активность. Он изловчился и сиганул с ветки, на которой прятался, папе на плечи и, отодрав капюшон ректорской мании, с верещащим издевательским смехом скрылся в темноте. Ни Демион, ни родитель не успели даже среагировать.

— Вот же пакостная тварь! — выругался папа и погрозил кулаком темноте. — Теперь вы обязаны его изловить! Потому что трусы — трусами! Просто нарушение общественного порядка! А это! — ректор указал на свисающий лохмотьями воротник. — Это оскорбление! И смыть его можно только кровью... фигурально выражаясь, этого мелкого лохматого ободранца, который посмел испортить мою любимую, сшитую на заказ вещь!

Папа еще раз разразился бранью, пытаясь на ощупь оценить ущерб, и направился по тропинке в сторону виднеющегося здания Академии.

— А как же я?!! — испуганный вопль вырвался произвольно. Лежать было холодно и неудобно.

Родитель неопределенно что-то буркнул, сети начали таять, а я облегченно выдохнула. В отличие от папы, Демион, как порядочная няня, остался ждать, пока я окончательно освобожусь. Не знаю почему, но этот факт меня безмерно радовал.

До моей комнаты добрались без приключений. Демион шел впереди, а я едва поспевала за его размашистым шагом и, естественно, не могла задать сто тысяч интересующих меня вопросов. Парень словно специально делал все возможное, чтобы меня игнорировать. Это обижало, и я заводилась. Ну не маленькая девочка, неужели сложно сказать, что поцелуй — это ошибка, досадная случайность, которая больше не повторится? Я бы поняла. Наверное, поняла. В любом случае, лучше это, чем неопределенность и многозначное молчание.

— Не пытайся все усложнять, Рыжая. — Демион улыбнулся уголками губ, едва я обернулась на пороге своей комнаты, чтобы все же задать ему интересующий вопрос. — Просто ищи приятные моменты в любой ситуации. — Посоветовал он и, наклонившись, совсем по-дружески чмокнул меня в нос. Я едва сдержалась, чтобы не припечатать каблуком его ногу. Остановило лишь то, что сегодня я выбрала обувь на плоской подошве. Придется месть оставить до следующего раза.

Демон подмигнул, отступил на шаг и буквально растворился в воздухе, а я так и осталась стоять на пороге. Правда, ненадолго. Дверь распахнулась, из комнаты выглянула Сильвена, схватила меня за руку, настойчиво дернула внутрь, приказав:

— Рассказывай, что у вас?

В нашей комнате собралась вся компания, за исключением Леона, которого, вероятно, просто изгнали с девичьих посиделок. Подружки пили чай, и, по всей видимости, ждали меня, чтобы учинить допрос с пристрастием. А я совершенно не знала, что им сказать. Кто бы меня просветил на тему: "Что там у нас?".

Девчонки меня пытали полночи, а когда не добились более или менее связного ответа, прогнали в душ и спать. Я думала, что буду ворочаться с боку на бок, но вырубилась, едва голова коснулась подушки. А с самого утра, до начала занятий мы, сонные и нечесаные, бросились по коридорам Академии уничтожать свидетельства существования шушеля. Мои подружки серьезно отнеслись к тому, что все его безобразия должны остаться в тайне. Ну, по крайней мере, их масштаб. Да и не хотелось бы, чтобы эти выходки еще кого-то опозорили.

Трофейный папин капюшон, гордо висящий над входом в мужской туалет, я даже снимать не хотела, очень уж он символично там смотрелся. Но потом подумала и решила, что если лично вручить его хозяину, тоже будет интересно. Когда папа злился не на меня, наблюдать за ним было забавно.

Каково же оказалось наше удивление, когда в пустом и сонном холле первого этажа мы увидели в полном составе парней из комнаты Леона и из соседней.

— Ты что им все рассказал? — ужаснулась Риз, а я закатила глаза, боясь даже думать о размере трагедии. Теперь точно о проделках шушеля будет знать вся Академия, и папа меня убьет. Точнее, меня выпорет, а убьет Демиона, а я с ним еще не объяснилась.

— Ну, прости! — Рыжий пожал плечами. Он явно не чувствовал себя виноватым. — Просто, эта проблема, общеакадемического масштаба. Нужно привлекать добровольцев, иначе скоро вся Академия без трусов останется.

— Нет, мы конечно не против! — поддержал его сосед по комнате и мой напарник по лабораторным работам черноволосый Крисс. — Но надоело лицезреть нижнее белье в самых неожиданных местах. Сегодня обнаружил в раковине в комнате... даже описывать не буду что. Но впечатлений на весь день хватит. А я очень нежный. Голосую за организацию тайного общества.

— Защиты труселей, — недовольно буркнула я, понимая, что механизм запущен и оставить все в тайне не выйдет.

С этого мгновения жизнь в Академии начала быстро и неотвратимо меняться. Я смотрела за нарастающей эйфорией и сумасшествием отстраненно и старалась не попадаться на глаза папе, который был недоволен и мрачен.

Меня вообще сейчас волновали гораздо больше труселя и отношения с Демионом. После того, как он поцеловал меня на прощание в нос у двери в комнату, парень исчез на несколько дней, в течение которых я не могла найти себе места. Даже медитация у профессора-лича мне не давалась. Я дергалась и не находила себе места, и все больше злилась. Зато сам профессор перестал вызывать оторопь. Я пригляделась к его горящим глазницам, обтянутому кожей черепу и патлам волос, которые он соизволил заплести в куцую седую косичку. Профессор был язвителен, немногословен, но умен. Волей или неволей я начала ему симпатизировать. А уж когда он мне обещал с наступлением тепла организовать практические занятия, и вовсе расцвела. Эта новость ненадолго заставила меня забыть о Демионе.

Подмывало спросить папу, куда делась моя нянька, но я так и не рискнула. Он был очень недоволен тем, что шушель все еще носится по Академии, а о его безобразиях с каждым днем знают все больше людей.

На бедного демоненка объявили настоящую охоту, его пытались поймать в саду, в библиотеке и столовой, но пока тваренышу удавалось ускользнуть. А в Академии появился тайный тотализатор. Каждый желающий мог сделать ставку на то, когда и кто поймает зловредного выходца из тонкого мира. Основная интрига заключалась в том, что ни одна живая душа не знала, кто являлся организатором тотализатора. Просто однажды на стене рядом с расписанием появилось магическое полотно с предложением делать ставки.

Ставки делались тут же. Прикладываешь деньги к таблоиду, они исчезают и приходит информация, что взнос засчитан. Убрать безобразие со стены не смог даже папа. Говорили, что он просил посодействовать лича, но профессор лишь пожал костлявыми плечами и сказал, что пока это не мешает лично его учебному процессу, он проблемы не видит и посоветовал ректору сделать ставку. Раз уж у него не хватает на ремонт министерских денег. Правда, все это было на уровне слухов, сама я не присутствовала при знаменательном разговоре.

Демион появился к концу третьего дня вечером на медитации, спокойный, уверенный и, кажется чем-то очень довольный. Я хотела на него пообижаться и после занятий, фыркнув, попыталась уйти, но он нагнал и весело поинтересовался, как у меня дела. Между прочим, рассказал, что ездил по поручению папы в столицу, но сейчас вернулся и жаждет поучаствовать в поимке шушеля. Потребовал рассказать все сплетни, чем привел мне в недоумение.

Он вел себя так, словно и не было того поцелуя, не было отчуждения и нескольких дней разлуки. Я замерла в коридоре с открытым ртом и несколько минут не могла даже ничего вымолвить, но потом рассудила, что обижаться на Демиона не за что. Хочет он делать вид, что ничего не случилось, значит, мне стоит его поддержать. Поэтому я, выдохнув, принялась пересказывать последние новости.

— А вчера вечером этот гаденыш снова пробрался в библиотеку! — вздохнула я, вспомнив. — Я случайно там оказалась, готовилась к семинару. Ты не представляешь, что творилось. Хорошо, успела вовремя улизнуть в потайной ход! Летели стеллажи, книги, кто-то посшибал плафоны с люстры.

— Ну а шушель?

— А что шушель? Как обычно, смотался, а вот всех, кто был замешан в безобразии, заставили приводить помещение в подарок. Говорю же, хорошо, что сбежала.

Демион загадочно улыбался, я даже не заметила, как он меня взял за руку и настойчиво потянул за собой. Я нахмурилась, но он только сказал:

— Пойдем, я тебе кое-что покажу!

Глава 20

Не можешь прекратить безобразие — возглавь его

Признаюсь, этой фразой парень меня заинтриговал, и я мигом забыла нелепые обиды. Всю дорогу до своих апартаментов он молчал и загадочно улыбался, игнорируя вопросы, которыми я сыпала беспрестанно.

— Будешь настаивать, исчезну. Придется разговаривать с воздухом! — пригрозил он, и я послушно замолчала. Но изнывать от любопытства не перестала. Пока Демион открывал дверь, я даже подпрыгивать начала от любопытства.

Но когда мы вошли в холл его апартаментов, я не заметила ничего интересного, поэтому капризно выдала:

— Ну?

— До чего же ты нетерпелива, Касс! — усмехнулся Демион. — Проходи, присаживайся. Я приготовлю кофе.

— Кофе твой уже пробовала не один раз. Он хорош, но под определение "интересный" не подходит. Я сейчас умру от любопытства, если не расскажешь, зачем позвал. Не заставляй думать, будто ты таким избитым способом пригласил меня на свидание!

— Не льсти себе, Рыжая, и не принижай меня! — отозвался беловолосый нахал и скрылся на кухне, оставив меня злиться и грустить в одиночестве. Я даже себе не могла ответить на вопрос: хотела я или нет, чтобы тем самым "интересным", был романтический ужин. Свечи, вино, роза в высокой вазе. Признаюсь, я об этом думала, но, наверное, разочаровалась бы в Демионе, поступи он подобным образом. Слишком банально, но зато приятно, романтично, и есть чем похвастаться перед подружками.

Парень вернулся с двумя дымящимися чашками, поставил их на журнальный столик, а сам присел рядом со мной и щелкнул пальцами. Когда я поняла, что именно он сделал, и чем собирался меня удивить, то просто обомлела. Такого, я не ожидала. Не от него, точно.

Передо мной раскинулось сложное, причудливо выплетенное заклинание. Тонкие нити, мерцающие графики, тончайшая, ювелирная вязь. Система, которая не смогла бы работать, будь в ней хоть одна, малейшая помарка — передо мной слабо мерцал тот самый тотализатор, взбудораживший Академию сильнее шушеля.

От восхищения я даже престала дышать! Я бы так не смогла и никогда не смогу. Гениальный план и по задумке, и по воплощению. Именно сейчас, я действительно поверила в то, что папин аспирант по-настоящему умен и талантлив. Ну, тогда, когда ему это нужно и выгодно.

— То есть, ты мне соврал и никуда на эти три дня не уезжал? — возмущенно поинтересовалась я, взирая на раскинувшуюся передо мной диаграмму, на которой постоянно менялись показатели. Тотализатор пользовался успехом, и с каждой секундой Демион становился все богаче. Причем независимо от того, кто выиграет.

— Ну почему же? — Парень с нескрываемой гордостью смотрел на дело рук своих. — Уезжал. Вернулся утром того же дня. Я обернулся быстро.

— И ничего мне не сказал?

— Был занят. А потом... — парень повернулся и хитро улыбнулся, так что у меня бешено застучало сердце. — Мне нужно было подумать.

— И о чем же? — замирая, поинтересовалась я.

— Ну... мыслительный процесс он во многом интимен, — хмыкнул искуситель и поднявшись подошел ближе к диаграмме. — Мало ли о чем. Мыслей в моей голове много.