Упомянутое сбрасывание подросткового покрова совершенно невероятно, оно означает неминуемую гибель молодого транкса, потому что к наружному скелету должны крепиться все его внутренности. Если же под ним понимается освобождение от оболочки куколки, то это значит, что существенную часть своей жизни транкс проводит в неразумном состоянии, так как наделять разумом личинок и куколок нет смысла из-за предстоящего им глубокого превращения с образованием совершенно новых органов, включая голову и мозг. В таком случае после стадии куколки транкс выходит наружу полностью сформировавшимся физически, но с умом и навыками новорожденного, и ему требуется еще немало времени, чтобы повзрослеть и стать самостоятельным, как только что вышедшему из автоклава андроиду (Роберт Силверберг "Стеклянная башня"). Предки транксов должны были при этом полагаться на врожденные инстинкты и неосознанную помощь взрослых, воспитание их разумных потомков может происходить вполне сознательно. Но овладеть всеми навыками и умениями взрослого, научиться пользоваться разумом, пройти общее и профессиональное обучение и успеть поработать самостоятельно, и все это за один год после выхода из куколки (Алан Дин Фостер "Звезда сироты") — все же слишком сильное преувеличение и больше подходит малым неразумным насекомым, а не рослым мыслящим транксам.
Вторая проблема внешнего скелета — дыхание его хозяина. Жесткий наружный покров не дает эволюционно сформироваться органам дыхания типа легких, которые время от времени принудительно вентилируются сокращающимися и расслабляющимися мышцами и поэтому нуждаются в гибкости. Остается малоэффективный газообмен через отверстия-дыхальца путем взаимной диффузии газов между наружным пространством и внутренним объемом отходящих от дыхалец трахей. Диаметр дыхалец не может быть значительным, чтобы не ослаблять панцирь и предоставляемую им защиту, а диффузия идет тем медленнее, чем длиннее узкие трахеи. В итоге этот способ резко ограничивает предельные размеры насекомых, потому что при их увеличении кислород просто перестает доходить до лежащих в глубине тела тканей. Газы диффундируют быстрее при более высокой температуре, поэтому в земных тропиках насекомые вырастают крупнее, нежели в средних широтах, но в любом случае не более 30-35 см в длину вместе с крыльями. У насекомых с сегментированным брюшком эффективность дыхания может отчасти повышаться при взаимном смещении сегментов, обеспечивающем некоторый принудительный приток воздуха внутрь тела. Зависимость дыхания от диффузии приводит также к тому, что чем крупнее насекомое, тем больше в среднем вытянуто его тело, особенно у нуждающихся в повышенном снабжении кислородом летающих видов, тогда как представители мелких нелетающих видов чаще могут иметь округлую или даже близкую к сферической форму. Особо подчеркнем, что ограничение дыхания насекомых скоростью диффузии зависит лишь от плотности и состава атмосферы, а также температуры в месте обитания (не считая "внутренней" зависимости от диаметра трахей) и поэтому применимо к условиям не только Земли, но и любого другого небесного тела, имеющего пригодную для дыхания атмосферу. Обычно фантасты изображают условия на подходящих для заселения или уже заселенных людьми экзопланетах как схожие с земными, чтобы не усложнять колонизацию, а это подводит такие планеты под действие указанного ограничения. Кстати, отсутствие легких у транксов не дает возможности управлять вдохом и выдохом, поэтому описанное автором существование у них голосовых связок бессмысленно. Не зря же земные насекомые производят звуки совсем другими способами.
Открытая система кровоснабжения насекомых также использует взаимную диффузию, но не газов, а жидкостей, с некоторым влиянием движений тела, и гораздо менее эффективна по сравнению с закрытой, где кровь нагнетается принудительно. Недостатки открытой системы лишь подчеркиваются при увеличении размеров тела и его вертикальном положении, когда "кровь" с трудом доходит до головы.
Отсюда понятно, что инсектоиды с жестким наружным панцирем не имеют шансов достичь указанных для транксов размеров при обычных для человека условиях. Если в подобных условиях они по каким-то причинам превышают 30-35 см в длину, то с высокой вероятностью будут малоподвижными, плохо приспособленными к активной жизни и вряд ли смогут выжить. А при небольших размерах у них нет необходимости в эффективных системах дыхания и кровообращения, без которых крайне сложно развиться разуму, так как относительно крупный органический мозг берет на себя много функций и нуждается в повышенном и более надежном по сравнению с остальными тканями снабжении кислородом и питательными веществами. Поэтому возможность появления разума у инсектоидов практически исключается вследствие тех же проблем роста, дыхания и кровообращения, в противовес фантастической возможности появления на Земле разумных муравьев (Клиффорд Симак "Город"), термитов (Артур Кларк "Соседи") или мыслящих ядовитых бабочек, якобы пользующихся орудиями труда и губящих все человечество (Филип Дик "Разиня"). В этом отношении земные насекомые зашли в эволюционный тупик в своем развитии, но, правда, лишь с человеческой точки зрения. Прекрасная приспособляемость к самым разным условиям множества занимаемых ими экологических ниш говорит о том, что без разума им, возможно, даже лучше живется. Столь же мало шансов на разумность у экзопланетных насекомых (Джеймс Уайт "Скорая помощь"), мелких жесткокрылых "жуков" (Алан Дин Фостер "Дар никчемного человека") или месклинитов, живущих на планете с огромной меняющейся от экватора к полюсам силой притяжения и похожих на бронированных плоских гусениц (Хол Клемент "Экспедиция Тяготение").
Хотя большая часть рассуждений относится к транксам, почти то же самое можно сказать о многих других случаях описания инсектоидов-исполинов. В них обычно воспроизводятся как раз те особенности земных насекомых, которые на самом деле не позволяют достичь больших размеров и тем более разума. Это гигантские инопланетные инсектоиды (Джек Чалкер "Лилит: змея в траве", "Полночь у Колодца душ", Роберт Асприн "Боевая элита империи"), другие крупные летающие насекомые (Джеймс Уайт "Скорая помощь"), огромные мутировавшие разумные жуки-бомбардиры и прочие выросшие земные насекомые (серия "Мир пауков" Колина Уилсона). Или представители развитой иногалактической цивилизации — иане, гусеницеобразные существа длиной несколько метров с десятью парами ног-щупалец в первой фазе и похожие на громадных стрекоз с тремя парами крыльев, четырьмя ногами и обычными органами чувств во второй стадии их жизненного цикла (Джеймс Уайт "Космический госпиталь"). А скроенные по увеличенным лекалам земных членистоногих мыслящие кекропийцы, лотфиане и хайменопты (серия "Вселенная наследия" Чарлза Шеффилда) вряд ли могут иметь приписываемые им размеры и разум. Шеффилд, в отличие от многих других авторов, хотя бы понимал, что, если судить по примеру эволюции человека, разум требует для своего зарождения некоего минимального объема мозга. Но это совсем не означает, что представители претендующего на разумность вида смогут дорасти до соответствующих размеров, чтобы вместить такой мозг. Приведенные выше соображения заставляют усомниться в придуманном этим автором преимуществе мыслящих членистоногих, обладающих жестким внешним покровом, над разумными существами с внутренним скелетом по числу населенных ими планет галактики.
Несколько по-иному стоит отнестись к описанию крупных мыслящих инсектоидов-эмпатов с планеты Цинрусс (Джеймс Уайт, "Космический госпиталь" и последующие романы серии), развивавшихся в условиях малой поверхностной силы тяжести, которая вдесятеро ниже земной. Пониженная гравитация отчасти облегчает полет более крупных крылатых существ, но указанные выше проблемы роста и дыхания больших насекомообразных с внешним скелетом остаются. Привычные для них атмосфера и температура схожи с земными, судя по переносимости такими инсектоидами условий "земных" секторов космического госпиталя. Следовательно, скорость взаимной диффузии газов должна быть также схожей. Поэтому трудно согласиться с возможностью существования подобных организмов.
Объектами фантазии становятся также громадные мутировавшие от действия проникающей радиации пауки размером с человека (Роджер Желязны "Долина проклятий"), их столь же большие разумные собратья (Джеймс Уайт "Двойной контакт", серия "Мир пауков" Колина Уилсона). Джеймс Уайт почему-то называет их инсектоидами, хотя земные пауки образуют отдельный отряд подтипа паукообразных, наряду с насекомыми входящего в тип членистоногих. Придуманные им пауки владеют языком и речью, развили аграрную цивилизацию, строят корабли и планеры из дерева, других растений и выделений собственных тел, делают сети для ловли рыбы, другие орудия труда, пользуются луками со стрелами, и все это не зная металлов. Автор не указывает размеры таких пауков, но они крупнее цинрусскийцев и вчетвером способны без труда нести взрослую женщину в сплетенной сетке. В это трудно поверить, потому что для пауков с их экзоскелетом действуют те же самые ограничения по предельным размерам, как и для насекомых, из-за аналогичного устройства дыхания по типу диффузионного газообмена через дыхальца и трахеи. Дополнительные по сравнению с насекомыми легочные мешочки пауков дают даже меньший вклад, чем трахеи, и не меняют эти ограничения. Пауки Колина Уилсона, как и огромные скорпионы, насекомые и растения, возникли в альтернативном будущем на Земле вследствие вызванных действием радиации мутаций (в более поздних романах серии — под действием нематериальной жизненной силы). В результате они приобрели исполинские размеры, а некоторые виды — еще и разум с возможностью телепатически общаться между собой, а также подчинять себе мозг людей. Они властвуют почти всюду на Земле, обитая в оставшихся от человечества зданиях и сооружениях и пользуясь сохранившимися достижениями человеческой цивилизации. Все, что сказано ранее о предельных размерах и возможной разумности насекомых, полностью применимо к ним, как и к паукам Джеймса Уайта. Поэтому частный случай масштабирования членистоногих ради наделения их вымышленными мыслительными способностями возможен только в определенных пределах, в близких к земным условиях не превышающих нескольких десятков сантиметров со всеми лапками и крыльями.
ПРИЗАДУМАЕШЬСЯ
Совершенно иное направление биомасштабирования — гигантский разум различных обличий. Это, например, галактический мозг (Пол Андерсон "Генезис"), "энергетическое" существо, селящееся внутри планет и постепенно терраформирующее их (Джек Чалкер "Медуза: прыжок тигра"). Им может быть групповой разум планеты (Айзек Азимов "Край Основания") или громадный биологический мозг, состоящий из многих отдельных блоков (Луи Тирион "Несгибаемый коммодор"). Растительный вариант представляют связанные между собой единой корневой системой полуразумные псевдо-цветы (Клиффорд Симак "Все живое"), такого же масштаба лес (Алан Дин Фостер "Между-мир"). Водную основу используют разум населяющих планету и живущих в воде бесчисленных крохотных организмов-прокариотов (Айзек Азимов "Немезида"), покрывающий планету студенистый океан (Станислав Лем "Солярис"); океан, занятый сложноустроенной многоуровневой жизнью, способной накапливать, хранить и переносить на другие носители громадные объемы информации (Аластер Рейнольдс "Космический апокалипсис"); просто живой всепланетный океан, рассылающий через космос частички себя, чтобы засевать другие планеты (Клиффорд Симак "Планета Шекспира"). За время своей жизни таким разумам приходится решать самые различные задачи, поэтому они по необходимости включают в себя разнородные элементы. Чтобы претендовать на статус разумности, скопление каких-то элементов должно, помимо всего прочего, совместно или координированно реагировать на изменения внешних условий или внутренней среды, для чего им требуются цепи передачи информации. Пересылаемая информация должна приниматься вполне определенным кругом элементов-адресатов и при этом оставаться достаточно актуальной, т.е. подобные цепи обязаны обеспечивать приемлемую адресность и скорость передачи, иначе скопление разобьется на несколько относительно независимых частей. Возможно, именно последнее произошло с вымершими огромными земными динозаврами, у которых, похоже, в дополнение к головному мозгу существовал развитый крестцовый нервный узел.
В живых организмах на Земле сигнальная и управляющая информация передается от нейрона к следующему нейрону в виде электрохимических нервных импульсов, бегущих по удлиненным отросткам-аксонам со скоростями от единиц до чуть выше сотни метров в секунду (с учетом преодоления синаптических промежутков). Этого хватает для животных размерами до нескольких метров, уже киты с их десятками метров длины выглядят недостаточно быстрыми, а жившие в прошлом гигантские динозавры, вероятно, были и вовсе неповоротливыми из-за еще меньших скоростей распространения импульсов в их менее совершенных нервах. "Синаптический путь у них в сотни метров и элементарная мысль формулируется по нескольку минут" (Аластер Рейнольдс "Дом Солнц"). Пока аналогичный импульс дойдет до места в пятикилометровом "змее Мидгарда" (Джеймс Уайт "Чрезвычайные происшествия"), его дальние секции просто устанут ждать. Биомозг планетных размеров, где собраны "миллиарды километров соединительных волокон, бесчисленное количество блоков" (Луи Тирион "Несгибаемый коммодор") никак не мог бы действовать быстро и согласованно. Следовательно, размеры биологических разумов не могут быть неограниченными. Подобное ограничение размеров справедливо даже для компьютерного сознания: если оно собирается соображать быстро, ему не подходят распределенные системы (Аластер Рейнольдс "Префект").
В растениях нервных сетей нет, и хотя возбуждение в них отчасти также имеет электрохимическое происхождение, а отчасти основано на перепадах давления, скорость его распространения еще ниже. "Человеческий мозг работает со скоростью электрохимических реакций, а дерево функционирует со скоростью биологических процессов обмена веществ и разложения" (Майкл Суэнвик "Вакуумные цветы"). Поэтому нет особых оснований верить в существование полуразумных деревьев (серия "Лиад" Шарон Ли и Стива Миллера). Воображаемый квазирастительный разум в теле "ковра" заявляемых субпланетарных размеров (Джеймс Уайт "Большая операция") был бы страшно медлительным и неспособным к достаточно быстрым действиям, а двусторонний разговор человека с похожим разумом в обычном темпе (Клиффорд Симак "Все живое") просто нереалистичен. Столь же невозможно существование автономных, быстро меняющих форму и двигающихся с высокими скоростями рецепторов-эффекторов, управляемых биотоками такого растительного мозга на расстояниях до десятков и сотен метров от поверхности его внешнего покрова (Джеймс Уайт "Большая операция"). Отдельный нерешенный автором вопрос — откуда берется энергия для движения таких инструментов и оказания ими результативного механического воздействия на тело "ковра" или на его живых и неживых противников. Разумные микоиды Кена Маклеода ("Стечение обстоятельств") тоже думали бы невыносимо медленно, но они хотя бы не общаются с людьми в привычном для них темпе.
