* * *
— Рус Фром и все остальные, — сказал принц, приглаживая волосы, — у вас несколько ложные впечатления.
— Мы здесь не для того, чтобы лечить все болезни этого мира. Мы были здесь не для того, чтобы сражаться с кранолта. Мы пришли сюда не для того, чтобы подавить переворот в К'Нкоке или установить рациональный режим в Маршаде. Мы здесь не для того, чтобы вмешиваться во внутреннюю политику Диаспры.
— Мы здесь потерпели крушение и просто пытаемся добраться домой. И, честно говоря, начало государственного переворота непосредственно перед крупной битвой с внешним врагом — это не то действие, которое способствует победе.
— Грэйтар не одобряет борьбу с боманами, — сказала фигура, которую компьютер — и Панер — идентифицировали как Богесса.
— Как и Грат вон там! — рявкнул Роджер. — И что? Ты думал, я не узнаю его голос, Богесс?
На мгновение воцарилась тишина, а затем Богесс откинул капюшон и сделал жест смирения.
— Вы, люди, все кажетесь нам одинаковыми. Мы предполагали, что вы не сможете различить наши голоса.
— Ему нельзя позволять говорить! — яростно заскрипел Чейн. — Мы зашли слишком далеко; мы слишком беззащитны.
— И что бы ты хотел, чтобы мы сделали, купец? — спросил военный лидер с хриплым смехом. — Убить его? Ты видел это их оружие в действии?
— Я бы не советовала пробовать это, — сказала Уиллис без всякого энтузиазма. — Я действительно, действительно не советовала бы.
— Да, — согласился Фром. — Мы разоблачены. И в этом весь смысл. Мы продвинули наше расписание, надеясь, что вы вмешаетесь.
— Ну, это было, конечно, глупо, — сказал Роджер. — Пока битва не закончится, мы не собираемся вмешиваться.
— Но нам придется, — сказал ему Богесс. — Другие города начали смотреть на нас с жадностью еще до того, как боманы напали на нас. Учитывая ущерб, который мы наверняка понесем от боманов, они наверняка воспользуются нашей слабостью.
— Да, — сказал Роджер. — Но не раньше, чем после битвы. И даже тогда они могли бы этого не сделать. Если мы победим боманов как следует — что возможно, если мы в то же время не ведем чертову гражданскую войну, — это даст вам передышку.
— И оставит бизнес в застое, если в городе ничего не изменится, — сказал Гессрам Кар, все еще не опуская капюшон.
— И нашу технологию, — согласился Фром. — Не говоря уже о том факте, что мы, стремившиеся изменить положение вещей, несомненно, будем посланы навестить Бога.
— Ребята, я не знаю ответа на этот вопрос, — сказал Роджер. — Все, что я могу сказать, это то, что давайте закончим битву. Тогда мы сможем попытаться что-нибудь придумать. Но пока мы не избавимся от угрозы боманов, о гражданской войне не может быть и речи.
— Что, если Грэйтар скажет, что мы не будем сражаться с боманами? — спросил Богесс. — Что тогда? Как вы заметили, они будут висеть у нас на шее как клеймо до конца вечности.
— О, не так уж и долго, — сказал Роджер со смешком. — Только до тех пор, пока они не выжмут вас досуха и не решат покончить с вами.
— Но если Грэйтар решит умиротворить боманов? — спросил Кар.
— Тогда... посмотрим, — сказал Роджер. — Есть несколько способов, которыми мы могли бы быстро добраться до Бухты К'Вэрна. Возможно, нам вообще не придется сражаться с боманами. И мы узнаем решение Грэйтара достаточно скоро, — добавил он, направляя мысль на свой имплант. — На самом деле, если мы не поторопимся, то все явно пропустим его речь.
— Если он скажет "нет", — прошипел Чейн, — тебе лучше надеяться, что боманы дадут тебе время сбежать!
* * *
— Капитан Панер, сэр, — сказал рядовой Крафт от двери комнаты разведки. — Сэр, команда Сент-Джона-младшего пыталась связаться с вами, сэр. Похоже, боманы движутся.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
— Что у тебя там, Депро?
Церемония Осушения вот-вот должна была начаться, и практически все, кто был значим, не собирались приходить вовремя. Панер покачал головой от черного юмора ситуации, задаваясь вопросом, что подумает Грэйтар, если вообще что-нибудь подумает, когда половина его совета и все его инопланетные советники прибудут с опозданием со всех сторон, запыхавшиеся и явно встревоженные. Тот факт, что долгожданное выступление боманов действительно могло быть использовано для прикрытия внутренних махинаций, которые никогда не должны были выплыть на свет, взывал к чувству иронии капитана.
Что, к сожалению, не обязательно делало эту оскорбительную новость хорошей.
— Капитан, у нас куча неприятностей, — ответила сержант через свой комм. — Я отправила Беби и Килети осмотреть лагерь, как только он вообще начал подсыхать. Они только заняли позицию — у них даже не было времени как следует спрятаться, — когда боманы начали высыпать из своих лагерей на холмах.
— Скажите им, чтобы отступили, — рявкнул Панер, когда штабная группа повернула за последний угол к площадке, где должна была состояться аудиенция. Сплошная стена мардуканцев перед ними заставила их ненадолго остановиться, и он мог слышать интонации церемонии открытия с другой стороны. Ситуация еще не совсем вышла из-под контроля. Однако, если бы Грэйтар решил не вступать в бой с боманами, это было бы почти невозможно.
— Сказала, но они застряли. Они расположились на небольшом гребне, ведущем к той группе холмов, на которых находятся боманы. Теперь варвары используют гребень, чтобы держаться подальше от грязи на низинах. Они направляются прямо к Беби и Килети, и оба говорят, что если двинутся, это выдаст их. Они застряли, сэр.
— Верно. — Капитан побывал в достаточном количестве неприятных ситуаций, чтобы точно знать, о чем думают его морские пехотинцы, и он согласился. Если бы они были хотя бы слегка скрыты, для них было бы лучше оставаться неподвижными, чем пытаться двигаться. — А как насчет вас?
— Мы не на их прямой линии с Диаспрой, сэр, — ответила сержант. — Прямо сейчас, похоже, они собираются обойти нас. Если они этого не сделают, что ж, посмотрим, что произойдет.
— Хорошо, — сказал Панер, когда морские пехотинцы начали проталкиваться сквозь толпу пенистых. — Получите оценку движущихся сил и подсчитайте, затем доложите. Однако передайте это старшему сержанту. Мне придется заняться отчасти другими делами.
— Есть, сэр, — сказала командир патруля. — Но уже сейчас можно сказать, что счет идет на "до хрена".
* * *
— Их там до хрена, — прошептал рядовой первого класса Килети.
— Знаю, Чио, — прошептала Беби в ответ. — А теперь заткнись.
Их группа только что достигла наблюдательного пункта, когда они заметили приближающуюся орду боманов. Варвары текли без всякого подобия порядка, огромная масса шагающих мардуканцев, которые, казалось, двигались большими семейными группами. Одного или двух старших самцов и нескольких самцов помоложе сопровождало почти столько же самок и стайка детенышей от младенцев-"сопляков" до предподростковых. Было несколько чисто мужских группировок и несколько молодых женщин без сопровождения, но, по большому счету, орда была сосредоточена вокруг семейных групп.
Казалось, они несли на своих спинах все свои мирские пожитки. Все мужчины несли большие свертки — личные вещи и добычу из предыдущих завоеваний, — в то время как женщины несли детей и свертки поменьше. Похоже, там не было никаких групп "рабов", и они не использовали много вьючных животных. В толпе были разбросаны стайки циванов и туромов, но их было мало и они находились далеко друг от друга.
Разведывательная группа надела не только свои изношенные костюмы-хамелеоны, но и древнее изобретение, называемое жаберным костюмом. Происхождение жаберного костюма затерялось в тумане времени, но в своей простейшей форме — а это были именно они — он представлял собой сеть, перевязанную полосками ткани. Оказалось, что местная ткань, используемая для изготовления мешков, обладает всеми свойствами, которые искали люди; полоски скрывают очертания человека, делая его почти невидимым в любом укрытии. Проекторы боевой брони делали то же самое, но у разведывательной группы не было брони... а жаберные костюмы не требовали батарей.
* * *
Капитан Панер кивнул Роджеру, когда принц занял позицию рядом с ним. Роджеру потребовалось время, чтобы проскользнуть в свою комнату и переодеться, заменив свой испорченный шафрановый наряд на черный, и Панер надеялся, что этот цвет не был предзнаменованием.
— У нас есть еще одна проблема, — прошептал командир.
— Джулиан сказал мне, — ответил Роджер, его ноздри широко раздулись и побелели. — Что, черт возьми, мы собираемся делать, Арман? Мы не можем сражаться с боманами в одиночку.
— Мы сделаем все, что в наших силах, ваше высочество, — решительно сказал ему командир морской пехоты. — Если нам придется сражаться с боманами только своими силами и войсками Растара, мы это сделаем. И мы победим.
— Как? — безнадежно спросил Роджер.
— "Наша сила равна силе десяти", ваше высочество, — сказал капитан с легкой грустной улыбкой. — Мы победим, потому что если мы этого не сделаем, то никогда об этом не узнаем. Этот мир не будет существовать для нас, и это форма победы, если посмотреть на это под правильным углом.
— Уйти в сиянии славы? — спросил принц. — "Смерть легче перышка"? Это не в вашем стиле, капитан.
— И какова альтернатива? — хмыкнул морской пехотинец. — Ваше высочество, мы доставим вас домой... или умрем, пытаясь. Потому что, будь то смерть от недостатка добавок, потому что мы не вернулись домой вовремя, или смерть от копья пришельца на каком-нибудь поле боя, наши мечи все равно будут лежать в вереске. Другого возможного исхода нет, если Грэйтар решит не сражаться.
— Мы можем работать в интересах заговора, — сказал Роджер.
— Мы с Элеонорой обсуждали это, — ответил Панер. — Но если заговорщики начнут свой переворот сразу после того, как Грэйтар призовет к подношению дани, будет казаться, что вся цель восстания — просто избежать издержек, которые лягут на плечи торгового класса.
— Ой. Я об этом не подумал.
— Я тоже, пока Элеонора не указала на это, — сказал командир с улыбкой. — И, как она также указала, это создало бы впечатление, что все, чего на самом деле добиваются повстанцы, — это просто переложить денежные расходы с богатых торговцев на гораздо более бедных солдат. Если Грэйтар не придет к такому выводу сам, я уверен, что кто-нибудь — возможно, Чейн — укажет ему.
— И это действительно убило бы переворот, — проворчал Роджер. — Самая большая военная сила была бы на стороне Грэйтара, как и моральное превосходство.
— Бог благоволит той стороне, у которой больше пушек, — согласился Панер. — Но, конечно, в данном случае вопрос о том, у кого больше "пушек", может быть спорным. У меня взвод наготове. Джулиан и все остальные в его отделении облачены в броню; резервные коммуникации готовы к установке, как только я передам приказ.
— Ты собираешься поддержать их? — спросил Роджер, искоса поглядывая на него.
— Если это так или встретиться с боманами в наших трусах, черт возьми, да! — сказал морской пехотинец, поворачиваясь, чтобы посмотреть на принца. — Ты думаешь, я сумасшедший? Если Грэйтар скажет "нет", это наш единственный шанс... даже если это не сработает.
— Ну, тогда, я думаю, пришло время сияния славы, — сказал Роджер, поморщившись. Свою собственную смерть он мог встретить спокойно, но продолжающиеся потери морских пехотинцев были чем-то другим, и он поймал себя на мысли, что задается вопросом, было ли в конце концов к лучшему быть так близко к ним, как оказался он. Когда они начинали это долгое путешествие, они были просто безликими автоматами; теперь каждый боец сокращающейся роты был лицом и душой, и потеря каждого из них была мучительной болью. Даже когда они с Панером обсуждали потерю остальной части роты, он беспокоился о двух морских пехотинцах из разведывательного патруля, которых прижали проходящие мимо боманы. И он продолжал беспокоиться, пока ежегодная и чрезвычайно долгая церемония Осушения, с ее раздачей зерна и благословениями на полях, продолжалась в течение бесконечного дня Мардука.
* * *
Благодаря находящемуся в стороне расположению их укрытий и жаберным костюмам двум съежившимся морским пехотинцам удалось остаться незамеченными, когда волна варваров прошла мимо них. И это действительно был прилив — течение, которое продолжалось все утро и далеко за полдень. Было пару раз, когда группы на время паузы использовали подветренную сторону, в которой укрывались люди, когда казалось, что их непременно должны обнаружить. Однажды воин подошел к кусту, под которым они лежали, и помочился на его ствол. Моча брызнула с корня на Беби, но все же им удалось избежать обнаружения.
Их шлемы автоматически обрабатывали увиденные и услышанные цели, используя это для оценки максимального / минимального количества противников. У процессоров были некоторые проблемы с отделением женщин, не участвовавших в боевых действиях, от вооруженных мужчин, но даже самая скромная оценка была ошеломляющей.
"Более двенадцати тысяч воинов", — произнесла командир группы, слегка покачав головой. Комментарий был подхвачен ее горловым микрофоном и передан его спутнику.
Поток начал спадать по мере того, как отставшие преодолевали протоптанный путь, оставшийся после армии. Эти отставшие были в основном индивидуумами: пожилыми женщинами и ранеными, которых оставили как непригодных. Было также несколько мардуканцев помоложе — сирот, которые не были приняты другими семьями и не были достаточно взрослыми, чтобы бороться за место в одной из групп холостяков. И все же, какими бы разнообразными они ни были, у всех этих бродяг, собирающих мусор, была одна общая черта: они выживали исключительно за счет остатков семейных групп... и никому больше в племени не было ни малейшего дела до того, что с ними случилось.
— Что за долбаное общество, — прошептала Беби. — Посмотри на этих бедных людей.
— Не так уж необычно, — передал Сент-Джон-младший по рации из базового лагеря. — Пока их не включили в империю, Яттаха практиковали традицию изгнания стариков точно так же, как это делали их предки. Как только старик больше не был полезен обществу, было принято, чтобы он добровольно уходил куда-нибудь и морил себя голодом до смерти. Во всяком случае, такова была традиция. Что на самом деле происходило, так это то, что их вышвыривали из дома и они бродили по лагерю, пока зима не убивала их.
— Это варварство, — запротестовала кроха-морпех.
— Вот почему их называют "варвары", Беби, — парировал Сент-Джон-младший. — Такие люди, как святоши, создают что-то вроде варварства и племен, где жить впроголодь — это так здорово. Во всяком случае, до тех пор, пока они не посмотрят, что это на самом деле означает. Тогда в половине случаев они не обращают внимания на то, что видят, потому что, если бы они обратили внимание, это перевернуло бы все их прекрасные мечты с ног на голову. Жить так — это просто жить в аду для каждого члена общества каждый божий день, независимо от того, знают они, что это ад, или нет.
По линии связи воцарилась тишина, а затем Сент-Джон-младший глубоко вздохнул.
