— Я готова, — прошептала я. Его близость пьянила, а во внезапно обрастающем теснотой коридоре сбивала с толку. — Что касается яда — не уверена, что тебе стоит принимать его, но в моем видении колдун убил тебя.
— Думаю, нам стоит начать не с этого, — проникновенно ответил он и повел меня на кухню.
За окном давно стемнело и завьюжило, о стекла раненной птицей бился снег. Стучал ледяными пальцами, просился внутрь и мягким ковром ложился на отлив. Город укрывался белым, словно покрывалом — сверкающим и холодным. Зима усиливала желание спрятаться где-нибудь в уютной комнате перед телевизором, закутаться в плед и дремать.
Эрик усадил меня на стул, достал аптечку, придвинулся и принялся разбинтовывать ладонь. Я наблюдала за ним — притихшим и сосредоточенным, и боялась пошевелиться, чтобы не спугнуть это неожиданное уединение. Наслаждалась легкими прикосновениями теплых пальцев и слушала, как размеренно он дышит.
— Твоя рука не перевязана, — удивилась, внезапно понимая, что на его ладони нет ни следа от порезов, а ведь он лечил и меня, и Глеба.
— Мне это не нужно — я быстро восстанавливаюсь, — ответил он, позволяя мне исследовать его кожу в том месте, где по идее должны были остаться следы от лечения.
— Хочешь сказать, все зажило?
— То умение, которым я лечил вас, позволяет мне регенерировать в десятки раз быстрее, чем обычный хищный. Это долгая история, расскажу как-нибудь. Сейчас я бы хотел поговорить о другом.
Я кивнула и замолчала. Тревога вернулась, замаячила необходимыми признаниями, к которым я была не готова.
— Знаешь, я слышал, чтобы разговорить человека, нужно рассказать что-то о себе. Что-то личное, — тихо произнес Эрик и серьезно на меня посмотрел. — Вот мое личное — я не хочу драться с мальчишкой.
— Почему? — нахмурилась я.
— Потому что он прав. Во всем. Я убил его отца, а он пришел мстить. Понятные чувства.
— Злом не вылечишь зло. К тому же, Ирвин мучил Дашу, разве нет?
— Поэтому его я убил без угрызений совести. А с мальчиком драться не хочу.
Эрик закрепил конец бинта и грустно улыбнулся.
— Много лет назад я был таким же — бескомпромиссным и злым.
Я вспомнила рассказ Глеба об отце Эрика. И как погиб потом древний охотник.
— А сейчас?
— Сейчас я такой же. Во многом. К тому же жуткий эгоист — ненавижу, когда трогают тех, кто мне дорог.
— Разве это эгоизм? — невольно улыбнулась я в ответ.
Он пожал плечами.
— А разве нет?
— Это называется — забота.
— Давай договоримся: когда разберемся с колдуном, ты все расскажешь. Если захочешь продолжать помогать мне, конечно. А пока мне нужно знать только, откуда яд, как ты о нем узнала и насколько силен колдун, который его изготовил.
Я кратко пересказала Эрику историю Тана, опустив подробности о проклятии и поединке. Все же это в прошлом, и я не готова была об этом говорить. Даже само воспоминание о том времени, возвращалось горечью и сожалением. Потом поведала, как мне удалось попасть в мир раскаяния колдуна, а Эрик лишь качал головой и один раз закатил глаза. В принципе, обычная реакция на мои похождения. Но ругаться не стал — кивнул и снова взял меня за руку.
В его прикосновениях хотелось утонуть. Раствориться. Они, словно карое, восстанавливали, лечили мою израненную душу, наполняли сознание надеждой. Нельзя было не признать: Эрик замечательный целитель. И начинало казаться, что человек он тоже замечательный. Со своими тараканами, но у кого их нет?
Наверное, судьба подкидывает нам такие вот лекарства, когда совсем уж невмоготу. Когда одиночество становится проклятием, а будущее — пропитанной сыростью и гнилью топью. Когда хочется удавиться от отчаяния. Тогда-то и появляется он — человек, который не дает сойти с ума.
Мы ужинали в полной тишине. На стене размеренно тикали часы, рядом тихо урчал холодильник, а я ловила улыбки Эрика и отвечала своими — неуверенными, смущенными и полными надеждой улыбками.
Уснула я под тихий стук клавиш его ноутбука, и снилась мне хельза. Чистое озеро и теплый песок. Пропитанный тишиной воздух и легкий шелест волн.
Следующие несколько дней я провела в заточении. Эрик уехал по делам скади, взяв с меня клятвенное обещание не высовываться на улицу. Трижды повторил, что забил холодильник едой, и спросил, точно ли мне ее хватит. Впору было оскорбиться: я что, троглодит? Но оскорбляться совершенно не хотелось, тем более нарушать клятву. И я послушно сидела в четырех стенах. Хотя, нет, стен было гораздо больше, и они оказались весьма комфортабельными.
Но на третий день стало реально скучно. Пару раз мне звонил Мирослав, один раз Глеб — с номера Ники. В остальном же развлечения ограничивалось интернетом и телевизором.
Безумно хотелось выйти на улицу, вдохнуть полной грудью обжигающий морозный воздух и сказать себе, что я не пленница. Но тут же представлялось довольное лицо Герды в момент, когда она лишает меня кена.
Страха больше не было — лишь досада. Я столько еще не успела — увидеть, услышать, почувствовать. Вдруг там, во внешнем мире, кроме боли и предательств, случаются улыбки, нелепые казусы, смех...
Счастье?
Если этот мир еще рождает таких людей, как Эрик, почему бы не предположить, что и для меня в нем есть кое-кто? Тот, кто может вылечить и меня, если такое, конечно, лечится.
Эрик разбудил меня рано утром, на рассвете четвертого дня. Тихий и напряженный, сидел рядом на кровати и гладил меня по щеке.
— Я должен идти, — сказал спокойно. — Колдун зовет.
— Как зовет? — Я тут же подскочила, а сердце заколотилось о прутья ребер, как пойманная птица в клетке.
— Зов крови. Я его чувствую.
— Заклинание крови? Но разве ему можно сопротивляться?
— Если умеешь, можно сопротивляться всему, — улыбнулся он и встал. — У меня мало времени, Полина. На Дарью зов тоже действует, а моей защиты надолго не хватит.
— Что ты решил с ядом?
Эрик запустил руку в карман брюк и достал белую, гладкую капсулу. Она лежала у него на ладони — маленькая, на вид безобидная, но опасная по содержанию. Комната наполнилась звенящей тишиной. Она растекалась по синим стенам, заволокла проем окна утренней хмуростью, впитывалась в кожу, тут же вызывая тревожный озноб. Я пыталась сосредоточиться на дыхании Эрика, чтобы не сойти с ума, но он дышал слишком тихо.
— Куда он зовет тебя? — спросила я первое, что пришло на ум.
— В ангары на выезде из Липецка. Там достаточно безлюдно, чтобы драться, не напуская морок.
Я рассеянно кивнула, отбросила одеяло и встала. Взяла вещи со стула.
— Здесь ты в безопасности, — уверил меня Эрик. Остановил, развернул лицом к себе и приподнял подбородок. — И будешь еще долго, даже если я погибну — защита не впустит врагов. Но я не погибну. Не бойся.
— Я не боюсь. Я иду с тобой.
— Идешь... куда?
— В ангары. К колдуну.
Эрик глубоко вздохнул и несильно сжал мою ладонь.
— Я ценю это, правда, но вряд ли твой пророческий дар поможет мне в бою.
— Ты же уверен, что справишься с ним?
— Конечно, уверен.
Я вздернула подбородок.
— Хочу посмотреть.
— Посмотреть на что?
— На тебя в драке.
— Полина, что за капризы? — Он поморщился и отвернулся, а в голосе явно улавливались нотки раздражения. — Словно тебе пять лет.
— Если ты уверен, чего бояться?
Эрик вскинулся, схватил меня за плечи и крепко, до боли, сжал.
— Как ты не понимаешь, что важна для меня? Что там колдун будет использовать все, чтобы меня достать. И особенно — тебя. Я искал тебя столько лет не для того, чтобы глупо потерять!
Он смотрел на меня яростно, а в глазах словно безумие поселилось. Поистине, дикий.
В пору было испугаться, одуматься. Сбежать. Но мои мысли высыпались из головы мелким крошевом. Я забыла о Теде, об опасностях, о мнимости шаткого плана, когда Эрик смотрел в глаза и говорил слова, которые звучали бы неоднозначно, если бы я не знала его целей. Слова, которые внезапно захотелось услышать в другом значении.
Эрик перевел взгляд на мои губы.
В груди стало горячо, тесно, словно кто-то сжал легкие тисками и плавил. Я могу не увидеть его больше. Могу потерять, так и не узнав толком. И я поняла, что совершенно не хочу, чтобы он отпускал меня.
Черт с ней, с совестью, с недоверием, со страхом! Поцелуй меня!
Но Эрик расслабился. Разжал хватку и выглядел при этом немного смущенным, словно сам жалел о том, что только что сказал.
Я разочарованно выдохнула. Готова была стукнуть его, кричать, что так нельзя поступать. Нельзя сначала довести человека до полуобморочного состояния, а потом делать вид, что ничего не произошло.
— Извини, — прошептал он.
— Ничего...
— Я напугал тебя. Это плохо.
— Меня не так просто напугать, — ласково, но настойчиво парировала я и взяла его за руку. — Одного колдуна я однажды убила. Не думаю, что ты потащишь с собой кого-то из скади — ты достаточно ответственен, чтобы не втягивать их. И если все же решишь воспользоваться ядом, тебе нужна будет помощь.
Эрик молчал. Буравил меня пристальным взглядом, и я ощущала, как с каждой секундой убедительность моих доводов тает, словно вешний снег под теплым апрельским солнцем. Но у меня оставался еще один довод. Тот, перед которым не устоял бы ни один любознательный сильный хищный. Тот, о котором не прочесть в летописях, не услышать в преданиях племени.
Секретный.
— Я умею не только предсказывать. Также могу бить и лечить, — произнесла я хриплым шепотом, усиливая и без того невыносимое напряжение. Прерывистое дыхание колючим шелестом наполняло синюю спальню. Я сделала многозначительную паузу и проникновенно добавила: — Ты ведь хочешь посмотреть, как дерется сольвейг?
Глава 12. Обмануть колдуна
Я, не отрываясь, смотрела на маячившие вдалеке, испещренные пятнами ржавчины, забытые строения и боролась с тошнотой после телепортации. Мороз в этом помогал, страх — наоборот.
Распогодилось. В ясно-голубом небе не было ни облачка, солнце белым куполом накрыло засыпанный снегом пустырь, слепило, заставляя щуриться. Почему-то вспомнилось детство. Когда я в толпе визжащих и восторженных детей мчалась на горку, зажав в штопаной рукавице веревку старых санок. Забыв о пьяной бабке, о том, что позавтракала только хлебом с вареньем, которое принесла соседка Агафья Федоровна — пожилая, но бойкая старушка. Агафья жалела меня. Помню, я жутко злилась и пряталась в огороде в малину, чтобы только не видеть ее глаз и не слышать сочувственных вздохов.
И вот я здесь, держу за руку самого сильного мужчину, которого мне только доводилось встречать. Видела бы меня Агафья.
− Где Тед? — шепотом спросила я, инстинктивно прижимаясь к плечу Эрика.
Он указал на длинный ангар, расположенный справа, в стороне от других полусгнивших гаражей.
— Уверен, что за нами не следят?
— Абсолютно. Остальные адепты с Гердой в Африке, ищут ей пропитание. Здесь у колдуна союзников нет. А сам он внутри — ждет.
Я вздохнула и покосилась на зловещие силуэты ангаров.
Гениальный план, который еще в квартире был единственно верным, теперь не казался таким уж безукоризненным. Но Эрик убедил, что он сработает, и я не имела права на сомнения.
— Готова? — спросил он небрежно и улыбнулся. Казалось, его ничто не тревожит.
Я сглотнула.
— Да.
— Боишься?
Глупый вопрос, конечно, да!
— Нет.
Голос не мой. Гортанный, хриплый.
— У тебя все получится!
Ага, всего делов-то — обмануть колдуна. Я же в этом мастер! Каждый день тренируюсь.
Вспомнился взгляд Эрика после моей фразы о сольвейгах — удивление, недоумение, азарт. Конечно, он хотел посмотреть на меня в бою. Когда еще выпадет такой шанс, ведь сольвейгов не вычислишь, не отыщешь и не заставишь за себя сражаться. Сольвейг должен сам захотеть. Как я. Сумасбродная дурочка.
А потом у Эрика родился другой сюжет...
— На самом деле актриса из меня паршивая, — с сомнением ответила я.
— Может, была, но сейчас твоя актерская игра на высоте. Я даже немного сомневался в своих выводах — так ты талантливо отнекивалась. — Эрик развернул меня к себе лицом. У него теплая улыбка. И глаза — небесно-голубые, лучащиеся уверенностью и заботой. — Я буду рядом. Каждую секунду. Не позволю ему навредить. Веришь?
Я кивнула. Конечно, верю. Разве ему можно не поверить? Мороз забрался за шиворот и вызвал легкий озноб.
Вспомнился продуманный до мелочей план. Умный, к слову — я бы ни за что не дошла до такого. Особенно в панике. А она почти завладела мной там, в квартире Эрика, в тепле и безопасности. Но он не дал мне поддаться слабости. Успокоил, обнял, и несколько минут я восстанавливала дыхание, уткнувшись в его широкую грудь. Обнимала, все больше проникаясь, привязываясь. Путалась в желаниях.
И почему так хочется повторить это сейчас?
Эрик погладил меня по волосам.
— Ты можешь не ходить. Я и сам справлюсь.
— Нет, — помотала я головой. — Я помогу.
Резко развернулась и пошла в сторону ангаров. Снег противно скрипел под подошвами, руки замерзли, и я сунула их в карманы. На спине отчетливо чувствовался прожигающий взгляд Эрика. Или мне только казалось?
Мрачные постройки приближались с каждым шагом, давление в груди усиливалось, а уверенность терялась по крупицам, смешивалась со снегом, растворялась в чистом морозном воздухе.
Я старалась не думать о том, что наши жизни сейчас зависят от того, поверит ли мне мальчик. В союзниках у меня была Герда, как ни парадоксально. Эрик сказал, врагов нужно уметь использовать себе во благо.
Эрик верил в меня.
Такой же безумец, как и я. Чертовски привлекательный, горячий, обворожительный безумец.
Ворота длинного, с прохудившейся крышей, ангара были распахнуты настежь, словно зазывая. Внутри клубился мрак — беспросветный, пугающий. Колени дрогнули, дыхание сбилось.
Неподалеку, на девственно-чистый снег приземлилась ворона и звонко каркнула. Прозвучало зловеще. Птица не сводила с меня черных бусинок-глаз, словно сам колдун призвал ее встретить меня у входа.
— Надеюсь, ты не предвестник поражения, — пробормотала я, глубоко вдохнула и шагнула внутрь. Во тьму.
Внутри пахло сыростью и гнилью. И, несмотря на то, что на улице был мороз минус десять, из темноты тянуло могильным холодом, от которого леденели колени. Он клубился у ног, ластился, отпугиваемый ярким солнечным светом, льющимся из открытой двери. Словно подосланный колдуном шпион.
— Тед, — тихо позвала я и сделала еще один нерешительный шаг внутрь.
И почему так страшно? Он всего лишь мальчик, и мне не навредит. Всего лишь мальчик, но Эрик допускал мысль, что Тед одолеет его. Иначе не принял бы мою помощь. Не взял бы с собой. Или взял бы?
Мысли путались, сменяясь картинками в проекторе так быстро, что я не успевала за ними следить. Страх уступал место нерешительности, нерешительность — злости. Никто не смеет больше влезать в мою жизнь! Никто не посягнет на мой кен — ни маленький выскочка-колдун, ни драугр, у которого он в адептах.