Обрести крылья. Становление.

Моя страсть была такой сильной, что боль показалась мне чем-то несущественным, но Кэл застыл, чуть приподнявшись и потрясенно глядя на меня. Я подалась ему навстречу, приглашая его продолжить, обвивая ногами его бедра, и он сорвался. Шепча что-то бессвязное, он покрывал поцелуями мое лицо, одновременно вонзаясь в жаждущее лоно — сначала осторожно, а потом все более и более резко. Не переставая двигаться, он чуть прикусил острый кончик моего уха, и волна наслаждения захлестнула меня, а через секунду я почувствовала, как и он достиг пика.

Через несколько минут, когда наше дыхание немного успокоилось, а потолок перестал качаться, Кэл приподнялся и прошептал:

— Лин, любимая моя, спасибо! Боги, мне никогда еще не было так хорошо!

— Люблю тебя, — шепнула я в ответ, снова притягивая его к себе.

Он покачал головой и нежно поцеловал меня, а затем сказал, отрываясь от меня и ложась рядом:

— Тебе нужно отдохнуть, радость моя... Спи, моя красавица!

Я положила голову ему на плечо, уткнулась носом в шею, вдыхая аромат тела любимого, и закрыла глаза.

Проснулась я от того, что мне стало неуютно: такое странное ощущение, как будто и не мое вовсе. Открыла глаза и поняла, что это чувство Кэла: он сидел на краю кровати и о чем-то задумался, опустив голову. Я неслышно подвинулась и поцеловала его между лопатками, он вздрогнул, а я прижалась к его спине щекой и прошептала:

— Доброе утро, любимый!

Кэл повернулся, разбудившее меня чувство исчезло бесследно, сейчас его глаза сияли и смотрели на меня с нежностью.

— Доброе утро, радость моя! Ты на меня не сердишься?

Я недоуменно посмотрела на него:

— За что?!

— Я был не слишком-то ласков с тобой вчера, — вздохнул он, — просто не ожидал и не сдержался...

— Глупый, — шепнула я, обнимая его, — все было волшебно! А если ты собой недоволен... Ну, у тебя будет много ночей, чтобы это исправить!

Он рассмеялся, погрузив лицо в мои волосы:

— Лин, ты чудо! Мое ласковое и нежное чудо!

— Только лохматое. И мне надо в ванную, — смущенно сказала я.

— Хочешь, я тебя отнесу? — спросил Кэл, целуя меня в макушку.

— Нет, — еще больше смутилась я, и вскочила, подхватив пеньюар, — я сама!

Плескалась я долго, краем уха слыша в комнате какие-то разговоры, так что когда я вышла, стол был накрыт к завтраку, постель перестелена — я вспыхнула, осознав, что увидели местные слуги — а посреди стола стояла ваза с невероятно красивыми чайными розами.

Кэл просиял улыбкой мне навстречу:

— Лин, иди сюда, нам обоим надо подкрепиться! А это тебе, — указал он на цветы, — жаль только, что они не столь прекрасны, как ты!

— Ох, Кэл, ты просто мастер головокружительных комплиментов, — произнесла я, — а есть-то и вправду хочется!

После завтрака он сел в кресло, усадил меня к себе на колени и сказал:

— А теперь я буду тебя допрашивать, — после чего поцеловал долгим, тягучим поцелуем, — согласна?

— Мм, на такой допрос я согласна всегда, — промурлыкала я, — только смотри, милый, в эту игру могут играть двое...

Кэл рассмеялся и поцеловал меня в кончик носа:

— Ты прелесть! Ну а если серьезно... Как ты себя чувствуешь? Помощь целителя не требуется?

Чуть покраснев, я помотала головой. Кэл внимательно посмотрел на меня и продолжил:

— Тогда ... Как ты смотришь на то, чтобы задержаться здесь дня на три?

— Я бы с удовольствием задержалась, — ответила я, вспыхнув от явного намека, прозвучавшего в этом предложении.

И мы действительно задержались: сначала на три дня, потом еще на два... Ночи и дни, наполненные нежностью и страстью, откровенными ласками и нескромными признаниями... Кэл оказался невероятно нежным и умелым любовником, раз за разом вознося меня на вершину наслаждения. А когда через пару дней я поняла, что ощущаю его чувства от моих ласк, а он — мои... О, это было восхитительно: и без того острое удовольствие становилось двойным, дурманя голову и заставляя нас все сильнее ласкать друг друга, выискивая чувствительные места на теле возлюбленного...

Так и вышло, что Горат мы покинули намного позже, чем намеревались, и теперь спешили, пытаясь нагнать упущенное время. Несколько раз, впервые еще в Горате, я предлагала Кэлу рассказать мою тайну, но он все время отказывался. В конце концов я не выдержала и после очередного его "позже" спросила:

— Кэл, почему ты не хочешь меня выслушать? Ведь это на самом деле важно!

— Я понимаю, но... Мне кажется, что это может разделить нас...

— Только если ты этого захочешь. Я от тебя не откажусь ни за что!

— Лин моя... Тогда давай подождем до дома, хорошо? Считай, что у меня предчувствие!

Я кивнула, и больше мы к этой теме не возвращались.

Чем ближе становился конец пути, тем больше нервничали мы оба: я переживала, как меня примут его родители, Кэл... да в общем-то, он думал о том же самом. А еще он мучительно настраивал себя на конфликт с матерью. Я это понимала, но молчала, не желая причинять ему лишней боли.

Наше путешествие подходило к концу: вот уже второй день мы ехали по Варнельской долине. Все, что я читала в книгах и рассказывал Кэл, оказалось правдой: это было место невероятной красоты и глубокого, проникающего в душу покоя. Только теперь, чувствуя, как куда-то уходят тревоги и печали, вдыхая напоённый ароматами трав и цветов воздух, любуясь на яркую зелень деревьев и необычно густой шелковистой травы, я поняла истинный смысл слов "заповедное место". Казалось, здесь была невозможна подлость, злоба, ненависть...

Наконец перед нашими глазами возникло озеро, то самое, о котором мне так красиво рассказывал Кэл — с цветущими лилиями, а чуть позже и сам дом. Белоснежный трехэтажный особняк со стрельчатыми окнами, увитый плющом, с цветущими розами вокруг него, он казался воплощением изящества и красоты. Чуть поодаль виднелось каменное приземистое здание мастерской отца Кэла и конюшня, а на лугу в стороне паслись лошади. Как-то раз я спросила Кэла, как его родители управляются с хозяйством, на что тот пояснил, что его отец достаточно зарабатывает изготовлением артефактов и амулетов, чтобы щедро платить слугам, которые были людьми из расположенной неподалеку деревни.

Меня все больше охватывало волнение. А если они, лишь завидев меня, велят убираться прочь? Как это воспримет Кэл? Ко всему остальному — неприязни, косым взглядам, едким замечаниям — я была готова, но есть и то, что не в моей власти. Видимо, и Кэл думал о том же: его лицо было бледным и полным решимости, а руки сжимали поводья так, что побелели костяшки.

Мы спешились у калитки, Кэл на мгновение задержал меня в своих объятиях, словно пытаясь удержать. Я шепнула ему: "все хорошо, любимый", и решительно потянула его внутрь, навстречу спешившему к нам отцу Кэла. Не узнать его было невозможно, сын был его копией. Кэл сжал мои пальцы — сильно, почти до боли — и сделал шаг вперед.

— Кэл, сынок, наконец-то! — в голосе его отца звучала явная радость и облегчение, он сжал сына в объятиях, — мы тебя заждались!

— Я тоже соскучился, — ответил Кэл, — папа, позволь тебе представить мою любимую. Алиэн эс Лирэн, для друзей и близких — просто Лин. Лин, родная, это мой отец Лартарион.

— Тар Лартарион, — поклонилась я.

Тот покачал головой:

— Зови меня просто Ларт, девочка, и добро пожаловать! Я рад, что мой сын нашел свое счастье и надеюсь, что тебе у нас понравится!

— Спасибо, Ларт! — я была просто счастлива, похоже, хотя бы отец Кэла не видит препятствий к тому, чтобы мы были вместе.

— А мама? — голос Кэла был холоден.

— Мама... Сынок, я узнал о том, что она сделала, через седмицу после твоего отъезда, и поверь, она раскаивается в своем поступке! Надеюсь, ты простишь ее!

— Будет зависеть от того, как она примет Лин, — отрезал Кэл.

Я погладила его по руке, прошептав еле слышно:

— Ну зачем ты так, милый?

Ларт взглянул на меня с благодарностью, а сыну ответил:

— Сынок, ты же знаешь, какой она бывает упрямой. Просто дай ей время, я уверен, она все поймет!

— Прости, но я не могу ничего обещать, — покачал головой Кэл, — то, что она сделала... Это было, — он замялся, но потом буквально выплюнул, точно это слово жгло ему рот, — подло!

— Я понимаю твое возмущение, и все же, дай ей шанс. А теперь идем в дом, негоже дорогую гостью на пороге держать!

Мы прошли мимо розовых кустов по выложенной разноцветным камнем дорожке и вошли в дом, оказавшись в просторном светлом холле. По лестнице, ведущей на второй этаж, навстречу нам сбежала невероятно красивая эльфийка: изящная фигурка, совершенные черты лица, длинные черные как смоль волосы, серые глаза. Она воскликнула:

— Кэл, сынок! — и бросилась к нему на шею.

Кэл обнял мать, затем отстранился и представил меня:

— Мама, это моя любимая Алиэн эс Лирэн, или просто Лин. Лин, родная, это моя мама Таллэриэль.

— Тари Таллэриэль, — склонила перед ней голову я.

— Нари Алиэн, добро пожаловать в наш дом, — она произнесла любезные слова таким ледяным тоном, что я поняла — с гораздо большей радостью она велела бы мне убираться восвояси.

— Талли! Мама! — голоса мужчин были одинаково возмущенными.

Она вскинула голову и закусила губу, прямо посмотрев на сына и мужа. Затем обратилась ко мне:

— Нари, вас проводит в ваши комнаты служанка. Кэл, мне надо поговорить с тобой!

— А есть ли нам о чем говорить, мама? Судя по тому, как ты встретила Лин — не о чем! Если ты хочешь добиться того, чтобы я отказался от рода — я сделаю это! И свою невесту я сам провожу в ее комнаты!

Он взял меня за руку и повел по лестнице наверх. На его лице перекатывались желваки, а во взгляде было какое-то отчаяние. Как только мы отошли на достаточное расстояние для того, чтобы нас нельзя было услышать, я спросила:

— Зачем ты так? Может, стоило дать ей время привыкнуть ко мне?

— Лин, она говорила с тобой так... Боги, я ничего не понимаю! Чего она добивается?

— Кэл, я, как и твой отец, прошу только об одном: дай ей шанс, хорошо? Потому что если ты этого не сделаешь, то будешь жалеть всю жизнь!

Тем временем мы поднялись по лестнице, навстречу нам вышла служанка, которая предложила проводить до отведенной мне комнаты. Мы кивнули и последовали за ней, остановившись у двери в левом крыле на втором этаже. Отпустив служанку, Кэл открыл дверь и пригласил меня войти. Мы оказались в небольшой и просто обставленной комнате: кровать, шкаф, письменный стол и стул — вот и все предметы мебели. Небольшая дверь вела, как сказал Кэл, в ванную комнату. Оглядев предоставленное мне помещение, он со злостью стукнул кулаком об стену:

— Ну, мама!

— Что случилось?

— Это комната для гостей, да, но у нас есть и совсем другие гостевые комнаты! А это... Я бы назвал это комнатой для не совсем желанных гостей!

— Не переживай, милый, все необходимое для жизни здесь есть, а роскошь вовсе необязательна! Если честно, мне жаль только, что здесь не будет тебя!

В ответ он поцеловал меня и шепнул:

— На берегу озера есть чудные уголки, которые я хочу непременно показать тебе. Я всегда мечтал, что однажды встречу свою любимую и разделю с ней волшебное очарование этих мест!

— Я с удовольствием побываю с тобой везде, где ты захочешь! — с жаром заверила его я.

Он улыбнулся и, велев мне отдохнуть хорошенько, ушел.

На следующее утро я проснулась с ощущением тревоги. Быстро приведя себя в порядок, я вышла из комнаты и двинулась туда, куда звала меня интуиция — в сад. Голоса спорящих я услышала раньше, чем увидела их:

— Талли, прекрати! Ты уже и без того натворила достаточно глупостей!

— Ларт, ну как ты не понимаешь! Я видела его истинную пару, и это вовсе не она! Ты что, желаешь нашему сыну вечного брака с той, кто не является его истинной парой?

— Хватит! — голос Кэла был ледяным, его родители тут же смолкли, а он продолжил, — мало того, что ты отказала мне в праве выбора, украв браслеты, ты еще и вмешиваешься в то, что тебя совершенно не касается! Лин — мое сердце, моя душа, без нее я... не чувствую себя цельным! Мы любим и чувствуем друг друга, и она — единственная, с кем я хочу быть! Отец говорил, что ты раскаиваешься в том, что совершила, но я вижу, что это ложь! Ты считаешь себя вправе решать мою судьбу, и готова даже на подлость, лишь бы не дать мне быть с любимой. А коли так...

Он глубоко вдохнул, и совершенно мертвым голосом начал:

— Я, Кэлларион Морванэ, отрекаюсь...

— Нет, Кэл, — мой крик заставил его повернуться ко мне, — прошу тебя, не надо! Нам надо поговорить, и срочно! Всему этому может быть и другое объяснение, милый, умоляю!

Он шагнул ко мне и вгляделся в мое лицо, по которому катились слезы, и спросил только:

— Ты уверена?

— Да, как никогда в жизни! Сейчас, именно сейчас ты должен узнать все!

— Что ж, идем, — кивнул Кэл и обернулся к потрясенным родителям, — мы еще не закончили!

И, метнув эту парфянскую стрелу, он повлек меня за собой. Уходя, я услышала полный гнева голос Ларта:

— И чего ты добилась, Талли? Видения ослепили тебя! Только слепой мог не увидеть, что они — истинная пара!

Мы вышли за ограду дома и пошли вдоль берега озера, пока наконец не оказались на кусочке берега, заросшим высокой — по колено — травой, и отгороженным от посторонних глаз зарослями дикой малины. Мы уселись на траву, и Кэл выжидающе посмотрел на меня:

— Я слушаю тебя, милая.

— Кэл, мне придется рассказать тебе очень многое. Но прежде, чем я начну свой рассказ... Прошу, помни, что я люблю тебя, люблю всем сердцем. И буду любить, даже если ты не захочешь быть со мной после всего, что узнаешь сегодня!

— Лин, что ты такое говоришь...

— Ох, Кэл... Только не сбивай меня, ладно? Мне будет сложно говорить о таком...

Я глубоко вздохнула, опустила глаза и начала:

— Я начну не с самого начала, но с того, что важнее. Алиэн эс Лирэн появилась под небом Аллирэна чуть более двух лет назад, когда одна молодая драконица, желая скрыться от притязаний родни, провела ритуал изменения внешности и ауры. Она должна была превратиться в обычную человеческую девушку, но вмешался случай, или Боги решили поиграть — вместо человечки на свет явилась полуэльфийка. Так что... имя, данное мне при рождении — Ринавейл. Ринавейл эр Шатэрран.

Произнеся эти слова, я подняла взгляд на Кэла, который смотрел на меня как громом пораженный. Сглотнув, он тихо спросил:

— Дочь главы клана Шатэрран? Та самая?

— Да, та самая.

— Ты отказалась от внешности и ауры, и я понимаю почему. Но ты сможешь ее вернуть? Или это навсегда?

— Я не знаю. Именно поэтому я когда-то сказала, что возможно Ринавейл эр Шатэрран мертва. И... Возможно лучше бы ей оставаться мертвой! Хотя на ритуале связи со стихией ко мне чуть не вернулся Огонь и внешность Рины!

— Ты поэтому так нервничала перед ритуалом?

— Да. Если бы не еще одна книга от тара Фрейна... Возможно, я бы умерла в той комнате...

— Не смей так говорить! Неужели ты думаешь, что мне важно, как ты выглядишь?